- По-видимому, это обрывки земной речи, - вступил снова мужской голос, на экране появился теперь сухой и седой профессор Хьюш-младший. - Повторы сигналов помогли уточнить звуки, но... К сожалению, леди и джентльмены, наше знание земных языков оставляет желать лучшего, а потому мы обращаемся ко всем тем, кто лучше нас может решить новую космическую загадку. Наша торопливость объясняется тем, что мы не исключаем смысл этого послания, как "сигнал бедствия".
- Сигнал бедствия! - в ужасе воскликнула Надя. - Я так и знала!
- Мы уже разослали всем радиообсерваториям мира режим, в котором нам удалось принять космические сигналы, чтобы при их повторе или при анализе прежних незамеченных записей можно было бы судить о смысле принятых обрывков скорее всего русской речи, судя по первому слову, близкому к названию романа писателя Гончарова. А также несомненно русских слов: "был" и "рыло". Едва ли нас можно упрекнуть в повторе "космического ребуса". Мы с моей супругой, профессором Джосиан Белл, находим, что вторичное обнаружение Мальбарской радиообсерваторией радиосигналов, ускользнувших от общего внимания, говорит в ее пользу, тем более что сто лет назад такой же случай привел к открытию пульсаров, нейтронных звезд. Особо символичным нам представляется расшифровка нашего предыдущего открытия в инфракрасном диапазоне, оказавшимся прекрасным русским словом "надежда", и мы хотим, чтобы надежда и на этот раз осветила принятое нами загадочное послание, звуки которого вы сейчас услышите.
После этой научно изысканной речи профессор Хьюш исчез с экрана, где снова появилась бегущая лента с записанными радиовсплесками. Одновременно послышались шумы, треск, хрипы и отдельные слова или части их с провалами звучания.
Бурунов догадался включить магнитофон.
"Обры... ра... пом... был... ну... сер... рыло...".
- Здесь что-то не так! - заметил профессор Бурунов. - Другой масштаб времени - это же антинаучно! Скорее отражение и искажение в космосе земных сигналов. Эффект Штермера. Начало XX века.
- Я не знаю расшифровки этого послания, но последнее слово это никак не рыло, это подпись Крылов. Папа жив!
- Тогда это факт для новой теории, - заметил академик, выразительно взглянув на внучку.
- Обрыв? - сказала Кассиопея. - А я думала, что в космосе гладкая дорога.
- Я лечу в Звездный комитет, - объявил академик. - Вас, Константин Петрович, с помощью нашей математички Нади попрошу запрограммировать мой персональный биолазерный компьютер на расшифровку послания. Все-таки миллиард попыток в секунду! Разгадает!
Наталья Витальевна и Кассиопея убирали со стола нетронутые тарелки.
ПОСЛЕСЛОВИЕ КО ВТОРОЙ ЧАСТИ
Мужество в несчастье - половина беды.
В. Гёте.
У костра сидели трое.
Вечер обещал быть длинным, заря долгой. Высокие облака над нежно-оранжевой частью неба казались темными, но с раскаленными добела краями, освещенными уже зашедшим солнцем. Вода в реке выглядела тихой, озерной, с отраженными в ней, перевернутыми деревьями другого берега. Причаленная возле костра лодка словно приглашала сесть в нее, чтобы перебраться туда.
Седой человек, невысокий, плотный, одетый в жесткую рыбачью робу, привстав на коленки, перемешивал деревянной ложкой похлебку в котелке над светлыми углями.
- Не беда, коль рыбы не наловивши, уху не сварим, - посмеиваясь, говорил он. - Нам к консервам за год пора привыкнуть. А от похлебки настоящим земным духом пахнет, под стать окружающей красоте.
- Да уж красиво, чего говорить! - низким басом заметил высокий худой мужчина в ватной, припасенной для рыбалки телогрейке. Лицо у него было длинное, скуластое и суровое. - Но вот звезд, главное, не видно, - вздохнул он.
- И от них отдохнуть не мешает, - отозвался первый.
- Дядя Крылов, - вступил третий, тоже в робе, самый молодой, но рано лысеющий, а потому без юношеских кудрей, но с юным задумчивым лицом. - Вы ведь так позволили себя называть у костра.
- А как же! На рыбалке - как на рыбалке! Без звезд и чинов.
- Правда, что дед ваш или прадед Крылов, кажется, Иван Кузьмич, в тайгу за Тунгусским метеоритом вместе с самим Куликом ходил? Примечательный, должно быть, человек был?
- Кое-что о прадеде своем знаю. Простой, но "себе на уме" был старичок. Желудем себя называл, дескать, от желудей дубы растут.
- Вот вы и выросли.
- Эй, Галлей, меду командиру не лей! - вставил высокий.
- Нет здесь командиров, рыбаки одни, - строго произнес Крылов. - А с Тунгусского метеорита все наше дело и началось. Особенно после одной находки во время такой же вот рыбалки, даже вроде бы на этом самом месте, если хотите знать.
- Редкоземельный кусок инопланетной инженерной конструкции! обрадованно воскликнул Галлей. - Найден обломок цилиндра в 1976 году на реке Вашке, - и он показал рукой на лодку с уключинами и веслами, лежащими на ее дне. - За тысячу километров от тунгусской тайги, но точно на продолжении траектории взорвавшегося над нею тела.
- И все-то он знает, наш Галлей! - пробасил высокий.
- На то он и физик. Однако похлебка, друзья, поспела. Помянем добрым словом погибший над Землей сто семьдесят лет назад инопланетный звездолет неведомых героев!
- Звездолет едва ли, - возразил Галлей. - Скорее всего они его оставили на околоземной орбите, а спускались на вспомогательном модуле. Он и взорвался.
- До чего же сказки живучи! - заметил высокий. - Сотни лет им нипочем.
- Я эти сказки, Федор Нилыч, еще дома по первоисточникам прове... горячо начал Галлей, но замолк на полуслове.
Внезапно "на берегу" произошло нечто невероятное. Все трое сидевших у костра вместе с котелком взлетели в воздух, беспомощно пытаясь обрести равновесие и вернуться назад.
Одновременно река, берег с лодкой, тускнеющая заря и речной туман исчезли, обнажив экраны, на которых только что с поразительной реальностью в объеме и цвете виднелось голографическое изображение далекого земного пейзажа...
У звездолетчиков стало традицией уединяться в свободные часы в какое-нибудь земное местечко, с завораживающей достоверностью возникавшее с помощью голографии вокруг них в отсеке отдыха. И легко было воображать себя то на рыбалке, то на прогулке с осмотром былых любимых мест, дорогих им памятников, родных улиц города или невиданных дома земных чудес: водопадов, диких животных, словно бродивших в зарослях совсем рядом, или, наоборот, тихих уголков, ставших во время полета желанными пристанищами звездонавтов.
Теперь все исчезло вместе с тяготением. Оно создавалось тягой технического модуля через стокилометровый буксир. Летя впереди, технический модуль разгонялся с ускорением, равным ускорению земной тяжести, привычным для людей. Поэтому они и ощущали себя как бы в земных условиях. Это ускорение и исчезло вместе с нарушенным энергоснабжением. С округлого потолка отсека вместо вечернего северного неба тускло светила лампочка аварийного освещения.
Котелок плавал в воздухе между потерявшими вес людьми, а разливающаяся из него похлебка превращалась у них на глазах в горячие большие и маленькие шары, обретавшие собственное движение внутри отсека отдыха между его матовыми экранами.
- Что случилось, командир? - тревожно спросил Галлей.
- Ты физик корабля. Тебе первое слово, - отозвался Крылов.
- Видно, что-то с техническим модулем приключилось? - предположил штурман корабля Федоров.
- Едва ли, - возразил Галлей, отталкивая от себя все еще обжигающий котелок. - Скорее всего оборвался буксир.
Только сейчас физик со штурманом заметили, что командира звездолета не было с ними. Ловко перебирая руками по потолку, он направлялся к пульту управления, и уже оттуда послышался его голос:
- Обрыв, полный обрыв и буксира, и кабеля управления.
- Но как это может быть? - поразился штурман. - Обрыв кабеля в пустоте? Что он, о звезды перетерся, что ли?
- Не о звезды, а о кванты вакуума, - заметил молодой физик, не столько напуганный, сколько увлеченный необычностью произошедшего.
- Хватит удивляться! - прервал командир. - Надо перейти на дублирующее радиоуправление.
- Есть перейти на радиоуправление. Я уже у аппаратов, командир. Но радиосвязи с техническим модулем тоже нет!
- Меняй частоту! Ищи! Надо во что бы то ни стало дать команду "стоп" разгонным двигателям, не то улетит наш "передок" невесть куда. Смотри на обратную связь.
- Один шум и треск в ушах. Оглохнуть можно! У всех приборов обратной связи стрелки на нулях. И компьютер на аварийную ситуацию зря сработал. Его команда так и не принята ведущим модулем.
- Очевидно, виной всему электромагнитная буря в вакууме небывалой мощи, - заметил физик Галлей.
- Думаешь, потому и радиосвязи у нас с Землей нет? - обернулся к нему командир.
- Не только, Алексей Иванович. Обрыв буксира также из-за бури.
- Ну, Вася Галлей, это ты уже загнул, - заметил Федоров. - Пустота она и есть пустота.
- Очевидно, виной всему электромагнитная буря в вакууме небывалой мощи, - заметил физик Галлей.
- Думаешь, потому и радиосвязи у нас с Землей нет? - обернулся к нему командир.
- Не только, Алексей Иванович. Обрыв буксира также из-за бури.
- Ну, Вася Галлей, это ты уже загнул, - заметил Федоров. - Пустота она и есть пустота.
- Однако внутривакуумную энергию из этой "пустоты" наш беглый технический модуль извлекал и отталкивался от нее, от "пустоты", без помощи реактивного движения.
- Вот-вот! - подхватил Федоров. - В том-то и дело, что "беглый"! Удирает он от нас! Командир, терять времени нельзя! Пусть физик теоретически все обмозгует, а мне позволь в скафандр влезть - и в открытый космос вдогонку за беглецом. Дам двойное ускорение. Как-нибудь переживу, а сто километров при наших пройденных парсеках - ерунда! Рукой подать!
- Нельзя! Нельзя догонять модуль в скафандре! Не позволяйте, командир! - запротестовал Галлей.
- Почему? - возмутился штурман.
- Да потому, что скорость любого тела, в том числе и модуля, и скафандра, не может превзойти световую!
- Эк, куда хватил! Старина-то какая! Ты бы еще древнегреческие мифы вспомнил.
- Это не миф! Командир, это... это моя тайна. Я потом открою ее вам. Только не отпускайте его. Он будет приближаться к улетевшему модулю и никогда, понимаете, никогда не приблизится к нему, как бы ни старался. Это закон Природы.
- Стоп, - прервал Крылов. - Так не из-за твоей ли тайны мы нашу связь с Землей потеряли? Без магнитной бури!..
- Двустороннюю потеряли, но нас они услышат, правда, с запозданием.
- Эйнштейна вспомнил! Ладно, потом разберемся с твоей тайной. Пусть с запозданием нас услышат на Земле, но дать им знать о случившемся наш долг. Штурман, передавай сообщение об аварии. Проси помощи, но поделикатнее! Спасательный звездолет еще при нас строили.
- Есть передать сообщение! - отозвался штурман. - Я уже подготовил. Подпишите, командир.
- Давай, - потребовал протянутую ему планшетку Крылов и, передавая ее обратно, сказал: - Передавать ежечасно...
- Эх, сколько же энергии израсходуется! - произнес Галлей, смотря на тусклую аварийную лампочку. - В темноте останемся. Аккумуляторов надолго не хватит.
- Важно, чтобы нас хватило. А темнота? Что темнота! Слепые в кромешной тьме, но живут, а у нас звезды будут. Неиссякаемые источники света. Позволят нам дождаться ребят с Земли.
- Пока они там соберутся... - начал было Галлей, но командир прервал его:
- Пусть нам годы лететь надо, выстоим! А ребята прилетят! Обязательно прилетят! Однако при раскрытии твоей тайны кое-что выяснится. На Земле вроде бы все ускоренно для нас произойдет?
- Это как же? - заинтересовался штурман.
- Я еще не раскрыл вам тайну, Алексей Иванович, а вы уже выводы делаете.
- Это не ты открыл, а я могу тебе ее сам открыть. Штурман! Передавать сигналы на Землю двенадцать раз, ежечасно, а потом - спать! Жизнь на звездолете "Скорость" продолжается даже при световой скорости. Расписание прежнее.
Двенадцать раз выходил Федоров в эфир, передавая сигнал бедствия на Землю.
- Не может быть, чтобы нас не услышали, - заключил он, покидая свой пост у радиоаппаратуры.
Ложились спать в спальном отсеке на своих койках. Чтобы удержаться на них в условиях невесомости, решили обвязаться ремнями.
- Ну, командир, - обратился к Крылову Федоров. - Какую же вы тайну нашего Васи Галлея открыли?
Звездолетчики не говорили о том, что обречены на вечное скитание меж звезд в темноте и холоде отсеков, не обсуждали, как будут один за другим умирать от голода и низкой температуры, когда кончатся запасы еды и энергии, они беседовали, казалось бы, о совершенно постороннем, о какой-то личной тайне одного из них. Но в этом, пожалуй, выражалась общая для всех троих черта характера, приведшая их в звездный рейс.
Однако тайна оказалась не такой уж посторонней для каждого из них.
- Твою тайну, Вася, не так трудно было разгадать, - говорил, обращаясь в темноте к молодому человеку, Крылов. - Наблюдал я за тобой, когда ты бывал у меня дома. Зачастил ты по довольно понятной причине, юношам свойственной.
- Нет-нет, конвенсия моя не из-за вашей Нади!
- И это знаю, что не из-за дочурки моей рыженькой, а скорее всего из-за подружки ее, недоступной красавицы чернокудрой, Звездочки.
- Да, Кассиопея, - со вздохом признался Галлей.
- Постой, постой! - вмешался еще не спавший штурман. - Выходит дело, несчастная любовь нашего доброго молодца Васю Галлея нам подкинула? Звездочка какая-то его к звездам привела?
- Выходит, так, - согласился Крылов. - Но я заметил в тебе, Васенька, еще и теоретические колебания между профессором Дьяковым и академиком Зерновым.
- И что же! Почему, в таком случае, вы взяли меня с собой?
- То, что ты решил вернуться на Землю в другом столетии уже без гордой и недоступной теперешней красавицы, догадаться нетрудно было. Ну а я-то считал, что мы вернемся в рассчитанный академиком Зерновым срок, а что касается Галлея, то такая голова...
- Эх, Галлей, Галлей, - с укором пробасил штурман. - Непутевая твоя голова!
- Вот эта "непутевая" голова нам в рейсе нужна будет, рассудил я. Но виду не подал, что тебя разгадал.
Аварийная лампочка из экономии была давно погашена, и трудно было разобрать, как "непутевая, но нужная" голова Васи Галлея поникла у него на грудь, а сам он старательно цеплялся за койку, на которой сидел, чтобы не взмыть в воздух.
- Вот и вся твоя тайна, - закончил Крылов.
- Моя, может быть, и вся, но наша общая, Алексей Иванович, еще впереди, - сказал наконец Галлей.
- Что ты имеешь в виду? - поинтересовался Крылов.
- Что Закон Природы описывается не теорией абсолютности, это я еще на Земле понял, как вы догадались, а теорией относительности. И только ее мы должны учитывать теперь при всех наших расчетах.
- И это я уже усвоил, Галлей. Жаль, что мы с тобой раньше не догадались.
- Жаль, - согласился Галлей.
- Тогда давай сообразим, а то Федору это так и не понятно, почему обрыв буксира произошел?
- Можно выдвинуть гипотезу, Алексей Иванович, вполне достоверную. Я как-то сразу подумал... Вот штурман говорил о пустоте. Но почему из этой пустоты мы энергию извлекаем, от нее отталкиваемся? Почему? Да потому, что она материальна и в известных условиях может становиться вещественной.
- Ясно, материальна, - вставил басом очевидно все слышавший Федоров. Но почему вещественна?
- В вакууме проносятся электромагнитные бури, даже тайфуны! При малых скоростях возбужденные ими кванты вакуума незаметны, но при субсветовой скорости они ощутятся как возникающее в пустоте вещество с его физическими свойствами.
- Стоп, стоп, Вася! Не забегай! Тут и без банальной бури все объяснить можно. Похитрее! - вмешался штурман. - Мы, радисты, флюктуации скорости света в различных частях вакуума уже сто лет учитываем. Не в ней ли дело? Если скорость света становится то больше, то меньше, это приводит к рывкам. Вот и причина обрыва буксира. Рванулся технический модуль. И все!
- Нет, Федор Нилыч! Не выйдет! - возразил Галлей. - Мы с вами не радиоизлучение, а физические тела, разгоняемые до скорости света. Мы достигаем этого предела, а не скорость света разгоняет или притормаживает нас. Это флюктуация предела, а не физическое его воздействие на наш полет. Так что никаких рывков от этого быть не может.
- Так уж и не может, - упрямо возражал Федоров.
- А вы поймите, что кванты вакуума - это как бы на пружинках вибрирующие под влиянием электромагнитного излучения протоны и антипротоны. При банальной электромагнитной буре этот процесс для нас отнюдь не банален, ибо в своих крайних положениях частички вещества и антивещества уже не полностью компенсируют физические свойства друг друга... Тогда и начинают проявляться эти скрытые в "состоянии пустоты" физические свойства материального вакуума, появляется некая его плотность, молниеносно возникающая и исчезающая. И эти песчинки как бы "жалят" летящий в вакууме предмет (при магнитной буре, разумеется, и при субсветовой скорости движения).
- Это как же выходит, - начал сдаваться штурман, принимая объяснения физика. - Вроде комары появляются на нашем пути. И жалят проклятые.
- Не столько комары, сколько "космический наждак". При малых скоростях он незаметен, но при субсветовой скорости за единицу времени приходится столько столкновений с "ожившими" квантами вакуума, что они в состоянии перетереть буксир.
- Может быть, и так, коли не врешь, - окончательно сдался штурман, поворачиваясь на другой бок, хотя в условиях новой для них невесомости в этом, казалось бы, не было смысла.
- Любопытно, - вставил теперь Крылов. - Я вот развиваю твою гипотезу и прихожу к выводу о чисто физическом пределе, что возникает в вакууме при световых скоростях.
- Правильно! - обрадовался Галлей. - И я так же думаю. При световой скорости проницаемость вакуума, его "свойство пустоты" исчезает! Тело не то что упрется в преграду, но, достигнув скорости света, будет ощущать уже иные свойства вакуума, который становится непроницаемым, и тело сможет двигаться лишь с субсветовой скоростью. Потому-то и невозможно превышение движущимся телом скорости света.