– Я – смогу!
Взлетела белая цапля и закружилась над бакеном, будто размышляя, не ее ли это гнездо. Анна подняла голову.
– Когда я буду уверена, что я смогу, мы воспользуемся моей постелью. В моей квартире больше уединения, чем в твоем доме.
Кэм вытер ладонью пот со лба в тщетной попытке успокоиться.
– Однако, леди, вы чертовски откровенны!
– А к чему притворяться? Мы взрослые люди. И свободные. – Анна удивленно взглянула на него, взмахнула ресницами. – Но если ты предпочитаешь, чтобы женщина изображала отчаянное сопротивление, извини.
– Нет. Мне нравится и так. – Конечно, если он не перегреется и не взорвется в ожидании этого счастливого момента. – Никаких игр, никакого притворства, никаких обещаний… Откуда ты, черт побери?! – восхищенно спросил Кэм.
– Из Питсбурга, – с готовностью ответила Анна, направляясь обратно к дому.
– Я не об этом спросил.
– Я знаю. Но если ты собираешься спать со мной, тебе следовало бы поинтересоваться основными фактами. Я, например, не сплю с незнакомцами.
Кэм задержал ее, потянув за рукав: ему хотелось еще немного побыть с ней наедине.
– Хорошо. Каковы же основные факты?
– Мне двадцать восемь лет, я не замужем, итальянского происхождения. Моя мама… умерла, когда мне было двенадцать. Меня вырастили дедушка с бабушкой.
– В Питтсбурге?
– Правильно. Они чудесные! Старомодные, энергичные, любящие… Я могу приготовить из ничего потрясающий красный соус: рецепт передавался в нашей семье из поколения в поколение. Я переехала в Вашингтон сразу после колледжа – работала и готовила дипломную работу. Но Вашингтон меня не устроил.
– Слишком много политики?
– Да, и слишком много цивилизации. Мне хотелось другого, и в конце концов я оказалась здесь.
Кэм оглядел тихий двор и залив.
– Да, здесь уж точно не Вашингтон…
– Мне нравится. Я также люблю крутые детективы, не очень заумные фильмы и любую музыку, кроме джаза. Я читаю журналы с конца и не знаю, почему я это делаю. И хотя я легко нахожу общий язык с самыми разными людьми, мне не очень нравятся официальные приемы. – Анна замолчала, задумалась. «Посмотрим, – решила она, – сколько еще он захочет выяснить». – Думаю, пока достаточно, тем более что мой бокал опустел.
– Ты совсем не похожа на мое первое впечатление о тебе.
– Неужели? А ты, кажется, точно соответствуешь моему первому впечатлению о тебе.
– Ты говоришь по-итальянски?
– Свободно.
Кэм наклонился к ее уху и прошептал очень пылкое и откровенное предложение на этом божественном языке. Некоторые женщины отвесили бы ему пощечину, другие бы, возможно, захихикали и почти все бы наверняка покраснели. Анна лишь издала какой-то странный звук.
– Произношение – среднее, но воображение – намного выше среднего. – Она легко похлопала его по руке. – Не забудь попросить меня об этом снова… в более подходящий момент.
– Не забуду, черт побери, – пробормотал Кэм. Из-за угла дома вылетел Сет, и Анна ласково улыбнулась мальчику.
– Привет, Сет.
Сет резко затормозил. В его глазах сразу появились настороженность и отчужденность, голова ушла в плечи.
– Да… привет. Этан говорит, что можно ужинать.
– Отлично, я умираю с голоду! – Анна прекрасно знала, что мальчик настроен против нее, но старалась этого не замечать. – Я слышала, что ты вчера плавал на яхте.
Укоризненный взгляд Сета скользнул мимо нее и остановился на Кэмероне.
– Да. Ну и что?
– А я вот никогда не плавала на яхте… Кэм пригласил меня как-нибудь покататься с вами.
– Он может пригласить кого хочет: это ведь его лодка.
Анна услышала громкий вздох Кэма – явно сигнал мальчику вести себя прилично. Сеттюжал плечами.
– Конечно, это было бы здорово. А сейчас нам надо расстелить на веранде тонну газет. Так полагается есть крабов.
– Чудесно! – Прежде чем мальчик успел умчаться, Анна наклонилась и шепнула ему на ухо: – Как нам повезло, что не Кэм варил их.
Сет фыркнул и улыбнулся ей, затем развернулся и побежал в дом.
10
Не такая уж она плохая, эта чиновница. К такому глубокомысленному заключению пришел Сет, удалившись в свою комнату – как предполагалось, работать над сочинением о вреде насилия. Но вместо проклятого сочинения он занялся рисованием. В конце концов, у него впереди еще целая неделя, чтобы написать это дурацкое сочинение. И делов-то там не больше чем, на пару часов! Хотя он не считал сделку справедливой, но все же это лучше, чем быть исключенным из-за толстомордого Роберта.
Сет и сейчас еще, закрыв глаза, мог ясно представить всех трех Куинов в кабинете миссис Морфилд. Они стояли рядом с ним и бесстрашно смотрели в лицо всемогущей Морфилд. «Это было так… здорово!» – решил Сет и начал машинально набрасывать эту сцену в своей тетради.
Вот Филип в его шикарном костюме. Узкое лицо, аккуратная стрижка… Как на рекламе в журнале, предлагающей солидные вещи, которые по карману только богатым парням.
Затем Сет нарисовал Этана – серьезного, слегка взлохмаченного. Хотя Сет точно помнил, что Этан старательно причесывался перед тем, как войти в школу. И Этан получился именно таким, каким был на самом деле. Сразу видно: это парень, который зарабатывает на жизнь в море.
А вот Кэм – резкий, грубоватый, со злым огоньком в глазах. Большие пальцы рук засунуты в передние карманы джинсов. «Да. Именно так, – решил Сет. – Кэм всегда так стоит, когда злится». Даже на этом наброске Кэм выглядел как человек, который всегда добивается того, чего хочет.
Последним он нарисовал себя, пытаясь быть объективным, и разочарованно вздохнул. Плечи слишком худые и костлявые. «Но не всегда же они будут такими!» – подумал Сет. Лицо тоже слишком худое – особенно в сочетании с большими глазами, – но и это поправимо. Когда-нибудь он станет выше, сильнее и не будет казаться таким хилым.
Зато он высоко держал голову, разве не так? Он ничего не боялся. А главное – он выглядел среди Куинов почти… почти своим!
«Задеваешь одного Куина – задеваешь их всех» – Вот что сказал Кэм… и Кэм не шутил. «Но ведь я не Куин, – думал Сет, хмуро разглядывая рисунок. – Или, может, Куин? Я просто не знаю.
Да и неважно, был ли Рэй Куин моим отцом, как говорят некоторые. Важно только то, что я далеко от нее».
Ему всегда было безразлично, кто его отец. И сейчас безразлично – по крайней мере, так он себя уверял. Сет знал только одно: он хочет остаться здесь. Именно здесь.
Уже много месяцев никто не бил его – ни ладонью наотмашь, ни кулаком. Никто не накачивался наркотиками и не лежал так долго и так неподвижно, что казался мертвым. И в такие минуты Сет надеялся, что они действительно мертвые! Никакие обрюзгшие мужики не тянули к нему свои потные лапы, не щупали его…
Но Сет сказал себе, что не будет думать об этом.
А вот поесть крабов было здорово, хотя он весь перепачкался. Оказывается, их надо есть руками. И эта мисс Спинелли совсем не такая уж строгая. И не неженка. Она просто сняла жакет и закатала рукава. И вроде бы она не следила за ним и не морщилась, когда он икал или чесал задницу…
«Она много смеялась», – вспомнил Сет. Он не привык к тому, чтобы женщины много смеялись, – если, конечно, не нанюхались кокаина. И у нее совсем другой смех. Смех мисс Спинелли не был ни безумным, ни отчаянным. Просто нормальный человеческий смех. Чуть хрипловатый.
И никто не говорил ему, что больше есть нельзя. Господи, он точно съел сотню этих уродов! Он даже с радостью съел салат, хотя и поворчал для порядка.
Как давно у него уже не сосало под ложечкой от жуткого голода! Так давно, что можно было бы и забыть это чувство. Но он не забыл. Он ничего не забыл.
Сет побаивался, что эта социальная работница захочет забрать его отсюда, но вроде бы все обошлось. И он видел, как она тайком совала маленькие кусочки крабов и хлеба Глупышу. Значит, она не может быть совсем уж плохой!
И все-таки лучше бы она была, например, официанткой, как Грейс. Тогда она бы ему больше нравилась.
Когда раздался негромкий стук в дверь, Сет быстро захлопнул тетрадь с рисунками и открыл другую, где уже была нацарапана первая дюжина из пятисот слов его сочинения.
– Да?
Анна просунула голову в дверь.
– Привет. Можно зайти на минутку? Фантастика! У него просят разрешения! Интересно, что она станет делать, если он скажет «нет»? Просто повернется и уйдет? Но он решил, что не стоит дразнить судьбу.
– Пожалуйста.
Войдя, Анна окинула взглядом комнату. Узкая кровать, неумело застеленная, крепкий комод и письменный стол, полки с книжками. На одной из полок стоял портативный стереомагнитофон, который выглядел очень новым, и бинокль, который таковым не выглядел. Покрашенные в светло-зеленый цвет стены, на окнах – белые жалюзи. И все-таки что-то здесь было не так…
«Не хватает беспорядка, – подумала Анна. – Всякого мальчишечьего хлама. Старых сломанных игрушек, прикнопленных к стенам плакатов… Но в углу посапывает щенок, а это – отличное начало».
«Не хватает беспорядка, – подумала Анна. – Всякого мальчишечьего хлама. Старых сломанных игрушек, прикнопленных к стенам плакатов… Но в углу посапывает щенок, а это – отличное начало».
– У тебя очень мило, – Анна прошла к окну, – и отличный вид: залив, деревья. Ты можешь наблюдать за птицами. Я, например, купила книжку о местных водоплавающих птицах, когда переехала сюда из Вашингтона. Чтобы различать их. Должно быть, здорово каждый день видеть белых цапель?
– Наверное.
– Мне здесь нравится. Было бы странно, если бы не нравилось, правда?
Сет осторожно пожал плечами.
– Не знаю. По-моему, здесь нормально. У меня все в порядке.
Анна обернулась, взглянула на его тетрадь.
– То самое ненавистное сочинение?
– Я его начал…
Сет поспешно схватил тетрадку и нечаянно скинул другую на пол. Прежде чем он успел подобрать ее, Анна нагнулась и подняла ее сама.
– О, какая прелесть! – Упавшая тетрадка раскрылась на рисунке с Глупышом, и Анна подумала, что художник очень точно схватил его милое и глуповатое выражение. – Это ты нарисовал?
– Ну и что? Разве нельзя? Я же работаю над этим чертовым сочинением!
Если бы Анна не была так очарована рисунком, то вздохнула бы.
– Замечательно! И так похоже… – Ей безумно хотелось перевернуть страницу, посмотреть, что еще нарисовал Сет, но она не поддалась искушению и положила тетрадку на стол. – А вот я не могу прилично нарисовать даже домик.
– Ничего особенного. Просто баловство.
– Ну, если он тебе не нужен, может, подаришь мне?
«Какая-то хитрость», – подумал Сет. Она ведь уже надела свой жакет, держит в руках портфель. Настоящий социальный работник, а не женщина, которая хохотала над вареными крабами.
– Зачем?
– Видишь ли, я не могу держать собак в своей квартире. Разве справедливо, если пес целый день сидит взаперти, пока я на работе? А я так люблю собак! Когда буду жить в отдельном доме с двором, то обязательно заведу парочку. Но до тех пор приходится играть с чужими собаками…
Это показалось Сету странным: он всегда был уверен, что взрослые правят миром, часто безжалостной рукой, и получают все, что хотят, когда хотят.
– Почему же вы не переезжаете куда-нибудь?
– О, не все так просто. Дом, где я живу, находится близко от работы, и квартплата приемлемая. Придется подождать, пока я смогу позволить себе собственный дом с двором. – Она подошла к окну и немного помолчала, завороженная спокойствием пейзажа. В восточной части неба мигнула первая звезда, и Анна чуть не загадала желание. – Где-нибудь около воды. Как здесь.
Она отошла от окна и присела на край кровати лицом к мальчику.
– Я, собственно, просто хотела узнать, не хочешь ли ты поговорить со мной или спросить о чем-нибудь.
– Нет. Ничего.
– Ладно. – Она и не ожидала, что он будет откровенничать с ней. – Но, может быть, тебе хочется узнать, что я думаю о вашей жизни? – Сет пожал плечами, и она восприняла это как согласие. – Я обнаружила здесь полный дом парней, которые пытаются решить, как ужиться друг с другом, как сделать так, чтобы все получилось. Четверо очень разных мужчин, которые все время натыкаются друг на друга. И я думаю, что все вы еще наделаете ошибок и наверняка будете раздражать друг друга, спорить. Но я также думаю, что… в конечном счете у вас все получится. Потому что вы хотите, чтобы получилось, – добавила она с улыбкой. – Каждый по-своему, но все вы хотите одного и того же.
Анна встала и вынула из портфеля визитную карточку.
– На обратной стороне я написала номер домашнего телефона. Думаю, мне незачем приезжать пока сюда… в качестве официального лица. Но, может быть, я вернусь за рисунком, если ты все-таки решишь мне его подарить. Желаю удачи с сочинением.
Когда она направилась к двери, Сет неожиданно вырвал рисунок с Глупышом из тетрадки.
– Если хотите, можете взять сейчас.
– Правда? – Анна взяла листок и ласково улыбнулась. – Боже, как он очарователен! Спасибо.
Повинуясь невольному порыву, она наклонилась поцеловать Сета, но мальчик так резко дернулся и отпрянул, что ей стало не по себе. Отругав себя за то, что совсем забыла об эмоциональной дистанции, которую следует соблюдать, она выпрямилась и попыталась загладить неловкость:
– Пожелай Глупышу спокойной ночи за меня. Спускаясь по лестнице, Анна убрала рисунок в портфель. Филип бренчал на пианино, рассеянно подбирая по слуху какой-то блюз. Еще один талант, которому Анна завидовала. Она постоянно огорчалась, что у нее нет никаких талантов.
Этана нигде не было видно, а Кэм беспокойно расхаживал по гостиной. Анна подумала, что эта картина прекрасно отражает характер каждого из троицы. Филип элегантно убивает время, Этан ищет уединения, а Кэм… Кэм выпускает излишек энергии.
А мальчик наверху рисует картинки и думает о чем-то своем…
Кэм поднял глаза, и, когда их взгляды встретились, Анну внезапно бросило в жар.
– Джентльмены, благодарю вас за чудесный ужин.
Филип встал и протянул ей руку.
– Это мы должны благодарить вас. Мы так давно не проводили время в обществе прекрасной женщины! Надеюсь, вы еще приедете.
«О, этому красноречия не занимать», – решила Анна.
– С удовольствием. Передайте Этану, что он гений. Спокойной ночи, Кэм.
– Я провожу тебя.
Она пожала плечами, стараясь не показывать, что рассчитывала на это.
– Сначала о деле, – сказала Анна, когда они вышли из дома. – Я убедилась, что о Сете хорошо заботятся. За ним следят, обеспечивают, насколько возможно, домашний уют и поддержку в его школьной жизни. Конечно, ему необходима новая обувь, но это нормально для любого десятилетнего мальчика.
– Обувь? Что плохого в его обуви?
– Разваливается, – пояснила Анна, подходя к машине. – Но это дело поправимое, и, безусловно, самая простая из проблем. Всем вам еще многое предстоит сделать, Кэм. Сет, несомненно, сложный ребенок. Я подозреваю, что он подвергался насилию – физическому и, возможно, сексуальному.
– Я это и сам понял, – буркнул Кэм. – Можешь не волноваться: здесь с ним ничего подобного не случится.
– Я знаю, – Анна положила ладонь на его руку. – Если бы у меня было хоть малейшее сомнение, я давно бы забрала его отсюда. И все-таки я считаю, что необходима профессиональная психологическая консультация – ему и всем вам.
– Консультация? Чушь. Не хватает еще выворачиваться наизнанку перед каким-то низкооплачиваемым окружным психиатром!
– Многие низкооплачиваемые окружные психиатры отлично выполняют свои обязанности. Поскольку я сама – дипломированный психолог, меня, очевидно, тоже можно отнести к этой категории, о которой ты отозвался с таким презрением. Так вот, будь уверен, я хорошо знаю свою работу!
– Прекрасно. Ты поговорила с Сетом, ты разговариваешь со мной. Можем считать, что мы получили профессиональную консультацию.
– Не упрямься. Ты отлично меня понял, – сказала Анна нарочито кротким тоном.
Она знала, что ее спокойствие разозлит Кэма, но это было только справедливо. Ведь он уже разозлил ее!
– При чем тут упрямство? Я с самого начала оказывал тебе всяческое содействие.
«Более или менее, – подумала она, – и, если честно, больше, чем я ожидала».
– У меня другая специализация. Профессиональный психолог поможет всем вам не только увидеть то, что лежит на поверхности, но и понять корни проблемы.
– У нас нет никаких проблем!
Анна взглянула на него с удивлением: она не ожидала подобного жесткого сопротивления такому элементарному шагу.
– Проблемы всегда есть. Сет, например, боится, когда его трогают. А это серьезная проблема.
– Он не боится Грейс.
– Грейс? – Анна задумчиво поджала губы. – Грейс Монро? Из того списка, что ты дал мне?
– Да, она теперь помогает нам по дому, и парень без ума от нее. Может, даже немного влюблен.
– Что ж, это обнадеживающий признак. Но если ребенок подвергался насилию, в его душе остается неизгладимый след.
«Почему мы говорим об этом, черт побери? – нетерпеливо подумал Кэм. – Почему говорим о психиатрах и расковыривании старых ран, когда я всего-то хочу несколько минут пофлиртовать с хорошенькой женщиной?»
– Мой отец избивал меня до полусмерти. Ну и что? Я выжил. – Кэму было отвратительно вспоминать об этом. Стоять в тени дома, ставшего его убежищем, и вспоминать. – Мать парня тоже избивала его, но больше она это делать не сможет. Тот этап его жизни закончился.
– Это никогда не заканчивается, – терпеливо сказала Анна. – Невозможно начать жизнь с чистого листа. Невозможно совершенно избавиться от прошлого, нужно просто научиться жить с ним. Короче говоря, я рекомендую вам психологическую помощь и отмечу это в своем отчете.
– Валяй! – Кэм не мог объяснить, почему одна мысль о психиатре так бесит его. Он только знал, что ни за что на свете не заставит себя или братьев открыть перед кем-то те давно запертые двери. – Можешь рекомендовать все, что хочешь. Это не значит, что мы должны подчиняться.