— Могу ли я помочь, мамаша Адамс?
— Все почти готово. Ты будешь в роли хозяйки для мальчиков.
Под «мальчиками» миссис Адамс понимала своих трех сыновей. Впервые в голосе свекрови Абигейл услышала ласковую нотку. Она тихо стояла, разглядывая пожилую женщину, соединяя воедино фрагменты того, что она слышала о Сюзанне Адамс, в девичестве Бойлстон, которая, как считали, осмелилась выйти замуж ниже своего общественного положения, выбрав фермера, кожевника, башмачника Джона Адамса. Семейство Бойлстон принадлежало к наиболее видным представителям Массачусетса, располагавшим крупной собственностью в Бостоне.
Пятидесятипятилетняя Сюзанна Адамс была женщиной среднего роста, плотной, с темными с проседью волосами, моложавым лицом и серыми вдумчивыми глазами. Абигейл догадывалась, что, хотя Джон был нежен с матерью, большую привязанность он испытывал к отцу. Однажды он сослался на свое первое, плохо проведенное дело, которым не должен был бы заниматься, обладая недостаточным опытом, но ввязался в него из-за «вмешательства и жестких упреков матери». Очевидно, Сюзанну Адамс волновал вопрос о деньгах: ее муж был усердным работником, заботившимся о благосостоянии семьи, но он никогда не смог бы достигнуть того уровня, который имело семейство Сюзанны Бойлстон. Джон Адамс-старший служил церковным старостой и капитаном милиции Брейнтри, выборным лицом. Однако в конце концов Сюзанна Бойлстон Адамс пришла к выводу: несмотря на все старания и достижения мужа, она прогадала в своем браке.
Пять членов семейства Адамс уселись за обеденный стол. Питер Бойлстон, угловатый, крупный мужчина, сидевший на месте отца, произнес молитву и с тупым упорством разрезал индейку. Он был на три года моложе Джона, но казался старше его из-за нарочитости речи и манер. Три зимы он посещал общественную школу в Брейнтри. Когда Джон уехал в Гарвард, Питер стал помощником отца: сильным, трудолюбивым, верным, но безынициативным. Тридцать пять акров земли, на которых он вел хозяйство, начали проявлять признаки истощения. В первый месяц замужества Абигейл дважды слышала, как Джон говорил Питеру о новых методах ведения хозяйства, а Питер отвечал:
— Я делаю так, как делал папа. Для меня это вполне хорошо.
Джон сказал по этому поводу Абигейл:
— Может быть, и так, но у него нет того понимания земли, какое было у отца. Я стараюсь снабдить его самой лучшей информацией, дабы компенсировать отсутствие интуиции.
— Но его акры могут обеспечивать семью?
— Он не сможет накопить средств и прикупить землю. Я постоянно ощущаю вину за унаследованный нами от Англии принцип первородства. Я получил хорошее образование, а Питер — почти ничего. Это несправедливо.
— Мы не должны допустить, чтобы такое случилось с нашими сыновьями. Мы должны вести дела так, чтобы, родив даже полдюжины сыновей, иметь достаточно средств для обучении их в колледжах.
Его глаза удовлетворенно сверкнули.
— Династия Адамсов, не так ли?
Из всех членов семьи Питер был наиболее близок Джону. Именно потому Джон приложил столько усилий и обеспечил избрание Питера заместителем шерифа Брейнтри. Питер зарабатывал также небольшие суммы, проводя в жизнь судебные постановления Джона и достойных адвокатов — друзей Джона.
Младший из Адамсов-мужчин — Элихью, двадцатитрехлетний парень, был худым, беспокойным, легковозбудимым. Он уже имел собственное хозяйство, жил в хижине на еще недостаточно обработанных девяноста акрах, оставленных ему отцом в южном Брейнтри. Элихью был интересным собеседником. В это воскресенье он рассказывал о Сэнкфул Уайт, согласившейся выйти за него замуж в следующем году, и басни о том, как он вступил в милицию, быстро раскусил ее офицеров и точно вычислил, сколько времени потребуется, чтобы получить чин младшего офицера.
Абигейл окинула взглядом всех сидящих за столом. Какими различными, не похожими друг на друга были четыре Адамса. Если бы церковный староста Адамс был здесь, то и он, вероятно, отличался бы от присутствующих. Но разве это не справедливо и в отношении ее собственной семьи в Уэймауте? Она задумалась: на кого будут похожи ее дети — на Адамсов и Бойлстонов, на Смитов и Куинси? Или же появится новое поколение, составленное из кусочков Адамсов и Смитов, родившихся, сочетавшихся браком, работавших и умерших всего в нескольких милях друг от друга.
3С первого утра после их свадьбы перед конторой Джона неизменно стояли привязанные к столбу лошади; преимущественно жители Брейнтри, но и родственники Абигейл обращались к нему по юридическим вопросам. Ее дедушка Куинси пригласил его в Маунт-Уолластон выправить страшно запутанное завещание; ее кузен Джошиа Куинси, хотя и имевший двух сыновей-юристов, пришел с документом о продаже земли. Когда они остались вдвоем, дедушка сказал Абигейл:
— Теперь, когда ты стала одной из Адамсов, мы должны сделать Джона одним из Куинси. Так мы сбережем семейную лояльность.
Ее дядюшка Исаак написал из Бостона о своем желании, чтобы Джон оформил соглашение с английскими экспортерами, у которых он покупает товары. Когда Джон поехал в Бостон на январскую сессию суда, то к нему обратился его старый школьный друг, учившийся в Брейнтри, Джон Хэнкок. Он получил в наследство от дядюшки большое состояние и торговую империю, и ему нужно было навести порядок в строительстве судов. Имея клиентами Исаака Смита и Джона Хэнкока, Джон Адамс быстро получил предложения от нескольких других торговцев вести дела в суде.
Начало было благоприятным. Несмотря на скромные гонорары, Абигейл почувствовала, что теперь она может потратить на дом часть своих денег. Изучив план дома, она обнаружила, что первоначально хижина состояла из комнаты, которую Джон оборудовал как свою контору, где находился большой камин, и клетушки сзади. Под этой старой частью дома не было подвала. Примерно в 1716 году два внука-плотника первоначального хозяина расширили переднюю часть дома, пристроили гостиную, а также вторую спальню наверху и чердак.
Джон купил необходимый строительный лес. Она наняла плотника, чтобы настелить пол в той половине подвала, где хранилась провизия. После завершения этой работы было поставлено ограждение на лестнице и прорублено окно в восточной стене малой комнаты рядом с пристройкой, где жила Рейчел Марш. С другой стороны пристройки соорудили вентиляционную шахту, с помощью которой поступавший из подвала холодный воздух сохранял свежими продукты. Во второй спальне были заменены витражи, составленные из мелкого стекла, отциклеваны полы, а каминная доска и стены покрашены светлой краской. Джон рассчитывал нанять батрака для обработки принадлежавших им девяти акров, и половина чердака была отведена под его спальню.
Завершив реконструкцию, Абигейл купила кровать из кленового дерева и секретер для второй спальни, комплект удобных стульев для гостиной и обтянула софу Джона прочной желтой тканью. Она также купила глубокое удобное кресло, чтобы муж мог читать, сидя перед камином в гостиной. Но к этому моменту Джон стал проявлять нервозность по поводу расходов, и она перестала заниматься покупками.
Она открыла для себя, что между мужем и женой, только что сочетавшимися браком, деньги являются терра инкогнита. У Абигейл в юности не было собственных денег, они ей просто были не нужны, ибо все необходимое обеспечивали родители. Она сама не расплачивалась, но знала от матери, что товары имеют цену, и, часто сидя с отцом, наблюдала, как он старательно подсчитывает дневные расходы: средства, истраченные на строительство сарая, — около трехсот фунтов стерлингов — он расписывал по счетам на различные материалы — три тысячи гвоздей, столько-то тысяч дранки, столько то досок… и три галлона рома для строителей. Наряду с его выкладками числа детей, умерших от белой немочи горла, и цитатой из проповеди, содержавшей его религиозную философию: «Я покажу, как глупо и безумно безмерное рвение», она узнала цену сухих чернил, стоимость книжных переплетов, мытья и стрижки овец, цену чая, кукурузы, пшеницы, вязанки дров (ее отец расплачивался сеном за дрова).
Она почти ничего не знала о доходах Джона Адамса и семейных ресурсах. Казалось, он проявлял сдержанность и не рассказывал о своих сбережениях. Очевидно, он никого не допускал ранее к своим делам и, уж конечно, не позволял кому-либо тратить его деньги или контролировать их. Она признала и уважала его щепетильность: мужчины Новой Англии накрепко завязывали свои кошельки, их кладовка была набита свадебными подарками — копченой свининой, соленой рыбой, бочками с яблоками и бочонками мадеры. Ей не нужны были большие суммы наличных денег для покупки повседневных продуктов. Она осторожно расходовала собственные деньги, лишь обсудив с Джоном, какие улучшения следует сделать в доме.
Джону понравилось то, что он увидел.
Джону понравилось то, что он увидел.
— Обычно леди не разбираются в финансовых делах. Но теперь я не уверен, следует ли мне состязаться с тобой в заключении сделок. Не окажусь ли я в итоге такой сделки хромой или одноглазой клячей.
Она понимала, что он дразнит ее, но ответила:
— Я не хитрая, Джон, просто я потомок процветавших торговцев и землевладельцев. Они всегда жили хорошо, но никогда не тратили фунта стерлингов, когда можно купить за шиллинг.
Он обнял ее и нежно поцеловал.
— Какая чудная лотерея — брак! Но мы должны быть внимательными, смотреть, сколько можем ассигновать на дом, на ферму, отложить на накопления. Будем держать наличные средства здесь, в закрытом ящике моего письменного стола, за исключением того, что нужно тебе ежедневно для питания. В конце года мы все сложим: расходы на питание, на благоустройство дома и фермы, на покупку необходимых вещей. Мне нравится ежедневно складывать полученные идеи. А гонорары? Вроде бы нет.
Абигейл была поражена. Ведь это так не похоже на Джона. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами. Много ли она узнала о Джоне Адамсе за период ухаживания? Впервые она полностью поняла строку из «Альманаха бедняка Ричарда» Бенджамина Франклина: «Трудно распознать мужчин и дыни».
Ну что ж, чем плох брак, чтобы начать такое изучение.
Джон вернулся из Бостона после окончания январской сессии суда крайне возбужденный.
— Тебя назначили главным судьей Массачусетса?
— Бери выше. Сядь рядом, согрей меня. У меня заледенела кровь. Вскоре после приезда в Бостон при смене судей ко мне подошел мистер Фитч и сказал, что мистер Гридли собирается сказать мне кое-что, но я должен держать язык за зубами.
Она налила ему чашку горячего шоколада.
— Я подождал мистера Гридли в его конторе, и он сказал мне, что решил в первую очередь привлечь меня, а также Фитча.
— Ой, Джон, мистер Гридли — наиболее уважаемый адвокат в Массачусетсе.
— Он сказал мне, что он и мистер Фитч хотят основать юридический клуб, частную ассоциацию, с целью изучения права и ораторского искусства и образовать общество, включающее его самого, Фитча, меня и Джозефа Дадли, для совместной работы. Он дал мне книгу Годфруа «Свод гражданского права». Мы соберемся завтра вечером и начнем изучение с феодального права и речей Цицерона.
— Что-то вроде школы права. Ты так этого хотел.
— Мы договорились о программе обучения. Мы введем в практику обмен книгами, каждый будет покупать книги, которых нам недостает. Я буду ездить в Бостон каждый четверг. Скажу тебе, Нэбби, я ожидаю, что это общество принесет мне самое большое удовлетворение в жизни.
Она ласково поцеловала его, пытаясь скрыть невольный всплеск ревности.
— Последнее время ты мало пишешь. Меня тревожит, что свадьба заставила тебя слишком много думать о гонорарах.
— Мое сознание несколько ущемлено. Но благодаря обществу, уверен, в мои руки попадут хорошие правовые документы.
В последующие месяцы Абигейл была поражена широтой интересов Джона. Он всегда изучал с азов попадавшие в его руки дела; теперь же он углублялся в историю правовой науки Запада, ее философию, стараясь добраться до исходных теорий, определяющих законодательные акты, и то, как формулируются, как развиваются законы, как они меняются в ходе столетий и развития цивилизации.
Каждую пятницу он ночевал у Сэмюела Адамса, или у своего друга Джона Хэнкока, или у Джонатана Сиуолла, она же получала подробный отчет о том, что сделано. Он не был ученым-затворником, уединившимся в своем кабинете. Когда она заканчивала домашние дела, он либо звал ее к себе в контору, либо приносил книги в теплую кухню, раскладывал их на столе перед огнем, а она читала или шила, время от времени он поглядывал на нее, цитировал Руссо, назвавшего феодальную систему самой несправедливой и абсурдной формой правления, ведущей к деградации человека.
Утомившись от учебы, Джон читал вслух Шекспира или Мильтона. Это было частью его с Гридли договора, что, содействуя развитию общества, адвокатура должна стремиться достичь чистоты, элегантности и духовности, превосходящих все то, что знала Америка.
— Надеюсь, такое осуществится, Нэбби, я приступаю к диссертации по каноническому и феодальному праву. Ничего подобного в нашей стране еще не написано.
На искорку оптимизма в его глазах она ответила своей искоркой. Прошел третий месяц, и у нее не оставалось сомнения: она беременна.
— Убеждена, ты вступил в творческий период. Уже сотворил. У меня есть для тебя сюрприз.
Он поднял глаза от трактата Руссо «Об Общественном договоре» и спросил, робко улыбаясь:
— Почему ты решила, что сюрприз?
— Каким образом ты догадался?
— Ты мне сказала.
— Ничего подобного. Я не сказала даже маме, когда на прошлой неделе из Уэймаута приезжала семья.
— Я узнал это в тот же самый момент, что и ты, по твоим глазам. На протяжении первого месяца они смотрели на меня с обожанием. Затем появилось нечто новое: ужас. Словно я вдруг превратился в божество.
Она засмеялась грудным голосом; так случалось, когда она была очень довольна.
— Ты счастлив?
Он обнял ее и нежно поцеловал.
— Я очень счастлив… всем, что ты мне даешь.
— Ты спокойно принял известие. Не потому ли, что удел всех молодых жен — полнеть.
— Важные вещи я принимаю спокойно, неважные приводят меня в исступление. Послушай спокойно, я тебе прочитаю кое-что, чтобы наш ребенок родился с задатками хорошего стилиста в прозе.
Его голос был визгливым и немузыкальным, но он читал текст, заряженный такой мощью, что она вздрогнула.
«Борьба между народом и конфедерацией… мирской и духовной тиранией стала грозной, неистовой и кровавой. Эта великая борьба воодушевила Америку. Не одна только религия, как повсеместно принято считать, но и любовь к всеобщей свободе и ненависть, боязнь, ужас адской конфедерации… дали импульс, способствовали осуществлению и завершению освоения Америки.
Эта решимость была внушена разумными людьми, я имею в виду пуритан, находившихся в немыслимом положении. Они в целом стали образованными, и многие из них обучились… но их озлобляли, унижали, обирали, подвергали порке, вешали, сжигали…
Прибыв сюда, они основали поселения и претворяли в жизнь планы формирования церковной и гражданской власти, противостоящей канонической и феодальной системе…»
Он взглянул на Абигейл.
«Я всегда рассматривал с удивлением и изумлением заселение Америки как раскрытие большой сцены и как замысел Божий в целях просвещения несведущих и освобождения на всем земном шаре порабощенной части человечества».
Она сидела рядом с ним, глядя на него и думая: «Он особый человек. Моя жизнь не будет скучной».
4Абигейл казалось, что Джон также попал в интересное положение, работая с каждым днем все больше и больше. Каждое утро он вставал в пять часов и писал при свечах, дополняя и перерабатывая свой очерк. Городской совет Брейнтри назначил его в комитет по разделу и продаже северных общинных земель. Он и его два соседа, Найлс и Басс, наняли землемеров и топографов, работавших несколько недель.
— Мы спотыкались, натыкались на камни и корни, преодолевали болота и заросли, но в конце концов разделили участок и составили план для аукциона. На следующей неделе мы займемся продажей и, надеюсь, сумеем все продать. Я подобрал для нас два участка и часть пастбища Роки-Ран.
Она пошла на аукцион, проводившийся в Доме собраний. Со всей округи стекались люди, чтобы дать свои предложения и купить землю. Джон успешно выполнил роль аукционера, потом передал молоток Бассу и Найлсу, а сам занялся составлением купчих, сбором денег и проверкой платежеспособности. Ее соседи, в том числе те, которые жили поодаль и ей не были еще знакомы, поздравляли ее, тогда она покидала Дом собраний.
— Поздравляют ли они меня с беременностью или же по той причине, что ты продал все земельные участки? — спросила она.
— И по тому и по другому поводу. Я не могу выполнить твою работу, а ты — мою.
Они радовались еще одному скромному успеху. На городском собрании Джона выбрали дорожным инспектором, честь весьма сомнительная, если учесть, что уже несколько десятилетий в Брейнтри фракции спорили относительно дорог. Проблема, объяснял Джон, проста и стара как мир: никому не хочется платить налоги, чтобы проложить новые дороги и держать их в хорошем состоянии.
— Вернее, они не могут договориться, кто и какую долю налогов должен платить. Семья Пеннимана пользуется дорогами для доставки своего урожая на рынок, и колеса тяжелых повозок разбивают их вдребезги, у Тейерсов — лишь легкий экипаж, а семья Алленс ездит только верхом, Биллингсы ходят только пешком на городские собрания, к своим друзьям и родственникам.