Кремер заколебался, идея ему явно не понравилась, но, видимо, решив, что в любую минуту сможет вмешаться в разговор, он все же набрал номер. Услышав на другом конце голос своего оперативника, он сказал, что передает трубку Вулфу. Вулф снял трубку со своего аппарата. Кремер слушал разговор с моего.
Вулф был вежлив, но краток.
- Насколько я понимаю, карандаши находятся на столе в том же положении, в каком их нашли. У всех карандашей, кроме одного, на тыльном конце имеются ластики, и этот отсутствующий ластик лежит посредине между двумя группами карандашей, правильно?
- Совершенно верно, - скучающим голосом ответил сыщик.
Я слушал разговор с аппарата, стоящего на столе рядом с глобусом.
- Возьмите ластик и попытайтесь надеть его на свободный конец карандаша. Мне важно знать, легко ли он влазит туда и не мог ли он соскочить случайно.
- Алло, инспектор, вы меня слышите? А как же ваш приказ ничего не трогать?
- Сделайте, что вас просят, - кашлянув, велел Кремер.
- Хорошо, сэр. Подождите немного.
Но ждать пришлось довольно долго. Наконец оперативник снова взял трубку,
- Ластик не мог соскочить случайно. Обломок его торчит из карандаша. Его разломили пополам, и поверхность слома еще совсем свежая. Я могу попробовать снять ластик с другого карандаша и сказать, насколько это трудно.
- Благодарю, не надо. Вы сделали все, что мне требовалось. Но для большей уверенности и соблюдения формальностей я бы советовал вам послать карандаш и обломок ластика на экспертизу, чтобы проверить, насколько точно они соответствуют друг другу,
- Мне это сделать, инспектор?
- Пожалуй, да. Только тщательно их пометьте.
- Будет исполнено, сэр.
Кремер вернулся в красное кресло, а я - в свое. Он переместил свою сигару в противоположный угол рта и произнес:
- Ну и что?
- Теперь вы сами прекрасно понимаете, что ластик был отломан и положен в центр композиции намеренно, - сказал Вулф. - Он является частью сообщения. Может, он играет роль точки после буквы N. показывающей, что это инициал, и работа Хеллера была навсегда прервана как раз в тот момент, когда он собирался поставить еще одну точку после W?
- Ваш сарказм ничего не меняет. Послание попрежнему означает NW.
- Нет, не означает. И никогда не означало.
- Но для меня и для окружного прокурора это именно так. Думаю, нам лучше проследовать в его офис.
Вулф выставил вперед ладонь.
- В этом вы весь! Нет, вы не глупый человек, вы упрямый человек. Я предупреждаю, сэр, что если вы и дальше будете настаивать на своей версии, будто сообщение мистера Хеллера расшифровывается как NW, то окажетесь в весьма дурацком положении.
- Но ведь вам, по-видимому, известно, как правильно расшифровывается сообщение Хеллера?
- Да.
- В самом деле?
- Да.
- И как же? Я жду.
- Можете ждать, сколько вам угодно. Я готов заработать эти деньги, Вулф похлопал себя по карману, - расшифровав для вас сообщение Хеллера, и расшифровал бы его с легкостью. Но в том состоянии, в каком вы пребываете сейчас, вы все равно будете думать, что я вас дурачу.
- А вы попробуйте.
- Нет, сэр, - Вулф прикрыл глаза. - Предлагаю вам два варианта. Вы продолжаете в том же духе и смотрите, что у вас из этого получится. Только учтите, что мистер Гудвин и я не станем предоставлять вам никакой информации, касающейся данного происшествия и лиц, с ним связанных, и будем действовать самостоятельно. Либо вы приводите сюда убийцу и даете мне возможность его обработать, разумеется, в вашем присутствии.
- С удовольствием. Назовите его имя.
- Я его еще не знаю. Чтобы определить, о ком именно шла речь в сообщении, мне нужны все те шестеро, кто присутствовал тогда в офисе Хеллера. Поскольку я способен расшифровать сообщение, а вы - нет, то я нужен вам больше, чем вы мне, однако ваше содействие позволило бы мне сэкономить массу времени и избавило бы от лишних хлопот.
На лице Кремера не отразилось ничего - ни возмущения, ни восторга.
- Но если вы можете расшифровать сообщение и отказываетесь это сделать, значит, вы пытаетесь утаить от следствия улику.
- Чепуха. Предположение - не есть улика. Ведь не является же уликой ваше предположение, как расшифровать NW. Не является ею и мое, и только с моей помощью оно позволит докопаться до истины. - Вулф нетерпеливо взмахнул рукой и повысил голос: - Я что, черт побери, предлагаю пригласить к себе на ужин оркестр? Вы думаете, мне нравится смотреть, как взвод полицейских силком затаскивает в мой дом перепуганных граждан?
- Я прекрасно знаю, что нет.
Кремер вынул сигару изо рта и оглядел се, точно видел впервые. Завершив осмотр, он перевел взгляд на Вулфа, а затем на меня. В скобках замечу, что этот взгляд не был полон сердечной теплоты.
- Мне надо позвонить, - рявкнул Кремер и протянул руку к телефонному аппарату.
4
Что касается трех из шести "испуганных граждан", то Вулфу, на его счастье, не понадобилось обрабатывать их с нуля. Первоначально все трое были полны решимости не говорить ни слова о том, что побудило их обратиться к Лео Хеллеру, и полицейским, как явствовало из переданных в наше распоряжение протоколов допросов, пришлось изрядно с ними помучиться.
К началу девятого, когда в наш офис был доставлен первый свидетель, Вулф уже собрался с духом и приготовился к бою. Он не только поглотил ужин за рекордно короткое время, но даже, нарушив одно из своих самых незыблемых правил, читал за едой документы, - все это в компании инспектора Кремера, который согласился остаться и немного перекусить. Затем Кремер прошел с нами в кабинет и, выглянув в приемную, пригласил полицейского стенографиста, который устроился за торцом моего стола Сержант Пэрли Стеббинс, в припадке великодушия однажды признавший, что не имеет достаточных оснований, чтобы привлечь меня за хулиганство, ввел свидетеля и, усадив его перед Вулфом и Кремером, опустился на стул у стены.
Это был тот самый верзила в темно-синем пальто и фетровой шляпе, высунувший голову из лифта, чтобы поглазеть на Арчи Гудвина. Согласно документам, его звали Джоном Р. Уинслоу. Он сидел с поникшим, несчастным видом и был одним из тех, кто сперва не желал сообщать полиции о цели своего визита к Хеллеру, за что я, впрочем, не был склонен сильно его осуждать.
Он начал с протестов.
- Я считаю... считаю это неконституционным! Полиция вынудила меня рассказать о своих личных делах, и здесь ее действия, возможно, были в рамках закона, но Ниро Вулф - частный сыщик, и он не имеет права меня допрашивать!
- Я присутствую тут как официальное лицо, - сказал Кремер, - и, если вы настаиваете, могу повторять вопросы мистера Вулфа, но это будет только напрасной тратой времени.
- Давайте начнем, - предложил Вулф. - Я ознакомился с вашими показаниями, мистер Уинслоу, и...
- Вы не имели права! Вам не должны были их показывать! Мне обещали, что все сказанное мною останется в тайне!
- Мистер Уинслоу, пожалуйста, прекратите спектакль. Когда истеричка женщина - это ужасно, но когда истерику закатывает мужчина - это невыносимо. Могу вас заверить, что я способен хранить тайну не хуже любого полицейского.
Итак, вы заявили, что это был ваш третий визит к мистеру Хеллеру. Вы принесли ему очередную порцию необходимой для расчетов информации. Вас интересовало, сколько еще лет осталось жить вашей тете. Вы надеялись получить в наследство значительную часть ее состояния и хотели - я цитирую "базировать свои ожидания на неких научных предпосылках". Однако, как нам стало известно, в настоящее время ваши дела находятся в крайне плачевном состоянии, у вас много долгов. Вы отрицаете это?
- Нет, не отрицаю, - Уинслоу дернул челюстью.
- Допустим, мистеру Хеллеру удалось бы представить вам обоснованные выкладки по поводу ожидаемой продолжительности жизни вашей тети. Как бы вам это помогло?
Уинслоу взглянул на сидевшего с безучастным видом Кремера и вновь уставился на Вулфа.
- Я хотел занять под залог будущего наследства крупную сумму денег. Долг требовалось вернуть с процентами. Я желал знать, каковы мои перспективы, и поэтому обратился к эксперту в области теории вероятностей.
- Какие данные вы предоставили Хеллеру для его расчетов?
- О, да разве все перечислишь!
- Назовите хоть некоторые, - настаивал Вулф.
Уинслоу посмотрел на стенографиста, затем на меня, но мы едва ли могли ему чем-то помочь.
- Хеллера интересовали сотни разных вещей возраст тети, ее привычки, образ жизни, питание, состояние ее здоровья, вес и комплекция. Он спрашивал также, на каком году жизни умерли ее родители и родители родителей. Кроме того, я принес ему тетину фотографию. Хеллер хотел знать о ее пристрастиях, темпераменте, отношении к врачам, политических взглядах...
- Политических взглядах?
- Да, Хеллер сказал, что на продолжительности ее жизни мог сказаться даже тот факт, огорчилась она или обрадовалась избранию Эйзенхауэра.
- Шарлатанство чистой воды, - буркнул Вулф. - А не говорил ли он вам, что продолжительность ее жизни значительно сократится, если вы поможете ей отправиться на тот свет?
Сказанное показалось Уинслоу смешным, но он не загоготал, как можно было ожидать, а захихикал, что не слишком соответствовало его комплекции.
- Так говорил он вам это? - переспросил Вулф.
- Не помню, ей-богу, не помню, - снова хихикнул Уинслоу.
- От кого ваша тетя получила свое состояние?
- От мужа - моего дяди Нортона.
- Когда он умер?
- Шесть лет назад, в тысяча девятьсот сорок седьмом.
- Как? От чего?
- Он был убит случайным выстрелом во время охоты на оленя.
- Вы тоже принимали участие в охоте?
- Нет. Я в тот момент находился за добрую милю от места происшествия.
- Вы получили от него какое-либо наследство?
- Нет, - ответил Уинслоу, и воспоминание вызвало у него прилив краски к щекам. - Он просто посмеялся надо мной, оставив мне по завещанию ровно шесть центов. Он не любил меня.
Вулф повернулся к Кремеру, чтобы что-то спросить, но тот опередил его.
- Двое моих людей уже поднимают архив. Трагедия произошла в штате Мэн.
- Мне бы хотелось кое-что добавить по этому поводу, - сказал Уинслоу. Ваши вопроси касательно смерти дяди я расцениваю как нечто вроде комплимента в свой адрес. Вы, похоже, считаете, что я был способен его застрелить. Вы мне явно льстите. Тетя бы, наверное, от души посмеялась, узнан, что меня подозревают в убийстве дяди Нортона и намерении отправить ее саму на тот свет. Я совсем не против, если она об этом узнает. Но вот если она узнает, зачем я ходил к Лео Хеллеру, - беды не миновать. - Он молитвенно воздел руки к инспектору. - Ведь вы мне обещали! Обещали!..
- Мы раскрываем подробности личной жизни свидетелей, только когда без этого нельзя обойтись на суде, - объяснил Кремер.
Вулф принялся наливать себе пива. Когда пена достигла края бокала, он поставил бутылку и подытожил:
- Лично я вам ничего не обещал, мистер Уинслоу, и не желаю тратить время на пустые разговоры. Мое предложение сводится к следующему. Поскольку вы попали в переплет только благодаря знакомству с мистером Хеллером, возникает вопрос; было ли в ваших отношениях что-либо, способное оправдать доставляемое вам беспокойство. Если нет, вам совершенно нечего опасаться. Но сперва вы должны откровенно нам все рассказать. Для начала хорошенько припомните все, о чем вы с ним говорили, а я постараюсь как можно реже вас перебивать.
- Но ведь вы все это уже читали, - возразил Кремер. - Так какого черта напрасно терять время? Есть у вас ключ к разгадке или нет, в конце-то концов?
- Не торопитесь, у нас впереди еще целая ночь, - невесело сказал Вулф и повернулся к Уинслоу. - Начинайте, сэр. Я хочу услышать все, что вы говорили мистеру Хеллеру и все, что он говорил вам.
Это заняло более часа. Правда, нас несколько раз прерывали полицейские, которые в гостиной, столовой и трех спальнях верхнего этажа допрашивали остальных свидетелей и то и дело приходили к Кремеру за консультациями. Телефон тоже не молчал. Дважды звонили сотрудники Отдела по расследованию убийств, занятые розыском недостающих свидетелей. Им удалось найти Генриетту Тиллотсон - ту самую дородную матрону, которую я видел в приемной Хеллера. Звонили также от комиссара полиции, из офиса окружного прокурора и от других заинтересованных лиц.
Наконец Пэрли Стеббинс встал и выпроводил Уинслоу из кабинета. Признаться, я так и не понял, к чему клонил Вулф. Едва дверь за свидетелем закрылась, Кремер возбужденно заговорил:
- Все это дешевый фарс! Буквы NW имели отношение только к вам, а вы взяли и устроили здесь целый спектакль.
- Коли так, то почему вы мне потакаете? - обиженно спросил Вулф и сам ответил: - Да потому что если эти буквы действительно означают мои инициалы, то вам ничего не остается, кроме как задержать меня, но тогда смерть Хеллера так и останется загадкой, и вы это прекрасно понимаете.
Он допил пиво и отставил стакан.
- Ладно, надеюсь, с божьей помощью мы доберемся до истины. Передайте полицейским, которые допрашивают свидетелей, пусть они будут особенно внимательны ко всему, что имеет отношение к цифре шесть. Никакого явного любопытства, никаких вопросов в лоб, но если тема вдруг всплывет, им надо быть начеку. Я надеюсь, все они знают о том, что Хеллер подозревал одного из своих клиентов в совершении серьезного преступления?
- Они знают об этом от Гудвина, - ответил Кремер. - А при чем тут шестерка?
Вулф покачал головой, будто не слыша его.
- Это очень, очень важно.
- Кстати, дядя Уинслоу умер шесть лет назад, оставив племяннику шесть центов, - напомнил инспектор
- Я в курсе. Вы сказали, что уже расследуете этот эпизод. Что ж, прекрасно. Может, мистеру Гудвину самому предупредить ваших людей?
Кремер поблагодарил, сказав, что отдаст распоряжения лично, и покинул комнату.
К тому времени, как он вернулся, Стеббинс уже пригласил в кабинет второго свидетеля, представил его Вулфу и усадил в кресло, которое недавно занимал Уинслоу. Собственно говоря, это был не свидетель, а свидетельница Сьюзен Матуро. Она пребывала в том же состоянии, что и утром, но сейчас ее волнение воспринималось уже под иным углом. Закрадывались сомнение, не боязнь ли разоблачения была ему причиной? Конечно, Сьюзен - девушка симпатичная, но ведь и Мод Вейл была тоже чертовски хороша собой, что не помешало ей отравить двух мужей. С другой стороны, Хеллера вероятнее всего убил именно тот клиент, которого он заподозрил в совершении преступления, но для того, чтобы Хеллер его заподозрив, клиент должен был по крайней мере хоть раз с ним встретиться. А по словам Сьюзен, она никогда прежде не звонила Хеллеру и ни разу его не видела. И все же снимать с нее подозрения я не спешил, как, впрочем, и с Агаты Эбби, которая тоже утверждала, что в тот день пришла на прием к Хеллеру впервые. Было известно, что Хеллер иногда назначал встречи клиентам в других местах, и мисс Матуро, так же как и мисс Эбби, вполне могли оказаться в числе именно таких клиентов.
Начав разговор со Сьюзен, Вулф смягчился. Возможно, потому, что она не отказалась от вина и, сделав глоток, довольно облизнула губы. Вулф любил, когда люди разделяли с ним его удовольствия.
- Видите ли, мисс Матуро, - начал он, - ваша помощь в этом деле была бы для нас неоценимой. Как свидетельствуют факты, Хеллера убил один из шести посетителей, пришедших утром к нему на прием. Вы единственная из этих шести, кто покинул здание раньше одиннадцати часов, то есть до начала приема. Однако данные вами объяснения о причине ухода кажутся мне недостаточно ясными. Не могли бы вы их немного дополнить?
Она взглянула на меня. Я не послал ей воздушного поцелуя, но и не сделал каменной физиономии.
- Я передал мистеру Вулфу наш разговор слово в слово, - заверил я ее.
Она рассеянно кивнула и вновь повернулась к Вулфу.
- Неужели мне нужно опять пересказывать все с начала?
- Возможно, вам придется это проделать даже несколько раз, - произнес Вулф. - Итак, что заставило вас уйти?
Она сглотнула, попыталась заговорить, но голос ей плохо повиновался.
- Вы, наверное, слышали о взрыве и пожаре в больнице Монтроуз. Это было месяц назад.
- Конечно, ведь я читаю газеты.
- Значит, тогда вам известно, что там погибло триста два человека. В ту ночь я дежурила в палате "Г" на шестом этаже. Помимо погибших, было много раненых, но я совсем не пострадала - ни царапины, ни малейшего ожога. Одна моя близкая подруга сгорела заживо, спасая больных, другая осталась калекой на всю жизнь. Молодой врач, за которого я собиралась выйти замуж, был убит взрывом. Я до сих пор не пойму, как осталась цела и невредима, ведь я участвовала в спасении пациентов не меньше других. Но теперь, когда я сижу перед вами живая и здоровая, меня это совсем не радует. Да и есть ли тут чему радоваться?
Она, видимо, ожидала ответной реакции, и Вулф глухо пробормотал:
- Пожалуй, пожалуй...
- Вообще-то я не из тех, кто с ненавистью относится к людям, продолжала она.
- Да?
- Вот именно. Прежде я никогда за собой такого не замечала. Но с недавних пор меня буквально захлестывает ненависть к тому мужчине - или, может быть, женщине, - который подложил бомбу в больницу и стал виновником трагедии. Нет, я не сошла с ума, но это чувство неотступно преследует меня. Спустя две недели я попыталась начать работать в другой больнице, но не смогла. Я ежедневно прочитывала все газеты, надеясь хоть что-либо узнать о результатах расследования, и ждала, когда же наконец поймают преступника. Ни днем, ни ночью мысль о случившемся не давала мне покоя. Я пошла в полицию и предложила свою помощь, но там мне задали лишь несколько формальных вопросов. Я сообщила полицейским все, что знала.
Шли дни, и мне становилось ясно, что они никогда его не найдут. Надо было что-то предпринять. Тут мне попалась газета со статьей о Хеллере, и я решила обратиться к нему.