– И я так не думаю, – рассмеялся Кравченко. – Только напрасно они полезли на Самедова и на наш клуб. У нас весь город в болельщиках ходит, если узнают, что решили тебя таким образом подставить, разорвут на куски.
– Ты даже не представляешь, что они придумали, – в сердцах пожаловался Ермакович. – В общем, действуй. Но будь осторожен. Дай мне Кольчугина. – И когда тот взял аппарат, произнес: – Миша, никому, кроме Коли, не доверяй и ничего не рассказывай. Срочно возвращайся в Киев. Здесь ты мне больше нужен.
– Я еду в аэропорт, – сообщил Кольчугин.
Ермакович отключился. Затем позвонил Ольге Пархоменко.
– Что-нибудь узнали?
– Я затребовала их дела. Федченко раньше работал в другом отделе. Нас могут обвинить, что мы намеренно утаиваем часть бюджетных средств, создавая излишне гипертрофированный резервный фонд. Он как раз раньше занимался этими вопросами.
– Уже обвинили, – зло перебил ее Ермакович. – Мне нужно, чтобы вы проверили всю деятельность этих убитых господ. Судя по всему, они не так просто оказались в ресторане вместе с греками.
– Да, – согласилась Пархоменко, – я тоже так думаю. Очевидно, у них были старые связи.
Ермакович посмотрел на лежащий перед ним календарь.
– У нас время до понедельника, – напомнил он. – В воскресенье вечером хочу иметь всю информацию, которую вам удастся найти.
Он положил трубку. Затем посмотрел на стоящие в ряд телефонные аппараты. Какой от них толк, если могут подслушать любой разговор? Потом с силой сжал кулаки. Пусть делают что хотят, он не сдастся. Не на того напали. Пусть слушают, ему скрывать нечего. Виктор Викторович поднял трубку и начал набирать номер президента футбольного клуба «Шахтер».
– Ничего, – прошептал он, – посмотрим, что вы с нами сделаете.
Часть третья Единственный кандидат
Глава 14
В пятницу, перед выходными, президент прилетел из Крыма и вызвал к себе руководителя своей администрации. Ему хотелось узнать, как идет подготовка к заседанию парламента страны в понедельник.
Серафимчук явился мрачный и сосредоточенный. За годы совместной работы президент и руководитель его администрации научились понимать друг друга без слов. Некоторые журналисты даже утверждали, что, оставаясь наедине, они переходили на «ты», но возможно, что это были только слухи.
Серафимчук принес папку с документами, и президент в течение двадцати минут добросовестно их просматривал. Затем отодвинул бумаги в сторону, снял очки, положил их на столик и посмотрел на сидевшего перед ним Степана Алексеевича.
– Это я мог бы прочесть и потом, – буркнул президент. – Меня интересует, как у нас пройдет обсуждение в Верховной раде в понедельник.
– Есть запрос двух оппозиционных партий насчет исполнения бюджета правительством, – сухо напомнил Серафимчук. – Они считают, что правительство Ермаковича умудрилось утаить часть бюджетных поступлений, и требуют проверки.
– А что говорит сам Ермакович?
– Насколько мне известно, собирается выступить в Раде и попытаться опровергнуть своих оппонентов.
Президент посмотрел на папку с документами и на свои очки. Затем перевел взгляд на Серафимчука.
– Вы проверили их запрос?
– Разумеется.
– Тогда мне нужно знать ваше мнение еще до того, как выступит наш премьер-министр.
– Это очередная глупость, – убежденно заявил Степан Алексеевич. – Нашей оппозиции не так-то просто справиться с премьером, но они ищут любой повод, чтобы ударить по его популярности.
– И все?
– Нет, не все.
Президент нахмурился. Он понял, что сейчас услышит самое главное.
– Идет проверка этих греков, которых убили вместе с двумя ответственными сотрудниками кабинета министров. И судя по всему, между ними прослеживается связь. Такую информацию нам дала служба безопасности.
– И в этом замешан Ермакович? – прямо спросил президент.
– Таких сведений нет, но…
– Не останавливайтесь, – потребовал президент.
– Но… – было заметно, что его собеседник волнуется, – мне кажется, что мой первый заместитель работает на другую сторону.
Наступило молчание. Президент взял очки, подержал их в руках и снова положил на столик.
– Кажется или работает? – уточнил он.
– Во всяком случае, все последние дни он осторожно внушает мне мысль о возможной связи Ермаковича с убитыми сотрудниками. Я иногда думаю, что он знает гораздо больше, чем нужно.
– Олег Константинович решил начать свою игру? – криво улыбнулся президент. – Хочет сбежать с корабля как крыса?
– Крысы бегут с тонущего корабля, – невежливо заметил Серафимчук, но, сообразив, что допустил слишком большую вольность, быстро поправился: – Возможно, он делает ставку на самого реального кандидата в президенты. Сегодня это Мищенко. Об этом пишут все газеты и подтверждают все социологические опросы. У Мищенко самый большой рейтинг. Вероятно, мой первый заместитель хочет стать моим преемником в администрации при следующем руководстве страны.
– Не люблю двурушников, – поморщился президент.
– Я тоже, – признался Серафимчук. – Но сейчас его нельзя убирать. Он начнет активно работать на нашу оппозицию. Пока он с нами, это его немного сдерживает.
– Ваши предложения?
– Если Ермакович, выступая в Верховной раде, сумеет убедить большинство депутатов, что запрос оппозиции – очередная глупость и провокация, то он получит не только ощутимые политические дивиденды, но и автоматически станет лидером той части Рады, которая не пойдет за Мищенко ни при каких обстоятельствах.
– Наш парламент разделен на партии, как вся страна на регионы, – в сердцах напомнил президент.
– Да, – подтвердил Серафимчук, – но есть и объективные факторы. Посмотрите. Сейчас в парламенте четыре крупные группировки. Правая группировка «западников» – Мищенко и Милашенко. Левая – во главе с лидером социалистической партии Снеговым и примыкающими к ним другими левыми партиями. И две центристские силы. Литвинец может нас поддержать, если мы его убедим. И объединение депутатов Онищенко тоже будет за Ермаковича…
– Зачем вы мне все это говорите? – недовольно проворчал президент. – Я и без того знаю, что ситуация в нашей Раде далеко не лучшая.
– Верно, – согласился Степан Алексеевич, – но я не об этом. Дело в том, что Мищенко в любом случае имеет свой потолок. Его никогда не поддержат ни центристские партии, ни левые. Центристы, в массе своей, будут за Ермаковича. И если вдруг, гипотетически, во второй тур президентских выборов пройдут и Ермакович, и Мищенко, то победа первого будет предопределена. Он может собрать голоса и центристов, и левых, тогда как Мищенко не сумеет набрать других голосов.
Президент хорошо знал, что далеко за океаном уже решено сделать ставку на Мищенко. Даже знал, что за это отвечает личный помощник президента США и на проведение этой операции выделяются огромные деньги. Заокеанские хозяева не постесняются в выборе средств и расходах. Именно поэтому таким «подарком» к новым президентским выборам оказался арест другого бывшего премьера – Назаренко, который начал давать показания против окружения действующего президента Украины. Американцы стремятся не только провести своего ставленника, но и убрать возможного кандидата от президентской партии. Сам президент уже давно размышлял над возможностью найти себе преемника, как это сделали в России. Там бывшему президенту удалось оставить после себя человека, гарантировавшего ему и его окружению безопасность. Однако на Украине такой вариант не проходил. И преемника найти не удавалось. Тогда президент решил, что идеальным кандидатом может стать руководитель его администрации Степан Серафимчук, которого в противовес американскому кандидату должна поддержать Россия. Но Ермакович, не будучи ни американским, ни российским ставленником, спутал все карты. Он в чистом виде украинский кандидат, поэтому-то и вызывает такую ненависть у оппозиции, поэтому-то и пользуется заслуженным уважением у своих соотечественников. При этом ради объективности стоит отметить, что если в Москве его кандидатуру не рассматривают как абсолютно невозможную, то в Вашингтоне господствует именно такая точка зрения.
– Почему наша служба безопасности так плохо работает? – вдруг спросил президент. – Сначала они допустили, чтобы меня подслушивали, выставляли мои разговоры на весь мир, обвинив меня в подстрекательстве к убийству журналиста Георгадзе. Затем позволили разгореться новому скандалу, когда нашего бывшего премьера обвиняют в столь крупных хищениях. Неужели у них ничего не было на Назаренко? Или они намеренно нам ничего не говорили? А теперь этот скандал с убийством греков и наших сотрудников. И у них опять ничего нет? Может, нам стоит подумать об их работе?
– По моим сведениям, Ермакович по своим каналам проверяет возможную причастность их сотрудников к хищениям государственных средств, – сообщил Серафимчук. – Он уже дал указания министру внутренних дел.
– По моим сведениям, Ермакович по своим каналам проверяет возможную причастность их сотрудников к хищениям государственных средств, – сообщил Серафимчук. – Он уже дал указания министру внутренних дел.
– Получается, что у нас все спецслужбы работают вразнобой, – жестко заметил президент. – А это опасно, Степан Алексеевич. Это очень опасно для государства.
Серафимчук согласно кивнул.
– Выходит, что мы работаем и против Мищенко, и против Ермаковича, – заявил президент. – Мне такое положение дел совсем не нравится. Если мой премьер-министр опять замешан в каком-то скандале, я должен иметь более объективную информацию. И заодно нужно проконтролировать вашего первого заместителя, который проявляет ненужную активность. Мне говорили, что два года назад он даже звонил Ермаковичу, предлагая ему отказаться от должности премьера.
– Кто говорил? Ермакович? – насторожился Серафимчук.
– Нет. Он слишком закрытый, чтобы рассказывать мне о таких вещах. Но у меня была такая информация. И если это правда, то ваш заместитель уже давно ведет свою игру. Кто проверял запрос по факту убийства этих греков?
– Министерство финансов и наша контрразведка.
– И им можно верить? – жестко спросил президент. – Точно так же они говорили мне о полной невиновности Назаренко, а американцы предъявили ему целый список обвинений.
– Наши взгляды не всегда совпадают со взглядами американцев, – попытался объяснить Серафимчук. – Но у меня нет других источников. Если, конечно, не привлекать других специалистов.
– Что вы хотите сказать? – не понял президент. – Каких специалистов?
Серафимчук внимательно посмотрел на него, затем вытащил из кармана блокнот, достал ручку и написал только одно слово: «Армию».
Президент надел очки, прочел это слово, глянул на своего собеседника и, невольно понизив голос, словно их подслушивали, сказал:
– Не понимаю.
«У них есть свои специалисты», – быстро написал Серафимчук и дописал два слова: «Военная контрразведка».
Президент прочел и эти слова, затем снял очки, протер глаза. После убийства Георгадзе, после того как в Америке арестовали бывшего премьер-министра Украины, после того как ему пришлось сменить столько руководителей правительств за последние несколько лет, после того как выяснилось, что его личные разговоры тоже прослушивались, он уже ничему не удивлялся. Поэтому, продолжая держать в руках очки, размышлял.
– Это будет, возможно, более объективная информация, – проговорил Серафимчук. – Но нужна ваша санкция.
Президент опять глянул на блокнот. И подумал, что не станет ничего писать. И не будет ничего говорить, если их действительно слушают те, кто потом попытается использовать его согласие в своих целях. Поэтому, протянув руку, он только положил очки на столик. Однако после этого наконец-то кивнул.
Серафимчук все понял. Не сказав больше ни слова, он поднялся, забрал папку с блокнотом и вышел из кабинета.
Президент, оставшись один, в который раз подумал, что проблему с преемником нужно решать немедленно. Необходимо наконец определиться, кого он будет поддерживать. Из всех возможных кандидатов наиболее порядочным и цельным ему казался именно нынешний премьер. Он не допустит несправедливости в отношении бывшего руководителя страны, не станет его преследовать. Но на нем можно будет остановиться только в том случае, если проверка подтвердит непричастность Ермаковича к этим связям с убитыми. В глубине души президент не верил в связь Ермаковича с этими людьми, понимая, что это, скорее всего, провокация против правительства и премьера, но в таких вопросах одной уверенности недостаточно. Нужны факты и аргументы, которые можно будет использовать против оппозиции, чтобы не допустить очередной антипрезидентской истерии. Когда стало известно о смерти журналиста, было очень неприятно. Тогда ему с трудом удалось удержаться на своем посту. По стране прокатились антипрезидентские митинги. Западные партнеры, словно сговорившись, начали требовать отчета о соблюдении прав человека в стране и независимого расследования по факту убийства этого журналиста.
Президент впервые подумал, что, когда он пришел к власти, переиграв бывшего руководителя государства, ему и в голову не могло прийти устраивать «охоту на ведьм», преследовать его или его людей. Но тогда все было гораздо проще. В последующие годы произошло множество событий, да и страна в целом кардинально изменилась. При желании можно найти столько ошибок и столько экономических просчетов! Не говоря уже о людях, которые сумели сделать за эти годы целые состояния, стали миллионерами и теперь ни при каких обстоятельствах не собираются расставаться со своим богатством. И за скольких людей он теперь должен отвечать?!
Почувствовав боль в сердце, президент поднялся, чтобы принять лекарство. Если Ермакович проиграет, придется думать о новом кандидате. А его пока нет. И найти его за несколько месяцев практически невозможно. А это означает, что на финишную прямую выйдет Мищенко либо с лидером социалистов Снеговым, либо с лидером коммунистов Матвиенко. И в обоих случаях гарантированно победит. Вот тогда действительно начнется пересмотр всех сложившихся отношений. И первой его жертвой станет он, нынешний президент, – в этом можно не сомневаться.
Глава 15
Уже к началу двадцать первого века Донецк стал достаточно крупным по европейским меркам городом. А Донецкая область территориально равна примерно такому государству, как Бельгия, лишь немного ему уступая. И хотя проживает в ней около пяти миллионов человек, в самом Донецке многие действительно знают друг друга, а старожилы еще помнят, как их город назывался прежде.
Возникший как небольшой шахтерский поселок в шестидесятые годы девятнадцатого века, будущий Донецк начал разрастаться уже в семидесятых годах, когда приехавшие сюда англичане и немцы начали строительство металлургических заводов и коксовых печей. Среди них выделялся англичанин Юз, в честь которого разросшийся поселок и начали именовать Юзовкой.
Затем шахтерский поселок стал городом, который в двадцать четвертом году двадцатого века получил имя Сталино, а область соответственно стала называться Сталинской. Однако в шестьдесят первом году было принято решение об их переименовании. Город и область соответственно получили новые имена Донецка и Донецкой области. В бывшем Советском Союзе это была одна из самых индустриально развитых областей страны, с наибольшей плотностью населения. В независимой Украине она также оказалась одной из самых крупных и передовых в промышленном отношении. А после того как область возглавил Ермакович, сделала еще более успешный рывок вперед, вырвавшись в лидеры среди других областей страны.
И хотя в Донецке, как и в других крупных урбанистических центрах, случались самые различные происшествия, включая тяжкие преступления, тем не менее этот город имел свои региональные особенности – большинство преступлений здесь происходило на бытовой почве.
Кравченко бросил на расследование убийства несчастного фотографа лучших специалистов уголовного розыска. По факту убийства Григоренко было возбуждено уголовное дело, начала свое расследование прокуратура. Уже через два дня стало известно, что к фотографу приезжали двое незнакомых мужчин, которых последовательно видели на вокзале, в соседнем с ним ресторане, затем когда они входили в квартиру Григоренко. Были составлены фотороботы неизвестных. Дальнейшие поиски снова привели на вокзал, где эти люди брали билеты в Киев. Стало ясно, что нити преступления ведут в столицу. Кравченко уже собрался выехать вечером в Киев, когда ему доложили, что в город прибыл следователь киевской прокуратуры Кушаков, который проводил расследование по фактам убийства в ресторане «Шинок».
Николай Александрович принял решение встретиться с ним, перед тем как выехать в Киев, для чего приехал в прокуратуру, зная, что следователь находится у местного прокурора. Он увидел его как раз в тот момент, когда Кушаков выходил из кабинета прокурора.
– Вы полковник Кравченко? – увидев его, недоверчиво спросил следователь.
– А мы разве с вами встречались? – удивился Николай Александрович.
– Нет. Но я много о вас слышал. Извините меня, вас, кажется, зовут Николаем, а вот ваше отчество…
– Николай Александрович, а вас?
– Владимир Святославович. Но можно просто Володя, – следователю было лет тридцать пять, не больше.
Кравченко усмехнулся. Вместе с приехавшим следователем он прошел в кабинет заместителя прокурора, находящегося в отпуске. Кабинет специально открыли для гостя из Киева, чтобы он мог там работать. Кушаков сел на стул, Кравченко, усаживаясь напротив, достал сигареты, предложил закурить и следователю, но тот покачал головой. Николай Александрович понимающе улыбнулся. У молодых новые ориентиры. Они не курят, придерживаются здорового образа жизни, любят «бродить» по Интернету и усиленно изучают иностранные языки.