Мне неприятно, когда меня так вызывают. Но я не знаю, что надо сделать, чтоб этого не было.
Я стою за партой и отвечаю урок. Я отвечаю довольно прилично. Но в уроке есть слово «банкет».
– А что такое банкет? – спрашивает меня учитель.
Я отлично знаю, что такое банкет. Это обед, еда, торжественная встреча за столом, в ресторане. Но я не знаю, можно ли дать такое объяснение по отношению к великим историческим людям. Не слишком ли это мелкое объяснение в плане исторических событий?
Я молчу.
– А-а? – спрашивает учитель, привизгивая. И в этом «а-а» я слышу насмешку и пренебрежение ко мне.
И, услышав это «а», ученики тоже начинают визжать.
Учитель истории машет на меня рукой. И ставит мне двойку. По окончании урока я бегу за учителем. Я догоняю его на лестнице. От волнения я не могу произнести слово. Меня бьёт лихорадка.
Увидев меня в таком виде, учитель говорит:
– В конце четверти я вас ещё спрошу. Натянем тройку.
– Я не об этом, – говорю я. – Если вы меня ещё раз так вызовете, то я… я…
– Что? Что такое? – говорит учитель.
– Плюну в вас, – бормочу я.
– Что ты сказал? – грозно кричит учитель. И, схватив меня за руку, тянет наверх, в директорскую. Но вдруг отпускает меня. Говорит: – Иди в класс.
Я иду в класс и жду, что сейчас придёт директор и выгонит меня из гимназии. Но директор не приходит.
Через несколько дней учитель истории вызывает меня к доске.
Он тихо произносит мою фамилию. И когда ученики начинают по привычке визжать, учитель ударяет кулаком по столу и кричит им:
– Молчать!
В классе водворяется полная тишина. Я бормочу задание, но думаю о другом. Я думаю об этом учителе, который не пожаловался директору и вызвал меня не так, как раньше. Я смотрю на него, и на моих глазах появляются слёзы.
Учитель говорит:
– Не волнуйтесь. На тройку вы во всяком случае знаете.
Он подумал, что у меня слёзы на глазах оттого, что я неважно знаю урок.
В зоологическом саду
Мать держит меня за руку. Мы идём по дорожке.
Мать говорит:
– Зверей потом посмотрим. Сначала будет состязание для детей.
Мы идём на площадку. Там множество детей.
Каждому ребёнку дают мешок. Надо влезть в этот мешок и завязать его на груди.
Вот мешки завязаны. И дети в мешках поставлены на белую черту.
Кто-то машет флагом и кричит: «Бегите!»
Путаясь в мешках, мы бежим. Многие дети падают и ревут. Некоторые из них поднимаются и с плачем бегут дальше.
Я тоже чуть не падаю. Но потом, ухитрившись, быстро передвигаюсь в этом своём мешке.
Я первый подхожу к столу. Играет музыка. И все хлопают. И мне дают коробку мармеладу, флажок и книжку с картинками.
Я подхожу к матери, прижимая подарки к своей груди.
На скамейке мама приводит меня в порядок. Она причёсывает мне волосы и платком вытирает моё запачканное лицо.
После этого мы идём смотреть обезьян.
Интересно, кушают ли обезьяны мармелад? Надо их угостить.
Я хочу угостить обезьян мармеладом, но вдруг вижу, что в моих руках нет коробки…
Мама говорит:
– Наверное, мы коробку оставили на скамейке. Я бегу к скамейке. Но там уже нет моей коробки с мармеладом.
Я плачу так, что обезьяны обращают на меня внимание.
Мама говорит:
– Наверно, украли нашу коробку. Ничего, я тебе куплю другую.
– Я эту хочу! – кричу я так громко, что тигр вздрагивает и слон поднимает хобот.
Гроза
Со своей сестрой Лёлей я иду по полю и собираю цветы.
Я собираю жёлтые цветы.
Лёля собирает голубые.
Позади нас плетётся младшая сестрёнка Юля. Она собирает белые цветы.
Это мы нарочно так собираем, чтоб было интересней собирать.
Вдруг Лёля говорит:
– Господа, глядите, какая туча.
Мы смотрим на небо. Тихо надвигается ужасная туча. Она такая чёрная, что всё темнеет вокруг. Она ползёт, как чудовище, обволакивая всё небо.
Лёля говорит:
– Скорей домой. Сейчас будет жуткая гроза.
Мы бежим домой. Но бежим навстречу туче. Прямо в пасть этому чудовищу.
Неожиданно налетает ветер. Он крутит всё вокруг нас.
Пыль поднимается. Летит сухая трава. И сгибаются кусты и деревья.
Что есть духу мы бежим домой.
Вот уже дождь крупными каплями падает на наши головы.
Ужасная молния и ещё более ужасный гром потрясает нас. Я падаю на землю и, вскочив, снова бегу. Бегу так, как будто за мной гонится тигр.
Вот уж близко дом.
Я оглядываюсь назад. Лёля тащит за руку Юлю. Юля ревёт.
Ещё сто шагов – и я на крыльце.
На крыльце Лёля меня бранит, зачем я потерял свой жёлтый букетик. Но я его не потерял, я его бросил.
Я говорю:
– Раз такая гроза, зачем нам букеты?
Прижавшись друг к другу, мы сидим на кровати.
Ужасный гром сотрясает нашу дачу.
Дождь барабанит по стёклам и крыше.
От потоков дождя ничего не видно.
Так просто
Мы сидим в телеге. Рыжеватая крестьянская лошадёнка бойко бежит по пыльной дороге.
Правит лошадёнкой хозяйский сынок Васютка. Он небрежно держит вожжи в руках и по временам покрикивает на лошадь:
– Ну-ну, иди… заснула…
Лошадёнка совсем не заснула, она бежит хорошо. Но вероятно, так полагается покрикивать.
У меня горят руки – так мне хочется подержать вожжи, поправить и покричать на лошадь. Но я не смею попросить об этом Васютку.
Вдруг Васютка сам говорит:
– Ну-ка, подержи вожжи. Я покурю.
Сестра Лёля говорит Васютке:
– Нет, не давай ему вожжи. Он не умеет править.
Васютка говорит:
– Что значит – не умеет? Тут нечего уметь.
И вот вожжи в моих руках. Я держу их на вытянутых руках.
Крепко держась за телегу, Лёля говорит:
– Ну, теперь будет история – он нас непременно опрокинет.
В этот момент телега подпрыгивает на кочке.
Лёля вскрикивает:
– Ну, ясно. Сейчас она нас перевернёт.
Я тоже подозреваю, что телега опрокинется, поскольку вожжи в моих неумелых руках. Но нет, подскочив на кочке, телега ровно катится дальше.
Гордясь своим успехом, я похлопываю лошадь вожжами по бокам и покрикиваю: «Ну, заснула!»
Вдруг я вижу – поворот дороги.
Торопливо я спрашиваю Васютку:
– За какую вожжу тянуть, чтоб лошадь побежала направо?
Васютка спокойно говорит:
– Потяни за правую.
– Сколько раз потянуть за правую? – спрашиваю я.
Васютка пожимает плечами:
– Один раз.
Я дёргаю за правую вожжу, и вдруг, как в сказке, лошадь бежит направо.
Но я почему-то огорчён, раздосадован. Так просто. Я думал, гораздо трудней править лошадью. Я думал, тут целая наука, которую нужно изучать годами. А тут такая чепуха.
Я передаю вожжи Васютке. Не особенно интересно.
Я не виноват
Сидим за столом и кушаем блины.
Вдруг отец берёт мою тарелку и начинает кушать мои блины. Я реву.
Отец в очках. У него серьёзный вид. Борода. Тем не менее, он смеётся. Он говорит:
– Видите, какой он жадный. Ему для отца жаль одного блина.
Я говорю:
– Один блин, пожалуйста, кушай. Я думал, что ты всё скушаешь.
Приносят суп. Я говорю:
– Папа, хочешь мой суп?
Папа говорит:
– Нет, я подожду, когда принесут сладкое. Вот если ты мне сладкое уступишь, тогда ты действительно добрый мальчик.
Думая, что на сладкое клюквенный кисель с молоком, я говорю:
– Пожалуйста. Можешь кушать моё сладкое.
Вдруг приносят крем, к которому я неравнодушен.
Пододвинув к отцу моё блюдце с кремом, я говорю:
– Пожалуйста, кушай, если ты такой жадный.
Отец хмурится и уходит из-за стола.
Мать говорит:
– Пойди к отцу, попроси прощения.
Я говорю:
– Я не пойду. Я не виноват.
Я выхожу из-за стола, не дотронувшись до сладкого.
Вечером, когда я лежу в кровати, подходит отец. У него в руках моё блюдце с кремом.
Отец говорит:
– Ну, что ж ты не съел свой крем?
Я говорю:
– Папа, давай съедим пополам. Что нам из-за этого ссориться?
Отец целует меня и с ложечки кормит кремом.
Закрывайте двери
Вечер. Мы пьём молоко. И ложимся спать.
Я подхожу к окну. За окном темно. Так темно, что даже не видно клумбу с цветами.
Я всматриваюсь в окно.
В комнате веселятся мои сёстры. Они хохочут и бросаются подушками. Одна из подушек летит в меня. Я сердито отбрасываю её в сторону. Совершенно неподходящее время для таких шуток.
Желая мне досадить, Лёля говорит:
– Сегодня непременно придут воры. Так и знай.
Положим, если закрыть двери, они не придут.
Я кричу взрослым, которые сидят на балконе:
– Не забудьте закрыть двери!
Мама появляется в дверях.
– Что случилось? – спрашивает она.
– Нет, ничего не случилось, – говорю я, – но Лёля думает, что сегодня придут воры.
Мама целует нас и, улыбаясь, уходит.
Я лежу, закрывшись с головой одеялом.
В доме уже тихо. Все спят. Но мне не спится.
Двери, конечно, закрыты. Я сам слышал, как щёлкнул крючок, но закрыты ли окна?
Я встаю с постели. Подхожу к окну. Пробую крючок. Закрыто. Может быть, в той комнате забыли закрыть окно?
Я встаю с постели. Подхожу к окну. Пробую крючок. Закрыто. Может быть, в той комнате забыли закрыть окно?
Осторожно ступая, я иду в соседнюю комнату. Ощупью нахожу крючок на окне. Вдруг что-то со звоном и треском падает на пол.
Я слышу испуганный голос мамы:
– Что? Кто там?.. Воры!
– Где, где воры? – кричу я матери.
В доме переполох. Все прибегают. Зажигают лампу.
На полу лежит разбитая банка с цветами.
Мать успокаивает меня.
И я снова ложусь в постель, закрываюсь с головой одеялом.
У бабушки
Мы в гостях у бабушки. Сидим за столом. Подают обед.
Наша бабушка сидит рядом с дедушкой. Дедушка толстый, грузный. Он похож на льва. А бабушка похожа на львицу.
Лев и львица сидят за столом.
Я не отрываясь смотрю на бабушку. Это мамина мама. У неё седые волосы. И тёмное, удивительно красивое лицо. Мама сказала, что в молодости она была необыкновенная красавица.
Приносят миску с супом.
Это неинтересно. Это я вряд ли буду кушать.
Но вот приносят пирожки. Это ещё ничего.
Сам дедушка разливает суп.
Подавая свою тарелку, я говорю дедушке:
– Мне только одну капельку.
Дедушка держит разливательную ложку над моей тарелкой. Одну каплю супа он капает в мою тарелку.
Я смущённо смотрю на эту каплю.
Все смеются.
Дедушка говорит:
– Он сам попросил одну каплю. Вот я и выполнил его просьбу.
Я не хотел супа, но почему-то мне обидно. Я почти плачу.
Бабушка говорит:
– Дедушка пошутил. Дай твою тарелку, я налью.
Я не даю свою тарелку и не дотрагиваюсь до пирожков.
Дедушка говорит моей маме:
– Это плохой ребёнок. Он не понимает шуток.
Мама говорит мне:
– Ну, улыбнись же дедушке. Ответь ему что-нибудь.
Я сердито смотрю на дедушку. Тихо говорю ему:
– Я больше к вам никогда не приеду…
Хлорофилл
Только два предмета мне интересны – зоология и ботаника. Остальное нет.
Впрочем, история мне тоже интересна, но только не по той книге, по которой мы проходим.
Я очень огорчаюсь, что плохо учусь. Но не знаю, что нужно сделать, чтобы этого не было.
Даже по ботанике у меня тройка. А уж этот предмет я отлично знаю. Прочитал много книг и даже сделал гербарий – альбом, в котором наклеены листочки, цветы и травы.
Учитель ботаники что-то рассказывает в классе. Потом говорит:
– А почему листья зелёные? Кто знает?
В классе молчание.
– Я поставлю пятёрку тому, кто знает, – говорит учитель.
Я знаю, почему листья зелёные, но молчу. Я не хочу быть выскочкой. Пусть отвечают первые ученики. Кроме того, я не нуждаюсь в пятёрке. Что она одна будет торчать среди моих двоек и троек? Это комично.
Учитель вызывает первого ученика. Но тот не знает.
Тогда я небрежно поднимаю руку.
– Ах, вот как, – говорит учитель, – вы знаете. Ну, скажите.
– Листья зелёные, – говорю я, – оттого, что в них имеется красящее вещество хлорофилл.
Учитель говорит:
– Прежде чем вам поставить пятёрку, я должен узнать, почему вы не подняли руку сразу.
Я молчу. На это очень трудно ответить.
– Может быть, вы не сразу вспомнили? – спрашивает учитель.
– Нет, я сразу вспомнил.
– Может быть, вы хотели быть выше первых учеников?
Я молчу. Укоризненно качая головой, учитель ставит пятёрку.
Рассказы о войне
Приключение обезьяны
В одном городе на юге был зоологический сад. Небольшой зоологический сад, в котором находились один тигр, два крокодила, три змеи, зебра, страус и одна обезьяна, или, попросту говоря, мартышка. И, конечно, разная мелочь – птички, рыбки, лягушки и прочая незначительная чепуха из мира животных.
В начале войны, когда фашисты бомбили этот город, одна бомба попала прямо в зоологический сад. И там она разорвалась с громадным оглушительным треском. Всем зверям на удивление.
Причём были убиты три змеи – все сразу, что, быть может, и не является таким уж тяжёлым фактом. И, к сожалению, страус.
Другие же звери не пострадали. И, как говорится, только лишь отделались испугом.
Из зверей наиболее всего была перепугана обезьяна, мартышка. Её клетку опрокинуло воздушной волной. Эта клетка упала со своего возвышения. Боковая стенка сломалась. И наша обезьяна выпала из клетки прямо на дорожку сада.
Она выпала на дорожку, но не осталась лежать неподвижной по примеру людей, привыкших к военным действиям. Наоборот. Она тотчас влезла на дерево. Оттуда прыгнула на забор. С забора на улицу. И, как угорелая, побежала.
Бежит и, наверно, думает: «Э нет, думает, если тут бомбы кидают, то я не согласна». И значит, что есть силы бежит по улицам города. И до того шибко бежит – будто её собаки за пятки хватают.
Пробежала она через весь город. Выбежала на шоссе. И бежит по этому шоссе прочь из города. Ну – обезьяна. Не человек. Не понимает, что к чему. Не видит смысла оставаться в этом городе.
Бежала, бежала и устала. Переутомилась. Влезла на дерево. Съела муху для подкрепления сил. И ещё пару червячков. И заснула на ветке, там, где сидела.
А в это время ехала по дороге военная машина. Шофёр увидел обезьяну на дереве. Удивился. Тихонько подкрался к ней. Накрыл её своей шинелькой. И посадил в свою машину. Подумал: «Лучше я её подарю каким-нибудь своим знакомым, чем она тут погибнет от голода, холода и других лишений». И значит, поехал вместе с обезьяной.
Приехал в город Борисов. Пошёл по своим служебным делам. А мартышку в машине оставил. Сказал ей:
– Подожди меня тут, милочка. Сейчас вернусь.
Но мартышка наша не стала ждать. Она вылезла из машины через разбитое стекло и пошла себе по улицам гулять.
И вот идёт она, как миленькая, по улице, гуляет, прохаживается, задеря хвост. Народ, конечно, удивляется, хочет её поймать. Но поймать её не так-то легко. Она живая, проворная, бегает быстро на своих четырёх руках. Так что её не поймали, а только замучили напрасной беготнёй.
Замучилась она, устала и, конечно, кушать захотела.
А в городе где она может покушать? На улицах ничего такого съедобного нет. Не может же она со своим хвостом в столовую зайти. Или в кооператив. Тем более денег у неё нет. Скидки нет. Продуктовых карточек она не имеет. Кошмар.
Всё-таки она зашла в один кооператив. Почувствовала, что там что-то такое имеется. А там отпускали населению овощи – морковку, брюкву и огурцы.
Заскочила она в этот магазин. Видит – большая очередь. Нет, в очереди она не стала стоять. И не стала расталкивать людей, чтобы пробиться к прилавку. Она прямо по головам покупателей добежала до продавщицы. Вскочила на прилавок. Не спросила, почём стоит кило морковки. А просто схватила целый пучок морковки. И как говорится, была такова. Выбежала из магазина, довольная своей покупкой. Ну – обезьяна. Не понимает, что к чему. Не видит смысла оставаться без продовольствия.
Конечно, в магазине шум произошёл, гам, переполох. Публика закричала. Продавщица, которая вешала брюкву, та вообще чуть в обморок не грохнулась от неожиданности. И действительно, можно напугаться, если вдруг рядом, вместо обычного, нормального покупателя, скачет что-то такое мохнатое, с хвостом. И ещё вдобавок денег не платит.
Публика бросилась за обезьяной на улицу. А та бежит и на ходу морковку жуёт, кушает. Не понимает, что к чему.
И вот впереди всех бегут мальчишки. За ними взрослые. А позади бежит милиционер и дует в свой свисток.
И вдруг, откуда ни возьмись, выскочила собака. И тоже погналась за нашей мартышкой. При этом, такая нахалка, не только тявкает и лает, а прямо-таки норовит схватить обезьяну своими зубами.
Наша мартышка побежала быстрей. Бежит и, наверно, думает: «Эх, думает, зря покинула зоосад. В клетке спокойней дышится. Непременно вернусь в зоосад при первой возможности».
И вот бежит она что есть мочи, но собака не отстаёт и вот-вот хочет её схватить.
И тогда наша обезьяна вскочила на какой-то забор. И когда собака подпрыгнула, чтоб схватить мартышку хотя бы за ногу, та со всей своей силы ударила её морковкой по носу. И до того больно ударила, что собака завизжала и побежала домой со своим разбитым носом. Наверно, подумала: «Нет, граждане, лучше я буду дома спокойно лежать, чем ловить вам обезьяну и испытывать такие пренеприятности».
Короче говоря, собака убежала, а наша обезьяна прыгнула во двор.
А во дворе в это время колол дрова один мальчик, подросток, некто Алёша Попов.
Вот он колет дрова и вдруг видит обезьяну. А он очень любил обезьян. И всю свою жизнь мечтал иметь при себе какую-нибудь такую обезьяну. И вдруг – пожалуйста.
Алёша скинул с себя пиджачок и этим пиджачком накрыл мартышку, которая забилась в угол на лестнице.
Мальчик принёс её домой. Накормил её. Чаем напоил. И обезьяна была очень довольна. Но не совсем. Потому что Алёшина бабушка сразу её невзлюбила. Она накричала на мартышку и даже хотела ударить её по лапе. Всё из-за того, что, когда пили чай и бабушка положила свою откусанную конфету на блюдечко, обезьяна схватила эту бабушкину конфету и запихала её в свой рот. Ну – обезьяна. Не человек. Тот если и возьмёт что, так не на глазах же у бабушки. А эта прямо в присутствии бабушки. И конечно, довела её чуть не до слёз.