Разрушение формы в битве имеет мало значения для тех, кто знает, что перевоплощение – это базовый закон природы и что смерти нет!!!»
Странный текст, как заклинание, невольно пробивался в сознание Лучинского. Кирилл вдруг ощутил, что уже когда-то это слышал. Но тут же это чувство прошло. Лучинский с удивлением оторвал глаза от бумаги.
На него внимательно смотрел Пак. Он протянул бланк с гарантией. Азиат вновь натянуто улыбнулся, выставив вперёд жёлтые и кривые зубы, и спросил:
– Ну что? Понравилось?
– В общем да, необычно, – Кирилл хотел перечитать текст, но Пак вырвал его и всучил гарантийный талон.
– Нее, я говорил один раз, всё, таковы правила, держите Вашу гарантию.
– А можно переписать текст? – робко спросил Кирилл.
– Нет! Вы видно плохо читали его! Нет! Там же всё написано было! – Пак сказал это с небольшим раздражением.
– Но ведь я Вам слово даю. Об этом никто не узнает! – попытался уговорить его Кирилл.
– Да Вы что? Не понимаете? Не понимаете? Я же Вам сказал! Нельзя! Держите гарантийный талон! Надеюсь, он Вам не понадобится! – ещё более резко сказал Пак.
Лицо его вдруг опять изменилось и стало злым.
– А я, может, хочу как законный потребитель прочитать! Вы не имеете права мне отказать! – попытался настоять на своём Лучинский.
Злобный взгляд, словно лазером, резанул лицо Кирилла:
– В нашем договоре этого нет, нет этой услуги, если что-то не устраивает, давайте бальзам назад и до свиданья! – совсем зло ответил Пак.
«Вот сволочь! Скотина! А такой бы фоторепортаж получился!» – подумал Лучинский, а вслух сказал:
– Нет, нет, я пошутил.
Пак вновь мгновенно изменился. Лягушечья улыбка расползлась по жёлтой коже.
– Ах уж эти русские шутники! Подписывайте талон.
Кирилл подписал листочек. Пак, кивнув, ехидно засмеялся:
– Ну всё! Поздравляю! У Вас всё получится! До свидания! – и показал Кириллу на выход.
«Вот козёл! Как отшить умеет! Профессионал! Ничего не скажешь!» – подумал Кирилл и направился к двери.
Уже на ходу он услышал, как Пак тихо сказал:
– Кстати, фотографии всё равно бы не получились…
Кирилл даже обомлел. Он остановился, как вкопанный.
– Что Вы сказали?!
– Да так, ничего, до свиданья, хи-хи, – и Пак вновь улыбнулся.
– Вы вроде сейчас про фотографии что-то сказали?!
– Нет! Что Вы! Это Вам послышалось! Главное, не принимайте сразу большой дозы: это опасно! Но не для здоровья, а для Вашего сознания!
Кирилл ничего не ответил и вышел из кабинета. «Сексбомба» в халате вновь дежурно ему улыбнулась кровавой кляксой вульгарной помады. Лучинский хмыкнул и покинул офис «Крыши мира».
Домой он шёл лёгкой походкой, причём пешком. Горло хоть и побаливало, но уже не так сильно. Сопли, превратившись в подобие эпоксидной смолы, забетонировали нос. Поэтому дышать приходилось ртом, но Кирилла это не беспокоило. Настроение у него почему-то улучшилось, и в теле добавилось энергии.
«Что за ерунда! Может, правда, чудеса ещё встречаются!» – думал Лучинский.
Незаметно для себя он добрался до дома. Внизу на первом этаже находился универсам, и Кирилл зашёл туда купить минералки. Приобретя большую бутылку газводы, он купил и маленькую, двухсотпятидесятиграммовую, коньяка «Белый аист» Так, на всякий случай. Через несколько минут он открывал свою квартиру. Где-то в подвале громко мяукнул кот.
«Вот те раз… кошки завелись», – подумал Кирилл, захлопнув входную дверь.
Зайдя в квартиру, Лучинскому вдруг захотелось немедленно принять ванну. Тело словно требовало живительной влаги.
«Вот зараза, нельзя ведь!» – подумал Кирилл, открывая водопроводные краны.
Через несколько минут он всё же плавал в прохладной воде и, словно франт, курил сигарету. Но после водной процедуры самочувствие вновь резко ухудшилось. Заболела голова, и опять заломило в висках. Кирилл поморщился и улёгся на диван в трусах. Шевелиться не хотелось. Нащупав на полу пульт от телевизора, он щёлкнул кнопкой. По комнате разнеслись звуки какого-то очередного дурацкого диалога из бесконечного латиноамериканского сериала.
Кирилл уже почти уснул, как его заставил вздрогнуть звонок телефона. Противная электронная трель настойчиво прокатилась по комнате.
«Кто ещё? Кому я нужен? Только бы не Катька!» – подумал Лучинский.
Он снял трубку. На том конце провода оказалась не Катя. Это была его бывшая жена Вика, которая выдала длинную нудную очередь в эфир телефонный сети.
– Алло! Кирилл, это я. Ты всё ещё на меня злишься? Зря, сам виноват! Сам! Больше никто! Не надо было так себя вести! – Вика взялась читать очередную нудную мораль о правилах супружеского поведения.
Кириллу надоело уже при втором предложении, поэтому он просто положил трубку на пол и пошёл в кухню.
«Пусть потрепется сама с собой, пусть, язык-то у нее – хоть солому коси!» – подумал он.
На столе одиноко стоял пузырёк с бальзамом.
«Вот тебе раз, о нём-то и забыл! Надо заглотить! Может, отпустит?!» – размышлял Лучинский.
Достав из буфета стакан, Кирилл вылил содержимое бальзама в него. Густоватая, коричневая жидкость равномерно растеклась. Лучинский хотел было уже выпить всё залпом, как вдруг вспомнил о старухе в скверике.
«Ёлки-палки… Ведь пакетик ещё какой-то есть…»
Пройдя со стаканом в комнату мимо сиротливо лежащей на полу телефонной трубки, из которой всё пищал голосок бывшей благоверной, Кирилл достал из брюк синенький кулёк. Разорвав его, он понюхал содержимое, но определить запах не удалось. Нос был заблокирован соплями.
«А, была не была!» – подумал Кирилл и высыпал порошок в стакан с бальзамом.
Там всё зашипело и вспенилось. Пошла какая-то химическая реакция. Кирилл решил, что надо подождать, и поставил стакан на пол рядом с трубкой.
«Шипит так же, как та гадюка…» – весело подумал он и взял трубку.
– Алло, Кирилл, ты меня слушаешь? Алло!
– Да, да, слушаю…
– Так что? Я приеду и заберу оставшиеся вещи?! Хорошо?!
– Слушай, Вика! Пошла ты на… со своими вещами, водителем, своей мамашей! Приезжай и забирай манатки! И чтоб духу твоего больше не было! Не звони мне больше! Уйди из моей жизни раз и навсегда! – тихо, но уверенно сказал Лучинский.
На том конце провода, видимо, обомлели. Наступила тишина. Несколько секунд понадобилось Виктории, чтобы переварить данную информацию. Но всё же она пришла в себя и вновь закаркала средними частотами телефонного динамика:
– Алло, зачем ты так? Ладно, я ведь хотела друзьями расстаться! Но раз ты не хочешь, хорошо, я завтра приду! Будь дома! Пи… пи… пи… – так же неожиданно оборвался голос, как и раздался этот звонок.
Кирилл тяжело вздохнул и положил трубку в гнездо телефона. Стакан с бальзамом успокоился и перестал издавать шипы и писки.
«Заварилась смесь…» – Кирилл задумчиво взял стеклянную ёмкость, взболтнув, выпил.
Первые мгновения он ничего не почувствовал. Жидкость была практически безвкусной. Кирилл улыбнулся и лёг на диван.
«Сволочь! Кореец обманул всё-таки! Последние деньги, вот дурак!» – думал он.
Но уже через секунду в голове слегка закружилось. Приятная истома начала исходить откуда-то изнутри тела. Глаза непроизвольно начали слипаться. Кирилл ощутил неведомые ему чувства какой-то уверенной слабости и спокойствия. Всё очень походило на опьянение от гашиша, который не раз Лучинскому приходилось курить во время прохождения срочной службы в Средней Азии.
Вдруг, словно из тумана облаков, всплыл образ старухи, давшей ему пакетик с порошком. Но бабка не выглядела злой, скорее была больше похожа на престарелую учительницу.
Глаза её ехидно смотрели на Кирилла…
– Немного. Я же говорила немного. Сакура, большая доза опасна, – шептала старая ведьма.
Вслед за бабкой появился кореец.
Пак засмеялся и почему-то подмигнул Кириллу:
– Немного бальзама, немного, а ты?!
Голубые облака и совершенно розовое небо… Причём земли не видно, просто полёт. Полёт разума. Отсутствие опоры. Тело словно висело в невесомости; постепенно пространство, окружающее сознание, стало темнеть. На чёрном фоне проступили звёзды. Яркие огни их лучей сливались в продольные линии. Появился посох, просто посох той самой старухи с лавки из сквера. Но ручка в виде головы дракона вдруг зашевелилась и начала изгибаться.
Бенталь, передвижение по времени…
«Ты избранный, избранный…» – звучал голос.
Эхо звучания плавно переходило в тихую музыку…
«Где, где моё тело?» – было последнее, что успел подумать Кирилл Лучинский.
После этого он отключился.
III
Когда-то… совсем в недалёком… будущем. Россия. Июнь.
ЗАВЕДУЮЩИЙ Государственным диагностическим центром имени Константина Топорыжкина Михаил Альфредович Щупп был расстроен. Внутренний дискомфорт и какое-то гнетущее состояние не покидало тело шестидесятилетнего мужчины. Низенький и нескладный Щупп, как и множество мужчин его возраста, имел солидную лысину посредине седого волосяного покрова, занимающую три четверти черепа. Толстый, слегка курносый нос в виде картошки постоянно вздрагивал, когда Михаил Альфредович говорил слова, в которых было много согласных.
ЗАВЕДУЮЩИЙ Государственным диагностическим центром имени Константина Топорыжкина Михаил Альфредович Щупп был расстроен. Внутренний дискомфорт и какое-то гнетущее состояние не покидало тело шестидесятилетнего мужчины. Низенький и нескладный Щупп, как и множество мужчин его возраста, имел солидную лысину посредине седого волосяного покрова, занимающую три четверти черепа. Толстый, слегка курносый нос в виде картошки постоянно вздрагивал, когда Михаил Альфредович говорил слова, в которых было много согласных.
Хотя карьера и жизненный уклад Щуппа были довольно приличными, Михаил Альфредович почему-то постоянно был чем-то недоволен в жизни. Но, возможно, главному врачу такого солидного госучреждения, как диагностический центр, и положено было быть вечно недовольным. Первое время после получения этой высокой должности Щупп ощущал себя довольно важной персоной, но постепенно это прошло, а в призме серых, стандартных, похожих один на другой будней Щупп начинал понимать, что всё-таки не так прожил жизнь, как ему бы хотелось.
Но показывать своё недовольство жизнью Щуппу по определению было нельзя. В его центре лечились и обследовались весьма солидные и влиятельные люди государства и города. Все они требовали большого внимания и холопской заботы в виде лакейского услужения, лести и изречения дурацких комплементов в их адрес.
Михаил Альфредович довольно успешно справлялся с этой ролью. Но вместе с этим он понимал, что всё меньше остаётся врачом (кем был по призванию и диплому), а всё больше становится обыкновенным медицинским администратором, обычным ржавым шурупчиком в прогнившей системе государственного бюрократизма.
Но плыть против течения Щупп не хотел. Его даже устраивало многое в жизни. Например, спецпайки, особые премиальные, дополнительные карточки для посещения особых партийных магазинов и маленькие, но частые подношения пациентов в виде дефицитных товаров (рубашек, брюк, конфет, коньяка) на работе.
Хотя, конечно, принимать такие дары было опасно, в любой момент могли появиться бравые ребята из Комитета партийного и Госконтроля и, составив акт, списать карьеру, а возможно, и свободу Щуппа на свалку истории. Щупп вообще не любил власть. Он презирал её, как непонятное коварное животное, и тем более ненавидел политику. Причём, оставаясь «партийным», Михаил Альфредович старался не вмешиваться ни в какие общественные дела и процессы.
Но в последнее время у Щуппа появилась и ещё одна проблема. «Спецпациент» в секретной палате закрытого корпуса государственной безопасности медицинского центра. Этот человек незримо тяготил жизнь Щуппа.
IV
СТОЯЛА противная июньская жара …NNN года. Юбилейный год восьмого десятка правления мудрого и дальновидного Верховного Правителя Народной Федеративной Республики товарища Лучезарного был отмечен огромным обилием тополиного пуха, передовых трудовых побед тружеников полей и заводов, очередной реформой партии и Госплана, а также праздничными декадами дополнительных распродаж дефицитных товаров. Народ республики был уверен, что уж этот год станет переломным в затянувшемся кризисе продовольственной нехватки.
Михаил Альфредович сидел в своём рабочем кабинете и разбирал новые поступившие истории болезней спецпациентов. Старенький скрипучий вентилятор, надрываясь, старался хоть как-то освежить душное пространство помещения. Его лопасти судорожно вздымали хиленькую волну душного воздуха, которая трепетала шторы щупповского кабинета.
За ночь в центр имени Топорыжкина поступили два партийных чиновника, курирующих общественный транспорт в Народной Республике. Щупп сразу понял, что очередная проверка народного контроля работает в этом министерстве, поэтому партийные бонзы и легли в его центр, чтобы переждать, пока ревизоры закончат проверять их ведомство.
Листая истории болезней, Щупп чётко понимал, что два этих здоровенных партийных «быка» решили устроить себе небольшой отпуск в виде приёма дефицитных витаминов и мимолётных романов с медперсоналом медицинского центра.
Шерстить же их подведомственную организацию общественного транспорта было за что. Щупп, как говорится, знал это на личном опыте. Михаил Альфредович не имел личного автомобиля (это вообще было роскошью в республике). Так же, как основная масса населения, Щупп ездил на работу на обычных городских автобусах.
Буквально сегодня главврач стал свидетелем противной сцены, разыгравшейся в маршрутном «скотовозе» (так называл Щупп городской транспорт). Доисторическая ржавая развалина, именуемая когда-то ЛИАЗом (что это было за название, никто уже точно и не знал), сделанная ещё в прошлом веке, скрипя и урча, везла сотню горожан по местам их «трудовых побед». Народу в салоне было много. На задней площадке пассажиры буквально висели друг на друге, методично попрыгивая на дорожных колдобинах.
Ездить в таких автобусах было в принципе просто опасно, но так как альтернативы попасть на рабочее место не было, приходилось терпеть эти кошмарные неудобства. На очередном ухабе грузная и объёмистая пассажирка весом в центнер неожиданно, скрипя, рухнула в образовавшуюся в полу задней площадки дырку. Ржавый гнилой металл не выдержал её веса. Но, к счастью, женщина провалилась только по пояс. Её ноги оказались на асфальте, а толстое тело продолжало оставаться в салоне автобуса.
Провалившаяся мадам дико заорала и схватилась руками за выступы в полу. Две здоровенные сумки с продуктами повалились в ноги к остальным пассажирам. Тётка, боясь, что её всю затянет под автобус, с кошмаром наблюдала, как человеческие ноги, обступившие голову, топчут багаж. Причём вторая её, нижняя, часть тела усердно работала. Ей приходилась со спринтерской быстротой бежать по дороге, чтобы сохранять равновесие. Спасало то, что автобус ехал медленно, от силы километров пятнадцать в час (быстрей он ехать просто не мог).
Неожиданно в салоне стали разгораться страсти. Но переживания пассажиров не были связаны со спасением провалившейся соседки. Двое молодых парней заключили пари на пару десяток. Один громко утверждал, что толстая тётка не добежит до следующей остановки, второй ему оппонировал, причём предлагая окружающим даже сделать ставки на то, что тётка домчится.
Игровой азарт даже заразил некоторых пассажиров, и они поддались на провокацию наглецов. Кто-то сунул деньги. Наблюдая за этой кошмарной сценой, Щупп пришёл в ужас.
«Господи, до чего мы докатились. И эта новая эпоха любви и справедливости?! Какой цинизм!» – подумал главврач.
А тем временем дыхание у провалившейся, но упорно бегущей тётки участилось до критического уровня, лицо её покраснело, глаза совсем закатились, изо рта вот-вот должна была хлынуть пена. Но, на её счастье, очередная остановка была близко. И тут произошло кошмарное. Один из спорщиков начал орать, чтобы водитель не останавливался и ехал дальше без остановки, пообещав шоферу 10 % от суммы сделки. Причём основная масса народа в салоне поддержала наглеца, оставшаяся часть пассажиров с ухмылками равнодушно взирали за разыгравшейся трагедией.
Михаил Альфредович стерпеть такого не смог, тем более что остановка, которую уже хотел было проехать водитель, была его. Щупп резко наклонился над несчастной толстой бабой и помог ей влезть внутрь автобуса. В душном салоне пронёсся возглас разочарования. А парочка спорщиков кинула на Михаила Альфредовича угрожающие взгляды, опалив его при этом резким алкогольным перегаром.
Автобус остановился, и Щупп с трудом выбрался на улицу. Боковым зрением он заметил, что хулиганы следовали за ним. Михаил Альфредович ускорил шаг. Идти предстояла через старый парк, на окраине которого и располагался медицинский центр им. Топорыжкина.
Щупп торопливо перебирал своими короткими ножками, затылком чувствуя два злобных взгляда преследователей. До медцентра оставались уже считанные метры, когда из кустов неожиданно выпорхнули две тени. Михаил Альфредович в растерянности остановился. Перед ним стояли те самые автобусные мужики, злобно сверкая мутными от пьянки глазами.
– Ну что, папашка, защитник справедливости?! Куда спешишь-то? – угрюмо молвил один из них, который был выше ростом.
Щупп в страхе попятился назад. Пожилой врач с детства боялся грубой физической силы, поэтому любая прямая угроза вводила его в панику. Второй хулиган, который был маленький и коренастый, медленно подошёл к Михаилу Альфредовичу. Щупп вновь почувствовал запах сивушного перегара.
– Ты чё, как рак, пятишься?! А?!!! – спросил он.
Стараясь внешне быть спокойным, Михаил Альфредович с трудом выдавил из себя нечто похожее на возмущение:
– Что вы от меня хотите?!
– Слушай, дядя, какого хрена ты влез? Зачем нам всё испортил?! Подумаешь, жирная баба пробежала бы ещё пару остановок! Мы бы хоть на опохмел заработали! – вновь прозвучал голос высокого.