Андрей Боголюбский и его отношения к Киевской Руси. Теперь обратимся к изучению политических последствий русской колонизации верхнего Поволжья. Они стали обнаруживаться уже при сыне того суздальского князя, в княжение которого начался усиленный прилив колонизации в междуречье Оки и верхней Волги, при Андрее Боголюбском. Сам этот князь Андрей является крупной фигурой, на которой наглядно отразилось действие колонизации. Отец его Юрий по своим понятиям был еще князь совершенно старого южно-русского закала. Получив от отца Мономаха в управление Суздальскую Русь, он не успел отрешиться от киевских понятий и стремлений, на суздальском севере мечтал о Киеве, много лет боролся за него с южно-русскими князьями и умер, сидя на Киевском столе (Учебн. Соловьева, гл. VIII). Андрей не был похож на отца. Он родился в 1111 году. Это был настоящий северный князь, истый суздалец-залешанин по своим привычкам и понятиям, по своему политическому воспитанию. Он, кажется, и родился на севере и прожил там большую половину своей жизни, совсем не видавши юга. Отец дал ему в управление Владимир на Клязьме, маленький, недавно возникший пригород, и там Андрей прокняжил далеко за 30 лет своей жизни, не побывав в Киеве. Южная, как и северная, летопись молчит о нем до начала шумной борьбы, которая завязалась между его отцом и двоюродным братом Изяславом волынским с 1146 года. Андрей появляется на юге впервые не раньше 1148 года, когда Юрий, восторжествовав над племянником, сел на киевском столе. С тех пор и заговорила об Андрее южная Русь, и южная летопись сообщает несколько рассказов, живо рисующих его физиономию. Андрей скоро выделился из толпы тогдашних южных князей своими личными особенностями, своеобразным характером. Он в удали не уступал своему удалому сопернику Изяславу, любил забываться в разгаре сечи, залетать в самую опасную свалку, не замечал, как с него сбивали шлем. Все это было очень обычно на юге, где постоянные внешние опасности и усобицы развивали удальство в князьях. Но совсем не было обычно умение Андрея быстро отрезвляться от воинственного опьянения. Тотчас после боя он становился осторожным, благоразумным политиком, мирным распорядителем. У Андрея всегда все в порядке, его нельзя было застать врасплох; он умел не терять головы во время переполоха. Несмотря на свою боевую удаль, он не любил войны, после удачного боя первый подступал к отцу с просьбою мириться с побитым врагом. Южнорусский летописец с удивлением отмечает в нем эту черту характера, говоря: «не величав был Андрей на ратный чин, но ждал похвалы лишь от Бога». Точно так же Андрей совсем не разделял страсти своего отца к Киеву, был вполне равнодушен к матери городов русских и ко всей южной Руси. Когда в 1151 году Юрий был побежден Изяславом, он плакал горькими слезами, жалея, что ему приходится расстаться с Киевом. Дело было к осени. Андрей сказал отцу: «Нам, батюшка, здесь теперь больше делать нечего, уйдем-ка отсюда затепло». По смерти Изяслава в 1154 году Юрий прочно уселся на киевском столе и просидел до самой смерти в 1157 году. Самого надежного из своих сыновей, Андрея, он посадил у себя под рукою в Вышгороде близ Киева; но Андрею не жилось на юге. Не спросившись у отца, он тихонько ушел на север, захватив из Вышгорода чудотворную икону Божией Матери, которая стала потом главной святыней Суздальской земли под именем Владимирской. Один позднейший летописный свод так объясняет этот поступок Андрея: «Смущался князь Андрей, видя нестроение своей братии, племянников и всех сродников своих: вечно они в мятеже и волнении, все добиваясь великого княжения киевского; ни у кого из них ни с кем мира нет, и оттого все княжения запустели; скорбел об этом Андрей втайне своего сердца и, не сказавшись отцу, решился уйти к ceбе в Ростов и Суздаль, говоря: там поспокойнее». По смерти Юрия на киевском столе сменилось несколько князей и наконец уселся сын Юрьева соперника, Андреев двоюродный племянник, Мстислав Изяславич вольный. Андрей, считая себя старшим, выждал удобную минуту и послал на юг с сыном суздальское ополчение, к которому там присоединились полки многих других князей. Союзники взяли Киев копьем и на щит, т.е. взяли город приступом и разграбили его (в 1169 году). Но Андрей, взяв Киев своими полками, передал власть брату Глебу. Впоследствии, по смерти Глеба, Киевская земля отдана была ближайшим родичам Андрея Ростиславичам смоленским. Старший Роман сел в Киеве, младшие его братья Давид и Мстислав поместились в ближайших городах. Андрей носил звание великого князя, живя на своем суздальском севере. Но Ростиславичи раз показали неповиновение Андрею, и тот послал к ним посла с грозным приказанием: «Не ходишь ты, Роман, в моей воле с своей братией, так пошел вон из Киева, ты, Мстислав, вон из Белгорода, а ты, Давид, вон из Вышгорода; ступайте все в Смоленск и делитесь там, как знаете». В первый раз великий князь, названый отец для младшей братии, обращался так с своими родичами. Эту перемену в обращении с особенною горечью почувствовал младший из Ростиславичей Мстислав; он обрил голову и бороду Андрееву послу и отпустил его назад, велев сказать Андрею: «Мы до сих пор признавали тебя отцом своим по любви; но если ты посылаешь к нам с такими речами, не как к князьям, а как к подручникам и простым людям, то делай, что задумал, а нас Бог рассудит». Так в первый раз произнесено было новое политическое слово подручник, т.е. впервые сделана была попытка заменить неопределенные отношения родового старшинства отношениями обязательного подчинения, политического подданства младших князей старшему наравне с простыми людьми.
Таков ряд необычных явлений, обнаружившихся в отношениях Андрея Боголюбского к южной Руси и другим князьям. До сих пор звание старшего князя нераздельно соединено было с обладанием старшим киевским столом. Князь, признанный старшим среди родичей, обыкновенно садился в Киеве; князь, сидевший в Киеве, обыкновенно признавался старшим среди родичей. Андрей впервые отделил старшинство от места: заставив признать себя великим князем всей Русской земли, он не покинул своей Суздальской области и не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. Таким образом, княжеское старшинство, оторвавшись от места, получило личное значение и сделана была попытка сообщить ему авторитет настоящей верховной власти (Об усобице по смерти Андрея см. Учебн. Соловьева, гл. IX).
Всеволод III Большое Гнездо. В княжение Всеволода III обнаруживается новый факт — решительное преобладание Суздальской области над остальными областями Русской земли. Политика Всеволода III была во многом продолжением внешней и внутренней деятельности Андрея. Подобно старшему брату Всеволод заставил признать себя великим князем всей Русской земли и, подобно ему же, не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. Он правил южной Русью с берегов далекой Клязьмы; в Киеве князья садились из его руки. Великий князь киевский чувствовал себя непрочно на этом столе, если не ходил в воле Всеволода, не был его подручником. И соседи Всеволода князья рязанские чувствовали на себе его руку, ходили в его воле, по его указу посылали свои полки в походы вместе с его полками. В 1207 году Всеволод, вмешавшись в усобицу рязанских князей, потребовал у рязанцев выдачи их всех с княгинями, продержал их у себя под присмотром, а в Рязани посадил своего сына с суздальскими посадниками. Когда же буйные, непокорные рязанцы, как их характеризует суздальский летописец, вышли из повиновения Всеволоду, тогда суздальский князь велел перехватить всех горожан с семействами и расточил их по суздальским городам, а город Рязань сжег. И певец Слова о полку Игореве, южнорусский поэт и публицист конца XII века, знает политическое могущество суздальского князя. Изображая бедствия, какие постигли Русскую землю после поражения его героев в степи, этот певец обращается к Всеволоду с такими укоризненными словами: «Великий князь Всеволод! Чтобы тебе прилететь издалека, отчаго золотого стола постеречь: ведь ты можешь Волгу разбрызгать веслами, Дон шлемами вычерпать». В таких поэтически-преувеличенных размерах представлялись черниговскому певцу волжский флот Всеволода III и его сухопутная рать. Таким образом, Суздальская область, еще в начале XII в. столь незначительный северо-восточный угол Русской земли, уже в конце этого века является княжеством, решительно господствующим над всей остальной Русью. Политический центр тяжести явственно перемещается с берегов среднего Днепра на берега Клязьмы. Это перемещение было следствием отлива русских сил из среднего Поднепровья к северо-востоку.
Уделы. Обращаясь к явлениям, следовавшим за смертью Всеволода, встречаем еще новый факт, не менее важный, чем все предыдущие. Порядок княжеского владения в старой Киевской Руси держался на очереди старшинства. Всматриваясь во владельческие отношения потомков Всеволода, мы замечаем, что в Суздальской земле утверждается новый порядок княжеского владения, непохожий на прежний. Киев окончательно падает после татарского нашествия. Владимир на Клязьме для потомков Всеволода заступает место Киева в значении политического центра Руси, оставляя за Киевом, и то лишь на короткое время, только значение центра церковно-административного. В занятии старшего владимирского стола Всеволодовичи вообще следовали прежней очереди старшинства. Когда Константин Всеволодович победой на Липице восстановил свое старшинство, снятое с него отцом, дети Всеволода садились на владимирском столе по порядку старшинства, сначала Константин, потом Юрий, за ним Ярослав, наконец, Святослав. Та же очередь наблюдалась и в поколении Всеволодовых внуков, сыновей Ярослава Всеволодовича: на столе владимирском сидел сначала старший Ярославич Александр Невский, потом Ярослав тверской, за ним младший Василий костромской (1276 г.). Значит, до последней четверти XIII века в занятии великокняжеского стола действовала прежняя очередь старшинства; бывали отступления от этого порядка, но их видим мы здесь, в Суздальской земле, не более, чем видели в старой Киевской Руси. Рядом со старшей Владимирской областью, составлявшей общее достояние Всеволодовичей и владеемой по очереди старшинства, возникло в Суздальской земле несколько младших волостей, которыми владели младшие Всеволодовичи. Во владении этими младшими областями устанавливается другой порядок, который держался не на очереди старшинства. Младшие волости переходят теперь не по очереди старшинства, а по завещанию от отца к сыну, передаются из рук в руки в прямой нисходящей, а не в боковой ломаной линии, т.е. не от старшего брата младшему, от младшего дяди старшему племяннику и т.д. Такой порядок владения изменяет юридический характер младших волостей. Прежние волости были части Русской земли, владеемые всеми князьями сообща, т.е. каждым отдельным князем временно, по известной очереди. Теперь волость — неотъемлемая отдельная собственность известного князя, личное его достояние, постоянное владение, которое передается от отца детям по личному распоряжению владельца, по завещанию. Вместе с изменением юридического характера волости является для нее и новое название. В старой Киевской Руси части Русской земли, достававшиеся тем или другим князьям по очереди, обыкновенно назывались волостями, или наделками, в смысле временного владения. Младшие волости, на которые распалась Суздальская земля во Всеволодовом племени с XIII века, называются уделами или вотчинами в смысле владения отдельного и наследственного. Этот новый порядок княжеского владения, утвердившийся на севере в XIII и XIV вв., и можно называть удельным.
Уделы. Обращаясь к явлениям, следовавшим за смертью Всеволода, встречаем еще новый факт, не менее важный, чем все предыдущие. Порядок княжеского владения в старой Киевской Руси держался на очереди старшинства. Всматриваясь во владельческие отношения потомков Всеволода, мы замечаем, что в Суздальской земле утверждается новый порядок княжеского владения, непохожий на прежний. Киев окончательно падает после татарского нашествия. Владимир на Клязьме для потомков Всеволода заступает место Киева в значении политического центра Руси, оставляя за Киевом, и то лишь на короткое время, только значение центра церковно-административного. В занятии старшего владимирского стола Всеволодовичи вообще следовали прежней очереди старшинства. Когда Константин Всеволодович победой на Липице восстановил свое старшинство, снятое с него отцом, дети Всеволода садились на владимирском столе по порядку старшинства, сначала Константин, потом Юрий, за ним Ярослав, наконец, Святослав. Та же очередь наблюдалась и в поколении Всеволодовых внуков, сыновей Ярослава Всеволодовича: на столе владимирском сидел сначала старший Ярославич Александр Невский, потом Ярослав тверской, за ним младший Василий костромской (1276 г.). Значит, до последней четверти XIII века в занятии великокняжеского стола действовала прежняя очередь старшинства; бывали отступления от этого порядка, но их видим мы здесь, в Суздальской земле, не более, чем видели в старой Киевской Руси. Рядом со старшей Владимирской областью, составлявшей общее достояние Всеволодовичей и владеемой по очереди старшинства, возникло в Суздальской земле несколько младших волостей, которыми владели младшие Всеволодовичи. Во владении этими младшими областями устанавливается другой порядок, который держался не на очереди старшинства. Младшие волости переходят теперь не по очереди старшинства, а по завещанию от отца к сыну, передаются из рук в руки в прямой нисходящей, а не в боковой ломаной линии, т.е. не от старшего брата младшему, от младшего дяди старшему племяннику и т.д. Такой порядок владения изменяет юридический характер младших волостей. Прежние волости были части Русской земли, владеемые всеми князьями сообща, т.е. каждым отдельным князем временно, по известной очереди. Теперь волость — неотъемлемая отдельная собственность известного князя, личное его достояние, постоянное владение, которое передается от отца детям по личному распоряжению владельца, по завещанию. Вместе с изменением юридического характера волости является для нее и новое название. В старой Киевской Руси части Русской земли, достававшиеся тем или другим князьям по очереди, обыкновенно назывались волостями, или наделками, в смысле временного владения. Младшие волости, на которые распалась Суздальская земля во Всеволодовом племени с XIII века, называются уделами или вотчинами в смысле владения отдельного и наследственного. Этот новый порядок княжеского владения, утвердившийся на севере в XIII и XIV вв., и можно называть удельным.
Следствия удельного порядка. Так, действовавший между Ярославичами в Киевской Руси совместный родовой порядок власти всей Русской землей по очереди старшинства уступил место на суздальском севере в потомстве Всеволода III раздельному наследственному владению частями земли на праве полной личной собственности, принадлежавшем каждому князю-владельцу. Новый порядок утверждался в северной Руси одновременно с ее русской колонизацией, которая и была главной причиной этой перемены. Северные князья, руководя этой колонизацией, заселяя и устрояя свои владения, привыкали смотреть на них, как на дело рук своих, т.е. как на свое личное достояние. Действие этого порядка сопровождалось следствиями, очень важными для последующей политической судьбы северной Руси: 1) путем раздела княжеских вотчин между наследниками северная Русь в XIII—XV вв. постепенно раздробилась на множество мелких уделов, приближавшихся по своим размерам к вотчинам простых частных землевладельцев; 2) измельчание уделов сопровождалось объединением удельных князей и упадком их правительственного авторитета; 3) удельный порядок вносил в среду князей взаимное отчуждение, ослаблял в них чувство солидарности, общности интересов, отучал их действовать сообща, делал их неспособными к дружным политическим союзам; 4) отчуждая князей друг от друга и замыкая их в мелких, наследственных вотчинах, удельный порядок понижал уровень их гражданского чувства и земского сознания, затемнял мысль о единстве Русской земли, об общем народном благе. Облегчая борьбу с удельными князьями, удельный порядок этими следствиями подготовил свое собственное разрушение и политическое объединение северной Руси одним из удельных княжеств — Московским.
Московское княжество до половины XV века
Причины и ход его усиления. Летопись выводит город Москву в число новых суздальских городов, возникших в княжение Юрия Долгорукого. Любопытно, что городок этот впервые является в летописном рассказе с значением пограничного пункта между княжеством северным Суздальским и южным Черниговским. Сюда в 1147 году Юрий Долгорукий пригласил своего соседа и союзника князя черниговского Святослава Ольговича на свиданье. Это — первое известие о Москве. Значит, город возник на перепутье между днепровским югом и верхневолжским севером. С тем же значением пограничного города Суздальской земли является Москва и в дальнейших летописных известиях. Летопись подробно рассказывает о шумной борьбе, какая поднялась по смерти Андрея Боголюбского между его младшими братьями и племянниками. В 1176 году дяди, восторжествовав над племянниками, вызвали из Чернигова укрывавшихся там своих жен. Провожать княгинь поехал сын черниговского князя Олег; он довез их до Москвы и оттуда возвратился в свою волость Лопасню. Лопасня — село верстах в 70-ти от Москвы к югу по серпуховской дороге. Так близко подходила тогдашняя черниговская граница к суздальскому городу Москве. Москва носила тогда еще другое название — Куцкова, полученное ею от местного вотчинника, боярина и ростовского тысяцкого Степана Кучки, которому принадлежали окрестные села и деревни. Временем возникновения и географическим положением Москвы объясняется ее дальнейшая политическая судьба. Как городок новый и далекий от суздальских центров Ростова и Владимира, Москва позже других суздальских городов могла стать стольным городом особого княжества и притом должна была достаться младшему князю. Действительно, в продолжение большей части XIII в. в Москве незаметно постоянного княжения: князья являлись в Москве лишь на короткое время, и все это были младшие сыновья своих отцов. Около начала последней четверти ХIII в. в Москве утвердился младший из сыновей Александра Невского Даниил. С тех пор Москва становится особым княжеством с постоянным князем; Даниил стал родоначальником московского княжеского дома.
Таковы первые известия о Москве. Первоначальные причины ее быстрого роста заключались в географическом положении города и его края. Прежде всего это положение содействовало сравнительно более ранней и густой населенности края. Москва возникла на рубеже между юго-западной днепровской и северо-восточной волжской Русью. Это был первый край, в который попадали юго-западные колонисты, перевалив за реку Угру; здесь, следовательно, они осаживались в наибольшем количестве, как на первом своем привале. Бледные следы усиленного осадка колонизации в области реки Москвы находим в родословных росписях старинных боярских фамилий, которые действовали в Москве. Эти росписи начинаются обыкновенно сказанием о том, как и откуда родоначальники этих фамилий пришли служить московскому князю. Соединяя эти отдельные генеалогические предания, мы получаем важный исторический факт: с конца XIII века, еще прежде чем город Москва начинает играть заметную роль в северной Руси, в нее со всех сторон собираются знатные служилые люди из Мурома, Нижнего, Ростова, Чернигова, даже из Киева и с Волыни. Знатные слуги шли по течению народной массы. Генеалогические сказания боярских родословных отразили в себе лишь общее движение, господствовавшее в тогдашнем русском населении. В Москву, как центральный водоем, со всех краев Русской земли, угрожаемых внешними врагами, стекались народные силы. Это центральное положение Москвы прикрывало ее со всех сторон от внешних врагов; внешние удары падали на соседние княжества Рязанское, Нижегородское, Ростовское, Ярославское, Смоленское и редко достигали до Москвы. Благодаря такому прикрытию Московская область стала убежищем для окрайного русского населения, всюду страдавшего от внешних нападений. В XIII и первой половине XIV века Московское княжество было единственным краем северной Руси, свободным от таких бедствий. Вот одно из условий, содействовавших успешному его заселению. То же географическое положение Москвы заключало в себе другое условие, содействовавшее ранним промышленным ее успехам. Московское княжество с северо-запада на юго-восток диагонально перерезывалось течением реки Москвы. В старое время эта река имела важное торговое значение, была торговой дорогой. Нижним своим течением она связывает город Москву с бассейном Оки, а верховьями подходит близко к верхней Волге. Таким образом, река Москва служит соединительной хордой, соединяющей концы ручной дуги, какая образуется течением Оки и верхней Волги. Одно явление указывает на такое торговое значение реки. Очень рано на самом перевале с верхней Волги в реку Москву возник торговый пункт Волок на Ламе (Волоколамск). Этот Волок на Ламе был построен новгородцами и служил им складочным местом в их торговых сношениях с бассейном Оки и с областью средней Волги. Оба эти условия, вытекавшие из географического положения города Москвы, имели важное значение для московского князя. Сгущенность населения в его уделе увеличивала количество плательщиков прямых податей. Развитие торгового транзитного движения по реке Москве оживляло промышленность края и обогащало казну местного князя торговыми пошлинами.