— Конечно, я поеду с вами. А он написал, что я познакомилась со своей крестной, леди Роут?
— Да. Кажется, она любит, чтобы ее назвали Генри? И еще она хочет забрать тебя в Лондон.
— Так и есть, — с улыбкой подтвердила Кейт.
— Но ты можешь жить с нами, — искренне предложила Виктория. — Леди Димсдейл собирается переселиться во флигель, и мы с Элджи останемся в огромном доме вдвоем. Будем рады, если ты составишь нам компанию.
Да, они действительно будут рады.
— Как приятно узнать, что мы с тобой сестры, — заметила Кейт.
Виктория кивнула и смахнула слезы.
Кейт с чувством пожала ее мягкую ладонь.
— Плохо только, что наш отец вел себя так недостойно, — внезапно выпалила Виктория. — А еще очень жаль, что Элджи приходится жениться на мне по необходимости! — По ее щеке покатилась слеза.
— Но это не так, — успокоила Кейт. — Он женится потому, что любит тебя, а ты любишь его. А больше никому ничего знать не надо.
Виктория вздохнула и, к удивлению Кейт, попыталась перестать плакать.
— Я всегда верила в существование своего отца — полковника. У мамы даже есть его портрет, представляешь? Вот только самого полковника никогда не было.
— Да, положение не самое радужное, — согласилась Кейт, понимая, что значительно смягчает оценку.
— Я незаконнорожденная! — с горечью воскликнула Виктория. — Просыпаюсь среди ночи и начинаю об этом думать. Даже само слово ужасное! Не-за-кон-норожденная. Столько букв и ни одной хорошей!
— Ты в этом не виновата.
Виктория прикусила губу.
— Но когда моя мать вышла замуж за нашего отца, ты потеряла все свое состояние: она отдала его мне, — разве это справедливо? Постоянно думаю о том, что оказалась самым настоящим паразитом. Выгляжу как леди, а в действительности не больше чем воровка, блудница! — Здесь она не выдержала и разрыдалась.
— Блудница? — удивленно переспросила Кейт. — Ради Бога, что это еще за слово такое?
— Любовница, — всхлипнула Виктория. — Падшая женщина. Я… я… у меня тоже будет ребенок, а я не замужем! Такая же, как мать!
— Нет, ты совсем на нее не похожа, — твердо возразила Кейт. Она открыла ящик туалетного столика, достала носовой платок и протянула сестре. — Один мудрый человек в этом замке сказал мне, что самое важное в жизни — это доброта. Он прав. Ты очень добрая, а Марианна, к сожалению, нет. К тому же ты вовсе не воровка. Папа хотел, чтобы деньги достались тебе.
— Нет, он оставил их маме, а она… она…
— Отец прекрасно знал, кому перейдет наследство. А моя мама оставила состояние мне.
— Я так благодарна, что в конце концов он на ней женился, — пробормотала Виктория сквозь рыдания.
Кейт часто задавала себе вопрос, зачем отцу понадобилось оформлять отношения с Марианной, но ответ нашла только сейчас, глядя в хорошенькое заплаканное личико пусть и не самой умной на свете, но искренней и доброй сестры.
— Хочу кое-что тебе показать. — Она быстро встала и подошла к письменному столу. — Только подожди минутку, я сначала напишу записку.
— Что? — уточнила Виктория и достала из ридикюля еще один платок. — Прости, что плачу. Знаю, что тебя это раздражает. Наверное, беременность делает меня еще хуже, чем обычно.
— Ничего страшного. К твоим слезам я давно привыкла.
— А Элджи говорит, что я лейка и он будет держать меня в саду, — горестно призналась Виктория.
Кейт взяла лист бумаги и быстро написала:
«Ваше высочество!
Позволите ли показать сестре памятник малышки Мерри в саду часовни? Ваш дядюшка Фердинанд считает, что ключ хранится у вас. Уверена, что Бервик не откажется помочь отпереть дверь.
Искренне ваша
мисс Кэтрин Долтри».
— А в чем ты пойдешь на бал? — спросила Виктория, убирая платок.
— Еще не думала, — пожала плечами Кейт. — Надеюсь, Розали выберет что-нибудь подходящее. Сейчас меня больше волнует, принесет ли она чай. Честно говоря, я страшно проголодалась.
— Не отмахивайся. Обязательно тщательно продумай наряд, — серьезно посоветовала Виктория. — Сегодня ты впервые появишься в свете! Раз я здесь, сможешь отправиться на бал под своим собственным именем.
Кейт растерянно заморгала.
— Надо же! А мне это даже в голову не пришло.
— Я специально купила плотный корсет, чтобы выглядеть тоньше, — продолжала Виктория. — Надену парик и собак с собой возьму.
В этот момент Розали принесла поднос с ленчем. Кейт протянула ей записку и попросила как можно быстрее передать принцу.
— Так странно видеть, что ты переписываешься с его высочеством, — заметила Виктория, собираясь отправить в рот кусочек курицы.
— Потому что жила в Ярроу-Хаусе на положении служанки? — уточнила Кейт.
— Но ты никогда не была служанкой! — обиделась Виктория. — Мама, конечно, безжалостна, но не настолько. Ты была… ты была…
— Не важно. Название значения не имеет, — пришла на помощь Кейт. — Мне тоже непривычно писать принцу. Говоря по правде, даже не знала, как к нему обратиться. Подскажи, что мне делать сегодня вечером? Танцевать я не умею.
— Конечно, не умеешь! Тебя ведь никто не учил. Мне мама наняла преподавателя только в Лондоне, перед началом сезона. А Элджи не успел с тобой позаниматься.
— Элджи?
— Лорд Димсдейл — превосходный танцор, — гордо объявила Виктория. — И прекрасный наставник — терпеливый и добрый. Меня он многому научил.
— Вы с ним… — начала Кейт, но договорить не успела, так как в это мгновение дверь распахнулась.
— Его высочество ждет вас в часовне! — торжественно объявила Розали.
— Хочу кое-что тебе показать. — Кейт подала сестре руку. — Уверена, что будет интересно.
— Ни разу в жизни не встречалась с принцем, — взволнованно пробормотала Виктория, спускаясь по лестнице. — Если бы рядом оказался Элджи! Ах, до чего же хочется, чтобы он был здесь! Он мог бы…
Глава 36
Гейбриел стоял у входа в часовню — такой красивый, что у Кейт закружилась голова. Но вот чего бы она точно никогда не сделала, так это не упала бы в обморок из-за мужчины. И не бросилась бы в погребальный костер.
Поэтому она подошла спокойно и уверенно, поприветствовала принца вежливым реверансом и учтиво представила сестру — так, словно они были просто хорошими знакомыми.
А поскольку он сделал то же самое, причин для боли не существовало. И все же в сердце словно вонзилась стрела, мрачно подумала Кейт, следуя за принцем через всю часовню в дальнюю комнату, где за гобеленовым занавесом действительно обнаружилась маленькая красная дверь.
Там ждал Бервик; казалось, из двух братьев даром речи обладал только он.
— Мы не подозревали о существовании этой двери, — объяснил он Виктории, — до тех пор пока его высочество не заметил ее со стороны сада.
— Я нашел ключ. — С момента встречи Гейбриел впервые подал голос. Он вытащил из кармана увесистую ржавую железку и сунул в замочную скважину. Ключ повернулся, но дверь и не подумала открыться.
Принц надавил с нешуточным упрямством, отчего Виктория испуганно пискнула и отпрянула. Дверь осталась на месте. На помощь пришел Бервик, и только после совместного усилия тяжелая створка с устрашающим скрипом поддалась.
— Окончательно заржавела, — произнес Гейбриел так отстраненно и безучастно, словно разговаривал с деревенскими пьяницами.
Кейт молча шагнула вслед за ним. Утром прошел дождь, и сейчас солнце ослепительно сияло на мокрых листьях старинного дуба — единственного в саду.
— Как все заросло. — Виктория огорченно огляделась. — Право, ваше высочество, здесь нужен опытный садовник.
— В настоящее время работники заняты починкой крыш в деревне, — угрюмо отозвался Гейбриел. — Сад подождет, а люди ждать не могут.
— Пойдем. — Кейт нетерпеливо потянула сестру за руку. — Покажу памятник.
— Какой памятник? — не поняла Виктория. — Подожди, у меня юбка зацепилась за розу!
Но Кейт упрямо рвалась вперед, стараясь уйти подальше от принца. Наконец она остановилась перед статуей, наклонилась, чтобы поздороваться, и заботливо смахнула с мраморной щеки каплю дождя.
— Какое очаровательное дитя, — умилилась Виктория. — Ты только посмотри на эти чудесные пухленькие пальчики, на прелестные ямочки!
— Ее зовут Мерри, — пояснила Кейт. — Она родилась вне брака. Мать звали леди Эглантайн Поумрой.
— О!
— Об отце ничего не известно. Но известно кое-что другое.
— Что же? — Виктория бережно сняла с плеча малышки прилипший листок.
— Эту девочку любили. У нее даже есть собственный сад — свидетельство вечной памяти.
Большие голубые глаза Виктории наполнились слезами.
— Мерри умерла?
— Мерри умерла?
— Она жила в шестнадцатом веке, — терпеливо объяснила Кейт. — Конечно, умерла.
— Но…
— Понимаешь, мать любила ее всей душой — так же как любила бы, родись она при других, более благоприятных обстоятельствах. И наш отец любил тебя точно так же. А потому безобразное слово «незаконнорожденная» бессмысленно. Потому что ради тебя отец даже женился на Марианне, своей любовнице. Он был сыном графа, а она далеко не леди. И все-таки он отважился на решительный поступок. Из любви к тебе.
— О! — выдохнула Виктория. — Как сложно, запутанно! Никогда бы до такого не додумалась. Ты уверена?
— Абсолютно уверена. Он знал, что я защищена наследством своей матери, а потому женился на Марианне и оставил ей свое состояние, чтобы обеспечить тебя.
Виктория разрыдалась, а небо тут же последовало ее примеру. Кейт обняла сестру за плечи и быстро повела обратно в часовню — мимо джентльменов, которые молча стояли возле красной двери.
Она улыбнулась Бервику и кивнула Гейбриелу, потому что принцам не положено улыбаться так, слово они простые смертные.
А главное, потому что хотелось целовать его до тех пор, пока с любимого лица не сотрется след невыносимой тоски.
— Какой он красивый! — восхищенно выдохнула Виктория, когда сестры поднимались по лестнице.
— Кто, принц? — уточнила Кейт. — Только в том случае, если темные, мрачные мужчины в твоем вкусе.
— Да, это не Элджи, — справедливо подытожила Виктория. — А ты заметила, как он на тебя смотрел? Глаза горели!
— Сегодня вечером он откроет бал в паре с невестой, богатой и знатной княжной Татьяной, — ровным голосом сообщила Кейт. — Полагаю, их свадьба состоится через пару недель.
— Как жестоко! — вздохнула Виктория. — Может, хочешь уехать прямо сейчас? Моя горничная уже складывает вещи, так что через час-другой все будет готово.
— Нет, убегать и прятаться я не собираюсь. Пойду на бал. Буду танцевать с каждым, кто способен держаться на ногах, хотя я не делала этого ни разу в жизни. А потом вместе с тобой поеду на свадьбу. Немного поживу в вашем поместье и переберусь в Лондон. Принц не любит столиц, так что скоро я его забуду.
— А я не смогла бы забыть Элджи, — задумчиво проговорила Виктория.
— Но ты с ним обручена и у вас совсем другие отношения. Вам предстоит вместе стать родителями. А мы с принцем едва знакомы. — Кейт постаралась придать голосу безразличие.
Виктория ничего не ответила. Просто взяла сестру под руку и пошла рядом.
Глава 37
Кейт проводила Викторию в ее комнату и передала в руки горничной — пришла пора начать долгий и трудоемкий процесс подготовки к балу.
Открыв свою дверь, Кейт увидела леди Роут, которая терпеливо дожидалась возвращения крестницы.
Едва Кейт взглянула на нее, как губы ее задрожали. Генри поднялась с кресла и шагнула навстречу крестнице, раскрыв объятия. Кейт заплакала, и Генри заботливо подвела ее к дивану, усадила и сама села рядом, бормоча ласковые слова. Кейт плакала долго — до тех пор пока не заболело все: и голова, и легкие, и желудок.
Наконец рыдания стихли и она подняла голову.
— Только не запрещайте мне его любить, — с трудом выговорила она. — Также, как нельзя не дышать, невозможно приказать себе не любить. — Она жалобно всхлипнула и умолкла.
— Я не собираюсь ничего тебе запрещать, — пожала плечами Генри и осторожно уложила крестницу на подушки. — Но вот реветь уже хватит. Доведешь себя до истощения. — Она встала, подошла к умывальнику и намочила полотенце. — Ну-ка закрой глаза. Пусть немного отдохнут.
Кейт послушно лежала с мокрым компрессом на глазах. Распухшие веки горели, грудь то и дело вздрагивала от судорожных всхлипов. Генри сидела рядом и держала ее за руку.
— Я не стану убеждать тебя разлюбить его, потому что знаю: это невозможно, — заговорила она после долгого молчания.
— Мой отец…
— Услышав о его смерти, я плакала целую неделю. Плакала в день его свадьбы. Плакала, когда умерла твоя мать, потому что понимала, как ему больно. — Леди Роут на миг задумалась. — А вообще-то я никогда не плачу.
Кейт улыбнулась сквозь слезы.
— И я тоже. Никогда.
Генри крепче сжала ее ладонь:
— Мне так жаль, милая. Так жаль. Единственное, что могу сказать в утешение: даже если любимый не рядом, все равно можно наслаждаться жизнью. Обязательно появятся и другие. Понимаю, что сейчас в это поверить трудно, и все же… от женихов не будет отбоя…
— Вот это и есть самое страшное! — горестно воскликнула Кейт. — Как теперь выйти замуж? После того… — Она замолчала, не в силах найти подходящие слова, чтобы рассказать, как целовала Гейбриела, как смеялась вместе с ним, как лежала в его страстных объятиях. — Нет, не смогу, — коротко заключила она. Его неповторимый запах впитался в кожу, его жадные взгляды обжигали даже в воспоминаниях.
— Понимаю, — сочувственно произнесла Генри. — Все понимаю. — Она встала. — Надо снова охладить полотенце. Твои глаза сейчас похожи на изюм, вымоченный в бренди.
— Замечательно. — Кейт грустно усмехнулась.
— Любовь — штука несправедливая. — Генри отошла к умывальнику, а вскоре вернулась с мокрым полотенцем и снова бережно накрыла лицо крестницы. Капля холодной воды скатилась по щеке. Кейт подняла руку, чтобы стереть, но Генри опередила. — Несправедливая, — убежденно повторила она. — А порой и жестокая.
— Ненавижу любовь, — с болью пробормотала Кейт.
— А я нет. Лучше жить в огне, даже зная, что любимый не может тебе принадлежать, чем вообще не ведать чувств.
— Для меня больше никого не будет. — Кейт печально покачала головой.
— По-твоему, я верила в безупречность твоего отца?
— Сомневаюсь.
— Ничуть, — подтвердила леди Роут.
Кейт хотела приподнять полотенце и посмотреть в лицо крестной, но услышала, что та встала и принялась ходить по комнате.
— Нет, безупречным он никогда не был, — продолжила Генри. — А был глупцом, который всерьез считал, что деньги важнее любви, и не верил, что мы сможем быть счастливы вместе. Не верил лишь потому, что не имел возможности обеспечить меня так, как считал нужным.
— Что за чушь! — пробормотала Кейт.
— Ну а с другой стороны, я действительно люблю хорошо поесть. — В голосе Генри послышался смех.
Кейт убрала полотенце с глаз.
— О, уже значительно лучше, — одобрительно заключила Генри. — Сейчас снова намочу.
Послышался плеск воды. Кейт собралась с духом и решилась задать главный вопрос:
— А как она выглядит?
— Русская княжна?
— Невеста Гейбриела, — уточнила Кейт. — Какая она?
Леди Роут снова положила ей на глаза полотенце.
— Она не ты. И никогда тобой не станет.
— Да, но…
— Это не имеет значения, — не уступала Генри. — Твоя мать была твоей матерью. Любила Виктора, и за это я ей благодарна. Но я никогда не позволяла себе думать о них вместе, потому что ни к чему хорошему такие мысли не приводят.
— Да уж, это точно, — с грустью согласилась Кейт.
— Ты вполне можешь заставить себя забыть обо всем, что было, — сказала крестная.
Кейт попыталась представить мир без Гейбриела.
— А начать следует немедленно, не далее как сегодня вечером. — Она снова подняла полотенце, словно проверяла, как подходит тесто. — Отлично. Через час-другой будешь как новенькая.
Кейт открыла глаза.
— Я не хочу идти на бал, — прошептала она. — Не могу, сил не хватит. Сегодня он водил нас с Викторией в сад за часовней и разговаривал так, как будто едва меня знает.
— Не смей реветь! — сурово перебила ее Генри.
Кейт судорожно сглотнула.
— И не трусь. Ты пойдешь на бал обязательно, причем будешь выглядеть так, как не выглядела еще ни разу в жизни. Потому что одевать тебя буду я. А заодно дашь этому принцу последний шанс проявить свое мужское начало.
— Мужское начало? — переспросила Кейт. — Да, он мужчина!
— Твой отец не мог думать о другой жизни, кроме той, которую знал с детства. С младых ногтей ему внушали, что младший сын графа должен найти себе богатую невесту. А твоему принцу точно так же с пеленок твердили, что необходимо подчиниться выбору брата-герцога.
— Но ведь он должен содержать замок вместе с толпой обитателей, — вступилась Кейт.
— Что верно, то верно, — согласилась леди Роут. — Обязанностей у него действительно намного больше, чем у твоего отца, и все эти обязанности настоящие, а не выдуманные. Дядюшка явно не в себе, да и тетушки, судя по всему, не собираются плести кружева, чтобы заработать хотя бы на чашку чаю.
— У него нет выбора, — обреченно вздохнула Кейт.
— Выбор есть всегда. И сегодня вечером принц увидит его собственными глазами.
Кейт села. Откуда-то неожиданно явились силы, как будто слезы смыли горе.