– А она была неплохим адвокатом, раз все раскопала про эту девчонку…
– Только родители этой девочки так не считали, они проклинали ее, они так вели себя в зале суда, что Юля начала сомневаться в правильности своих действий… Ведь она до последнего была уверена, что убийца Зименков…
– Не поняла…
– Она ушла из адвокатов, устроилась в частное детективное агентство, которым руководил тогда Женя Крымов…
– Крымов? Известная личность…
Китаев медленно повернул голову: в глазах его застыл вопрос.
– Ладно, проехали… Так что там с убийцей этой девочки?
– Оказалось, что Зименков никого не убивал, но взял вину на себя, а настоящий убийца – один горбун– извращенец… Зименков ему был должен, вот и расплатился. Зименкова потом отпустили. А девочка была еще та… Строила из себя недотрогу. Стихи писала, представляешь?
– И Земцова так и осталась в этом агентстве, понятно… А что Крымов?
– У него появились другие интересы, он в политику, кажется, ударился, а потом и вовсе – в литературу, писателем заделался… А Юля заняла его место. Они с моим братом, с Шубиным, с самого начала вместе работают… Она его, как видишь, и сюда перетащила, из Саратова, ну и меня заодно… Я даже об этом и мечтать не мог. Это сейчас, пока нас здесь никто не знает, трудновато будет, клиентов почти нет, а потом… Так что, думаю, и у тебя скоро все наладится. Теперь многое зависит от тебя.
– Она замужем?
– Юля? Да, она замужем, ее мужа зовут Ги, он француз, сейчас в Париже, у него там бизнес, а сюда к жене приезжает…
– Какие странные отношения… Хотя, наверно, только таким образом и можно сохранить свежесть чувств… Все, приехали…
Машина остановилась возле небольшого светло-желтого особнячка, украшенного белой лепниной. Ни одного магазина поблизости Китаев не увидел.
– Скажи, тебя ко мне приставили, чтобы я не накупила себе кружевных панталончиков или шляп с перьями? Или малиновые чулки? – усмехнулась Вероника, запахивая шубу и раскрывая дверцу.
– Почти, – отпарировал Василий, в душе восхищаясь Вероникой и радуясь тому обстоятельству, что в их агентстве появилась такая классная, веселая девчонка. Он, как и Земцова, чувствовал, что с приходом к ним Альбы в их маленький и дружный коллектив вольется новая, свежая кровь.
– Мне надо сдать кровь, Вася, – вдруг услышал он и не поверил собственным ушам. – Ты подожди меня здесь, я быстро… Это частная клиника, мне нужно обследоваться, чтобы вы все были уверены в том, что я здорова… Меня не будет часа два. Вот тебе деньги, которые мне так любезно одолжил твой брат, я возьму лишь часть, чтобы заплатить за анализы… Не хочу, чтобы ты волновался и думал, будто бы я хочу кинуть вас… Держи-держи денежки… И жди меня. Купи газеты, почитай… Пойми, я должна это сделать, не хочу, чтобы Игорь сомневался во мне… Ты не представляешь себе, как я благодарна ему за все, что он для меня сделал… – Голос ее дрогнул. – Я сильная, я сумею все пережить и вернуться к нормальной жизни. И он мне очень нужен, очень…
И она скрылась за дверями клиники.
Китаев, следуя ее совету, купил несколько газет в ближайшем киоске и сигареты – коротать время. Альба вернулась через полтора часа.
– Извини, что так долго… Результаты анализов придется подождать, но мне пообещали уже на этой неделе… Курить сегодня же брошу. – У нее был весьма сосредоточенный и серьезный вид человека, твердо решившего начать жизнь заново. – Я уже много раз бросала. – Она засмеялась, но смех ее был грустный. В целом же она смотрелась забавно. – Знаешь, у меня такое чувство, словно все это происходит не со мной… Я не хочу показаться сентиментальной, но ты не представляешь себе, сколько раз я уже мысленно рвала со всем этим… с этой жизнью… Вот только не знала, как буду жить дальше. А сейчас, кажется, знаю…
– И как же?
– Для начала куплю себе новые джинсы, пару свитеров… – У нее была красивая белозубая улыбка. – Мне больше ничего не нужно…
– А пижаму?
– Ладно, уговорил, поехали за пижамой. Уверена, твой брат это оценит…
Они вернулись вечером, когда уже стемнело. Как Вероника и сказала, обошлись малой кровью: купили две пары джинсов, два свитера – один тонкий, другой теплый, пижаму, домашние тапочки и еще кое-какие мелочи. Их встретил Игорь. В приемной было накурено, по количеству выкуренных сигарет в пепельнице и страдальческому выражению лица брата Василий понял, что Шубин сильно переживал, думал обо всем, что случилось с ним в последние сутки, и, конечно, ждал возвращения Вероники, боялся, что она не вернется, потеряется, обманет….
– Ну как, удачно съездили? – спросил он Василия немного с вызовом, сверкая неспокойными глазами, и стало ясно, что вместе с Вероникой в этих стенах поселилась нервная и ядовитая дама – ревность. Беспричинная, связанная с тем образом жизни, что вела девушка с внешностью герцогини Альба.
– Игорь, ты не должен так разговаривать со своим братом… – вдруг жестко произнесла Вероника и метнула на него хлесткий взгляд. – Он не виноват, что нас так долго не было. Пойдем домой, я покажу тебе свои покупки, а заодно и расскажу, где я провела почти два часа…
И Шубин, как если бы его отпустила невыносимая боль, тотчас расслабился, закрыл глаза и вздохнул с облегчением. Это «Пойдем домой…» – пронеслось, обжигая слух, и над головой несколько оторопевшего Василия. Он вдруг только сейчас понял те метаморфозы, что происходили у него на глазах с Альбой: с первой минуты осознания своей свободы она решила для себя, что Шубин для нее теперь самый главный человек, и, как собака, соответственно, безошибочно, инстинктивно определилась с жильем – ее дом там, где живет ее хозяин.
– Земцова с Надей и Левой Гольцевым работают в квартире Саблера, – запоздало сообщил Василию Шубин. – Вася, ты не догадался заехать в магазин, купить что-нибудь поесть?
– Догадался… – ответил Василий рассеянно, все еще находясь под впечатлением своего открытия. – Пакет в багажнике остался… Сейчас принесу и буду готовить ужин. Капуста тушеная с сардельками устроит?
Шубин одарил его благодарной улыбкой.
11
Гольцев сам вызвался сопроводить Земцову на квартиру погибшего Саблера. Он приехал чуть раньше и поджидал ее возле подъезда, куря одну сигарету за другой. Она опоздала на десять минут, извинилась, сказала, что в машине находится Надя, что она взяла ее для того, чтобы с ее помощью выяснить, все ли в квартире на месте, поскольку родители Саблера наотрез отказались заходить сюда – им было спокойнее провести ночь у своих родственников, чем в квартире, которую их сын отремонтировал специально для чужой, как они выразились, жены (тем более что эту квартиру Саблер купил не так давно, и они ни разу в ней не были, а потому не смогли бы ответить ни на один вопрос, связанный с тем, что изменилось в ней после смерти хозяина). Как стало ясно, они были категорично против выбора сына, из чего Земцова сделала свои выводы: Саблер на самом деле собирался жениться на Наде, о чем успел даже сообщить своим родителям.
Надя изо всех сил старалась держаться, хотя и сжимала в кулачке большой носовой платок. Она вежливо поздоровалась с Левой, и они втроем поднялись в квартиру Саблера. Гольцев аккуратно отклеил листок с печатью с двери, достал из кармана связку ключей и, стараясь не звенеть ими, проворно, как заправский вор, открыл все замки. Распахнул дверь, пропуская вперед Надю, знавшую расположение выключателя. Вспыхнул свет, все вошли в квартиру и тщательно заперлись.
Надя стояла посреди большого холла и не решалась пройти дальше. Она оглянулась и посмотрела на Земцову, как бы спрашивая: где все это произошло? Словно боялась ненароком наступить на успевшую подсохнуть кровь своего любовника…
– Его застрелили в гостиной, крови почти не видно, она впиталась в ковер… – ответил вместо Земцовой Лева Гольцев. – Вы должны успокоиться, Надя, взять себя в руки… Я понимаю, что происходит у вас сейчас в душе, но вы должны помнить о детях, о том, что впереди у вас еще долгая жизнь… К тому же вы замужем, и я уверен, что ваш муж сделает все возможное, чтобы вы поскорее забыли об этом кошмаре… Понимаю, что лезу не в свое дело, но все равно скажу: Надя, вы были знакомы с Саблером всего три месяца, вы любили друг друга, но ваши чувства могли носить характер влюбленности… Вы не успели привыкнуть к нему, ваши дети тоже не успели назвать его своим отцом, это был красивый роман, который мог бы перерасти в прочный счастливый брак, а мог бы и закончиться разводом… Постарайтесь вдуматься в мои слова…. Знаете, что бог ни делает, все к лучшему. Возвращайтесь к своему мужу, который любит вас и детей и который склонен к тому, чтобы простить вас…
Надя смотрела на Гольцева широко раскрытыми глазами, как бы спрашивая себя, действительно ли она слышит то, о чем он говорит, или же это плод ее разыгравшейся фантазии – до этого момента она считала всех, кто имел отношение к милиции или прокуратуре, черствыми и равнодушными людьми. А тут вдруг такое сочувствие… Земцова, в свою очередь, тоже была удивлена проявлением такой человечности со стороны следователя прокуратуры, с которым она только начинала работать и которого ей еще предстояло узнать, и его эмоциональный монолог ей, как ни странно, пришелся по душе.
Надя смотрела на Гольцева широко раскрытыми глазами, как бы спрашивая себя, действительно ли она слышит то, о чем он говорит, или же это плод ее разыгравшейся фантазии – до этого момента она считала всех, кто имел отношение к милиции или прокуратуре, черствыми и равнодушными людьми. А тут вдруг такое сочувствие… Земцова, в свою очередь, тоже была удивлена проявлением такой человечности со стороны следователя прокуратуры, с которым она только начинала работать и которого ей еще предстояло узнать, и его эмоциональный монолог ей, как ни странно, пришелся по душе.
– Да я все понимаю, – произнесла Надя, расстегивая куртку и снова, неуверенная в том, что делает, взглядом спрашивая Земцову, оставаться ли ей одетой или же все-таки раздеться, ведь в квартире жарко.
– Нет, раздеваться не будем, просто быстро осмотрим квартиру и – уйдем, – ответила Земцова. – С чего начнем осмотр?
– С детской. Понимаете, я должна увидеть ее, чтобы понять, это он написал то ужасное сообщение или нет. Мы с Сережей присмотрели немецкий кукольный театр… для Горки… Он должен был купить его вчера утром… Если купил, значит, не он… Сомневающийся человек не мог утром купить театр, а через час написать мне такое письмо.
Но в детской она не выдержала и разрыдалась. Прямо посреди комнаты, на ковре, стояла распакованная коробка с куклами: принцесса с золотыми волосами, шут в красно-черном колпаке с золочеными бубенчиками, злая носатая колдунья в черном, расшитом серебряными нитями плаще, добрый король с нарумяненными щеками и большими голубыми глазами, прекрасный принц в зеленой бархатной курточке…
– Посмотрите, как он оборудовал детскую, эти веселые обои… – плакала Надя уже в объятьях успокаивающей ее Земцовой, – кроватки уже с постелью, шкафы… Если вы откроете их, то увидите, что они забиты детскими вещами, одеяльцами… Он так хотел, чтобы у него была семья, чтобы мои дети переехали сюда… Он не мог передумать, у него не было причины… Он любил меня, понимаете?
Юля подумала о том, что совершила ошибку, привезя сюда Надю. Но, с другой стороны, им предстояло обойти всю квартиру, и только Надя могла понять, что отсюда пропало. А что, если это было простое ограбление, хотя внешне квартира как бы оставалась в порядке – вся электроника на месте, компьютер, новый дорогой лазерный принтер…
Надя ходила по квартире как пьяная, едва не натыкаясь на стены. Возле спальни она остановилась.
– Там… встроенный сейф, его уже открывали?
– Не знаю, – честно признался Лева. – Если ключ был, значит, открывали, но я не слышал о сейфе…
Надя открыла дверь, включила свет и вошла в просторную спальню с полосатыми обоями, широкой деревянной кроватью, аккуратно застеленной белым стеганым одеялом, и туалетным столиком с большим овальным зеркалом. Перед столиком стоял обитый золотистым атласом пуфик.
– Эту красоту мы купили в субботу, – прошептала Надя, глотая слезы. – Я сама выбирала столик и пуф… А Сережа купил в этот же день духи и антикварную фарфоровую шкатулку для драгоценностей… Сказал: чтобы столик не пустовал…
– Что-то я не вижу никакого сейфа, – сказал Гольцев.
– И не увидите, он под подоконником, за шторами, его не видно… – Надя подошла к окну, отдернула тяжелую бархатную штору, неуловимым движением сдвинула в сторону светлую панель, и все увидели металлический сейф. – У меня есть ключ, – Надя достала из кармана ключ и принялась открывать сейф. Набрала шифр, после чего внутри металлической коробки что-то щелкнуло, и дверца открылась. Земцова и Гольцев подошли, чтобы рассмотреть поближе: сейф был полон денег и каких-то папок.
– Вот, и деньги, и документы… Как видите, все на месте, значит, это было убийство не ради ограбления, – сказала Надя. – Сережа мне все это показывал… У него от меня никаких секретов… Что теперь будет с деньгами?
– У него есть еще наследники, кроме родителей?
– Нет. Ни братьев, ни сестер…
– А жена? У него была, кажется, жена? Он точно был с ней в разводе?
– Да, Сережа показывал мне свидетельство о расторжении брака, паспорт… Он хотел, чтобы я была уверена в том, что все то, что с нами происходило, серьезно, что все по-настоящему… Господи, он так торопился, так торопился… И все равно не успел… – Она тяжело, судорожно вздохнула.
– Надя, где здесь выключатель? – спросила Земцова. – Надо выключить свет и… поговорить… Не хотелось бы, чтобы кто-то видел, что в квартире кто-то есть… Что-то мы с тобой, Лева, совсем бдительность потеряли.
Но Гольцев опередил Надю и сам выключил свет. Спальня погрузилась в темноту, теперь только уличные фонари освещали комнату…
– Не думаю, что скажу что-то удивительное для вас обоих, – послышался голос Земцовой, – но не уверена, что за те три месяца, что прошли с момента вашего знакомства, Саблер успел составить завещание… Надя, вы слышали что-нибудь об этом?
– Нет, Сережа ничего мне не говорил… Знаете, нам было как-то не до завещаний…
– Лева, если бы не это убийство, Надя могла бы стать женой Саблера, и тогда эти деньги автоматически перешли бы к ней, то есть были бы их совместными деньгами… Но Саблер мертв. Об этих деньгах знаем только мы трое, владелец их погиб… И я считаю, что эти деньги должна взять Надя… Лева, что ты думаешь об этом?
– Я и сам хотел предложить… И это странно, что никто не нашел сейфа…
– Думаю, что сейф нашли, на кухне, маленький сейф, он стоит в самом углу, и ключ от него был у Сережи на связке…
– Мне ничего не сказали о этом сейфе… И что, большие деньги он хранил в том сейфе?
– Там находились хозяйственные деньги, товарные чеки, гарантийные талоны на технику… – Надя всхлипнула. – Он был очень аккуратным человеком…
– Надя, вы можете не отвечать на этот вопрос, быть может даже, он покажется вам нетактичным, но все равно… Ведь у вас же есть ключи от этой квартиры?
– Да, конечно… Причем давно… Сережа отдал мне их и сказал, что я теперь хозяйка… Мне кажется, я знаю, о чем вы хотите меня спросить… Почему я показала вам сейф, ведь могла бы скрыть и прийти сюда сама, забрать все деньги… Мне приходило это в голову, потому что деньги есть деньги. Но я решила так. По закону родителям Сережи отойдет квартира, а это немало, и это не считая счета в «Гард-АСС-банке»… Скорее всего, они ее продадут, и тогда этот сейф могут обнаружить те, кто будет потом здесь жить… Совершенно посторонние люди. Вот я и решила, что сама сюда не пойду, что доверюсь вам, Юля, и посоветуюсь, что делать с этими деньгами.
– Значит, вы были уверены, что деньги не найдут?
– Да, я так думала… И хотела предложить вам поделить их… Я в первую голову заинтересована в том, чтобы поскорее нашли убийцу Сережи, и эти деньги могли бы сослужить мне хорошую службу…
– Но тут много денег… Очень много…
– Я не знаю, сколько денег… К тому же, посудите сами, я и так считаюсь преступницей, а если бы еще меня схватили в тот момент, когда я в квартире застреленного любовника вскрываю его сейф… Я не могла так рисковать.
– Лева, думаю, мы все правильно решили…
– Согласна с вашим решением, – усталым голосом произнесла Надя. – Большую часть я возьму себе, тем более что у меня будет ребенок от Сережи, а остальное возьмите себе, Юля… Найдите убийцу, очень вас прошу… И еще. Я хоть и была знакома с Сережей всего, как вы сказали, три месяца, но успела, как мне думается, хорошо изучить его… Понимаете, возможно, мы поторопились… Я имею в виду, что Сережа все же мог составить завещание в мою пользу. Несмотря на его сентиментальность, он был очень деловым и, повторюсь, аккуратным человеком… Так вот, если завещание действительно существует, то я непременно поделюсь с его родителями… Даже несмотря на то, что он с ними не ладил, что они почти не виделись и не одобряли его выбор… Я имею в виду себя – женщину с двумя маленькими детьми…
– Вы – удивительная женщина, Надя, – вдруг восхитился ею Гольцев. – Знаете, я поначалу испугался, когда узнал, что вы приехали вместе с Юлей… Боялся истерик, что соседи услышат… Но я вижу перед собой очень сильного человека, я рад, что ошибся в вас…
– Я свое отревела в камере, – тихо произнесла Надя. – И повыла, и поскулила… Меня спасло то, что во мне живет теперь новый Саблер… Я оставлю этого ребенка, даже если Дима будет против… Но он не будет против… я знаю… Давайте разделим деньги, и отвезите меня, пожалуйста, домой. Сонечку надо покормить… Умоляю, найдите убийцу Саблера… Эту женщину в голубом…
Надю отвезли домой и поехали в агентство. Гольцев на своем «Фольксвагене» едва поспевал за новеньким «Мерседесом» Земцовой. В агентстве их встретил Шубин, пригласил поужинать капустой с сардельками. Сказал, что Китаев поехал по делам (на что Юля кивнула головой, она отлично знала, что за дела у Василия, человека в полном расцвете сил), вернется не скоро. За столом Юля сообщила Игорю результаты их поездки на квартиру Саблера. Достала из сумки несколько пачек денег.