Секундой позже Харлоу снова увидел сзади пару мощных фар, мчавшихся с еще большей скоростью. Водитель второй машины при обгоне не выключил свет, поскольку то был полицейский патруль. Все, как положено: с сиреной и синей мигалкой на крыше. И то, и другое не вызывало сомнений.
Харлоу улыбнулся и, словно предвкушая удовольствие, позволил себе приятно расслабиться.
Через некоторое время полицейская машина показалась снова, уже впереди. Теперь она стояла у обочины, продолжая посылать в темноту вспышки синего света. Рядом приткнулась другая машина, и полицейский с блокнотом в руке что–то спрашивал у водителя через опущенное стекло. Нетрудно догадаться, о чем шел разговор. За исключением специальных автострад, скорость на дорогах Франции не должна превышать ста десяти километров. Водитель же машины, промчавшейся мимо транспортировщика, выжимал все сто пятьдесят.
Транспортировщик взял чуть левее, в объезд стоящих, и Харлоу теперь без особого труда удалось разобрать номер перехваченной патрулем машины: ПП–III–К.
Подобно любому крупному городу, в Марселе хватает мест, вполне достойных заслуженного восхищения. Но есть и такие, из которых бы лучше выбраться поскорее и больше туда уж не попадать. К последним, бесспорно, относятся районы в северо–западной части, почти сплошь застроенные предприятиями. Улица Жерар находилась как раз в таком. Самым большим зданием здесь было чудовище из кирпича и гофрированного железа по левой ее стороне. Над огромной ребристой плоскостью, обозначавшей въезд, красовалось выведенное аршинными буквами одно–единственное слово: “КОРОНАДО”.
Транспортировщик затормозил перед ним. Огромные металлические ворота поползли вверх, внутри вспыхнул свет. Гараж напоминал гигантскую пещеру восьмидесяти футов в длину и пятидесяти в ширину. По конструкции и по внешнему виду здание казалось старым, но содержалось в образцовой чистоте и порядке. Справа стояли в ряд три автомобиля “коронадо–Ф–Х”, за ними, на подмостках, — три двигателя, несомненно системы “Форд—Кротсворт-Ф-8”. У самого входа черный “ситроен” типа “ДС-21”.
Напротив тянулись прекрасно укомплектованные верстаки, в самом конце громоздились сложенные друг на друга громадные ящики с запасными частями и шинами. С потолка свисал крюк небольшого подъемного крана.
Харлоу завел транспортировщик внутрь и остановил его под балкой крана. Выключил мотор, растолкал близнецов и спрыгнул на землю. Перед ним стоял Джекобсон. Особой при этом радости он, правда, не проявил. Впрочем, механик вообще никогда не радовался любым встречам. Взглянув на часы, буркнул, словно бы с завистью:
— Два часа… Быстро же вы добрались.
— Дорога была свободна… Что дальше?
— Спать. Что же еще? У нас тут за углом есть домишко. Не Бог весть какой, но отдохнуть можно. После разгрузки, понятно. Два местных механика придут помочь.
— Мак и Гарри?
— Они уволились. — У Джекобсона был даже более кислый вид, чем обычно. — Сказали, соскучились по дому. Всех их вечно тянет домой. Просто не хотят работать, вот и все! Новые механики — итальянцы. Впрочем, кажется, ничего.
Только как будто сейчас Джекобсон заметил дырки в задней стенке транспортировщика.
— А это что за отметины?
— Пули. Кто–то пытался напасть на нас после того, как миновали Тулон.
— Кому понадобилось на вас нападать? Какой прок от пары машин “коронадо”?
— Тоже не понимаю. Возможно, их просто неправильно сориентировали. В таких вот фургонах иногда перевозят ценные грузы: шотландское виски, сигареты. На миллион, а то и на два миллиона франков. Как бы там ни было, но с нами номер у них не прошел.
— Утром сообщу в полицию, — сказал Джекобсон. — По французским законам умолчать о таком происшествии — все равно что совершить преступление. Правда, — добавил он угрюмо, — они все равно палец о палец не ударят.
Все четверо вышли из гаража. Проходя мимо черного “ситроена”, Харлоу мельком окинул его взглядом. На щитке стоял номер ПП–III–К.
Как и предупреждал Джекобсон, домишко и в самом деле не вызывал особых восторгов. Отдохнуть, правда, можно, но и только.
Харлоу опустился на стул. В скудно обставленной комнате, кроме узкой кровати и потертого линолеума на полу, был еще один стул, служивший вместо тумбочки. Окно “спальни”, выходившее в переулок на уровне мостовой, занавешено тощей марлевой сеткой.
Свет не включал, комнату слабо освещало мерцание уличных фонарей.
Слегка отодвинув марлевую сетку, гонщик выглянул на улицу. Убогий узкий переулок, по сравнению с которым улица Жерар могла показаться главной магистралью, был совершенно безлюден.
Джонни посмотрел на часы. Светящиеся стрелки показывали два часа пятнадцать минут. Внезапно он вскинул голову и прислушался. “Может, почудилось? Или действительно кто–то крадется по коридору?”
Совершенно бесшумно подошел к кровати и лег. Кровать под волосяным матрасом с длинной, скорее всего, и, наверно, забавной историей не издала скрипа. Рука гонщика скользнула под подушку, родную сестру матраса, и достала оттуда все ту же дубинку.
Дверь тихонько приоткрылась. Глубоко и равномерно дыша, Харлоу смотрел сквозь прищуренные веки. Появилась смутная тень, но узнать человека было нельзя.
Джонни продолжал лежать, не двигаясь, он спал безмятежным сном.
Дверь так же тихо закрылась. До обостренного слуха Харлоу донеслись слабые звуки удаляющихся шагов.
Джонни сел на кровати, потирая подбородок, потом встал и снова занял пост у окна.
На тротуар вышел человек, узнать в нем Джекобсона не составляло никакого труда. Он перешел улицу. Из–за угла вынырнул темный автомобиль — марки “рено”. Остановился. Джекобсон что–то сказал водителю. Тот вышел, снял с себя темное пальто, аккуратно его сложил. Во всех движениях незнакомца проглядывала сила и грозная самоуверенность. Положил пальто на заднее сиденье, похлопал себя по карманам, словно проверяя, не забыл ли чего, кивнул Джекобсону и сошел с тротуара на мостовую. Джекобсон исчез.
Харлоу снова прилег, притворившись спящим. С дубинкой, лицом к окну. И почти сразу же за окном возникли смутные очертания человека. Разглядеть его было трудно — свет фонаря падал на незнакомца сзади. “Гость” поднял правую руку, в которой Харлоу увидел неприятного вида пистолет. С насаженным на конце продолговатым цилиндром. Приспособление, которое глушит звук выстрела!
Видение пропало.
Харлоу как ветром сдуло с кровати. Конечно, дубинка не ровня пистолету. Что делать?
Встал у стены, футах в двух от двери.
Секунд десять, показавшихся Харлоу вечностью, царила тишина. Потом в коридоре скрипнула половица. Едва заметно повернулась ручка и так же приняла прежнее положение, начав медленно уплывать вместе с дверью. На мгновение замерла. В образовавшуюся щель осторожно просунулась голова.
У пришельца было худое, смуглое лицо, черные волосы, словно прилипшие к узкому черепу, и тонкая ниточка усов над верхней губой.
Харлоу что было мочи саданул пяткой в дверь. Раздался отрывистый крик. И в то же мгновение гонщик распахнул дверь. В комнату грохнулся низкорослый тщедушный человек в темном костюме. Не выпуская оружия, он прижимал обе руки к залитому кровью лицу.
Но Харлоу особо не интересовало состояние незнакомца.
Лицо гонщика оставалось безучастным — ни проблеска жалости. Размахнувшись дубинкой, он ударил незваного гостя в висок. Человек со стоном упал на колени. Харлоу выдернул из слабеющих его пальцев пистолет, быстро обыскал сникшего визитера. На поясе обнаружил нож — обоюдоострый, наточенный словно бритва, с заостренным концом. Не без гадливости сунул оружие во внешний карман своей куртки, потом передумал — поменял нож и пистолет местами и, схватив человека за черные, смазанные каким–то жиром волосы, безжалостно, рывком поставил на ноги. Приставив ему к спине финку, да так, что пропорол одежду, скомандовал:
— Выходите!
У незадачливого убийцы не было выбора.
Вышли на улицу, пересекли ее в направлении маленького черного “рено”. Харлоу втолкнул человека на место водителя, сам сел сзади.
— Трогай!
Невнятно, на каком–то исходе, человек процедил ругательство. Харлоу ударил дубинкой почти с прежней силой, но теперь в другой висок. Человек осел, навалившись на руль.
Джонни был резок:
— Ну–ка! Быстрее! В полицию!
Чернявый повиновался. Это было самое неприятное путешествие в жизни знаменитого гонщика. К тому же, с водителем на грани обморока. Одной рукой тот вел машину, другой поддерживал у расквашенного лица пропитанный кровью платок. Хорошо, что улицы в этот час были пустынны и до ближайшего участка — всего десять минут езды.
Харлоу втащил избитого итальянца в полицейский участок и швырнул на скамейку. Подошел к столу инспектора, за которым сидели двое атлетического сложения полицейских, грубоватых с виду, но явно добродушных. Они с удивлением посмотрели на доставленного человека, который был вряд ли в сознании.
Харлоу втащил избитого итальянца в полицейский участок и швырнул на скамейку. Подошел к столу инспектора, за которым сидели двое атлетического сложения полицейских, грубоватых с виду, но явно добродушных. Они с удивлением посмотрели на доставленного человека, который был вряд ли в сознании.
Харлоу сказал:
— Хочу подать жалобу на этого сеньора.
— Мне кажется. — возразил мягко инспектор, — скорее бы он мог подать жалобу на вас.
— Предъявить документы? — спросил Харлоу, вынимая паспорт и водительские права, но инспектор даже не удостоил их взглядом.
— Вся полиция знает вас в лицо! Но я до сих пор считал, что вы занимаетесь автомобильным спортом, а не боксом.
Сержант, с интересом присматривавшийся к итальянцу, тронул инспектора за рукав.
— Ну дела! — сказал он. — Никак это наш старый и верный друг Луиджи Легкая Рука? Правда, его трудно узнать. — Он взглянул на Харлоу. — Как вы с ним познакомились, сэр?
— Он нанес мне внезапный визит. Сожалею, не обошлось без насилия.
— Извинения тут неуместны, — сказал инспектор. — Луиджи следовало бы поколачивать регулярно. Желательно, раз в неделю. Но сейчас, пожалуй, он получил вперед на два месяца. Это было… гм… необходимо?
Не говоря ни слова, Харлоу достал из кармана нож и пистолет, положил их на стол. Инспектор присвистнул.
— С такими вещественными доказательствами — минимум пять лет. Вы, конечно, выдвинете обвинения?
— Сделайте это, пожалуйста, за меня. Я очень спешу, неотложные дела. Если можно, зайду попозже. Судя по всему, Луиджи не собирался грабить. Думаю, он хотел меня убить. Не мешало бы выяснить, кто его послал.
— Все это можно устроить, мистер Харлоу.
На лице инспектора появилось выражение угрюмой задумчивости, не предвещавшей Луиджи ничего хорошего.
Харлоу поблагодарил полицейских, вышел и, сев в машину, уехал. Он решил, без всяких, воспользоваться машиной мафиози, уверенный, что ее хозяин вряд ли сможет скоро сесть за руль.
Обратный путь занял минуты четыре. Джонни поставил “рено” в пятидесяти ярдах от ворот гаража “Коронадо”. Они были закрыты, но сквозь щели изнутри проникали тонкие лучи света.
Не прошло и минуты, как маленькая боковая дверь открылась и выпустила четырех человек. Даже при скудном освещении, отпущенном на долю такой захолустный угол, как улица Жерар, Харлоу без труда узнал Джекобсона, Нойбауэра и Траккиа. Четвертого он никогда раньше не видел. Вероятно, то был один из новых механиков.
Предоставив запирать дверь своим спутникам, Джекобсон заторопился в сторону гостиничного домика. Переходя улицу, даже не взглянул туда, где в машине сидел Джонни Харлоу. Мало ли маленьких черных “рено” разъезжает по улицам Марселя!
Трое сели в “ситроен”. Автомобиль Харлоу оторвался от бровки тротуара. Никто никого не преследовал, просто две машины шли на небольшой скорости по городскому предместью: одна впереди, другая сзади, то приближаясь, то отдаляясь. Только однажды Джонни пришлось притормозить и выключить фары, когда навстречу попалась полицейская машина. Но вскоре он без труда восстановил нужную дистанцию.
Наконец, выехали на довольно широкий, обсаженный деревьями бульвар в явно зажиточном районе. По обеим сторонам дороги, прячась за высокими стенами, стояли внушительные виллы.
“Ситроен” свернул за угол. Секунд через пятнадцать Харлоу сделал то же самое, включив боковые сигналы. “Ситроен” остановился перед особняком на углу, и один из пассажиров — это был Траккиа — направился к воротам, держа в руке ключ.
Харлоу свернул в первый попавшийся переулок, остановил машину. Вышел, натянул темное пальто Луиджи, поднял воротник. Вернувшись на бульвар — дощечка указывала, что это улица Жорж Санд, — дошел до знакомой уже угловой усадьбы.
Вилла называлась “Эрмитаж”. Ее окружала ограда футов в десять, утыканная по гребню битым стеклом. Такой же высоты ворота венчали нечто вроде очень острых зубцов. Сама вилла — дряхлое, старинное здание в стиле эпохи Эдуардов — была сплошь облеплена балконами. Между неплотно занавешенными шторами на обоих этажах мерцал свет.
Харлоу осторожно тронул ворота. Они оказались на замке. Оглянулся — бульвар был безлюден, достал связку ключей. Заглянув в скважину, выбрал ключ, который сработал почти безупречно.
Минут пятнадцать спустя Харлоу вновь вышел из машины на одной неприметной улочке, возле старого, ничем не выделявшегося дома. Взбежал по ступенькам на крыльцо, и, прежде чем успел позвонить, ему открыли. Толстенький, похожий на булочку седой старик, кутаясь в китайский халат, пригласил гостя войти.
Комната, в которую попал Харлоу, была вся заполнена современного вида аппаратурой. Тут же стояли два уютных кресла. Пожимая руку, хозяин сказал:
— Алексис Даннет предупредил меня, но все же вы явились в крайне неудобное время, Джонни Харлоу. Садитесь, пожалуйста.
— В неудобное время и по крайне неудобному делу, Джанкарло. И у меня нет сейчас даже лишней минуты. — Он достал кассету, передал ее хозяину. — Как скоро вы сможете сделать увеличенные копии снимков?
— Сколько их?
— Шестьдесят кадров. Ну что, беретесь?
— Только и всего–то? Пустяки! — Джанкарло улыбнулся в высшей степени саркастически. — Сегодня же днем все будет готово.
Харлоу спросил:
— Жан—Клод в городе?
— Тс! Тс! Вы о шифре? Жан в городе. Я выясню, что он может сделать.
Джонни простился.
На обратной дороге в гостиницу “Коронадо” он обдумывал, как вести себя с Джекобсоном. Почти наверняка тот, по возвращении, первым делом проверит его, Харлоу, комнату. Отсутствие тела ничуть не удивит механика. Они, эти уважающие себя убийцы, не станут бросать тень подозрения на хозяина, оставляя труп. В Марселе и вокруг него достаточно водоемов, а раздобыть свинцовые грузила, когда знаешь, где искать, — раз плюнуть. К тому же, Луиджи Легкая Рука не производил впечатление тюфяка, способного спасовать в таком деле.
У Джекобсона будет, конечно, легкий сердечный приступ, независимо от того, увидит ли он свою жертву сейчас или во время намеченной на шесть утра встречи. Но если они встретятся только в шесть, механик поймет, что Харлоу куда–то отлучался. И тогда Джекобсон, это воплощение подозрительности, станет лихорадочно гадать, где же это коротал Джонни ночные часы. Нет, лучше встретиться с Джекобсоном сейчас же!
В конечном итоге, сама судьба не оставила гонщику выбора.
Он прибыл в гостиницу “Коронадо” как раз в тот момент, когда механик из нее выходил. Джонни с интересом отметил два момента: связку ключей в его руке (он, несомненно, направлялся в гараж провернуть какую–нибудь очередную аферу, возможно, чтобы надуть сообщников) и его крайнее замешательство. Он остолбенел на мгновение перед духом Харлоу, очевидно, явившимся отомстить. И все же Джекобсон был не робкого десятка. Пускай не сразу, но в себя он пришел сравнительно очень быстро.
— Сейчас только четыре утра! — от пережитого потрясения голос механика был чересчур напряжен и громок. — Где вы, черт возьми, шатались?
— Вы разве мне страж, Джекобсон, а?
— Вот именно, страж! Здесь я для вас босс. Искал битый час. Собирался уже звонить в полицию…
— По иронии судьбы… я как раз оттуда.
— Вы… оттуда? Что вы хотите этим оказать?
— Только то, что сказал. Я из полиции. Сдал им одного типа. Бандита, который явился ко мне в глухую ночь при пистолете, с ножом. Парень, однако, не очень–то шустрый и теперь под охраной на больничной койке.
Джекобсон сказал:
— Пойдемте в дом. Я хочу знать подробности.
Они вошли в дом, и Джонни рассказал о случившемся настолько подробно, насколько, он считал, следовало. И посетовал:
— Господи, как я устал! Еще минута, и свалюсь!
Он вернулся в свою спартанскую обитель и занял пост у окна. Не прошло и трех минут, как на улице появился Джекобсон. Шел он, по–видимому, в гараж “Коронадо”. Каковы были намерения механика, не ясно, да это и не имело, скорее всего, сейчас никакого значения.
Через какое–то время Харлоу тоже вышел из дома и на машине Луиджи отправился в противоположную сторону.
Миновав квартала четыре, свернул на узкую улицу, выключил мотор, запер дверцы, поставил стрелку будильника на пять сорок пять, поудобней устроился и закрыл глаза. Ночлежка “Коронадо” в качестве приюта для усталого путника отнюдь не устраивала чемпиона.
Глава 9
Едва забрезжил рассвет, Харлоу и близнецы явились в гараж “Коронадо”. Джекобсон и незнакомый механик были уже на месте. Они выглядели усталыми и разбитыми.
Джонни спросил:
— Помнится, вы говорили, что у вас два механика.
— Один из них просто волынит, — угрюмо сказал Джекобсон. — Как только явится, будет уволен. Пошли, освободим транспортировщик и начнем погрузку.