– Валерия, – вытолкнула сквозь зубы Лерка, взбешенная этими характеристиками.
Она терпеть не могла, когда людей ни за что, ни про что оскорбляют, и даже тот факт, что бесцеремонная дама выделила ее из остальных, не вызвал удовлетворения.
– Бертран, объясните Валерии, что от нее требуется, и пусть идет на первый этаж к парадному входу встречать господина Нутвера.
Дама удалилась, блеснув на солнце синими шелками. Расстроенные девочки, немного выждав, потянулись из комнаты следом за ней.
– Я с этим почетным гостем спать не буду! – зло прошипела Лерка. – Пусть эта бордель-маман хоть удавится! Лучше сразу меня отсюда выгоняйте, а попробуют заставить – в консульство пожалуюсь, официальную бумаженцию напишу!
– Да ты чего, не о том речь… – Берт смущенно поправил «директорские» очки, его острый нос поблескивал от испарины. – Просто нужно, чтобы какая-нибудь девушка была рядом с ним и всячески проявляла заботу. Дерек Нутвер – активный борец против мерсмонианского режима, ветеран Народной Повстанческой армии, участник Кесуанской бойни. Его часто приглашают в школы, чтобы рассказывал о противостоянии силам зла, и на всех официальных мероприятиях он почетный гость. Ты должна вести себя деликатно, чтобы он остался доволен. Не забывай о том, что клиент всегда прав. Мы, Валерия, менеджеры, мы должны грамотно оказывать услуги, а не потакать своему самолюбию, наша сила в креативе! Ну, иди, иди, тебя ждут.
Огрызаться вслух не стала. Бесполезно. На площадке служебной лестницы между третьим и вторым этажом наткнулась на стоявшую в одиночестве Глорию, непривычно грустную и сникшую. Тронула за локоть.
– Не бери в голову, что наговорила эта заплесневелая кикимора. Сама-то на кого похожа, в ней только и есть хорошего, что шикарное вечернее платье и небольшая кучка бриллиантов, а в остальном каракатица средней паршивости. Испортить настроение – ага, тут она профессионал, и как раз поэтому ее мнение ни фига не стоит, понятно?
Глория тихонько шмыгнула носом.
– Что значит каракатица?
– Животное такое, на нашей Земле, живет в море. Со щупальцами, как у медузника. Если ее разозлить, плюется чернилами.
– Тише… – сестра Берта запоздало спохватилась. – Нельзя так говорить, это же фрейлина из свиты Летней госпожи.
– Ну и что… Все равно не переживай из-за глупостей. Еще неизвестно, кому из нас больше повезло.
Последние Леркины слова оказались пророческими.
Влипла так влипла. Избалованный, хуже капризной дамочки, мужчина в летах. Высокий, вальяжный, с некоторой деревянностью в осанке и движениях. Нижняя губа брезгливо оттопырена – привычная многолетняя гримаса, намертво схватившая лицевые мышцы, и вряд ли он теперь сможет от нее избавиться без пластической операции. Да и зачем избавляться, если в этом суть его отношения к миру? Глаза смотрят свысока, прохладно и водянисто, с таким выражением, словно вся окружающая жизнь – это скомканная грязная бумажка, брошенная мимо урны.
– Ты Валерия? Лерочка, значит… Сегодня вечером за мной поухаживаешь. Я смотрю, не замухрышка, а то дали мне в прошлый раз какую-то запятую на кривых ножках, пред людьми было неудобно, как будто ничего лучшего не заслужил. Где тут можно винца попить?
Голос оказался именно такой, как Лерка за мгновение до этого угадала: рыхловато-повелительный, под стать выпяченной губе, с легким оттенком отвращения и угрожающими нотками. Когда она работала в коммуникационном центре, от таких голосов у нее на загривке вставала торчком несуществующая шерсть. Разновидность клиентов из пятерки самых худших: чуть что не так – утопит в помоях, и даже если формально придраться не к чему, все равно утопит.
– Идемте, господин Нутвер, буфет на втором этаже.
– Не тараторь! Тра-та-та, тра-та-та… Вас, что ли, не учат, как надо разговаривать?
Промолчала. И вовсе она не тараторила.
– Я спросил, вас не учат разговаривать? – он в раздражении повысил голос. – Ты, что ли, глуховата?
– Учат, – отозвалась Лерка, смирив душевную бурю и рассудив, что лучше сунуть ему в зубы ответ, чем продолжать играть в молчанку.
– И голос у тебя хриплый. Куришь, наверное?
– Нет.
– Какое там нет, вы же все на самом деле курите!
Ее голос звучал хрипло от задавленной злости. Будь Дерек Нутвер глубоким стариком, ему бы простительно, маразм и все в этом роде, только он ведь еще не старик. Если соотнести с подвидом В, слегка за шестьдесят. Преподносит себя окружающим, как величайший дар, а при малейшим намеке на неприязнь обрушится на тебя камнепадом, поэтому надо запрятать чувства поглубже и нацепить на лицо предупредительную менеджерскую мину. Спасибо хваленым тренингам в супермаркете, научили.
Лерка выдерживала дистанцию в шаг, отступая, будто в танце, когда Нутвер пытался приблизиться к ней вплотную. Если это до нее дотронется, она ему глаза выцарапает. Или скорее заорет так, словно за шиворот бросили таракана, и плевать на мнение воспитанной публики.
С усилившейся симпатией вспомнила Кирсана: четырехсотлетний колдун с озорными молодыми глазами, несмотря на свою телесную дряхлость, первостатейный мужчина, до чертиков обаятельный – куда там Берту с Йонасом. Будь он, как тогда говорил, на сотню лет помоложе и реши за Леркой приударить, ничего бы не имела против. А этот вальяжный герой Темной Весны с гадливо оттопыренной губой… Брр, и впрямь как таракан за шкиркой. Заодно можно добавить еще один пункт в перечень своих разочарований: совершенно не такими представляла себе ветеранов борьбы против черного-пречерного зла, выползающего из туманов Гиблой страны.
Они сходили в буфет откушать (то есть откушал Нутвер, а Лерка за ним ухаживала, как было велено), потом послушали в зале на втором этаже струнный квартет. Видели издали Летнюю госпожу в серебряной короне и церемониальном одеянии из белого и дымчатого шелка, с вышитыми по подолу ласточками. Струящийся шлейф волочился за ней по мраморным плитам метра на полтора, и двое смазливых пажей присматривали, чтобы никакой растяпа его не оттоптал.
Лерка заметила в толпе того парня, который вчера вступился за них с Лидией. Точно ведь он! Скользнул по ней взглядом, здороваться не стал. Обидно. Хотя, если разобраться, ничего он ей не должен, это она его должница. И к тому же с ним такая неземная красавица… Пепельноволосая, точеная, в облегающем платье из блестящей бледно-розовой ткани, в жемчугах и алмазах, лиловато-серые глаза сверкают, словно александриты. Было бы странно, если бы мужчина, обладая таким сокровищем, засматривался на обыкновенных девчонок вроде Лерки Вишняковой. Наверное, эту фею с александритовыми очами он тоже от кого-то спас.
Вот те раз, а этот что здесь делает?! И кто его сюда пустил? Йонас вырядился в деловой костюм с чужого плеча (светло-серая в елочку ткань топорщится складками, руки торчат из коротковатых рукавов унылыми клешнями), вымыл и стянул резинкой на затылке волосы, тщательно замазал тональным кремом следы побоев на лице. В отличие от безымянного заступника, Лерку он узнал и раскланялся, неуклюже копируя великосветские манеры долгианской знати. Не злопамятный, пощечина забыта. С достоинством поздоровалась, про себя ругаясь: чего доброго, опять что-нибудь отмочит и попадет в неприятности, как тогда около супермаркета.
До чего тесен мир: бритоголовая вожачка-воспитательница малолетних экстремистов тоже тут. Держит курс прямо на них. Лерка струхнула и напряглась, но суровая дама, не глядя на нее (хотя наверняка узнала), тепло поздоровалась с Дереком Нутвером, который отозвался тоже с неожиданной теплотой, без своей обычной брезгливости.
Из разговора стало ясно, что эти двое знают друг друга еще с Темной Весны. Оба подвид С, Вир служила под началом у Нутвера в Народной Повстанческой армии. Тот принялся расточать комплименты и сравнивать ее с современными пустыми девицами не в пользу последних, кивая на Лерку, чтобы не ходить далеко за примером. Похоже, ему так и не удосужились сообщить, что она из другого измерения, а сам не понял – личности этого сорта мало что видят дальше своего носа.
Демонстративно отвернувшись, Лерка разглядывала нарядную толпу, колонны с причудливо вспененными капителями, хоровод огромных арок, за которыми золотилось небо цвета шампанского, расставленные вдоль стен столики с напитками и пирожными. Съела бы что-нибудь, пока не начало урчать в животе. С этой беготней даже пообедать не получилось.
После беседы со старой подругой Нутвер захотел угоститься пирожным, Лерка у него за спиной тоже перехватила эклер и стакан лимонада – торопливо, словно кошка, цапнувшая обрезок колбасы, пока хозяйка отвернулась.
Звонкоголосые глашатаи объявили, что магическое представление начнется после наступления темноты, а сейчас будут раздавать «Почту, принесенную Летним Ветром». Тоже традиционный пункт программы. В залах расставлены ящики с лаковой росписью: облака и птицы на безмятежно лазурном фоне, туда можно бросить письмо для кого-нибудь из гостей – любовное, поздравительное или с веселой чепухой, в назначенный час их достают, сортируют и вручают адресатам. Эта милая традиция оказалась для Лерки сущим спасением: Нутвер, снова встретивший старых сослуживцев, отправил ее за корреспонденцией.
Ящики еще не унесли, так что она успела забежать в туалет, потом снова перекусить, урвав на этот раз бисквитный рулет с кремом и стакан морса. Спряталась в углу за колонной, чтобы никто не полез с придирками: угощение для гостей, а не для обслуги. Ага, пусть попробуют отнять. Настроение было не то чтобы хорошее (это после общения с господином Нутвером!), а необыкновенно яркое, что ли… Да, самое подходящее слово. Яркое. Уже третий день подряд, с тех пор как побывала в гостях у Кирсана.
Старый колдун вроде бы ничего ей не давал, никаких амулетов или заклинаний… Зато кое-что забрал.
Ошметки. Он сравнил их с блохами, и неужели эти зловредные кусочки чужих сущностей отнимали у нее насыщенность и радость восприятия так же, как блохи высасывают кровь? Хорошо, что не сказала Кирсану «нет», а то бы не узнала, каково это – жить без блох.
В розовом зале, где стоял один из ящиков для «Почты Летнего Ветра» и придворный флейтист выплетал элегическую мелодию, созвучную мускатно-золотому вечеру за окнами, ей встретился Йонас.
– Салют! – подкравшись к Бескомпромиссному Экологу, окликнула Лерка. – Ты что здесь делаешь?
– Ловлю королеву.
– Лучше не надо, опять тумаков надают.
– Что такое тумаки, если на кон поставлено спасение мира? Лерка, никто ничего не понимает, они слушают и не слышат! Это же их мир, бляха-муха, мы-то с тобой вернемся домой. Никак не могу подобраться к ее президентскому величеству, одна видимость, что она здесь ходит так же, как все. Вокруг нее ушлые секьюрити обоего пола, косят под придворных и молчком оттирают от госпожи каждого, кто покажется им подо-зрительным. Я похож на подозрительную личность?
– Натурально похож. Костюмчик на тебе сидит так, словно ты его снял с первого встречного в ближайшем закоулке.
– Обижаешь, подруга. Я взял его напрокат в специальной лавке. У них на вывеске, прикинь, так и написано: «Что делать, если вас не пускают в приличное общество? Зайдите к нам, и мы вам поможем!»
– Крутая реклама, – оценила Лерка, в обществе креативных Никесов волей-неволей поднаторевшая в этих вопросах. – А как ты сюда просочился? Говорят, раздобыть приглашение на такой прием непросто.
– Одна правильная подруга выручила. Племянница дипломата и все такое. Вот она, щас познакомлю.
Йонас по-плебейски показал пальцем на девушку с копной пшеничных косичек, которая только что опустила конверт в расписной ящик для писем.
– Дарлена, салют! Это Лерка, тоже из наших.
– Салют. Ну что, потрепался с Летней госпожой?
– Не получается пока, фуфло гоняю, выжидаю шанса. Неправильное местечко, пиво здесь дают только в буфете. Кому ты письмецо отправила?
– Что?.. – девушка растерянно вскинула голову. – Ты чего, какое письмецо?
Полудетское лицо, мягкое и невыразительное. В глазах туманная поволока. Говорит медленно, растягивая слова, а движения неуверенные, словно идет по шаткому висячему мостику, переброшенному через пропасть. Такое впечатление, что «правильная подруга» употребила какую-то дурь.
– Ты только что сунула его в ящик.
– Что за фуфло несешь, ничего я не совала! – в ее голосе появились обиженные нотки. – Пьяный, что ли?!
Наверное, любовная записка. И чего эколог привязался – ясно же, Дарлене совсем не хотелось, чтобы кто-то из знакомых ее застукал. Изо всех сил изображает изумление и непонимание, как заправская актриса.
– Йонас, без разницы, – пихнув Бескомпромиссного локтем в бок, вмешалась Лерка.
– Я же видел…
– Значит, у тебя в голове глюкнуло, – Дарлена затуманено ухмыльнулась. – Надо поменьше травы курить!
«Ага, и тебе тоже», – беззлобно добавила про себя Лерка.
За дальней аркой мелькнула женщина в серебристо-белом одеянии с волочащимся шлейфом – Летняя Властительница или нет, но Йонас кинулся туда со всех ног, махнув на прощание потной клешней, угрожающе и нелепо торчащей из отутюженного рукава взятого напрокат костюма.
– Дурак, правда же? – Дарлена хихикнула. – Чумовой он какой-то. Нет, ну я же ничего не бросала в этот долбаный ящик с облаками, кому бы я тут стала письма писать? Да еще вручную, а не по мылу, совсем я уже, что ли…
– Нет так нет, – примирительно согласилась Лерка. – Давно с Земли?
– Около месяца. А ты?
– Примерно столько же.
– Не была еще в Гиблой зоне во время прорыва?
Вопрос был задан с такой интонацией, что Лерка ничуть не удивилась, когда собеседница в ответ на отрицательное движение головой с торжеством выпалила:
– А я была!
– Страшно?
– Жутко. Нереальное что-то, даже рассказать слов не подберешь. Луна сияет как сумасшедшая, по земле ползут, словно змеи, длинные-предлинные светящиеся вьюны, которые перехлестывают через крепостную стену прямо с болота из Гиблой зоны. Тьфу, через береговую стену! Этот ихний набат грохочет, хоть уши затыкай, и кесу визжат так, что сердце спотыкается. Когда их в записи слушаешь, не то. Надо, чтоб была ночь, и луна, и вокруг черное пространство, где кого-то убивают, тогда втыкает по-настоящему. Я там от страха уписалась, представляешь? Даже стыдно не было… Моего дядю, он второй секретарь нашего посольства, чуть инфаркт не хватил, когда меня оттуда привезли и сдали ему на руки.
– Как тебе удалось остаться в живых?
– Не знаю, – Дарлена несколько раз моргнула, словно силясь это понять. – Все перепуталось, ну, как будто посмотрела после травы страшное кино, и потом ни фига не перескажешь. Меня тоже хотели убить, но одна кесу за меня заступилась. Она была у них главная, другие с ней не спорили. Высокая, не по-людски красивая, лицо все в шрамах, в ушах длинные блестящие серьги – в одном сапфировая, в другом алмазная, а когда улыбается, видны клыки. Вот это помню, а остальное перепуталось, говорю же, у меня с перепугу совсем чердак уехал. Хорошо, что я почти не знала ребят, с которыми туда тусанулась, их разорвали и съели. Они же хищницы и, кажется, были голодные. Я начала объяснять, что я из другого мира, мой родственник служит в посольстве, и если меня убьют, будет дипломатический скандал, поэтому не тронули.
Завороженная ее сбивчивым, восхищенным и одновременно жалобным рассказом, Лерка чуть не прозевала тот момент, когда двое юношей в нарядных ливреях подняли почтовый ящик за боковые ручки и потащили к выходу. За ними! Если Нутверу принесет его письма кто-нибудь другой, в то время как Лерка болтается Мерсмон знает где, скандала не оберешься.
И ничего странного, что Дарлена выглядит наркоманкой. После того, что ей пришлось пережить, наверняка сидит на транквилизаторах.
«Почту Летнего Ветра» рассортировывали на большом столе в служебной комнате. Окон там, для разнообразия, не было, и внутрь кого попало не пускали: четверо магов проверяли корреспонденцию на присутствие ядов и чар. Лерка и еще несколько служащих дожидались в коридоре, глядя на них через стеклянную дверь. Наконец управились, и ей выдали шесть писем для господина Нутвера на лаковом подносе.
На лестнице Лерку нагнала одна из магичек, высокая светловолосая дама с безупречной стрижкой каре, в боа из каких-то немыслимых перьев – длинных, шелковистых, черных и палевых с золотым отливом.
– Вы хорошо знаете эту вашу соотечественницу, девушку с косичками, с которой разговаривали в розовом зале?
– Немножко. Нас познакомил общий приятель. А что такое?
– Она зачарована. Тонкая и качественная работа, не всякий заметит. Ей стоило бы прийти ко мне на прием, – колдунья извлекла из гущи перьев визитную карточку.
– Извините, я сейчас должна письма отнести. Эту девушку зовут Дарлена, она родственница второго секретаря нашего посольства. Вам бы, наверное, лучше с ним поговорить.
– Благодарю.
Ничего общего с Каракатицей, а ведь тоже из свиты Летней госпожи, еще и волшебница… Разница больше, чем между тремя подвидами. И Нутвер, и Каракатица без своих мерзких выходок были бы как тени, как пыль. Трагично? Да. Но кто виноват, что они столько прожили, ничего в себе не вырастив, и до крови садануть по чужой душе – это единственный доступный им способ как ни на есть заявить о своем существовании? Лерка пожалела их самую малость. Во-первых, все вышеобдуманное их не извиняет, во-вторых – опять Йонас.
Голос Бескомпромиссного Эколога звучал из-под арки, выводящей в галерею.
– …Мы расшифровали послание Леса. Он взывает к королеве и требует, чтобы она выполнила свое обещание, иначе всему вашему миру конец. Это серьезные дела, не фуфло, и ни до кого не достучишься. Какая-то у вас тут страна глухих! Инга, хоть ты будь человеком, пойми, что это реальные дела, реальней закуси и газированной водицы вон там на столиках, и королеве надо об этом сказать. Ты здесь фрейлина или кто?
– Я гостья. Надо подумать, когда лучше подойти к Летней госпоже, во время праздника или после, как она отправится в свои покои?
– Во, ты меня услышала! Я сразу понял, что ты правильная подруга…
Невысокая девушка стояла вполоборота. Пышная шапка темных волос, рубиновое колье, черное платье с открытой спиной. Йонас нависал над ней, благоухая потом и потрясая кулаками, как будто выступал на улице перед толпой. На Лерку с подносом, скромно прошмыгнувшую мимо, не обратили внимания. Интересно, эта Инга в самом деле прониклась пророчествами безумных экологов или хочет позабавиться за чужой счет? И вызволять Йонаса из ее холеных лапок некогда. Впрочем, это же наверняка не в первый и не в последний раз, в худшем случае над ним посмеются, а он скажет «бляха-муха» и начнет искать другую дорожку к Властительнице, ничего страшного.