Перед глазами Евы встала картинка – молодая нагая женщина в доме около рынка, где она пришла в себя. Убила она ее – или нет? Или это сделала другая Ева?
Например, та самая, номер семнадцать, которая убила «сектантов».
– А кто эти люди в черном? – спросила она. И профессор заявил:
– Конкуренты, милочка! Ибо о том, что Герман затеял что-то сногсшибательное, узнал его старый друг и заклятый враг Михаил Смелянский. Он пытался узнать, чем же мы занимаемся, чинил препятствия, но до сути, кажется, так и не докопался. Впрочем, это безвредные придурки, как и их шеф, некогда бывший закадычным приятелем покойного Германа, а затем ставший его бизнес-копией, правда, весьма бледноватой…
Значит, зря она убежала от «сектантов»… Не исключено, что они могли ей помочь… Хотя кто знает – и для тех, и для других, и для Юнгштедта, и для Смелянского, она была только объектом, браком важного эксперимента, Евой № 13…
– А другая Ева… Та самая, которая их убила… – произнесла девушка. – Она ведь тоже погибла? Но убили ее не «сектанты», то есть я хотела сказать, люди этого самого Смелянского… А кто-то другой!
Она вспомнила типов, которые забирали тело ее сестры по несчастью. Или особы, которая, как и она сама, являлась жестокой убийцей, эдаким своеобразным биороботом?
Профессор вздохнул и заявил:
– Ну, это «уборщики». Из команды Германа. Потому что если имеется фабрика по производству Ев, то нужен кто-то, устраняющий мусор…
Мусор… Вот как он говорил о них, живых людях!
– Но они ее не ликвидировали. Ева № 17 самоликвидировалась.
Ева посмотрела на него и спросила:
– Что значит – сама? Она что, покончила жизнь самоубийством? Но ведь я видела ее тело. На нем не было никаких пулевых отверстий или признаков насильственной смерти. А, понимаю, яд!
Аркадий Ильич снова вздохнул и ответил:
– Нет, не яд. Просто все Евы, и ты в том числе, были запрограммированы на самоуничтожение. Представь себе идеального убийцу – совершает преступление, а потом просто умирает!
Ева в недоумении взглянула на бородача, а тот продолжил:
– Это мое изобретение, милочка, мое! Правда, кто-то на него тотчас позарился, поэтому мне и пришлось покинуть проект «Адам», пока было возможно уйти подобру-поздорову…
– Вы запрограммировали их… умереть? – спросила Ева, и профессор ответил:
– Ну, утомлять техническими деталями тебя я не собираюсь, все равно не поймешь. Однако ты права, это своего рода программа. Представляешь, какие это открывало перспективы! Ведь человеческий организм – это тоже своего рода механизм, правда высокоорганизованный. И весьма уязвимый. Точнее, не механизм, а компьютер. И если запустить в него программу, после выполнения которой от компьютера требуется самоликвидироваться…
Он победоносно взглянул на Еву, а та в очередной раз за короткое время испытала желание взять и пристрелить профессора на месте.
– Она и самоликвидировалась! Выполнила задание, убила этих никчемных субъектов и потом умерла! Просто ее организм прекратил процессы жизнеобеспечения, и Ева превратилась в труп. Правда гениальное изобретение?
– И много вы таких экспериментов ставили? – произнесла медленно Ева, осторожно кладя руку на рукоятку пистолета.
– Много! – подтвердил профессор. – Причем разных! Да, жертвы были, и не только среди Ев, и так являвшихся биоматериалом. Но и среди людей ко всему непричастных. Надо же было испытывать новых Ев. Прорывы в науке всегда требуют жертв!
А что бы сказал профессор, если бы кто-то пристрелил его, обосновав это тем, что сие пойдет на пользу науке? Впрочем, вопрос был идиотский – пристрели профессора, он бы после оного деяния вряд ли бы был в состоянии что-то сказать…
Ева убрала руку с рукоятки пистолета. Они лишили ее прошлого. Они определяли ее настоящее. И были готовы отнять и будущее. Стерли воспоминания. Сделали убийцей… Или, во всяком случае, хотели сделать…
Разве это были люди? Себя они мнили творцами, делателями новых Адамов и Ев. А на самом деле…
На самом деле были подручными сатаны, мелкими чертями, ассистентами зла…
– Но ты, Ева, и в этом отличилась! Ибо разработанная программа самоуничтожения на тебя не действовала.
Девушка пристально посмотрела на него и спросила:
– Вы приказывали мне умереть?
– Да какая разница, я или кто-то другой! – махнул рукой профессор. – Ты – ходячее чудо! Раньше бы я запер тебя у себя в милом пансионате и поставил бы ряд экспериментов. Но теперь… Герман совсем слетел с катушек! Я прекрасно знаю, кто его науськивает против меня. Но какая теперь разница!
Ева снова взглянула на пистолет и произнесла:
– Эта фабрика… Фабрика Ев… Где она? У вас в милом пансионате?
– Нет, в другом месте. В пансионате мы держали твою сестру…
Профессор запнулся, поняв, что сказал то, чего не следовало говорить. Ева сузила глаза, и ее рука снова легла на рукоятку пистолета.
– Сестра? Ну да, вы же вели речь о ней с этим патлатым… У меня есть сестра? Она тоже одна из Ев?
Профессор усмехнулся и сказал:
– Нет, но могла бы ею стать. Даже должна! Потому что у нее, твоей родственницы, похожий набор генов. Так что интересно проверить, обладает ли она твоими уникальными способностями или нет…
У нее имелась сестра… И, вероятно, семья. А эти типы лишили ее всего этого!
– Ну что, милая моя, я удовлетворил твое любопытство? – сказал профессор и посмотрел на настенные часы. – Мне надо торопиться! Иначе на самолет опоздаю. Вещей, так и быть, много с собой не возьму, однако пора уже выезжать…
Ева взглянула на этого самодовольного типа. Похоже, он в самом деле не понимает, что является не ученым, а преступником. Это уже не просто аморальное поведение, а вывих сознания, прореха вместо души.
Поежившись под ее пристальным взглядом, Аркадий Ильич произнес внезапно дрогнувшим тоном:
– Ева, милая моя, ты же жива! И все благодаря мне! Это я тебя защищал. Это я настоял, чтобы тебя не уничтожили как брак. Я, можно сказать, твой отец! Так что давай разойдемся по-хорошему…
Отец… Наверняка у нее имелся отец. Но даже самый ужасный отец, пьяница, забулдыга и садист, был во сто крат лучше этого говорливого, интеллигентного бородача, который был подмастерьем дьявола. Вернее, его правой рукой!
А дьяволом был этот самый упомянутый им Герман Юнгштедт…
Рука Евы опять легла на рукоятку пистолета. Профессор проследил за ней взглядом, его лоб внезапно покрылся испариной, и он затараторил:
– Ева, милочка, ну зачем тебе вымещать на мне злобу? Ведь я и так вышел из игры! Я рассказал тебе все, что знаю! Это Герман Юнгштедт во всем виноват. И его сводный братец, Игорь Толобузин. Олигарх из сводного братца не вышел, поэтому служит у младшего на посылках, заправляет научно-исследовательской частью его концерна. Это все они! Не помогай я им, они бы нашли другого…
Ева взяла в руки пистолет и произнесла:
– Кажется, Аркадий Ильич, вы сказали мне еще не все! Я хочу знать, кто я такая на самом деле! И не говорите, что не знаете! Знаете! И еще мне нужно знать, где располагается фабрика Ев…
Даша Величко
Даша поняла, что отказаться от обеда, состоявшего из горы пюре, тефтель и салата, она все равно не сможет. Марина поставила перед ней тарелку и сказала:
– Ешь! И без разговоров! На тебе лица нет!
Даша взяла вилку и вдруг почувствовала, что по лицу струятся слезы. Как же это было глупо просто так реветь – на чужой кухне, по такому поводу.
А собственно, по какому?
– Спасибо вам, что забрали меня! – произнесла девушка сквозь слезы.
Марина тотчас примчалась, когда Даша позвонила ей. А потом девушка просто ушла из квартиры Дмитрия Иннокентьевича, который был настолько занят своей новой гостей, этой гламурной штучкой, что ничего этого не заметил. Правда, набросала наскоро на салфетке, которую оставила лежать на кухне, пару прощальных строк, поблагодарила доктора Чегодаева и выскользнула из двери.
А что ей оставалось еще делать?
Марина привезла ее в свою квартиру – небольшую, но уютную. Даша все отнекивалась, но Марина настояла, заявив, что все равно живет одна. Ее взрослая дочь давно жила отдельно, а с мужем Марина рассталась.
– Не надо мне выкать, – заявила секретарша доктора Чегодаева. – Так, рассказывай! Дело ведь в бабе?
Даша зарыдала еще сильнее, боясь признаться самой себе, что Марина права. Было бы из-за чего плакать! Вернее, из-за кого… Ведь она потеряла и нашла, а затем снова потеряла сестру. Оказалась замешана в головокружительную, зловещую историю, не могла вернуться домой и толком не ведала, все ли было в порядке с мамой… Ну, диплом забросила и госы как пить дать пропустит, но это еще цветочки. Не исключено, вообще лишится жизни…
Да, было из-за чего лить слезы. Но ведь рыдала она вовсе не из-за этого, а из-за того, что доктор Чегодаев… Дмитрий Иннокентьевич… Дима…
Да, было из-за чего лить слезы. Но ведь рыдала она вовсе не из-за этого, а из-за того, что доктор Чегодаев… Дмитрий Иннокентьевич… Дима…
– Значит, шеф! – произнесла мрачно Марина и потрясла кулаком в воздухе. – Ну, шеф, погоди!
Раздался звонок в дверь, и на кухню влетела Ирина. Даша ее еле узнала – без формы, парика и чудного макияжа она выглядела совершенно иначе.
– Извините, не могла с работы раньше уйти! – сказала она, плюхаясь на стул. – Я ведь, помимо того, что людей из элитных психушек извлекаю, еще и работаю, вы можете себе это представить, девочки?
Даша сквозь слезы улыбнулась, вздохнула и принялась излагать все, чему стала свидетельницей.
Марина и Ирина то и дело обменивались красноречивыми взглядами, а когда Даша завершила повествование, Ирина заявила:
– Что же, Димочка мне с самого начала не нравился! Не понимаю, отчего вы, идиотки, все по нему сохнете! Ведь не мужчина, а мужчинка!
Даша вздрогнула и посмотрела на Марину, залившуюся густой краской. Неужели и она тоже влюблена в…
Но дело было в ней самой, а не в Марине.
– Дмитрий Иннокентьевич очень компетентный и отзывчивый человек! – заявила та. – Однако слишком доверчивый. И наивный. И этим многие, в том числе его пациенты, пользуются. Кроме того, он винит себя в гибели жены, хотя, насколько я могу судить, никакой ответственности за это не несет. Она бы и так умерла от рака, а та смерть, которая настигла ее тогда, избавила ее от мучений, болей и хосписа…
Даша ощутила небывалую жалость к доктору Чегодаеву, но потом приказал себе забыть о нем. Однако отчего-то не выходило.
– Все равно он мне не нравится, – отрезала Ирина. – На такого мужика положиться нельзя. Обманет и предаст! Все длинноволосые – ветреники!
Вынеся вердикт, видимо основывавшийся на какой-то давнишней личной истории, она энергично кивнула и потребовала кофе.
– И зачем он только привел эту особу к себе домой? – спросила Марина, поджимая губы. – Ведь речь идет о жене этого Юнгштедта. Точнее, вдове. Потому что его самого, оказывается, как только что сообщил «LifeNews», убили. Так ведь?
Даша кивнула и быстро пересказала то, что ей удалось услышать. Ну, подслушать в квартире доктора Чегодаева, но не все ли равно…
– Так, так, так! – заявила Ирина в задумчивости. – И эта особа твердит, что к убийству непричастна? Наверняка убила и отнекивается!
Даша, которая всеми фибрами души желала, чтобы так оно и было, выдавила из себя:
– Нет, не думаю… Она произвела на меня впечатление человека, который сильно напуган… Да и зачем ей убивать мужа?
– Да еще и таким странным образом? – поддержала ее Марина. – Кажется, где-то в спальном районе, в какой-то халупе, с плавающей в ванне зарезанной же любовницей… Отравила бы его тихо дома или во время поездки в Италию или Швейцарию с утеса столкнула бы – никто бы ее не заподозрил…
Ирина усмехнулась и заявила:
– Ну, я хоть и в бутике эксклюзивного дамского белья работаю, но информацию кое-какую раздобыть смогла. А что, если эта особа не знала, что творит? Потому что ведь профессор, в пансионате которого мы побывали, именно на этом специализировался. Да и Юнгштедт, теперь покойный, говорят, какие-то странные эксперименты ставил…
Даша, сжав кулаки, заявила:
– И он ведь нашел мою сестру – у этого профессора! Но она угнала его автомобиль…
– Это Димочка ваш сказал, но кто знает, как оно было на самом деле, – заявила Ирина. – Потому что повторюсь: не верю я ему. Он что, снова ездил в милый пансионат?
Даша объяснила, что Дмитрий Иннокентьевич побывал в московской консультации профессора Васильева-Дельгадо. И даже сообщила адрес, который упоминал доктор Чегодаев.
– Цветной бульвар… – пробормотала Ирина. – А что, давайте туда смотаемся! Профессор явно многое знает! Его надо прищучить!
Сказано – сделано. Пять минут спустя (обед так и остался стоять нетронутым на столе) три авантюристки неслись на авто Ирины по направлению к Цветному бульвару. Вот они достигли невысокого красивого особняка. Припарковав автомобиль на пустой стоянке, они подошли к зданию консультации.
– Странно, должно быть открыто, но не работает… – пробормотала Даша, а Марина заявила:
– Ага, там же вывеска, что сегодня приема нет. Но, собственно, почему?
– А это мы сейчас узнаем! – сказала Марина и подошла к двери. – Наверняка закрыта… Однако с этим можно легко справиться…
Ирина поставила заранее прихваченную с собой сумочку и стала колдовать над дверью. Даша изумилась – личностью эта дама была поистине многосторонней!
– Что поделать, если вышла замуж и поняла, что муж домушник, – произнесла извиняющимся тоном Ирина. – Однако я с ним не промышляла, еще чего. Но кое-каким трюкам он меня научил…
Замок щелкнул, и стоявшая рядом Марина потянула дверь на себя. Даша сделала шаг вперед, но Ирина качнула головой:
– Разве ты забыла, что профессор весьма прыткий тип? Мало ли кто здесь находится… Ты же не хочешь оказаться снова в «Эдемском саду».
Даша не хотела, поэтому пришлось подчиниться приказу Ирины и вместе с Мариной отправиться на стоянку. Потянулись томительные минуты ожидания. Даша то и дело порывалась вскочить и ринуться в темное здание, но Марина удерживала ее, заявляя, что Ирина уже большая и сама справится.
– Поверь мне, она и не из таких передряг без проблем выпутывалась…
Затрезвонил мобильный Марины, та приняла звонок и быстро произнесла:
– Да, понятно!
Взглянув на Дашу, она сказала:
– Кажется, там кое-что интересное… Она сказала, что ждет нас…
Они отправились в здание консультации. Ирина, скрестив руки, ждала их в коридоре, около пустующей стойки регистратуры.
– Ну что, нашла профессора? – спросила кузину Марина, и та указала на одну из дверей.
– Он там. Однако много сказать, увы, не сможет!
Они прошли в комнату, в которой не было ни единого окна, и первое, что увидела Даша, это был седобородый профессор, сидевший, откинувшись назад, на стуле. Его руки висели как плети, борода была словно залита соусом. Только это был не соус. А кровь, которая мерно стекала из небольшой дыры в голове Аркадия Ильича.
– Застрелен, – произнесла Ирина. – Причем недавно, кровь еще не успела свернуться. С убийцей мы разминулись минут на десять-пятнадцать…
Даша отвернулась. Профессора она ненавидела, однако не желала ему такого конца. И вдруг ее как током ударило. Дмитрий вел речь о том, что здесь была ее сестра. И что она угнала его автомобиль…
А что, если Женя потом вернулась и…
Нет, полностью исключено! Ведь та Женя, которую она знала, была на такое не способна. Вопрос заключался в том – была ли это та Женя, которую она до сих пор знала? Или думала, что знает… Ведь у сестры, как выяснилось, была масса секретов…
Они разделились и принялись за обыск. Однако Даша быстро убедилась в том, что ящики заперты, а проникнуть можно было только в некоторые помещения. Перед замками пасовала и Ирина, заявив, что с такими запорами не справится.
– Да, этот орешек нам не по зубам… – протянула она, и тут зазвонил мобильный Марины. Та, взглянув на дисплей, сказала:
– Это шеф!
Доктор Чегодаев… Дмитрий Иннокентьевич… Дима…
Ирина кивнула, и Марина ответила. Даша услышала вибрирующий голос психоаналитика, и этого было достаточно, чтобы ее сердце забилось быстрее. Она поймала на себе насмешливый взгляд Ирины.
– Нет, понятия не имею, где она… Она от вас ушла? Ах, да что вы? Оставила записку?
Даша покраснела – речь шла о ней самой.
– Да? Был звонок? И что сказали? Ее сестра нашлась? Где?
Даша еле сдержала крик. Женя нашлась? Но это же самая прекрасная весть из всех возможных! Мама от радости просто с ума сойдет…
Марина завершила разговор, и Даша кинулась к ней:
– Они нашли Женю? Ведь Дима о ней речь вел?
Дима… Сама того не осознавая, она назвала его так. Но Марина, явно не обратив на это внимания, произнесла:
– Да, нашлась. Шеф сообщил мне, что ему позвонили из МВД – один из его знакомых. Дмитрий Иннокентьевич ведь предпринял попытку отыскать твою сестру…
Дима, несмотря на все, пытался найти Женю? Но ведь она думала, что он только и знает, как миловаться со своей гламурной барышней…
– Она была задержана около часа назад – по подозрению в убийствах!
Ева
Ева осмотрелась и взглянула на экран смартфона, который позаимствовала у профессора. Все равно он ему уже не требовался… Да, она была именно там, где, по словам Аркадия Ильича, располагалась фабрика Ев.
Она отчего-то представляла себе, что это какой-то подземный бункер, а в действительности это оказалось неказистое, серое здание на окраине Москвы, где-то посреди заброшенных фабричных цехов.
Впрочем, место было выбрано умно – никто не интересовался тем, что за фирма здесь располагается. И деятельность проекта «Адам» не привлекала внимания со стороны, а ведь именно это и требовалось тем, кто создавал очередную Еву с очередным порядковым номером…