Она протиснулась через болтающую, жующую толпу, остановилась у столика и нетерпеливо осведомилась:
– Ну что, пошли?
– Куда? – нахмурился Иржи.
– В мастерскую, – хозяйка Кршивоклата посмотрела на пражского историка как на идиота. – Я с утра прокатилась до столицы, купила все, что вы просили. Одно не могу понять, для чего в списке значился медицинский инъектор?
– Э… он нужен, – проговорил Семен, чувствуя, как под недоуменным женским взглядом уши готовы заалеть, а предательская краска поползти по лицу. – Для введения кое-каких модификаторов…
Вранье родилось со скрипом, но Яна поверила или, по крайней мере, сделала вид, что поверила.
– Идем, – сказала она. – Сегодня у пана Петра сокращенный рабочий день. Постараемся использовать его полностью. Да, и захвати чертежи. Без них, сам понимаешь, ничего не выйдет.
Они вышли из кафе, забрали из джипа несколько тяжелых ящиков. Семен сбегал в номер, захватил материалы по блуттеру, и Яна повела их в сторону здания бургграфства.
– Нас будут пытать? – поинтересовался Чапек. – Тут же, вроде, музей этих… как их, пыточных принадлежностей…
– Точно. А в цокольном этаже – мастерская.
На старой облупившейся двери, скромно примостившейся на северо-западном торце, обнаружился новенький замок. Яна приложила указательный палец к сектору опознавания, набрала код. Заскрипели петли, открылась круто уходящая в полумрак лестница, пахнуло холодом и мышами.
Внизу прошли через еще одну дверь и очутились в просторном подвале. Дневной свет падал через крохотные оконца в левой стене, под потолком горели мощные лампы. Блики ползали по гладким стенам, лежали на стеклах многочисленных шкафов. В них, похоже, хранились все разновидности инструментов, когда-либо изобретенных людьми, от обыкновенного шила до лазерного резака…
А в центре на просторном столе высился универсальный станок – сплошь блеск металла и серая матовость коридола. Станок так же напоминал грязных, массивных предков, как современный автомобиль на водородном топливе – лязгающее и воняющее чудище конца девятнадцатого века.
Но на этом станке можно было фрезеровать, точить, сверлить, варить и делать еще сотни разных операций, причем с такой скоростью, что и не снилась мастерам прошлого.
– Хм-хм, кто это тут? – из-за станка вышел высокий, худой старик в синем комбинезоне.
Подбородок его украшала седая бородка, волосы кудрявились вокруг похожей на купол лысины, на лице теснились морщины, а голубые глаза лучились добротой. Он напоминал художника эпохи Возрождения, неведомым образом попавшего в двадцать первый век.
– Пан Петр, это я.
– А, пани Яна, – старик заулыбался, и морщины причудливо задвигались, складываясь в новые фигуры. – Чем обязан?
Он говорил по-английски с небольшим акцентом, но не чешским, хотя ощутимо славянским.
– Словак, – шепнул Чапек прямо в ухо Радлову.
– Тут есть небольшая работа, – хозяйка Кршивоклата повернулась. – Ставьте ящики туда, к верстаку, и давайте сюда чертежи.
Историки поспешили выполнить приказ.
Пан Петр изучал схемы блуттера долго и вдумчиво. Значительно шевелил бровями, шептал что-то.
– Хм-хм, ага, – изрек он, наконец. – Это все не так трудно, хотя назначение этого… этой штуковины от меня ускользает. Зачем наносить на кристаллы вот эти крючки? – мастер небрежно ткнул в руническую надпись. – Это что-то вроде исторической реконструкции?
– Именно так, – кивнул Семен.
– Тогда садитесь, – пан Петр указал на стоявшую около двери лавку, – и ждите. Несколько часов провожусь.
– Тогда я пойду. Работа и у меня есть. А мужчины тут останутся. Верно? – Яна одарила Семена улыбкой, после чего вышла.
– Тогда за дело, – и пан Петр решительно направился к ящикам с материалами. – Так, что тут у нас… кожа… алюминий… гвозди… хм-хм…
В этот момент Семен подумал, что проведенные в подвале часы будет отчаянно бороться со скукой. Но к его удивлению, наблюдать за старым мастером оказалось интересно.
Тот, несмотря на возраст, двигался сноровисто и быстро, руки так и мелькали. При этом успевал бормотать, время от времени посмеивался. Универсальный станок жил собственной жизнью. Внутри его массивного корпуса шипело, грохотало и даже стучало. Летели желтые искры, на пол с шорохом падали щепки, куски кожи и металлическая стружка.
Когда дело дошло до обработки искусственных алмазов, пан Петр извлек из самого большого шкафа что-то похожее на микроскоп.
– Так, сейчас мы его… – и инструмент, похожий на отбойный молоток размером с зажигалку, взвизгнул, как тысяча ведьм.
Иржи поморщился, Семен прикрыл уши руками.
– Ну вот, осталось только установить, – и старый мастер понес кристаллы к верстаку, где возникало нечто похожее на старинный чемодан – стенки, откидная крышка на петлях. – Готово, хм-хм.
– Все? – не поверил собственным ушам Чапек. – Так быстро? Пять баллов!
– Еще неизвестно, будет эта штука работать или нет, – пробормотал Радлов. – Посмотрим, что там…
Снаружи блуттер выглядел обычно – блестящая черная кожа, металл застежек. Вот только на крышке имелась надпись, выполненная рунами фон Листа, а чрево закрывала гладкая черная пластина. Из ее верхней части выпирали размещенные в ряд и разбитые на пары ребристые колесики с цифрами. Всего их было шестнадцать, и каждое показывало ноль.
В середине пластины горделиво расположилась небольшая выемка с иголкой в центре. Блестело острие, чернела канавка у основания иглы. В самом низу пластины располагалась большая черная кнопка.
– Ну как? – спросил пан Петр. – Годится?
– Вполне, – кивнул Семен. – Благодарю. Вы нам очень помогли.
– Всегда готов, хм-хм, – старый мастер отвесил шутливый поклон. – Вот уж простите мое любопытство, но только я древних штук всяких навидался. Знаю, что к чему. А вот такой никогда не встречал. Не обижайте старика, расскажите, что это такое. Интересно, для чего работал.
– Эта вещь называется блуттер, – проговорил Радлов, – она позволяет определить… – он на мгновение замялся… – состав крови.
– А, примитивная медицинская техника. Это я понимаю, – закивал пан Петр. – Вот только значки эти…
– Так мы забираем его? – Семен подал плечами, давая понять, что сам не очень-то в курсе.
– Конечно, хм-хм…
Крышка захлопнулась с неприятным щелчком. Иржи взял блуттер за чемоданную ручку.
– Тяжелый, – сказал чех, оторвав его от верстака.
– Ничего, дотащишь. Еще раз благодарю, пан Петр. До свидания.
– И вам счастливо.
По холодной и темной лестнице историки выбрались во двор, к теплу и солнечному свету. Прошли через Нижний двор, где толпились, глазели и фотографировали очередные туристы.
– Ты хочешь его опробовать прямо сейчас? – осведомился Чапек, стоило дверям гетманства закрыться за его спиной.
– А зачем тянуть время?
– Ну, а Яну не желаешь позвать? Все-таки только благодаря ей мы заполучили эту штуку.
– Честно говоря, нет, – где-то на самом краю сознания мелькнула мысль, что он совершает ошибку, но Семен поспешно загнал ее в подсознание. – Чем меньше она знает, тем больше вероятность, что останется в живых…
Они поднялись на второй этаж. Радлов открыл собственный номер, расчистил на столе место. Когда блуттер лег на него, изнутри донеслось раздраженное бряканье, зато крышка поднялась совершенно бесшумно.
– И все же не верится мне, что та штука будет работать, – сказал Иржи. – Как там написано в инструкции? Освящение занимает не менее трех дней, и проводит его жрец-арман высшей степени посвящения. Он произносит гимны, обращенные к Владыкам Земли и Неба, призывает богов и еще кого-то там.
– Я это читал, – Семен осторожно, как сердитую собаку, погладил блуттер по боку. – Но я также знаю, что не всему написанному в инструкциях можно верить. Ты скажешь, что в этой штуке нет источника энергии, могущего заставить колесики вращаться. И я не смогу тебе возразить. Да, с научной точки зрения прибор не должен работать. Но нацизм возник и работал вопреки не просто науке, а рациональности!
– Ладно, я так, ворчу… – и Чапек примирительно поднял ладони. – Пробуй, чего уж там.
Радлов утер внезапно покрывшийся потом лоб, и повел левую руку вперед. Миг помедлил, а затем наколол указательный палец на иглу. Когда отдернул, то на острие осталась капелька крови. В упавшем через окно луче солнца она засверкала, как рубин.
Некоторое время капля повисела на месте, словно раздумывая, что делать, а затем скользнула вниз, размазавшись по игле. Внутри чемоданчика что-то щелкнуло, затем едва слышно загудело. Через мгновение начали вертеться некоторые из колесиков с цифрами.
– Не может быть! – прошептал Чапек. – Работает!
Семен не ответил ничего, только облизал пересохшие губы.
Второй щелчок раздался, едва остановилось последнее колесико. Оба историка наклонились, едва не столкнувшись лбами.
– Семьдесят, десять, ноль, ноль, десять, ноль, десять, ноль, – сказал Иржи с удивлением. – Это что, выходит, ты у нас больше чем наполовину – ариец? А еще немного кельт, то есть балт, славянин и тюрк?
– Выходит, что так, – Радлов пожал плечами. – С отцовской стороны мои предки были из поволжских немцев. С материнской линии были шведы, из тех, что еще с Нобилем к нам приехали. Само собой затесались татары и славяне. А вот откуда балты – понять не могу.
– А, не важно, – Чапек махнул рукой. – Давай, теперь я попробую. Как сбросить до нуля?
Он нажал на кнопку в самом низу пластины, и колесики вновь завращались, на этот раз – бесшумно. Когда остановились, уколол один из пальцев об иглу и принялся ждать результата.
Все произошло так же, как и в первый раз, вот только цифры на индикаторах обнаружились другие.
– Занятно, – проговорил Семен. – Пятнадцать процентов арийской, тридцать – славянской, тридцать три – угорской и двадцать два – еврейской. Ну в тебе и намешано, как в хорошей солянке…
– Это уж точно. Лучше на мне эту самую сыворотку и не пробовать. Как в отчете у фрицев написано? Гарантированная смерть. А ты рискнешь?
– Наверное… – без особой твердости проговорил Семен, понимая, что от вчерашней уверенности не осталось ничего.
Она растаяла без следа, точно утренний туман, а вместо нее появились обычные для Радлова сомнения: что, если и сыворотка вправду просроченная? вдруг окажется ядом? а что, если в ампуле вовсе и не сыворотка, а что-нибудь другое?
– Э… так вот, – он нашел силы, чтобы достать из кармана привезенный Яной инъектор, сунуть в него находку из Шаунберга, после чего застыл, скованный нерешительностью.
– Ну? Что же ты? – в возгласе Иржи прозвучали нетерпение и страх.
– Честно говоря… – Семен поднял инъектор, прислонил его тупое дуло к предплечью и понял, что до ужаса, до мокрых штанов боится. Палец на сенсоре будто окаменел. – Нет, не смогу, пожалуй…
– Я так и думал, что разум возьмет в тебе верх над чувствами, – Чапек вздохнул. – Мы как-нибудь справимся с этой ситуацией обычными, человеческими силами. А вот с блуттером неплохо вышло. Разобраться бы еще, почему он работает?
Семен опустил трясущуюся руку с инъектором, положил его на стол. В душе смешались облегчение и стыд, и какое чувство одолевало, определить было сложно.
– Э… ладно, – в первый момент не узнал собственного голоса, тот стал хриплым, как у Ашугова. – Надо поработать, что ли. Чего зря время терять?
– Здравая мысль, – согласился Иржи.
Блуттер закрыли и убрали в шкаф для одежды. Инъектор Семен переложил на подоконник. Место на столе вновь заняли листки пожелтевшей от возраста бумаги и старый «Яхоо».
Но работать так же спокойно и эффективно, как в предыдущие дни, не получалось. Отвлекали лезущие в голову тревожные мысли – о том, что будет дальше, о том, есть ли вообще будущее у человека по имени Семен Радлов? Вспоминались кадры из вчерашних новостей, Купалов, каким он был при жизни, веселый и энергичный, добрый и открытый, любопытный, как настоящий ученый…
Его ликвидировали с потрясающей легкостью, едва обнаружилось, что архив, попавший в руки АСИ, неполон. А после этого наверняка обыскали квартиру, обшарили память компака, перетряхнули содержимое шкафов и простучали стены. А выяснив, что директор института ничего интересного не спрятал, пошли по следу беглых историков из лаборатории номер два…
– Эй, ты чего замер? – неожиданно прозвучавший вопрос заставил Семена вздрогнуть. – Пять минут глядишь в стенку. Все в порядке?
– Да, конечно… – ответил Семен и усилием воли заставил себя вернуться к невероятно скучным хозяйственным записям.
Сконцентрироваться на них вновь не получилось. Подумалось, что агенты АСИ сейчас просеивают Сеть в поисках информации. Наверняка добрались до пансиона «У пяти веселых монахов» и допросили работников. И кто-нибудь, та же девица за стойкой, сказала, что у них останавливались двое мужчин, один высокий, а другой пониже…
Что ей два чужака?
А значит, рано или поздно через курьерское агентство след приведет в Раковник, а оттуда – в Кршивоклат.
– Нет, так не пойдет! – прервал размышления возмущенный голос Иржи. – Я, понимаешь, тружусь, а он сидит, как буддийский монах, и медитирует! Куда это годится?
– Никуда, – Радлов отложил лист, с которым работал. – Что-то я не в форме. Никак не приду в себя после вчерашних новостей.
– Я тоже, честно говоря. Сходили бы прогулялись, но из замка без нужды лучше не вылезать.
– Тогда почему бы нам ни пройтись по самому Кршивоклату? Помнишь, Яна обещала экскурсию?
– Осталось только найти ее саму, – Чапек потянулся так истово, что в спине у него что-то хрустнуло, и принялся складывать бумаги в папки.
Разыскивать хозяйку замка не пришлось. Историки спустились в значительно опустевший Нижний двор. И у въезда, ведущего к Верхнему, столкнулись с Яной:
– Ха, вот они, оба! – воскликнула она. – А я как раз шла в гетманство, чтобы узнать, как вы там?
– Попробовали запустить блуттер, – сказал Семен. – Тот прибор, что изготовил пан Петр. Но он, к сожалению, не заработал.
Врать становилось все легче, хотя каждый раз по-прежнему охватывало гадливое чувство. Словно вступал во что-то мерзкое и вонючее, пачкающее не только обувь, но и душу. Проходило оно далеко не сразу. Не помогало даже то, что обманывал Радлов не для собственной выгоды, а, стремясь уберечь Яну от лишнего, опасного знания…
– А мы искали тебя, – поспешно встрял Иржи. – Думали, что сейчас неплохой момент для того, чтобы осмотреть замок.
– Нет проблем, – кивнула хозяйка Кршивоклата. – Экскурсии завершились, через час закроют въезд, так что мы можем бродить, где захотим. Начнем с экспозиции здания бургграфства, благо оно рядом.
Экскурсия заняла не один час. Для начала гостям показали обширную коллекцию пыточных принадлежностей, разместившуюся над мастерской пана Петра. Чехи собрали тут дыбы, испанские сапоги, жаровни, воронки для заливания воды, плети и все прочее, чем в Средние Века пользовались для причинения узаконенной боли. Из осмотра Семен вынес четкое убеждение, что фашисты в концлагерях порой были человечнее, чем юристы Средневековья.
Затем Яна повела их в Верхний двор. Для начала продемонстрировала тюрьму, расположенную в подвале южного крыла. Затем, словно для контраста, великолепную библиотеку, собранную хозяевами Кршивоклата в восемнадцатом веке. Походив меж огромных, забитых книгами шкафов, нанюхавшись пыли, историки обозрели часовню и «дворец королевы» – часть третьего этажа.
– Ну, осталась только Высокая башня, – сказала Яна, когда они в очередной раз вышли во двор. Солнце к этому времени закатилось, меж зубчатых стен сгустился полумрак. – Или господа утомились?
– Я думаю, что господа найдут в себе силу продолжить прогулку, – с улыбкой отозвался Чапек.
– Вот и отлично.
Высокую башню, огромную белую колонну, поднимающуюся в восточной части замка, занимал охотничий музей. На первом этаже стояла повозка, в которой по лесам около Кршивоклата раскатывал австрийский император Карл Шестой. На стенах головы кабанов, волков, оленей и прочего зверья чередовались с гравюрами, посвященными той же охоте.
– Впечатляет, – покачал головой Семен, когда они забрели в зал, содержавший коллекцию браконьерских ружей.
– Еще бы, такие жуткие самопалы больше нигде не увидишь, – хмыкнула Яна. – Это вам не обычные винчестеры, каких в любом замке полно. Хотя в следующем зале есть и они, а дальше – самострелы, ножи, пороховницы, рога и прочее, без чего раньше в лес за зверем не совались.
Пока осматривали Высокую башню, стемнело окончательно. Пейзаж за стенами замка потонул во мраке, поднялся резкий, порывистый ветер. Снизу, со склонов холма донесся шум раскачивающихся деревьев.
– В такие ночи просыпаются призраки, – сказала Яна, выводя гостей к проходу в Нижний двор. – Даже жалко, что с Кршивоклатом не связано никаких историй о привидениях. Да, господа, до завтра, – она открыла решетку. – Рада была с вами пообщаться.
– Э, пока… – только и выдавил из себя Радлов.
Они прошли под толстыми каменными сводами и вступили в Нижний двор, где старые платаны скрипели и шелестели под напором ветра.
– Мне кажется, она обиделась, – сказал Иржи. – Сделала все для нас, привезла материалы, договорилась с мастером. А мы даже не позвали ее, чтобы продемонстрировать готовый прибор.
– Думаешь? Наверное, так. Вероятно, надо было позвать, – Семен задумчиво почесал лоб. – С этими женщинами так сложно. В них я, честно говоря, разбираюсь много хуже, чем в истории Третьего Рейха…
– Хорошо разбираться в женщинах невозможно.