Детектив нахмурился и проводил ее взглядом.
Эмма вернулась в отель, разделась и сразу легла. Она лежала без сна, гадая, почему Коловски сомневался, того ли человека он арестовал. Она по-прежнему не понимала, почему Джелкс допустил, чтобы Гарри приговорили к шести годам, когда намного проще было бы доказать, что тот не являлся Томом Брэдшо. С этими мыслями она и заснула.
* * *Телефон зазвонил, когда Эмма была в ванной, и она не успела взять трубку.
Второй звонок застал ее в тот момент, когда она собралась на завтрак и запирала дверь. Она метнулась назад, схватила трубку и услышала голос, который узнала сразу.
– Доброе утро, офицер Коловски, – поздоровалась она.
– Новости не сказать, чтоб хороши. – Тот сразу перешел к делу, и Эмма резко села на кровать, страшась худшего. – Я переговорил с начальником Лэйвенэма, как только сменился, и тот сообщил, что Брэдшо никого не желает видеть – без исключений. Похоже, мистер Джелкс приказал, чтобы Брэдшо даже не оповещали о посетителях.
– А можно с ним как-то связаться? – взмолилась Эмма. – Знай он, что это я…
– Ноль шансов, леди, – возразил Коловски. – Вы понятия не имеете, насколько далеко протянул свои щупальца Джелкс.
– Он главнее начальника тюрьмы?
– Начальник тюрьмы – мелкая сошка. Под каблуком у Джелкса находятся окружной прокурор и половина судей в Нью-Йорке. Только не выдавайте меня.
На том конце отключились.
Эмма не знала, сколько прошло времени, когда постучали в дверь. Кто бы это мог быть? В номер заглянула горничная и приветливо улыбнулась.
– Вы позволите убрать в номере, мисс? – спросила женщина, толкая перед собой тележку.
– Я выйду буквально через пару минут, – ответила Эмма.
Она сверилась с часами и удивилась, что уже десять минут одиннадцатого. Ей нужно было проветриться, прежде чем обдумать следующий шаг, и она решила пройтись по Центральному парку.
Эмма сделала круг, и вот решение созрело. Пришло время навестить двоюродную бабушку и спросить совета.
Она направилась в сторону Шестьдесят четвертой улицы и Парк-стрит, не зная, как объяснить бабушке Филлис, почему она не навестила ее раньше. Эмма так погрузилась в мысли, что не сразу осознала, мимо чего прошла. Она остановилась, развернулась и устремилась обратно, разглядывая каждую витрину, пока не достигла «Даблдэй» и не увидела пирамиду книг и фотографию мужчины с зализанными черными волосами и ниточкой усов. Он улыбался ей. Эмма прочла анонс: «„Дневник заключенного, или Моя жизнь в Лэйвенэме, тюрьме особо строгого режима“. Макс Ллойд, автор захватывающего бестселлера, подпишет книги в магазине в четверг, в пять часов вечера. Не упустите возможности познакомиться с автором!»
Джайлз Баррингтон 1941
16
Джайлз понятия не имел, куда перебрасывают полк. Казалось, что он уже много дней пребывал в беспрестанном движении, успевая поспать не дольше пары часов зараз. Сначала он ехал поездом, затем в грузовике, покуда тот не въехал по трапу войскового транспорта, который в дальнейшем, усердно пыхтя, разрезал океанские волны и вот наконец изрыгнул тысячу эссекских солдат в египетский порт Александрия на северном побережье Африки.
Во время путешествия Джайлз воссоединился с сослуживцами из дартмурского лагеря Ипр, но ему пришлось смириться с тем, что теперь они перешли в его подчинение. Одному или двум из них – Бэйтсу, в частности, – было нелегко называть его «сэром» и еще труднее – при каждой встрече отдавать воинское приветствие.
Конвой техники дожидался окончания выгрузки Эссекского полка. Джайлз в жизни не бывал на такой жаре, и новенькая форменная рубаха цвета хаки намокла от пота уже через несколько секунд после того, как его нога ступила на чужую землю. Он быстро разбил своих людей на три группы и рассадил на поджидавшие грузовики. Конвой несколько часов полз по узкой и пыльной прибрежной дороге, пока не достиг окрестностей полуразрушенного бомбежкой города, о чем громко уведомил Бэйтс: «Тобрук! Я же говорил!» – и стал собирать выигрыш.
Едва они въехали в город, конвой начал высаживать людей там и тут. Джайлз и другие офицеры спрыгнули у отеля «Маджестик», реквизированного эссексцами под штаб-квартиру полка. Джайлз миновал вращающиеся двери и быстро обнаружил, что в отеле не так уж много величественного.[15] Полевые офицеры заняли каждый клочок пространства. К стенам, которые прежде украшались картинами, были пришпилены морские и сухопутные карты, а роскошный красный ковер, радушно встречавший важных персон со всех концов света, теперь почти просвечивал, истерзанный коваными башмаками.
Зона стойки регистрации была, пожалуй, единственным местом, которое напоминало о том, что здесь когда-то был отель. Дежурный капрал проверил имя второго лейтенанта Баррингтона в длинном списке новоприбывших.
– Номер два-один-девять, – объявил капрал, вручая ему конверт. – Там вы найдете все необходимое, сэр.
Джайлз поднялся по широкой лестнице на второй этаж и вошел в номер. Он сел на кровать, раскрыл конверт и прочел инструкции. В семь часов ему было велено прибыть в бальный зал, где к офицерам обратится командир полка. Джайлз разобрал вещи, принял душ, сменил рубашку и спустился вниз. В офицерской столовой он подкрепился сэндвичем с чаем и незадолго до семи отправился в бальный зал.
Большое помещение с высоким роскошным потолком и великолепными люстрами уже было заполнено оживленными офицерами, которые радовались старым друзьям и знакомились с новыми, и всем не терпелось узнать, на какую клетку шахматной доски их передвинут. Джайлз перехватил взгляд как будто знакомого молодого лейтенанта в дальнем углу зала, но затем потерял его из виду.
Без одной минуты семь подполковник Робертсон вышел на сцену, и шум в зале мгновенно стих. Командир махнул им рукой – «вольно».
– Джентльмены, вам может показаться странным, что вас собрали со всей империи для сражения с немцами в Северной Африке. Однако фельдмаршал Роммель и его Африканский корпус тоже здесь. Их задача – поддержать поставки нефти войскам в Европе. Наш долг отправить его обратно в Берлин с расквашенным носом задолго до того, как в баке их последнего танка кончится горючее.
Зал взорвался одобрительными возгласами, аплодисментами и топотом.
– Генерал Вэйвелл предоставил эссексцам честь защищать Тобрук, и я заверил его, что мы скорее погибнем, чем дадим Роммелю забронировать номер в отеле «Маджестик».
Эти слова нашли еще более горячий отклик.
– Сейчас я хочу, чтобы вы доложили о прибытии своим командирам рот, которые вкратце ознакомят вас с общим планом обороны города и обязанностями, выполнения которых мы ждем от каждого из вас. Джентльмены, нам нельзя терять ни секунды. Удачи и счастливой охоты!
Офицеры снова вытянулись в струну, и полковник спрыгнул со сцены. Джайлз перечитал инструкции. Согласно распоряжению полковника, его приписали к седьмому взводу роты «С», собрание которой было назначено в библиотеке – там же он должен был представиться майору Ричардсону.
– Вы, полагаю, Баррингтон, – произнес майор, когда Джайлз через несколько минут вошел в библиотеку. Джайлз козырнул. – Похвально, что вы присоединились к нам так быстро после получения офицерского звания. Я поставил вас во главе седьмого взвода заместителем вашего старого друга. В составе взвода три отделения по двенадцать человек, ваша задача – патрулирование западной окраины города. В подчинении у вас будут также сержант и три капрала. Лейтенант посвятит вас в подробности. Поскольку вы однокашники, вам не придется долго притираться друг к другу.
Джайлз недоумевал, кто это мог быть. И тут он вспомнил знакомую одинокую фигуру в дальнем конце бального зала.
* * *Второй лейтенант Джайлз Баррингтон был бы и рад довериться лейтенанту Фишеру, но навсегда запомнил старосту школы Святого Беды, который в первую неделю еженощно истязал Гарри только за то, что новичок был сыном докера.
– Баррингтон! Здорово встретиться после долгой разлуки, – приветствовал его Фишер. – Не вижу причины, почему бы нам не поладить.
Судя по всему, он тоже помнил, как обращался с Гарри Клифтоном. Джайлз выдавил слабую улыбку.
– У нас под началом больше тридцати человек с тремя капралами и сержантом. Кое-кого ты вспомнишь по лагерю. Кстати, капрала Бэйтса я уже назначил командиром первого отделения.
– Терри Бэйтса?
– Капрала Бэйтса, – поправил Фишер. – Никогда не называй имени, если обращаешься к другому чину. В столовой и наедине, Джайлз, можешь называть меня Алексом, но только не при других. Уверен, что ты понимаешь.
«Ты всегда был спесивой скотиной и ни капли не изменился», – подумал Джайлз. На этот раз он не улыбнулся.
– Итак, наша задача – круглосуточное патрулирование западной окраины города. Не стоит недооценивать ее серьезность, потому что если Роммель намеревается атаковать Тобрук, то разведка утверждает, что пробиваться он будет с запада. Поручаю тебе составить расписание нарядов. Обычно я сам дежурю пару смен в сутки, но чаще не удается, поскольку есть другие дела.
«Например?» – захотелось спросить Джайлзу.
Джайлзу понравилось патрулирование, и он быстро перезнакомился со всеми тридцатью шестью подчиненными – не в последнюю очередь стараниями капрала Бэйтса, хорошо его информировавшего. И хотя он, следуя предупреждению Фишера, старался держать их в постоянной боевой готовности, недели текли, ничего не происходило, и Джайлз начал задаваться вопросом, суждено ли им вообще встретиться с врагом лицом к лицу.
* * *Это произошло в апрельские сумерки, когда все три патруля Джайлза вышли на задание – град пуль посыпался буквально из ниоткуда. Люди инстинктивно бросились на землю и спешно поползли в укрытие к ближайшей постройке.
Джайлз находился с первым отделением, когда немцы предъявили свою визитную карточку, после чего выдали второй залп. Пули прошли мимо, но он понимал, что очень скоро враг засечет их.
– Без моей команды не стрелять, – приказал Джайлз и медленно повел биноклем, всматриваясь в горизонт. Прежде чем что-то предпринять, он решил доложить Фишеру. Джайлз поднял трубку полевого телефона и немедленно получил ответ.
– Сколько их, как думаешь? – спросил Фишер.
– Не больше семидесяти, максимум – восемьдесят. Если выдвинешь второе и третье отделения, то этого хватит с избытком, чтобы задержать их до подхода подкрепления.
Последовал третий залп, но Джайлз, еще раз оглядев горизонт, повторил приказ не стрелять.
– Высылаю на подмогу второе отделение с сержантом Харрисом, – сообщил Фишер. – Докладывай обстановку, и я решу, идти ли с третьим. – Он отключился.
Четвертый залп последовал вскоре после третьего, и на этот раз Джайлз, подправив фокус бинокля, увидел десяток людей, которые ползли к ним через открытый участок.
– Прицелиться, но не стрелять, пока цель не окажется в зоне поражения, беречь патроны!
Первым курок спустил Бэйтс.
– Готов! – сказал он, когда немец вытянулся и замер на песке. Перезарядив винтовку, добавил: – Будешь знать, как бомбить Брод-стрит.
– Заткнись, Бэйтс, и сосредоточься, – велел ему Джайлз.
– Виноват, сэр.
Джайлз все рассматривал горизонт. Ему удалось разглядеть двух – может быть, трех погибших; они лежали ничком в нескольких ярдах от укрытия. Он скомандовал открыть огонь и проследил, как бросились прятаться еще несколько немцев.
– Прекратить огонь! – крикнул Джайлз, помня об экономии драгоценных боеприпасов. Он посмотрел налево и увидел, что второе отделение под командованием сержанта Харриса заняло позицию и ждет приказов.
Он снова взялся за телефон, и ему опять ответил Фишер.
– Мало патронов, сэр. На левом фланге у меня сейчас сержант Харрис, но правый не прикрыт. Если вы выдвинетесь вперед, у нас будет больше шансов удерживать их.
– Твоя позиция усилена вторым отделением, Баррингтон. Я лучше останусь на месте и прикрою тебя на случай, если они прорвутся.
И снова шквальный огонь. Немцы явно засекли их позиции, но Джайлз повторил приказ не стрелять. Он чертыхнулся, положил трубку и побежал через открытый участок к сержанту Харрису. Вслед ему полетели пули.
– Что думаете, сержант?
– Там полурота, сэр, всего человек восемьдесят. Думаю, это просто разведгруппа, так что сейчас главное держать позиции и запастись терпением.
– Согласен, – сказал Джайлз. – Как полагаете, что они предпримут?
– Фрицы пронюхают, что их больше, и могут атаковать до прибытия подкреплений. Нам будет легче, если лейтенант Фишер подтянет третье отделение на правый фланг.
– Согласен, – повторил Джайлз, когда их поприветствовал очередной град пуль. – Вернусь, переговорю с Фишером. Ждите моей команды.
Джайлз, петляя, пересек открытое место. Теперь пули прошли слишком близко, чтобы повторять этот рискованный бросок. Едва он собрался связаться с Фишером, как полевой телефон загудел. Он схватил трубку.
– Баррингтон, – сказал Фишер. – Думаю, нам пора перехватить инициативу.
Джайлзу пришлось повторить про себя слова Фишера, чтобы увериться в смысле.
– Вы предлагаете мне атаковать немцев, а сами прикроете меня силами третьего отделения?
– Если мы пойдем на это, – вмешался Бэйтс, – то будем как сидячие утки на расстоянии прямого выстрела.
– Заткнись, Бэйтс.
– Слушаюсь, сэр.
– Сержант Харрис думает, и я с ним согласен, – продолжил Джайлз, – что если вы подтянете третье отделение на правый фланг, немцам придется атаковать, и тогда мы сможем…
– Меня не интересуют соображения сержанта Харриса, – возразил Фишер. – Приказы отдаю я, а вы их выполняете. Ясно?
– Так точно, сэр, – ответил Джайлз и шваркнул трубкой.
– Я всегда могу подстрелить его, сэр, – обронил Бэйтс.
Джайлз проигнорировал его, зарядил пистолет и прицепил к ремню шесть штук гранат. Он встал на виду у отделений и зычно скомандовал:
– Примкнуть штыки, приготовиться к атаке! – Затем он шагнул из укрытия и крикнул: – За мной!
Джайлз побежал по глубокому, обжигающему песку; сержант Харрис с капралом Бэйтсом отставали всего на шаг. Его немедленно встретил новый град пуль, и он задумался, как долго проживет при таком превосходстве противника. Осталось еще сорок ярдов, и он отчетливо видел три вражеских блиндажа. Джайлз сорвал с ремня ручную гранату, выдернул чеку и швырнул в средний окоп, словно отбивал крикетный мяч с дальнего рубежа в перчатки вратаря. Граната приземлилась прямо над срезом наката. Джайлз увидел, как два человека взлетели в воздух; одного швырнуло назад, и он упал навзничь. Джайлз резко повернулся и бросил влево вторую гранату – скорее уже по инерции, поскольку огонь противника внезапно захлебнулся. Третья граната уничтожила пулемет. Продолжая бежать, Джайлз видел людей, державших его на мушке. Он выхватил из кобуры пистолет и начал палить, как делал на стрельбище, однако теперь его мишенями были живые люди. Упал один, двое, трое; потом Джайлз заметил немецкого офицера, целившегося в него. Немец опоздал на долю секунды и рухнул перед ним. Джайлза замутило.
Когда он был уже в ярде от укреплений, молодой немецкий солдат бросил винтовку, а второй поднял руки. Джайлз посмотрел в отчаянные глаза побежденных. Ему было незачем знать немецкий, чтобы понять их желание жить.
– Прекратить огонь! – крикнул Джайлз, покуда остатки первого и второго отделений быстро овладевали вражескими позициями. – Собрать их и разоружить, сержант Харрис…
Он повернулся и в считаных ярдах от блиндажа заметил Харриса – лицом в песок, изо рта сочилась струйка крови.
Джайлз оглянулся на проделанный путь и заставил себя не считать солдат, которые отдали жизни из-за бездарного решения одного человека. Санитары уже выносили тела.
– Капрал Бэйтс, постройте пленных в колонну по три и отведите в расположение части.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Бэйтс без тени лукавства.
Через несколько минут Джайлз и его поредевший отряд потянулись обратно. Они прошли ярдов пятьдесят, когда Джайлз увидел Фишера, бежавшего к нему с третьим отделением.
– Отлично, Баррингтон, я сменю вас, – прокричал тот на бегу. – Замыкайте колонну. За мной! – Он развернулся и триумфально возглавил пленных немцев, зашагав по направлению к городу.
Возле отеля «Маджестик» их приветствовала небольшая толпа. Фишер козырнул однополчанам.
– Баррингтон, проследите, чтобы пленные были интернированы. Затем отведите ребят в столовую и угостите выпивкой, они это заслужили. А я пока доложу майору Ричардсу.
– Можно, я убью его, сэр? – спросил Джайлза Бэйтс.
17
Когда на следующее утро Джайлз спустился к завтраку, несколько офицеров, с иными из которых он раньше и словом не обмолвился, подошли к нему пожать руку.
В столовой к нему повернулись и улыбнулись другие, и это немного смутило его. Джайлз взял овсянку, два вареных яйца и устаревший выпуск «Панча».[16] Он сел в одиночестве, надеясь, что его оставят в покое, но к нему тут же подсели три незнакомых австралийских офицера. Джайлз перевернул страницу и рассмеялся над карикатурой Е. Х. Шепарда, изображавшей Гитлера, который удирал из Кале на велосипеде с разными колесами.