– Я не возьму твоих денег, – перебил Дженсен, подходя к двери. Распахнув ее, он жестом пригласил меня к выходу. – Давай. Мне надо погасить свет.
Мне совсем не нравилась идея бесплатных занятий, но я видела, что ничего не добьюсь этим спором. Я вышла в коридор и, когда он запер класс, разгадала его намерения.
– Не нужно провожать меня до машины.
Он старался идти в ногу со мной, и для этого ему приходилось сокращать свой длинный шаг.
– Вдруг на тебя опять нападет жук?
Улыбка тронула мои губы.
– Что? У тебя привычка спасать от жуков девушек в беде?
– Только от жуков-вонючек, – сказал он. – И только красивых девушек.
Я споткнулась, метнув в него сердитый взгляд.
– Не говори так.
Дженсен сдвинул брови.
– Почему нет?
На то имелось множество причин.
– Просто не говори и все.
Он притих, и мы молча пошли по тускло освещенному коридору. Звук наших шагов эхом отражался от стен и закрытых дверей.
– Мне нельзя делать тебе комплименты? Ты бы предпочла оскорбления?
Я не смогла сдержать смех. Мне нравилось, что он слегка подтрунивает надо мной.
– Как насчет того, чтобы просто быть… настоящим со мной?
– Ладно. Без проблем. – Парень распахнул дверь, пропуская меня вперед. – Буду настоящим.
В его словах звучал подтекст, но я пока не могла его разгадать.
– Мы можем договариваться о времени занятий каждый раз, когда у тебя появится желание прийти. Ты обедаешь в первую смену, верно?
Я остановилась возле своей машины, убирая с лица пряди волос, которые растрепал ветер.
– Да. А ты? Я тебя сегодня в школе не видела.
– А я тебя видел. – Дженсен пожал плечами. – В любом случае, завтра я тебя найду. – Он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. Наши глаза встретились. – Я подожду, пока ты сядешь в машину.
Такая предосторожность казалась нелепой, но у меня в груди снова затрепетали бабочки, запертые в клетке ребер. Я помахала ему на прощание – неловко, как регулировщик со сломанной рукой.
– До завтра… Дженсен.
Еле заметная улыбка появилась на его губах – лишь дернулись уголки рта, – когда он кивнул. За его спиной медленно садилось солнце, расписывая небо над далекими горами темно-розовыми и ярко-голубыми всполохами. Он подождал, пока я сяду в машину и включу зажигание. Только когда я выехала с парковки, он повернулся и трусцой направился к своему внедорожнику. Я даже не догадывалась, что улыбаюсь, как круглая идиотка, пока щеки не заломило от боли.
До самого дома улыбка не сходила с моего лица.
Я чуть ли не вихрем ворвалась в дом, чуть замешкавшись на пороге, чтобы отпереть входную дверь. Забежав на кухню, я схватила бутылку воды и помчалась наверх, в свою комнату.
Из маминой спальни доносился звук включенного телевизора. Я хотела было заглянуть к ней, плюхнуться на кровать и украсть у нее мороженого – она любила полакомиться, наслаждаясь какой-нибудь передачей, – но прежде решила зайти к себе и переодеться.
Включив локтем свет, я скинула туфли и начала стягивать рубашку, морщась от болезненного ощущения натянутой кожи на ребрах. Прошагав на середину комнаты, я замерла, когда порыв теплого воздуха пронесся над моим оголенным животом.
Странно.
Я сняла рубашку и повернулась к окну. В тот же миг все вокруг, кроме моего сердца, затормозилось, словно кто-то взял в руки гигантский пульт дистанционного управления и включил режим замедленной съемки.
Тонкие белые занавески вспорхнули, покрылись рябью и мягкими волнами вернулись на место.
Пальцы моих ног утопали в ворсе ковра, когда я двинулась к окну. Протянув руку, я взялась пальцами за края занавесок и осторожно раздвинула их в стороны. Окно было открыто.
И куда-то делась москитная сетка.
Только вечерний воздух наполнял пустоту.
Сердце захолонуло, когда я отвернулась от окна. Мои глаза бесцельно блуждали по комнате, останавливаясь то тут, то там, когда вдруг что-то скрипнуло – кажется, дверь ванной. Я метнулась на звук, но застыла на полпути, уронив взгляд на кровать.
Я неуклюже попятилась назад, и рубашка выскользнула из застывших пальцев, падая на ковер.
– О боже…
На кровати, между двумя огромными подушками, прямо поверх моего голубого медвежонка, уютно устроилась маска – та самая маска, которую я видела каждый раз, когда закрывала глаза. И вот теперь она смотрела на меня своими черными пустыми глазницами и улыбалась неестественно широкой зловещей улыбкой.
Клоунская маска лежала на моей кровати с приклеенной поверх дырок для глаз запиской. Корявая надпись кричала мне в лицо.
Это ты виновата.
Глава 5
Появление маски означало, что он здесь.
Я в ужасе шарахнулась назад, натыкаясь на компьютерное кресло. Из горла вырвался крик, лед сковал мои внутренности, и я пулей бросилась к двери. Рванув ее на себя, я вылетела в коридор.
– Мама! – закричала я. – Мама!
Боже мой, а вдруг с ней что-то случилось? Сердце бешено стучало, когда я протянула руку к закрытой двери маминой спальни, но она распахнулась сама.
Мама стояла на пороге, и с ее лица сошли все краски, когда она увидела меня.
– Элла, что происходит? Почему ты не?..
– Он здесь! – Я схватила ее за руку и потянула за собой. – Окно открыто, и на моей кровати маска! С запиской! Он в ванной!
Смятение промелькнуло на ее лице, и она вдруг резко повернулась, бросаясь обратно в спальню.
– Мама! – крикнула я, оглядываясь через плечо. Сердце колотилось так, что я боялась, как бы меня не хватил удар. Неужели она побежала за мороженым? – Мы должны выбраться отсюда. Что ты делаешь?
Она вернулась, с мобильным телефоном в руке, и швырнула мне рубашку. Только тогда до меня дошло, что я стою в джинсах и лифчике.
Ужас еще больше парализовал меня, когда я осознала, что раздевалась на глазах у этого отморозка.
Мама схватила меня за руку и потянула в сторону лестницы, бормоча что-то в трубку. Задыхаясь, она сообщила диспетчеру свое имя и адрес.
– Да, мы сейчас же покидаем дом.
Мы выскочили на улицу и побежали через двор. Я ощущала теплую мокрую траву под ногами. Остановившись у густой живой изгороди, я обернулась и подняла взгляд. Моя спальня находилась в задней части дома, и ее окно выходило во двор, так что с улицы я ничего не могла разглядеть.
В груди кольнуло, и я содрогнулась.
– Должно быть, он проник через окно. Входная дверь была заперта. Скорее всего, он залез на дерево и открыл окно.
Мама ничего не сказала, обнимая меня за плечи. Вскоре я расслышала рев сирен, и их приближение несколько успокоило меня, но все, о чем я могла думать, так это о том, что мама оставалась наедине со злодеем бог знает сколько времени.
Одна за другой подкатили три патрульные машины городской полиции. Один из копов вывел нас на тротуар, а двое других вошли в дом, с пушками наизготовку.
Я сидела на бордюрном камне, наблюдая за мигающими красно-синими огнями, пока мама с моих слов рассказывала офицеру о том, что случилось. Похоже, не потребовалось объяснять, кто я такая, поскольку офицер сразу спросил, напоминает ли маска ту, что я видела на злоумышленнике в субботу ночью.
Я кивнула.
– Да. Это та же маска. Я уверена на сто процентов. И на ней была записка. Вы увидите. Там написано, что я виновата. – Я посмотрела на маму. – Не понимаю, что все это значит.
Она положила руку мне на плечи.
– Я тоже не знаю, милая.
Мама оставалась со мной до тех пор, пока ее не подозвал один из помощников шерифа, стоявший у крыльца.
Откинув волосы с лица, я уткнулась лбом в колени. Почему этот монстр вернулся? Коп Риттер уверял меня, что злодей, скорее всего, покинул пределы не только округа, но и штата. Так почему же он оказался здесь?
Внезапно я вспомнила, как Риттер расспрашивал меня о Ви, и самая страшная догадка промелькнула в голове. Что, если она не сбежала? Что, если на нее напали так же, как на меня, и этот урод вернулся…
Хватит, все в прошлом, успокаивала я себя. Копы приехали и наверняка уже нашли его. Что бы это ни было, все кончено, и моя жизнь вернется в привычную колею.
– Элла? – услышала я мамин мягкий голос.
Я выпрямилась, заметив рядом с ней двух других офицеров, и вскочила на ноги. Я поискала взглядом закованного в наручники преступника, но никого не увидела. Беспокойство разлилось во мне.
– Вы нашли его?
Один из офицеров – тот, что постарше, с седеющими висками – взглянул на своего напарника и откашлялся.
– Мы осмотрели весь дом, сверху донизу, и никого не обнаружили.
– Нет. – Я сжала кулаки, горя желанием кому-нибудь врезать. – Должно быть, он вылез обратно через окно. – Я посмотрела на маму, и что-то в выражении ее лица смутило меня. – Вы хотя бы убрали маску с кровати? И записку?
Потому что я не собиралась возвращаться в спальню, где осталась эта гадость. По правде говоря, я вообще не хотела туда возвращаться и прикасаться к вещам, которые он лапал.
Коп переминался с ноги на ногу.
– На кровати не было никакой маски, ничего, и окно спальни закрыто. Нет никаких доказательств того, что кто-то проник в дом.
До меня не сразу дошел смысл его слов, которые объясняли и растерянность на лице мамы, и смущенное поведение стражей порядка.
– Нет, – сказала я и повторила: – Нет.
– Такое часто бывает после травмирующих событий, – тихо произнес офицер, поворачиваясь к маме. – Стресс провоцирует всякие странности, и люди зачастую видят то, чего нет.
Я отвернулась от них, уставившись на дом. Не может быть, чтобы я перенервничала настолько, что придумала все это. Я же не сумасшедшая.
Раскаленная злость клокотала во мне, когда я зашагала к дому, не сознавая, что делаю.
– Элла! – окликнула меня мама.
Я даже не обернулась, поднимаясь на крыльцо, перемахивая сразу через две ступеньки. Я распахнула дверь и вихрем промчалась вверх по лестнице. Я остановилась лишь на пороге своей спальни и замерла, тяжело дыша.
Окно было закрыто.
Зато были распахнуты дверь в ванную, как и двери шкафа. Мой взгляд упал на кровать, и злость, смешанная с унижением и разочарованием, снова взорвалась во мне фейерверком.
Мой голубой медвежонок сидел на подушках, уже без жуткой клоунской маски и записки.
Копы, наверное, решили, что я – психопатка. Так же подумала и мама. Но я никак не могла смириться с тем, что все это мне привиделось.
Я прошла к окну, отдернула занавески. Окно было опущено. Оно не запиралось на шпингалет, и вполне возможно, что, когда я с воплями выбежала из комнаты, он выбрался наружу, прихватив с собой маску, и закрыл за собой окно. Забраться наверх или спуститься вниз совсем не сложно. Дерево упиралось в крышу, и я знала, что это возможно. Сама так лазала раньше.
Но почему?
Он что, хотел напасть на меня или… просто напугать? И, если хотел напугать, то зачем? Я уже и так напугана.
Да что там говорить, я была в ужасе.
– Детка.
Повернувшись на звук маминого голоса, я судорожно вздохнула. Она вошла в комнату и присела на край кровати.
– Как я могла такое придумать? Я видела маску на кровати. Я читала записку. Я чувствовала ветерок из открытого окна. Я слышала, как скрипнула дверь в ванную. Разве все это может быть галлюцинацией?
– Я не думаю, что у тебя были галлюцинации.
Я сложила руки на груди.
– Значит, ты веришь мне.
Мама опустила глаза, похлопав по свободному месту рядом с собой. Я неохотно подошла и села возле нее.
– Я верю, ты действительно подумала, что увидела это. Я слышала страх в твоем голосе, но…
Я оглядела комнату. Все оставалось на своих местах.
– Думаю, ты не будешь возражать, если завтра я позвоню доктору Оливеру, – продолжила она, нежно улыбнувшись, когда я бросила на нее острый взгляд. – Наверное, тебе нужно поговорить с ним.
– Мне не о чем с ним говорить, – отрезала я.
Мама погладила меня по голове.
– Я лишь хочу сказать, что тебе не помешало бы встретиться с доктором Оливером. Ты давно не была у него на приеме.
Мои губы сжались в тонкую линию.
– Элла, детка, ты пережила страшное событие. – Мама потянулась ко мне и, взяв за руку, переплела наши пальцы. – И тебя еще будут мучить… последствия кошмара. Посмотри на это с другой стороны. Ты ведь пошла на курсы самообороны, верно? Так считай разговор с доктором Оливером еще одним уроком.
Уроком, на котором я чувствовала себя неуправляемым подростком. Не скажу, что доктор Оливер был так уж плох, но после его сеансов мне всегда хотелось принять валиум или еще какое-нибудь успокоительное.
– Ладно, – прошептала я, не одобряя эту идею, но понимая, что другого выхода нет.
Мама кивнула, сжимая мою руку.
– Как прошли занятия? Научилась чему-нибудь?
Я обрадовалась смене темы разговора и осторожно оглядела спальню, словно ожидая, что из воздуха материализуется чудище.
– Да. Ты не поверишь, узнав, кто мой инструктор.
– Кто же?
– Дженсен Карвер.
Мама медленно моргнула. Конечно, она его знала. Мы росли вместе, и она была ему… как вторая мать. Так же и мама Дженсена помогала растить меня.
– Надо же, – ответила она наконец, словно других слов у нее не нашлось.
– Да, – смущенно улыбнулась я в ответ. – Я удивилась, что он согласился, но Дженсен сказал, что научит меня драться, так что…
Мама наклонилась ко мне и легонько сжала мою другую руку.
– Я думаю, это очень хорошо. Ну, что вы воссоединитесь.
Мое сердце исполнило легкое сальто при мысли о воссоединении.
– Но разве Дженсен не играет в футбол? – удивилась она.
– Уже нет.
– Хм, – пробормотала мама. – А как он вообще поживает?
Я пожала плечами. Мама знала, что мы не общаемся. С седьмого класса, с тех пор как Дженсен обзавелся длинными конечностями и красивыми губами. В одночасье он стал самым популярным парнем, а я так и осталась… до обидного средненькой. И все это произошло еще до его отъезда.
На самом деле много чего произошло до его отъезда.
Она покачала головой.
– Каждый раз, думая о нем, я вспоминаю его брата. Как же его звали?
При упоминании о старшем брате Дженсена у меня заныло в груди. Я так давно о нем не вспоминала.
– Его звали Джонатан.
– Такая трагедия. – Мама печально вздохнула. – Чтобы молодой человек вот так просто умер во сне. Мне ужасно жаль и его, и родителей.
Сжав губы, я кивнула. Джонатан был на пять лет старше Дженсена. Братья были очень близки. Во всяком случае, в то время, когда мы еще… дружили. С тех пор прошла вечность. Я слышала, что его брат приехал погостить домой из колледжа и внезапно скончался во…
Я широко распахнула глаза, когда меня вдруг осенило, почему Дженсен хочет поступать в Университет Мэриленда. Или, по крайней мере, мне показалось, что я угадала причину. В этом университете учился Джонатан. Неужели Дженсен решил пойти по стопам брата, чтобы хотя бы таким образом почтить его память? Если так, то это… Боже, я даже не знала, что делать со своей догадкой.
– В этом городе случилось немало трагедий, – вдруг произнесла мама.
Я оцепенела. Неужели она собирается говорить об этом? Для всех эта тема давно стала запретной, но, прежде чем мама смогла продолжить, резкий звонок прозвучал на весь дом, заставляя меня подпрыгнуть на месте.
Мама нахмурилась, поднимаясь с кровати.
– Наверное, кто-нибудь из наших любопытных соседей.
Она вышла из комнаты, оставляя меня в одиночестве, но, все еще слишком напуганная, я не могла находиться в этих стенах. Вскочив с кровати, я подошла к двери, и в этот момент мама окликнула меня. Я остановилась на верхней ступеньке лестницы. Она стояла внизу со странной улыбкой на лице.
– Что? – спросила я.
– Это к тебе. – Больше она ничего не сказала.
Даже не догадываясь, кто бы это мог быть, я пошла вниз. Будь это Линдс, мама разрешила бы ей подняться ко мне. И Гэвину тоже. В груди вспорхнули бабочки, когда я ускорила шаг, чуть ли не вприпрыжку сбегая по лестнице.
Я прошла мимо мамы, многозначительно взглянув на нее, когда она заторопилась уйти. Глубоко вздохнув, я открыла дверь, и мои подозрения – или надежда, неважно – подтвердились.
На крыльце стоял Дженсен – все в тех же спортивных нейлоновых брюках и футболке. Наши глаза встретились, и я могла бы поклясться, что какое-то невидимое напряжение ушло из его взгляда.
– Ты в порядке.
Обернувшись через плечо, я увидела мамину макушку, торчащую из-за угла гостиной. Я вышла на улицу, закрыв за собой дверь.
– Я в порядке.
Дженсен уставился на меня, словно пытался разглядеть что-то незримое.
– Я только что вернулся домой, и отец сказал, что здесь была куча полицейских машин.
– И ты пришел проверить?
Он выгнул бровь.
– Э, да. Пришел.
Я покраснела, потому что задала и впрямь глупый вопрос.
– Не бери в голову. Они приезжали… мм, просто осмотреть дом.
Сомнение промелькнуло на его красивом лице.
– Но с тобой все нормально?
Когда в зале я упомянула о том, сколько раз меня сегодня об этом спрашивали, мне казалось, что я сорвусь, если еще раз услышу этот вопрос, но почему-то именно сейчас он не вызвал досады.
– Конечно, честное слово.
Он снова заглянул мне в глаза, и, пока мы молчали, я отчетливо вспомнила, когда в последний раз он стоял на моем крыльце. В тот вечер я впервые сказала ему, что больше не хочу его видеть. Слезы текли по моим щекам, и меня колотило от ярости и смущения.
И болело мое разбитое сердце.
Дженсен открыл рот, словно собирался что-то спросить, и, когда наклонил голову набок, вьющаяся прядь упала ему на лоб.
– У тебя остался номер телефона, который дала мисс Рид?
Я кивнула.
– Это мой телефон, – сказал он. – Сделай одолжение, сохрани его в своем мобильнике. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони. Договорились?
Записка уже прожгла дыру в кармане моих джинсов.