На мамашу, установившую коляску со спящим малышом прямо на солнце. На мороженщицу, повторявшую без конца нелепое четверостишие, что-то про вкусно и полезно, прохладно и уместно. Бред! На таксистов, приперших ее машину в два ряда. Нет, они бы выпустили ее, каждый сидел за рулем в ожидании пассажиров. Но просить их не хотелось. Наорать всласть – это да! И больше всех досталось бы Маринке – подлой предательнице, заславшей ее к трупу собственного мужа.
И когда успела?! Когда?
Так, а действительно...
Позвонила она Даше в самом конце рабочего дня. Ванька ушел уже домой, его Даша отпустила пораньше. Нет, было уже восемнадцать пятнадцать или чуть больше. Ну, пускай половина седьмого вечера была. Плюс-минус пять-десять минут, не столь важно.
Так, позвонила она, стало быть, и попросила поехать прямиком к ней домой.
Даша поехала. Миша к тому времени уже часа два был мертв. То есть убили его где-то между четырьмя и пятью часами пополудни. Даша в это время была на службе. А Маринка?
По словам оперативного работника, Маринка была у родителей Миши, собирала смородину. Оттуда и прикатила потом с полным ведром. Но было это, когда Дашу уже увезли на «Скорой». Стало быть, по времени Маринка могла заявиться домой часов в восемь вечера или чуть позже. Могла она собрать ведро смородины с четырех до восьми? А время на дорогу?
Вряд ли...
Добираться до загородного дома Мишиных родителей полчаса, а то и минут сорок, если трасса загородная забита дачниками. Туда она приехать могла в половине пятого, если успела на четырехчасовой автобус. Их машина стояла во дворе, Мишка в тот день должен был на ней разъезжать. Оттуда только в восемь. Позже не на чем. Еще время пешком до автостанции. То есть чистого времени на сбор смородины у нее часа три. Нет, не собрать. Откуда же она приволокла это самое ведро? С утра собирала или это за нее сделали Мишины родители?
Ответить некому. Те будут стеной стоять за вдовую сноху. И уж ей-то – Даше, которая подозревалась в убийстве их сына и была найдена с пистолетом в руке, – точно ничего не скажут.
Как быть?
Она в который раз, почти машинально, набрала номер телефона своей подруги, считать ее бывшей было почти невозможно, и неожиданно услышала обнадеживающие гудки.
– Да, – надтреснутым незнакомым голосом ответила Марина. – Кто это?
– Это я, – в горле тут же перехватило, и голос стал похож на Маринкин. – Не бросай трубку!
– Не буду. Чего надо?
– Нужно встретиться.
– Не могу. Не хочу никого видеть.
– И меня?
– Тебя в первую очередь, – вдруг заявила обнаглевшая подруга, а Даша тут же рассвирепела.
Нет, ну перед ней-то что выпендриваться?! Они же один на один и знают то, чего другие не знают. Или милая Марина думает, что Даша пребывает в неведении, разрабатывая версию за версией, рыщет по городу в поисках неведомой красотки, могущей быть убийцей? Или думает, что Даша до сих пор в следственном изоляторе?
– Что так? – еле справившись с собой, спросила Даша. – Стыдно или как?
Повисла опасная пауза. Марина могла в любой момент повесить трубку. Потом, прокашлявшись, та вдруг спросила со странным смешком:
– Мне-то чего стыдиться? – И добавила: – Я твоего мужа не убивала.
– Я, знаешь, твоего тоже!
И снова пауза. Дожидаться новых обвинений Даша не стала.
– Почему ты мне врала все время, Марина?!
– О чем это ты? – с ленивым зевком спросила она.
– Нет и не было никакой соседки! Нет и не было!!! Был кто-то еще, возможно, кого ты ему не простила. Убила, а меня...
Дослушивать та не стала, всхлипнув, обозвала ее дурой и отключила связь.
Даша непонимающе смотрела на дисплей и только собралась убрать телефон в сумку, как позвонил кто-то с неопределившимся номером.
– Да!
– Что вам сказала Алла Витальевна, Дарья Дмитриевна? – спросил как ни в чем не бывало Баскаков, а у нее тут же заныло под коленками.
Сразу обнаружилось солнце, бившее в затылок, что шее не повернуться. Дикий зной, прилепивший майку к телу. Звон посуды в кафешке неподалеку. Плач младенца в коляске под палящими лучами.
Надо же, мир снова завибрировал звуками и заиграл красками, стоило ей услышать его голос. Только что уши заволакивало странной вязкой тишиной, сквозь которую едва пробивался голос подруги, которую страшно было назвать бывшей. И вдруг...
– Итак, что она вам сказала? – повторил вопрос Захар.
– Если вам так интересно, пойдите и узнайте сами, – огрызнулась она. – Я на вас не работаю!
– А на кого вы работаете, Дарья Дмитриевна? Чья вы вообще? – И он тихо рассмеялся, отчего мир вокруг нее снова заглох, потонув в полной темноте. Слышен был лишь его голос да бешеный стук собственного сердца. – Вам никогда не хотелось принадлежать кому-нибудь?
– Зачем вам это, Захар Валентинович? Зачем вам это знать?
Он не ответит? Он не ответит! А ей важен был его ответ, до судорог важен. До непереносимой сухости в горле и неожиданной аритмии важен. А какого ответа он ждет? Что хочет услышать?
Она вытерла о голые коленки вспотевшую ладонь, ухватилась свободной от телефона рукой за затылок, в котором, казалось, тоже бешено стучало сердце. Вдруг Баскаков слышит его стук?
– Я хочу все знать о женщине, которая когда-то скомкала часть моей жизни и превратила ее в хаос.
Опять двадцать пять!!! Он ничего не забыл!
– Я хочу знать все ее уязвимые места, чтобы...
– Чтобы вовремя нанести удар, да? – И губы снова задрожали, до того захотелось зареветь от обиды. – Вы, кажется, уже успели это сделать.
– О чем вы? – будто бы удивился он.
Но она знала, что он все тоже знает, как и Маринка. Он читал ее записи, а в этих записях все ее мысли, за исключением оправдывающих, родившихся вчера в момент похода за кофе и сигаретами.
– Это вы ударили меня по голове?
– Нет.
– Значит, ваши люди приложили к этому руку.
– Говорю вам, нет, – он вдруг сделался резким и раздраженным.
– Как же так? Вам очень хотелось запятнать мое имя, Захар Валентинович! Очень! Вы мне обещали это, буквально клятву дали, что найдете место, способ и время, и вот оно случилось. Имя мое в грязи, как вам того и хотелось. Я осталась без работы! Скоро останусь без денег. Вы можете считать себя отмщенным.
– Дура, – буркнул вдруг Баскаков со злостью и отключился.
Так, второй по счету. Кто следующий?
Даша встала со скамейки, сделала пару шагов в сторону стоянки, где торчала под солнцем, припертая со всех сторон таксистами, ее машина, как телефон снова зазвонил.
Как долго о ней никто не вспоминал, а! А тут вдруг сразу второй мужчина по счету за последние десять минут.
Виктор звонил, а ведь она просила его не беспокоить ее хотя бы несколько дней. Да разве он выдержит? Разве способен держать слово?
– Чего тебе? – спросила Даша, забыв поздороваться.
– А ты где?
– А тебе что?
– Дашка, не груби мне! – заскулил с обидой бывший. – Ключи отобрала, дома не появляешься, я уже час под окнами торчу.
– Не просила!
Видеться с бывшим мужем после вчерашней встречи с Баскаковым и сегодняшнего разговора с ним же не хотелось совершенно. Тем более что прямиком собиралась ехать сейчас в больницу, где работала ее подруга. А оттуда...
– Дашка, кажется, я влип в нехорошую историю, малыш, – заискивающе посмеиваясь, вдруг ляпнул Виктор.
– Ты? В нехорошую историю? Что я слышу, Витя? – Даша дошла до стоянки, открыла машину сигнализацией и принялась жестами, а то и ударом кулака по чужой крыше разгонять некоторых задремавших водителей такси. – Твой кейс упал на ногу твоему боссу и теперь он в гневе?
– Нет.
– Тогда что? Его жена вдруг оказалась нечаянно твоей любовницей и собирается теперь за тебя замуж, а ты не готов, и босс...
– Заткнись, – весьма миролюбивым тоном попросил он и вздохнул тяжело и надсадно. – Если бы все так! Просто... Просто меня тут попросили об одном одолжении. Потом я проявил некую инициативу, а она, как известно, наказуема, вот я теперь…
– Что? – поторопила его Даша.
Таксисты разъехались, освободив ей дорогу, времени на вздохи с бывшим не было. Да и не очень хотелось слушать. Знала она все о его страданиях и неприятностях, яйца выеденного не стоивших.
Он неделю мог сокрушаться, что отвратительно вышел на общем снимке во время корпоративной вечеринки по случаю празднования Нового года. Или не разговаривать пару месяцев с Валечкой – милейшей девочкой в их офисе – за то, что та нечаянно облила его брюки кофе. Штаны отчистились, а осадок остался. А еще ее бывший муж Витя запросто мог вызваться выгулять собаку своего начальника и подпустить к ней дворняжку. И тут могло быть несколько вариантов: либо дворняга покусал породистую суку, либо сделал ей выродков, либо наградил блохами. И теперь ее Витя...
– Даш, ты не могла бы приехать ко мне? Нет, я мог бы и к тебе, но ты забрала ключи и домой, судя по всему, не собираешься, вот я и подумал, может, ты ко мне, а? – милейшим голосом прежнего услужливого мужа попросил он.
А ее не тронуло. А она тут же вспомнила рассказ одной знакомой девчонки, в котором упоминался женатый мужчина. И то, как он обычно спрашивал ее: к тебе или ко мне? Жена у него постоянно была дома, поэтому почти всегда получалось, что «у нее». Чем все закончилось, Даша не помнила. Запомнилась эта фраза, сделавшаяся ей отвратительной: к тебе или ко мне. Витя так же вот, наверное, спрашивал своих одноразовых красоток, когда Даша бывала в командировках.
Сейчас в его заискивающем вопросе было много из его кобелиного прошлого, и она снова разозлилась на него, как и тогда – давно.
– Что ты конкретно от меня хочешь? – ледяным тоном оборвала она его. – Что? Я в дороге, говорить по телефону не могу. Как известно, за это сейчас штрафуют!
– Какая же ты злая! Раньше ты не была такой, Даш!
Злая стареющая сука, или как там было изначально? Стареющая красивая сука? Ничуть не лучше звучит. В каких только вариантах она уже не обыграла про себя слова Баскакова, знал бы он, как задел ее. И тут еще бывший муж огонь раздувает.
– Все, пока, – собралась она отключиться, но Витя заверещал так, что ухо заложило.
– Не клади трубку, дрянь! Я в полной заднице, а она тут передо мной фигуры выписывает! – на одном дыхании, без пауз, выдал он и тут же нехотя буркнул: – Извини! Мне нужна твоя помощь или совет, если хочешь! Дело не в собаке начальника, как было тогда. И не в пятне от кофе на моих парадных брюках. Все гораздо хуже!
– Пятно на пиджаке? – поспешила она съязвить.
– Короче, по телефону не скажу ни слова. Приедешь, все узнаешь. Не приедешь, не узнаешь. Да...
Он неожиданно замялся, будто подыскивал слова, и это было на него так не похоже. Обычно из него как из рога изобилия. Мужчина такой внешности должен обладать неотразимыми манерами, а также быть мастером слова. Последнее ему удавалось, манерам подучить бы еще.
– Ну!
– Мой подарок к нашей годовщине просто супер, – вдруг засмеялся он глупым смехом.
И Даша, не выдержав, отключилась.
Глава 6
Хирургическое отделение было закрыто на ключ. Неудивительно – был тихий час. Рваться, стучаться смысла не было, порядки здесь жесткие, и Даша вышла на улицу. Может, выскочит кто-нибудь на перекур. На медицинских сестер надежды не было, им запрещалось покидать отделение в больничной одежде. А вот хирурги себя баловали такой вольностью.
Ждать пришлось не очень долго. Минут через двадцать из дверей отделения вышел Виталий Савельевич, молодой хирург, которого все называли не иначе, как Виталик либо Виталечка, он был чудо как хорош собой.
Он прошелся до первой скамейки под старым каштаном, сел, устало вытянув ноги, порылся по карманам, достал портсигар, выбил из него сигаретку, прикурил.
– Добрый день, Виталий Савельевич.
Даша подошла сзади, села рядом с ним и на всякий случай незаметно для него вцепилась в его карман, чтобы он, не дай бог, не удрал от нее. Наверняка прослышал о злоключениях своей сотрудницы, завязанных на ее подруге из милиции.
– А-а, Дашенька, приветик.
Их познакомила Марина, которая чаще других ассистировала Виталечке. Познакомила, правда, давно, но Виталичка запомнил.
– Как дела? Слышал, не важно? – тут же продолжил он, не намереваясь сбегать от нее.
– От кого слышали? От Марины?
– Да нет, она не появляется вторую неделю. Будто бы отпуск взяла или за свой счет. Это в кадры, информация вся там. Я не интересовался, – охотно пояснил он, глубоко и с удовольствием затягиваясь. – Три с половиной часа отстоял за столом, ноги гудят просто. Когда на пенсию?!
Это он лукавил, конечно. Чтобы попасть в эту клинику оперирующим хирургом, в многомесячной очереди выстоять нужно было, и это только на собеседование. А что следовало потом – откаты, взятки или бралось в расчет профессиональное чутье, одному богу известно.
– От кого слышали, Виталий Савельевич?
– Да от девочек наших. Они Марине помогали с похоронами. Оттуда сплетню и принесли.
– Которую?
– Ну, что будто бы вы убили ее мужа, будто вас застали на месте преступления и все такое. Бред ведь, Дашенька? – он повернул голову, глянул на нее умными темными глазами.
– Конечно, бред, – кивнула она и выпустила его карман из своих пальцев. – С этим делом вообще ничего не понятно. Марина мне в тот день позвонила, попросила к ней домой зайти. Сказала, у меня две внеплановые операции и работаю в ночь...
– Солгала, Мариночка. Не работала она в тот день, хотя и должна была. И две операции были, но обе по плану... Ай-ай-ай... – с усмешкой покачал он головой и неожиданно погладил Дашу по плечу. – Вы ее не осуждайте, она наверняка за кобелем своим следила. И вас отправила к себе домой, чтобы вы там караулили, а она за ними тем временем на такси по городу каталась.
– За кем, за ними??? – Даша бессовестно выхватила из его руки портсигар и вытряхнула себе на ладонь сигарету. – Было за кем следить, да?! Просто Марина рассказывала про какую-то соседку, а ее никто в глаза не видел и...
– Уж не знаю, соседка то была или нет, но Мариночку однажды ее покойный ныне супруг встречал на дорогой красной машине, кажется, какая-то спортивная, точно не скажу, далековато было, ночь, свет фонарей в этом деле не помощник.
– Он был за рулем?!
– Нет, зачем. За рулем была какая-то женщина, длинноволосая. Они вместе ждали Марину. Марине это жутко не понравилось, помню. Дело было уже ночью. Спрашивается, с какой стати этот самый муж раскатывает на машине по городу с чужой женщиной.
– И что Марина?
Красная машина, возможно, спортивная. Женщина длинноволосая. Значит, была все же женщина?! Почему ее никто не видел из соседей, а?! Если прятались эти двое от всех, то зачем Марину приехали встречать? Нелогично...
– Марина едва справилась с собой. Отчетливо услышал, как скрипнули ее зубы. О, говорит со смехом, вот и мой Мишаня меня встречать приехал. Дождалась, стало быть.
– И что потом?
– Сели в машину. Марину сзади усадили. Муж ее впереди, рядом с этой длинноволосой. И укатили.
– Больше они не приезжали ее встречать?
– Нет. Да это и было почти накануне его гибели. – Виталечка осторожно вытащил из рук Даши свой портсигар, захлопнул его, убрал в карман, встал рывком и вдруг сказал: – Вы, Дашенька, я знаю, во всем разберетесь, вы умница. Марина всегда вас очень хвалила. Об одном прошу... Не давите на нее сейчас, ей очень больно, очень...
От этих слов сделалось паршиво.
Марине больно. Витеньке плохо. Баскаков оскорблен до глубины своей темной души. Одной ей, получается, хорошо, да? Одна она в шоколаде! Замечательно, просто супер!
Так что она должна для их общего блага сделать?
Ага! На Марину не давить, потому что ей больно. Витеньку понять, простить и помочь, поскольку тот куда-то вляпался. Господину Баскакову безропотно позволить мстить себе, поскольку заслужила, поскольку дрянь, вырвала из его жизни целый кусище, скомкала и что-то там еще. А он ведь мог в это время – что?
А что угодно! Мог с упоением любить свою красивую стерву из Америки. Мог хоронить живыми своих конкурентов. Мог творить бог знает что! А она – Полукарова Дарья Дмитриевна – взяла и не позволила. И она за это дура, гадина, и ей надлежит быть...
Да ну их всех! Возьмет сейчас и забросит к чертовой матери это идиотское расследование, перестанет бродить по замкнутому кругу. А вместо этого отправится... да хотя бы в зоопарк, о!
Животных она любила, хотя и не заводила у себя никогда по причине того, что редко бывала дома. А их надо кормить, выгуливать, купать и все такое. Виктор, правда, ныл как-то, что у всех собаки, а у них даже попугая нет. Что это сейчас в теме, что это сейчас модно. Некоторые даже барсуков дома держат.
Даша ответила категорически – нет. Ответственности в ее бывшем муже было меньше, чем у того барсука, которого он желал завести на радость своим друзьям и знакомым. Даше заниматься животными было некогда.
– Поэтому – нет, – пробормотала она, медленно пробираясь забитым машинами проспектом. – В зоопарк мы не поедем. А куда?
И она, хоть и зарекалась только что, снова повернула в сторону Маринкиного дома.
Станислав Сергеевич сидел во дворе на скамеечке и прутиком чесал свои голые коленки, он снова был в коротких шортах. Иногда закидывал прутик за толстые плечи, охаживал спину. И все время зорко смотрел по сторонам. Вот привычка, а! Спроси его сейчас, с какими номерами только что промчались две серебристые машины, наверняка назовет без запинки.
– Здрасте, Станислав Сергеевич, – почему-то она снова поздоровалась с ним с уважительно склоненной головой. – Я – Даша. Помните меня?
– Еще бы вас забыть! – фыркнул он, поглядывая на нее с неподдельным, даже алчным интересом, последнее наверняка было обусловлено его пенсионным ничегонеделаньем. – Что стряслось на этот раз?
– Да ничего, собственно. – Даша подсела к нему, вдруг лукаво подмигнула и решилась на провокационный вопрос. – А скажите, Станислав Сергеевич, вы запомнили номера двух только что проехавших машин во-он в том проулке?