«Было ли нисхождение в Аид (в святой деве) истолковано так же, как это сделали египтяне? Представал ли неофит, как и усопший египтянин, перед судом Осириса и взвешивали ли его совесть на весах правды и справедливости? Тексты не дают ответа на эти вопросы, однако суд в Подземном царстве очень часто упоминается в сочинениях Вергилия, Горация и Овидия. Видимо, он также был известен служителям культа Исиды, пусть даже и через римские источники. В защиту этой точки зрения свидетельствуют раскопки Помпей: среди гипсовых барельефов того времени был найден Пожиратель, египетское чудовище, съедающее не прошедших суд правды. Можно ли предположить, что суд Осириса был одной из сцен или картин, которые показывали неофиту? Что касается секретов, которыми делился с ним жрец, то, скорее всего, это было магическое заклинание, которое облегчало усопшему египтянину его оправдание. Более того, этический кодекс членов культа Исиды, согласно Плутарху и Апулею, их следование законам жизни храма, их любовь к справедливости, их жажда правды – все это достоинства, которые ставили себе в заслугу усопшие египтяне в надежде получить «благословение» Осириса.
Неофит, находясь в состоянии возбуждения после десятидневного поста и медитаций, был, вероятно, менее восприимчив к выхолощенным подражательным действиям или обычному ходу обрядов, но зато его глубоко потрясала глубинная значимость смерти Осириса и обещание бессмертия. Помимо этого, обстановка стала более живой. Покидая место, где он испытывал муки смерти, неофит попадал еще в одно помещение, где Исида, облаченная в белые одежды и сверкающая драгоценностями, по-матерински приветствовала его. Неожиданно комнату освещали лучи сияющего света. Луций «видел во тьме ночи солнце, сияющее ласковым светом». Именно в самом сердце солнца Ра, на солнечной барке, египтяне «поместили» свой рай. Сам Осирис, соединенный с солнцем, стал одним целым со звездой, чье ежедневное рождение и смерть являются еще одним символом человеческой судьбы. На этой ступени инициации неофит, сначала олицетворяемый с Осирисом, а потом с Ра, «рождался через все элементы и приближался к богам внизу и к богам на небесах». Так было и с благословенным египтянином, который в другом мире «обожал утреннее солнце, луну, воздух, воду и огонь». Возможно, посвящаемый в Книге мертвых показан путешествующим в солнечной барке, возможно, это был путь через двенадцать районов елисейских полей, которые соответствуют двенадцати часам ночи. Это объясняет появление двенадцати священных одежд, которые он надевает в ходе инициации. Из текстов Порфирия мы знаем, что «души, проходя через сферы планет, надевают, подобно туникам, обличья этих звезд». Как бы там ни было, неофит после завершения обряда инициации должен, как все египетские усопшие, раствориться в Ра, подобно Осирису; когда он вновь появляется перед людьми, над его головой сияет нимб из лучей, как у бога Ра». Большие таинства, или таинства Осириса: Я полагаю, что по аналогии с Большими элевсински-ми таинствами и из-за сельскохозяйственного характера драмы страстей Осириса они были связаны с аллегорией ростка пшеницы или другого зернового растения. Мы помним, что святой Ипполит упоминает о демонстрации колоса. Миф об Иакхе (Дионисе) или Бахусе («незнакомце») в Больших элевсинских таинствах представляет собой, по сути, заимствованный миф об Осирисе, представляемый в Саисе. Приняв это как данность и сравнивая два обряда, мы получим следующий ход событий:
1) странствия и жалобы Исиды (подобные странствиям и плачу Деметры по Персефоне);
2) обнаружение тела Осириса;
3) «воссоздание» или возрождение бога как ростка зерна.
На мой взгляд, Большие таинства сформировались именно вокруг этих идей. Миф или аллегория Осириса в Больших таинствах были основой для еще большего понимания природы бога, его создания, того факта, что он поддерживает человека, что человеческое тело мистическим образом является его собственным, созданным посредством материальной связи через пшеничный колос. Древние жители Мексики называли своего главного бога «бог маиса – и нашей плоти». Именно таковым египтяне считали и Осириса. Однако Большие таинства обладали не только материальной стороной. Их главным и фундаментальным уроком было само существование тела, вскормленного богом, и души. Они состояли (как и христианский обряд причастия) признанием и осознанием того, что существовал мистический и духовный хлеб, который лучше и гораздо более эффективнее, чем весь земной корм – хлеб души. Это, и только это, было центральной идеей Больших египетских таинств.
Глава 12 ИЛЛЮЗИЯ И ФАНТАСМАГОРИЯ ТАИНСТВ
В работах писателей древности можно найти самые удивительные утверждения, касающиеся чудес механического и другого происхождения, которые исполнители египетских и других таинств привносили в свои церемонии для создания атмосферы оккультного страха. Нам говорят, что, пройдя ступени наставления и подготовки, посвящаемый оказывался в области столь тайной и темной, как инфернальные области, освещаемой только периодическими всполохами огня, благодаря которым неофит мог видеть страшные призраки и ужасные картины. Из темных углов раздавалось шипение змей и вой диких зверей, эхо от которых разносилось под сводами храма, внушая еще больший ужас.
Внезапно помещение заливал яркий свет, начинала дрожать земля, как при землетрясении, а картины и статуи, окружавшие новичка, оживали, обращаясь к нему с предостережениями и угрозами. К нему приближались духи усопших, однако они отступали, когда он протягивал к ним руку. Гремел гром, сверкали молнии, а перед глазами обезумевшего от страха неофита все множились ужасные сцены – одна страшнее другой. Наконец появлялись боги, и он в страхе склонялся перед ними.
Конечно, невозможно определить, сколько в этих рассказах правды, а сколько – игры воображения. Однако очевидно, что участники таинств использовали механические и другие средства, чтобы усилить эффект таинственности, которую они всячески культивировали. Это обстоятельство настолько мало понимается и ценится посвященными, что часто граничит с обычным шарлатанством. И все же многие адепты среди мистиков были посвящены в технику чудес и ее использования, а иногда применяли свои знания для оккультных толкований. Хотя это искусство не относится к высшему уровню оккультной магии, тем не менее такое занятие никак нельзя считать недостойным. Лишь ограниченный ум, который ищет низменное в использовании сценических средств для презентации правды мифа, может считать его таковым.
Кассиодор, государственный деятель, историк и писатель VI века н. э. (р. ок. 490 – ум. ок. 575, римлянин по происхождению, работавший на короля остготов Теодориха. – Ред.), в своем труде упоминает о «науке создания удивительных машин, эффект от действия которых переворачивает весь порядок вещей». Сальверт замечает, что поскольку в его время (1846 г.) нельзя было поместить египетский монолит на пьедестал без титанических усилий, то очевидно, что египтяне достигли совершенства в механике. Он говорит, что для того, чтобы спуститься в пещеру Трофония, тот, кто приходил получать совет оракула, оказывался перед отверстием, куда вряд ли мог пролезть человек нормальной комплекции. Однако, как только человек, встав на колени, протискивался в отверстие, вниз его уже тащила какая-то невидимая сила. Механизм, используемый для этой цели, был связан с другой техникой, которая в то же самое время увеличивала вход в грот.
Флавий Филострат (римский ритор III века) в своем труде «Жизнеописание Аполлония Тианского» повествует, что, когда мудрецы Индии вели Аполлония к храму их бога, исполняя гимны и шествуя торжественным маршем, земля, в которую они ритмично ударяли своими жезлами, волновалась, как море, и поднимала их почти на 2 фута, а затем успокаивалась и становилась ровной.
В «Неизданных древностях Аттики», выпущенных в 1817 году «Обществом дилетантов», есть очень любопытный отрывок, касающийся остатков работы механизма, обнаруженного в храме Деметры (римск. Церера) в Элевсине, месте проведения таинств. Некоторые английские путешественники, которые посещали его, видели, что пол храма – грубый и неотполированный и находится гораздо ниже, чем прилегающий портик. Они полагали, что, вероятно, находившийся в древности на уровне портика деревянный пол закрывал нынешний пол и скрывал пространство, где помещался механизм, при помощи которого верхний пол приводился в движение. В почве под храмом были видны два глубоких желоба, а поскольку туда было практически невозможно протащить ни одну повозку, путешественники сделали вывод, что эти желоба предназначались для механизмов, которые были нужны для поднятия тяжелых предметов, – «вероятно, двигающийся пол». В подтверждение своей точки зрения англичане прошли по другим желобам, которые могли служить для использования противовесов при поднятии пола. Англичане обнаружили также места вбивания клиньев для фиксирования пола и удержания его в неподвижности на нужной высоте. Это были шесть отверстий, просверленных в мраморных блоках и приподнятых над землей – по четыре справа и слева, где можно было зафиксировать деревянные штыри большого диаметра. Сальверт говорит:
«Мошенничество всегда выдает себя. Как бы ум неофита ни был занят всем происходящим, скрип колес, шум машин не мог не поразить его слух и не выдать слабую руку человека за всеми этими чудесами, которые должны были внушить неофиту ужас и восхищение перед сверхъестественными силами.
Безусловно, такую опасность предвидели, однако вместо того, чтобы заглушить шум работающих машин, участники таинств, напротив, усиливали его, уверенные, что тем самым они лишь усилят в неофите благоговейный ужас. Ужасающий гром, сопровождавший разряд молнии, расценивался простыми людьми как рука богов, а маги стремились сделать так, чтобы раскаты грома были слышны, когда они говорили от имени богов.
Лабиринт Египта включал в себя много дворцов, построенных таким образом, что их двери не могли быть открыты без того, чтобы изнутри не раздался раскат грома. Когда Дарий I Гистасп взошел на трон, его новые подданные пали ниц перед ним и поклонялись ему, как избраннику богов и как самому богу, и в тот же момент раздался гром, и они увидели всполох молнии».
Маймонид, еврейский раввин, захваченный маврами Испании в начале XIII века, говорит о зданиях, где оракульские идолы, или образы ангелов, хранились евреями. При помощи различных приемов их заставляли «говорить»; о подобных же идолах пишет некий Гермес Трисмегист. Кассемий в своем труде цитирует комментатора ювеналий, у которого машина, при помощи хитроумных приспособлений, «разговаривала», и, кажется, об этом писали специалисты по древней истории.
Гастон Масперо в своей книге «Новый взгляд на Древний Египет» приводит интересные факты, касающиеся «египетских оживших статуй». Он говорит:
«Ничего не делалось без предварительной консультации с богами, а бог, воплощенный в своей статуе, выслушивал просьбу и издавал совет посредством звука, действия или знака. Особой привилегией считалось отвечать на задаваемые вопросы. Однако это касалось не всех статуй, а только тех, которые были особым образом подготовлены к этому. Насколько я знаю, до нас не дошла ни одна из них. Можно предположить, что они чаще всего были из дерева, раскрашенные или позолоченные, как обычные статуи, но делались из подвижных частей. Рука могла подниматься до уровня локтя и плеча, так что рука статуи могла лечь на предмет и оставаться на нем должное время. Голова двигалась на шее, склонялась вперед и назад и вновь занимала свое место. Судя по всему, ноги были неподвижны, да и вряд ли кто-то мог решить столь сложную задачу – заставить статую ходить. Статую, воплощавшую образ божества, надо было как-то оживить; для этого вызывалось божество, олицетворением которого она являлась, и при помощи некоей операции, о которых мы мало что знаем, часть этого божества помещалась в дерево – это была душа, дублер, сила, которая никогда не покидала статую. Таким образом появлялись земные боги, точные копии небесных богов, их посланники на земле, способные защитить, наказать и научить людей, подарить им сны и предсказывать будущее. Когда к ним обращались, они прибегали к одному из двух способов – жесту или голосу. Они, как правило, выбирали слово и произносили вердикт, соответствующий обстоятельствам, – либо в нескольких словах, либо выражая его в длинной речи.
Они двигали руками и головой в такт словам. Это вовсе не считалось чудом, это была часть повседневной жизни, а консультации с богами – частью обязанностей главы государства, царей или цариц. Так было и в эпоху Фиванского царства, и позже.
Идолы кивали два раза, чтобы выразить согласие, или говорили «громким, внятным голосом». Фактически жрецы были отстранены от этой обязанности. Их функции не были тайной, они исполняли свои обязанности открыто и в присутствии многих людей. «Жрецы занимали свое место в религиозной иерархии, и все люди знали, что именно они приводили в движение руки и головы идолов в нужный момент. Это не было одним из тех шарлатанств, которые мы обычно подозреваем в таких обстоятельствах».
Как же тогда можно было с доверием относиться к таким советам? Просто потому, что люди привыкли верить, что статуи оживляли души богов. Жрецы полагали, что рука, которая заставляла статуи двигаться, сама была осенена высшей силой.
Из природы некоторых оптических чудес и на основании помпезной церемонии таинств и инициации мы можем сделать вывод, что все эти чудеса и фантасмагории были невозможны без неких научных знаний и ухищрений. Древние люди были знакомы с технологиями изготовления зеркал, которые изображали объект в множественном виде или вверх ногами и, что еще более удивительно, иногда абсолютно теряли способность отражения. Абсолютно не важно, зависело ли это исключительно от воли человека, или это было нечто аналогичное поляризованному свету, который, достигая отражаемого объекта под определенным углом, поглощается, не отражая образа. Очевидно, что в любом случае использовались эти зеркала очень искусно – чтобы породить самые причудливые видения. Аулий Геллий (римск. писатель II века), цитируя Варрона, сообщает нам обо всех этих фактах. Но при этом он считает изучение такого любопытного явления недостойным настоящего философа. Легко понять, откуда появилось столь нелогичное и вместе с тем столь широко распространенное мнение. Если бы те, кто под влиянием развития цивилизации занимался реформированием науки, направили свои усилия на экспериментальную проверку этого явления, секреты шарлатанов больше не носили бы гордого названия магии.
«Роскошные сады, великолепные дворцы», которые внезапно появлялись в процессе инициации, возникали как будто ниоткуда, освещенные волшебным светом, как будто солнцем. Главный секрет заключается в том, каким образом свет падал на предметы, в то время как зритель оставался в темноте. Это было не так уж трудно сделать, и когда посвящаемый спешил из одного подземного помещения в другое, то поднимаясь, то внезапно опускаясь, он мог легко представить себя похороненным в недрах земли. А как, можем спросить мы, могло произойти так, что тауматурги, чья цель состояла в том, чтобы найти способ увеличить число своих чудес, могли остаться в неведении об этом изобретении? Одних лишь наблюдений было вполне достаточно для этого».
Видения в ходе таинств появлялись часто. А. Кирхер в своем «Эдипе Египетском» говорит, что «в проявлении, о котором не должно быть ничего сказано… на стене храма появлялась рассеянная масса света, постепенно приобретавшая четкие очертания некоего лица – по всей видимости, божественного и сверхъестественного, сурового на вид, но с неуловимой печатью доброты и невыразимо прекрасного. Согласно канонам своей тайной религии, александрийцы почитали его как Осириса и Адониса».
Иамблих говорит: «Цель магии – не создавать вещи, но вызывать образы и заставлять их снова исчезать, причем без следа». Правда, во всех других своих работах он осуждает использование такой фантасмагории.
Святой Епифаний в своем «Письме против еретиков» обвиняет тауматургов в использовании сильнодействующих веществ, обострявших чувства посвящаемых в таинства. Плутарх донес до нас описание таинств Трофония, рассказанное человеком, который провел две ночи и день в пещере. Эти таинства больше похожи на видения человека, находящегося под влиянием мощного наркотика. Тимарх, сбитый с толку посвящаемый, испытывал сильную головную боль, когда начались видения (то есть когда наркотики начали действовать), а когда видения исчезли и он очнулся от своего забытья, он также испытывал острую головную боль.
Нет сомнений в том, что во время таинств использовались белладонна, опиум и другие наркотики – чтобы усилить воздействие на новичка (как это доказано тем обстоятельством, что он часто впадал в глубокий сон). То же самое произошло и с Павсанием, когда его посвящали в таинства Трофония. Жрецы сначала велели ему испить из Колодца Забвения, чтобы он забыл свои прошлые мысли. Затем Павсаний пил из Колодца Воспоминаний, чтобы он восполнил видения, которые должен был увидеть. Затем Павсанию показывали магический образ Трофония, чтобы он поклонялся ему. Затем его обряжали в льняные одежды и вели в святилище, где находилась пещера, в которую Павсаний спускался по лестнице. На дне пещеры сбоку было отверстие, куда он проваливался, лишь ступив туда ногой. Затем Павсаний возвращался через то же самое отверстие. Когда он вступил на трон Мнемози-ны, жрецы спросили, что он видел, и затем вновь отвели его в святилище Доброго Духа. Как только Павсаний приходил в себя, он должен был описать видение на маленькой табличке, которую вешали в храме.
Кажется, количество наркотиков, которыми «угощали» посвящаемых, было бессчетным. Вода Леты и Вода Мнемозины, о которых мы уже упоминали, вполне вероятно, не были просто водой. Многие из тех, которые обращались за советом к оракулу, возможно, испытывали то же самое, но только в меньшей степени. Кстати, некоторые оракулы были открыты для общения с посвящаемыми, но также требовали от них пройти своеобразную инициацию. Судя по всему, такой оракул был и у Трофония, о чем писал Плутарх и о чем упомянуто выше. Плутарх говорит нам, что некий Тимарх, проведший два дня и две ночи в гроте, испытывал сильнейшую головную боль, когда перед его глазами стали появляться видения, вызванные наркотиками, которые он принял. Но когда Тимарх вышел из этого полубессознательного состояния, его не покинуло чувство дискомфорта. Через три месяца после визита в грот Трофония он умер. Вероятно, испытанное им оказалось слишком большим шоком для его нервной системы. Да и действие наркотиков наверняка пошатнуло его здоровье. Как бы там ни было, Сюидас говорит нам, что все, кто приходил советоваться с этим оракулом, на многие годы погружались в глубокую меланхолию. Когда их иллюзорное состояние заканчивалось, их переносили к воротам грота и давали им возможность постепенно прийти в себя. Для этого им давали восстанавливающее силы питье.