– И я тебя приветствую! – звучным голосом сказал гость. – Так заждался?
Богданов кивнул.
– Ругал меня? Поносил словами срамными? – спросил старик. Ощущалось, гость настроился на нотацию. Только Богданов не собирался выслушивать.
– Зачем людей обманываешь? – спросил хмуро.
– Кого? – удивился старик.
– Княжну! Пообещал, что выйдет за меня!
– Я такого не обещал!
– Отроковица передала: «Прилетит Богдан, поцелуй его троекратно! Обретешь себе мужа!» Говорил?
– Говорил.
– Обманул!
– В чем? Я сказал: «Обретешь себе мужа!» Я не сказал: «Обретешь его мужем».
– Зачем тогда целовать?
– Ты намеревался ее убить. Забыл? Поцеловав тебя, княжна дала знать: она друг…
– Так! – перебил Богданов. – Не юли! Сделал девушку несчастной!
Гость заерзал на лавке.
– Еще неизвестно, с кем счастье… – пробормотал, насупясь. – Думаешь, ты так хорош?
– Обнадежил Прошу! Она плакала!
– Женские слезы – как вода! – сказал старик. – Покапают и высохнут. Сам-то чего не женился? Звала ведь? И по нраву была?
Пришла очередь смутиться Богданову.
– Ты виноват! – сказал, поразмыслив. – Обнадежил, она потребовала, а я не привык так…
– Я ни при чем! – заверил гость.
– Ага! – не поверил Богданов.
– Если хочешь знать, – рассердился старик, – сам надеялся, что княжну выберешь! Моя вина, что ты испугался? Чего попрекать? Пути Господни неисповедимы: пока ты медлил, тебя выпросили…
– У кого? – не понял Богданов.
– У Того, кто меня послал.
– А он кто?
– Как кто? – удивился гость. – Творец неба и земли, всего видимого и невидимого. Тот, кто создал этот мир и населил его людьми. Ты ведь читал Библию?
Богданов ощутил, как ноги ослабли в коленях. Усилием воли он собрался и глянул в окно. Там ничего не изменилось: люди во дворе и в шагавшей к хоромам толпе оставались в тех же позах. Богданов шлепнул себя по щеке. Шлепок вышел звучный, он ощутил боль. Гость смотрел на него сочувственно. Лейтенант на вялых ногах прошел к дальней лавке, сел.
– Он принял крест за людей, – сказал старик, – потому радуется, когда люди любят. Женщина твоя очень просила, сказала: готова умереть за тебя. Он ее испытал, она испытание вынесла… Ничего не понимаю в женщинах! – вздохнул гость. – Не знал их никогда…
– Ты надоумил Аню попросить? – спросил Богданов.
– Нет! – возразил гость. – Мне не поручали.
– Ты говоришь, что поручено? И только?
– Разумеется.
– Ты… ангел?
– Посланец! Ангел то же самое, только по-гречески.
– Но они… – Богданов не мог собраться с мыслями. – Вроде как младенцы с крылышками! Пухленькие такие… На картинках видел…
– Можно подумать, художники, которые картинки рисовали, посланцев видели! – сказал гость оскорбленно. – Какой прок от младенцев? Что они могут? Славить Господа? Каждая тварь на земле славит Творца… Для сложных поручений избирают сведущих. Кто прожил долгую жизнь и умер достойно.
– Так ты… – Богданов не решился спросить.
– Давно! – подтвердил гость.
Богданов протянул руку и осторожно коснулся плеча старика. Ощущение не совсем обычное, но это плоть.
– По окончании земной жизни мы получаем другие тела, – сказал гость. – Не такие, как прежде, но узнаваемые. Обычно нас не видят, но когда нужно…
– Ты остановил людей? – Богданов указал на окно.
– Мне не дано кого-либо останавливать. Это может только Он. Однако и Он этого не делал. Люди идут и скоро будут. Скоро для них, но не для тебя. Время существует только для смертных, тебя в нем нет.
– Я умер?!
– Твой час еще не пришел.
– Зачем ты здесь?
– Наконец-то верный вопрос! – усмехнулся посланец. – Я уж думал, так и будем про женщин! У меня поручение.
– Какое?
– Сложное.
– Связано с людьми за окном?
– Да.
– Куда они идут?
– К тебе.
– Зачем?
– Они выбрали князя.
– Меня?.. – Богданов едва не поперхнулся. – У Довмонта есть сыновья!
– Их не хотят.
– Отчего?
– Княжичи храбры, но неразумны. Они чванливы и заносчивы. Они без раздумья бросят дружину в междоусобицу. Город не хочет лить кровь за княжьи интересы. Плесков едва не пал, когда Довмонт отправил дружину к родственнику. Смысленные мужи Плескова сделали выбор.
Богданов покачал головой.
– Ты многого не ведаешь. Бояре задумались о преемнике Довмонта еще в мае, когда князь захворал. Уже тогда срядились насчет его сыновей. Плесков – вольный город, сам решает, кому в нем править. Русских князей бояре не хотят – видят, что творят на Руси. Довмонт, чужеземец, оказался по нраву, решили искать такого же. Посылали в Литву – язычники не пожелали креститься. Князья крещеной Литвы боярам не глянулись: грызутся меж собой за власть, породнились с русскими князьями… Довмонт оправился, поиски прекратили, однако замысел остался. Князь пал, и все возобновилось. Ждать более нельзя. На площадях кричат: «Богдан!» – и с каждым днем все громче. Не сегодня завтра соберется вече – люду нужен князь…
– Довмонт пал из-за меня? – спросил Богданов.
– По собственной воле.
Богданов глянул удивленно.
– Князь тяжко хворал и готовился к смерти. Принесли схиму, чтоб постричь, но Довмонт взмолился. Сказал: «Господи, дай умереть в седле! Не хочу кончить дни монахом! Я служил тебе мечом, с мечом и приду!» Довмонт заслужил милость, Господь внял…
Богданов молчал.
– По смерти Довмонта бояре призвали Евпраксию с Данилой, пытали их о тебе…
Богданов вспомнил смущенные лица княжны и сотника.
– Княжна знает, кто я!
– Она рассказала, но заявила, что не верит твоим словам. Ибо то, что ты ей поведал, невозможно. С ней согласились, решили: скрываешь истину. Соглашайся!
– Я не знаю города! Людей, обычаев, уклада…
– Довмонт, когда прибежал в Плесков, тоже не знал. Даже по-русски не говорил…
– Довмонт родился князем! Я смерд!
– Люди так не считают. Смерд с младенчества знает свое место. Он кланяется боярину и князю и боится их, даже если ненавидит. Ты никого не боялся, ты держался с князьями как равный, это заметили. Люди здесь наблюдательны, взор их не смущает суета, как в твоем времени. Здесь знают: смерд бережет добро, потому как добывает его тяжким трудом, только князь или боярин позволяют себе расточать. Ты подарил взятый в бою табун, легко расставался с серебром и златом, ни ты, ни твоя женщина не знают, как растят хлеб, ходят за скотом, как прядут шерсть и лен, ткут полотно, готовят пищу… У тебя есть птица, построить которую в представлении бояр дороже, чем корабль. Какому смерду это по силам? Ты отказался пойти на службу к Довмонту, смерд был бы счастлив. Ты заставил наемников служить за выкуп, смердам такого не придумать – они не водят полки. Ты не взял награду за исцеление раненых… Видно, что ты привык повелевать. В довершение ты отказался от княжны… Люди уверены: ты знатного рода, как и твоя женщина. По-местному ты говоришь гладко, но иначе. Женщина и вовсе говорит плохо. Ты обмолвился, что птицу делали за горой Уралом, но люди думают: ты из Южной Руси, твой говор похож на тамошний. Люди считают: тебя изгнали из родовых земель. Обычное дело: князей на Руси больше, чем уделов… В представлении людей ты второй Довмонт, даже лучше. Довмонт не летал на птице и не лечил их сыновей. Ты отмечен Господом, тебе ниспослали дар исцелять и понимать языки. Редкий смертный получает его, мне вот пришлось учить…
– Языки не заменят титула!
– Люди придают великое значение тому, что ничтожно перед Господом! Происхождение, титулы, звания… Все мы – дети одной матери. Кто такие князья? Они родились от ангелов? Их благословил на служение сам Господь? Как они явились в Руси? Потомки разбойников, захвативших власть, заблудшие души, повинные в бесчинствах и насилиях! Они надевают схиму перед смертью, но это не спасает их в глазах Господа. Здесь они первые, там – последние! Легче верблюду войти в игольное ушко, чем иному князю – в Царство Божие!
– Я всего лишь летчик, – сказал Богданов. – Умею летать, стрелять, бомбить… Я обману их надежды!
– Господь вразумляет чад своих…
– В полк вернуться нельзя? – спросил лейтенант тоскливо.
Посланец нахмурился:
– Ничего невозможного нет для Господа! Если Он создал землю и небо, что ему это? Желаешь вернуться, лети!
– Как?
– Ночью над Плесковом взойдет луна, дождись, когда появится облако. Взлетай и правь в него!
– У меня горючего только на взлет.
– Более не понадобится.
– Нас арестуют и отправят в штрафбат, – вздохнул Богданов, – или вовсе расстреляют – как дезертиров…
– Милость пострадать за Господа даруют только достойным! – сказал посланец наставительно, и Богданов понял: у гостя это получилось. – Ты не заслужил мук, ты даже в Господа не веришь! (Богданов смущенно потупился.) Мне неведомо, почему Он избрал тебя, я всего лишь посланец. Мне велено передать: вернешься в тот день, из какого исчез, и мук не претерпишь.
– Мы сможем там остаться? – Богданов почувствовал, как замирает сердце.
– Если пожелаете!
– Бог не будет в претензии?
– У Него не бывает претензий. Он может только сожалеть о заблудших. Он хочет, чтоб ты хранил Плесков, но если ты против…
– Погоди! – перебил Богданов. – Я читал бабушке Библию. Там сказано: все свершается по воле Господа. Как можно наперекор? Или Бог не всесилен?
– Господь открывает человеку пути, а тот сам решает, каким идти. Ты можешь принять предложение Плескова и остаться здесь. Ты можешь отказаться и вернуться к себе. Ты вправе выбрать иной путь, Господь не будет препятствовать. Он порадуется за правильный выбор и огорчится, если ошибешься.
Богданов смотрел недоуменно. Посланец покачал головой.
– Представь себе дерево – могучее, достигающее неба. На дереве множество веток. Вверх по стволу бежит белка, она стремится к небу. Однако путь долог, нужно крепить силы. Белка запрыгивает на ветку и находит вкусные орехи. Съедает их, возвращается и бежит выше. На одной из веток она встречает другую белку, они находят дупло и заводят бельчат. Далее бегут вместе. По пути прыгают по ветвям и собирают орехи. Им хорошо. Но если белка теряет осторожность, на одной из веток ее ждет куница… Или коршун узрит с высоты… Если белка забудет дорогу к небу и спустится низко, охотник собьет ее стрелой… Так вот, дерево – это путь, дарованный нам Господом, ветви – ответвления от него. Каждый идет предначертанной дорогой. Достигнет ли белка небес, зависит от того, куда она свернет.
– Не знал, что люди подобны белкам! – сказал Богданов.
– Лучше белкой славить Господа, чем человеком хулить Его!
– Веток на дереве много?
– У кого как. Пути к Господу бывают прямыми, но чаще извилистые. Человек, идущий прямым путем, поступает верно. Заблудшая душа стремится к соблазнам и не достигает вершины. Праведник срубает ветви, ведущие к погибели, грешник отращивает новые…
– Я не помню, – сказал Богданов, – чтоб я запрыгивал на ветку с табличкой «Тринадцатый век». Ты что-то скрываешь. Как мы оказались здесь?
Посланец помолчал, прикрыл глаза и внезапно заговорил сухим, ровным голосом, будто с листа читал:
– 19 июня 1944 года над линией фронта зенитным огнем противника был подбит «По-2», бортовой номер «56», пилотируемый экипажем в составе лейтенанта Богданова и сержанта Лисиковой. Экипаж посадил самолет на вынужденную на территории, занятой противником, в виду врага. Противник предпринял попытку захватить экипаж в плен. Однако Богданов и Лисикова встретили немцев огнем бортового и личного оружия. В связи с численным и огневым превосходством противника бой продолжался недолго. Первым был тяжело ранен и затем убит лейтенант Богданов. Сержант Лисикова, неоднократно раненная, вела огонь из пулемета, пока не кончились боеприпасы, после чего, не желая сдаваться в плен, обняла убитого лейтенанта и выстрелила в себя из пистолета. По сведениям, полученным от местного населения, немецкий офицер, руководивший боем, был поражен мужеством советских пилотов и велел солдатам похоронить их с воинскими почестями, оставив на трупах боевые награды…
Богданов подавленно молчал.
– У меня не было предчувствия, – вымолвил наконец хрипло. – У погибших ребят были.
– Господь посылает предупреждение о смерти только возлюбленным чадам своим. Чтоб они могли приготовиться и достойно встретить свой час. Господь не хотел, чтоб ты умер в грехе, и привел сюда.
– Чем я заслужил?
– За тебя просили.
– Кто?
– Те, которых ты спас.
– Не понимаю.
– Их было много. Раненые, которых своевременно отвез в госпиталь. Родители детей, которых вывозил из партизанских отрядов на Большую землю. Женщина, детям которой купил корову… Эти люди не верили в Господа, но благодаря тебе уверовали. Они молились за тебя. Ты спас их души!
– Я всего лишь выполнял приказ!
– Нельзя приказать человеку стать добрым. Добрый человек вытаскивает детей из горящего самолета, не думая, что тот в любой момент может взорваться, сам обгорает, но спасает их. Добрый летит за ранеными в плохую погоду, когда даже командир не решается приказать, и доставляет их в госпиталь. Доброму человеку не нужен приказ, чтобы сесть на земле врага и под пулями противника забрать раненых товарищей…
– Тихонов за меня молился? – удивился Богданов.
Посланник кивнул.
– Он неверующий!
– Был. Как и твоя женщина.
– Я исполнил предначертанное?
– Нет.
– Зачем же ты здесь?
– Чтоб помочь тебе с выбором.
– Мы погибнем, если вернемся?
– Мне неведомо.
– Мы погибнем, если останемся?
– Тоже неведомо. Ты зря пытаешь меня. Никому не ведом промысел Божий. Язычники предсказывают людям будущее, но они лгут. Ведает только Господь.
Богданов размышлял. Посланец смотрел на него испытующе. Богданов вздохнул и развел руками.
– Если передумаешь, можешь вернуться! – сказал гость. – Пути открыты. Всякий раз, когда при ясной луне возникнет облако… Но пройти смогут только ты и твоя женщина, прочим заказано.
– Спасибо! – сказал Богданов.
– Тебе не нужно просить о моем спасении! – возразил гость. – Я получил его от Того, кто единственный может дать. Помни это!
Богданов хотел поклониться, но старик внезапно исчез. Богданов подбежал к окну. Перегородка исчезла. Толпа, валившая по улице, уже приближалась к воротам. В княжьих палатах депутацию заметили, слуги бежали отворять.
За спиной Богданова скрипнула дверь. Он оглянулся. Аня в пышном шелковом наряде стояла на пороге, странно глядя на мужа. Губы у нее подрагивали. Богданов мгновение смотрел на нее, затем улыбнулся и раскинул руки. Она засмеялась и побежала к нему. Он рванулся навстречу, подхватил ее посреди горницы и крепко прижал к себе.
– Любимая, желанная моя! Как я по тебе соскучился!
– Надо же! – воскликнула она. – Сказал наконец! Сам! Неужто и вправду любишь?
– Конечно! – подтвердил он, целуя. – Я ведь на тебе женился.
– Сам захотел или княжна приказала?
«Отомстила Проша! – догадался Богданов. – Женщина…»
Он сделал укоризненное лицо. Аня смутилась.
– Там люди пришли, – вымолвила тихо. – В князья тебя звать.
– Ты знаешь?!
– Сказали. Платье для этого шили.
Он поставил ее на пол, отступил и рассмотрел платье. Аня смущенно одернула складки.
– Княгиня! – заключил Богданов. – Самая настоящая!
– Будет тебе! – насупилась Аня.
– Княгинюшка моя! – он обнял ее. Она потерлась носом о его щеку.
– Люди ждут! – шепнула тихо. – Неловко.
– Да ну их! Нашли князя!
– Они считают, что нашли.
– Так мне согласиться?
– Что бы ты ни решил, – вздохнула Аня, – мне без разницы. Все равно: князь ты или нет. Я люблю тебя не за это.
– Ты чего бы хотела?
– Вернуться в полк! – сказала она твердо. – Пусть у нас бедно и голодно, надо ходить в гимнастерке и есть кашу вместо поросенка, но я хочу домой! Жаль, что это невозможно!
– Для Бога нет невозможного, – загадочно произнес Богданов. – У него можно выпросить все, даже мужа.
Она смотрела в упор, и он не выдержал этого умоляющего взгляда.
– Нам придется оставить подарки здесь, – сказал поспешно, – платья, бусы, даже желтые сапожки. Когда прилетим, в полку не поймут…
Радостно вопящий вихрь повис у него на шее, заставив умолкнуть. Лицо Андрея стало влажным от слез и поцелуев. «Надеюсь, посланец прав и горючего хватит!» – подумал Богданов…
15 ноября 2009 – 15 мая 2010