— Я зашла, — продолжила она, — и увидела его на кровати с запрокинутой головой. Одеяло валялось на полу, а вокруг Гошиной шеи был обмотан телефонный шнур. Я подбежала к нему, но мне хватило и одного взгляда, чтобы понять, что он мертв.
— Ты что-нибудь трогала руками, мама? — спросил Жемчужный.
— Боже упаси, — открестилась она. — Я тут же вернулась обратно в гостиную и первым делом позвонила Жанночке. А она велела мне не волноваться, вызвать милицию и ждать ее.
Я слушала Веру Николаевну молча и поражалась изобилию женских имен в ее рассказе. Каждое я старалась зафиксировать в памяти, чтобы потом выяснить, кто из них что собой представляет.
— Что было дальше? — допрос матери вел Жемчужный.
— Я сделала все, как сказала Жанна. Только еще позвонила тебе в Тарасов и сообщила о трагедии. Потом приехала милиция. Они допрашивали меня, проводили в Гошиной комнате какие-то экспертизы, в которых я мало что понимаю. Уехали только в первом часу ночи.
— А во сколько приехала Жанна? — допытывался Жемчужный.
— Где-то около половины одиннадцатого, — ответила Вера Николаевна, немного подумав. — Честно скажу тебе, Костя, я к этому времени уже слабо что соображала. Находилась в какой-то прострации, и потому Жанна взяла все хлопоты на себя. И со следователями, по большей части, разговаривала она, и всю организацию похорон. Гроб заказала. Его доставили в четвертом часу утра. После этого Жанна уехала. Вы с ней немного разминулись. Она сказала, что сама оповестит всех, кого нужно, и велела мне отдыхать. Поспи, говорит, но я так не смогла.
— Его увезли?
— Да, сразу же. Сказали, что сегодня вернут.
— Следователь выдвинул какую-нибудь рабочую версию? — осведомился Жемчужный.
— Может, и выдвинул, — пожала плечами Вера Николаевна. — Только мне об этом ничего не сказал. Обещал сегодня наведаться еще раз.
— Ну, хорошо, — Костя затушил сигарету и тут же закурил новую. — Давай на этом пока закончим. Жанна права, тебе действительно необходимо отдохнуть и как следует выспаться. Силы тебе еще понадобятся, мама. Только последний вопрос. Ты лично подозреваешь кого-нибудь?
— Об этом и следователь меня спрашивал. Но я не могу никого подозревать, Костя. Мне просто некого подозревать.
— Ладно. Поди приляг, мама, — Жемчужный заботливо помог ей подняться и проводил до двери. — Жанна приедет?
— Да, конечно. К обеду, сказала.
Отправив мать в опочивальню, Костя вернулся за стол.
— Кофе нет? — спросила я его.
— Нет, — он взял в руки сигарету, оставленную в пепельнице. — Мама не пьет кофе. Врачи запрещают. Давление.
— Понятно, — грустно произнесла я.
— Ну, что скажешь? — Жемчужный повернулся ко мне лицом.
— Неплохо было бы еще узнать, как Георгий провел вчерашний день. Да и вообще, что происходило с ним в последнее время. В каком настроении он был, не беспокоило ли его что-то. Может, ссорился с кем-то, конфликтовал.
— Узнаем, Женя. Обещаю, узнаем. Мы должны выяснить все. Но я спрашиваю тебя о другом.
— О чем? — поинтересовалась я, хотя прекрасно поняла его.
— Ты возьмешься за это дело?
— А куда мне деваться? — ответила я. — Не могу же я бросить тебя один на один с трупом собственного брата. Ты еще таких дров наломать можешь. А мне не хотелось бы расследовать еще и твое убийство.
— Спасибо, — ответил он.
— На спасибо далеко не уедешь, — парировала я.
— Что же ты хочешь за работу?
— Кофе купи, и мы в расчете.
— Договорились, — он обнял меня за плечи и поцеловал. — Я знал, что смогу положиться на тебя.
— А я знала, что ты — хитрая бестия, — произнесла я, отвечая на его поцелуй. — Только давай сразу проясним кое-что.
— Что?
— Меня интересуют некоторые действующие лица этой драмы, о которых упоминала твоя мать. Начнем по порядку. Эльвирочка — это кто?
— Приходящая домработница. Маме уже тяжело самой справляться с хозяйством, а от Гошки помощи сроду не дождешься. Вот она и наняла Эльвиру.
— В каких отношениях с ней был Гоша?
— Я не в курсе, Жень. Я даже ни разу не видел эту домработницу в лицо. Но могу предположить, что, если она симпатичная, кое-какие отношения между ними могли сложиться.
Я поняла его намек.
— Георгий собирался женится на какой-то Свете.
— Да, верно, — подтвердил Костя. — На Нежельской. Я ее знал раньше. Но это ничего не значит. Собирался он жениться или нет, красивую девушку Гошка не пропустил бы. Не тот он человек. Я же говорил. Бабник.
— Ладно, разберемся, — произнесла я. — А Аня? Она кто такая?
— Красильникова Аня — это Гошина секретарша. Я же тебе говорил, что у него какая-то фирма.
— Что она за человек?
— Здесь тоже помочь не смогу, — печально резюмировал Костя. — С ней я знаком не больше, чем с Эльвирой. Слышал о ней только со слов мамы и самого Георгия. Но вроде бы красивая. Хотя трудно представить кого-то красивее тебя, — тут же спохватился он и отвесил комплимент.
— А невеста его красивая? — я пропустила его грубую лесть мимо ушей, полностью сосредоточенная на деле.
— Симпатичная. Гоша вообще не держал возле себя уродин.
— Понятно. И наконец — Жанна. Это кто?
— Жанна — наша сестра, — ответил Костя.
— Родная?
— Да. Нас трое детей. Было, — добавил он после секундной паузы. — Это я на тот случай, если у тебя возникнет желание узнать, нет ли у нас в семье еще кого.
— Она не замужем?
— Вдова.
— Интересно, — сказала я, — и от чего умер ее муж?
— Ничего интересного, — в тон мне ответил Костя. — У него был рак. В расцвете лет, очень печальное событие.
— Дети?
— Не успели обзавестись.
— А давно он умер?
— С год назад. Может, чуть больше. И замуж по новой Жанна пока не собирается, — предотвратил Костя мой следующий вопрос.
Я задумалась. Однако как много женщин замешано во всей этой истории. Я бы даже сказала — сплошные женщины. Ни одного мужика на горизонте, не считая Кости и самого покойного Георгия.
— Почему ты не хочешь полностью довериться компетентным органам в этом деле? — предприняла я последнюю попытку сфилонить, хотя очень хорошо знала, что ответит Костя на мой вопрос.
— Жень, я не ребенок, — сказал он. — Мне прекрасно известно, что подобные дела раскрываются прокуратурой в десяти случаях из ста. Статистика — упрямая штука. Но я не собираюсь рисковать и полагаться на десять процентов. Убит мой родной брат. Мне нужна справедливость.
— Ты так веришь в меня?
— Больше, чем ты думаешь, — ответил Жемчужный с чувством.
— Куда ты ходил, пока я с твоей мамой пила чай? — поинтересовалась я.
— Осматривал место трагедии. И вообще, думал найду что-нибудь важное.
— Ну и нашел что-нибудь важное?
— Ничего, — покачал головой он. — Эксперты прошерстили там все до миллиметра. Разве после их нашествия что-нибудь можно найти.
— Иногда можно, — задумчиво произнесла я. — Во всяком случае, такое нередко случается. И не потому, что они профаны в своем деле, а просто от постоянной работы глаз замыливается. Это простительно любому специалисту. Пойдем, я посмотрю.
С этими словами я поднялась из-за стола, и Костя последовал моему примеру. Мы покинули кухню и через гостиную прошли в комнату покойного Георгия. Квартира у Сякиных была трехкомнатная, причем смежная. Гостиная располагалась по центру, а из нее можно было попасть в два других помещения. Сейчас в одном из них отдыхала Вера Николаевна, а в другое, занимаемое ранее Георгием, направились мы с Жемчужным.
Комнатка была небольшой, но уютной. Здесь, что называется, все находилось на своем законном месте. У окна напротив двери стояла полутораспальная кровать, в изголовье — тумбочка с телефоном на ней, с правого бока — письменный стол, слева — столик на колесиках, за дверью вдоль стены — двустворчатый платяной шкаф. Рядом с письменным столом имелся еще и книжный шкаф небольшого размера, а по правую руку от него — торшер.
Постель Георгия разобрана, одеяло, как и говорила нам с Костей Вера Николаевна, — на полу. Доблестные служители порядка оставили все, как было до их приезда. Даже в шкафу и в книгах порылись аккуратно, практически не оставив следов обыска. Об их пребывании здесь говорили остатки порошка для выявления отпечатков пальцев. Они были повсюду. И на поверхностях маленького и большого столов, и на спинках кровати, и на дверцах шкафа. В общем, везде, где только можно оставить предполагаемые отпечатки пальцев.
— У тебя знакомых в прокуратуре нет? — спросила я Костю, окинув взором комнату, как стратег поле брани перед началом битвы.
— У меня нет, — признался он. — Но у Жанны, кажется, одноклассник там работает. А что?
— Неплохо было бы получать информацию, как у них продвигается расследование.
— Неплохо было бы получать информацию, как у них продвигается расследование.
— Думаю, это можно устроить, — сказал Костя. — Я поговорю с Жанной, как только она приедет, и может быть, даже попробуем познакомить тебя с этим одноклассником.
— Это хорошо.
— Только не увлекайся им как мужчиной.
— Ничего, тебе полезно, — ответила я. — А то иногда ведешь себя так, как будто я уже твоя жена.
Я оторвалась от Кости и принялась внимательно изучать дверной замок. Он не был взломан.
— А Георгий не закрывал дверь на ключ, когда ложился спать? — осведомилась я у Кости, который наблюдал за моими действиями с таким видом, будто я сию же секунду должна выдать имя убийцы.
— Нет. Закрывал, но не запирал.
— А зачем закрывал?
— Ну, понимаешь, Гоша нередко приводил к себе женщин домой, и, чтобы не смущать мать, он отгораживался закрытой дверью. Потом это вошло у него в привычку. И мать никогда без стука не входила к нему, даже если он был один. Привычка — вторая натура.
— Это верно, — не могла не согласиться я.
Потеряв интерес к дверному замку, я переключила свое внимание на кровать. Для начала я заглянула под нее, затем обошла вокруг и осмотрела тумбочку. Взяла в руки телефонный шнур. По словам Веры Николаевны, выходило, что он и являлся орудием убийства. Что это значит? Почему у убийцы не нашлось под рукой ничего более подходящего? Убийство получилось спонтанным? Или злоумышленник изначально планировал воспользоваться таким способом? Но почему Георгия не задушили руками? Тут у меня напрашивался сам собой простейший ответ. Убийца — женщина, и справиться с Георгием вручную ей было не по силам. Во всяком случае, она не стала рисковать. Подобный ответ неплохо укладывался и в мою рабочую версию.
Но больше всего меня беспокоило то, как убийца проник в квартиру Сякиных. Я подошла к окну. Догадка, посетившая меня еще на улице, была верной. Забраться к Сякиным через окно невозможно даже теоретически. Если, конечно, интересующая меня особа не была скалолазкой и не имела при себе всех необходимых атрибутов для лазания по отвесным стенам.
— О чем думаешь? — прервал мои размышления Жемчужный.
— Скажи, Костя, а твоя мама, уходя вчера в магазин, не могла забыть запереть входную дверь?
— Шутишь? — изумился он. — Она, конечно, пожилая женщина, но маразмом пока не страдает.
— Если ты такой умный, — рассердилась я, — то скажи мне, каким тогда образом убийца попал в квартиру? Или ты думаешь, что он спрятался в ванной еще неделю назад.
— Я думаю, она открыла дверь ключом.
— Почему именно она и откуда у нее ключ? — сразу насторожилась я.
— Не надо ловить меня на слове, — надулся Жемчужный. — Я просто предположил это в качестве варианта, полагая, что при том количестве женщин, прошедших через эту квартиру и руки моего брата, кому-нибудь из них сделать копию с ключа было совсем нетрудно.
— Может, ты и прав, — я не хотела показывать Косте, что мне импонировала его версия. Она опять-таки была сродни моим догадкам. — Только, выходит, злоумышленница также знала о том, что Вера Николаевна пойдет в магазин.
— Ну, наверное, — неуверено произнес Костя и сам же спросил: — А откуда?
Я ничего не ответила ему и еще раз обвела взглядом комнату.
— Вещей никаких не пропало?
— Я без понятия, Жень, — пожал он плечами. — Откуда я могу знать, что хранил в своей комнате Гоша в последнее время. Я в Воронеже знаешь сколько не был? Это надо будет у мамы спросить, когда она проснется. Но и тут я не уверен, что она сможет нам помочь.
— Почему?
— Одно дело — сказать, что вообще в квартире пропало, а другое, что непосредственно у Гошки.
Да, загадки в этом деле были, и загадки — существенные. Я решила в срочном порядке заслать Жемчужного в магазин за кофе и, расположившись на кухне, в спокойной обстановке, пока не проснулась Вера Николаевна, обмозговать все, что услышала и увидела за последний час.
Но я не успела этого сделать. Только я было открыла рот, как в дверь позвонили.
Глава 3
— Я пойду открою? — спросил у меня Жемчужный, заметив, как я вся инстинктивно насторожилась.
— Давай.
Я машинально отметила время на настенных часах. Половина девятого утра. Костя направился в прихожую, а я перебазировалась в гостиную, прикрыв за собой дверь в бывшую спальню Георгия Сякина. Села в кресло лицом к входу.
Костя вернулся спустя минуту, и не один. Вместе с ним в зал буквально ворвалась рыжеволосая женщина приятной внешности. Единственное, что ее портило, так это габариты. Она была черезвычайно высока, широка в плечах, а копна волос, разметавшихся по плечам, добавляла ей объемности. Одета дама была в сиреневый плащ, под ним блузка и широкие штаны. Лицо густо и ярко накрашено.
— Где Вера Николаевна? — громогласно вопросила она прямо с порога, даже не соизволив поздороваться.
Костя ничего не ответил, явно предлагая мне взять инициативу разговора с прибывшей в свои руки. Я не возражала.
— А вы, собственно говоря, кто? — медленно произнесла я, не поднимаясь с кресла и так же, как и она, игнорируя обычную процедуру вежливости.
— А вы? — парировала рыжая.
— Неприлично отвечать вопросом на вопрос, — я не хотела раскрывать перед ней карты первой.
— Я здесь работаю, — с достоинством ответила она, не смотря на меня и оглядывая комнату. — Меня зовут Эльвира Александровна Берг.
Ах, вот оно что! Оказывается, мне представилась честь познакомиться с местной домработницей, причем раньше оговоренного ею срока.
— Очень приятно, — сказала я. — Меня зовут Женя.
— Мне это ни о чем не говорит.
— Я — частный детектив.
Выудив из кармана корочки, я махнула ими в воздухе и снова спрятала обратно. Вдруг госпоже Берг придет в голову более детально вглядеться в них, а написано там было совсем не то, что сказала я. Бодигард и частный детектив — вещи, прямо-таки скажем, разные. Но ей это в голову, слава богу, не пришло.
— Вера Николаевна наняла частного детектива для расследования смерти Георгия? — удивилась она.
— Нет, — подал наконец голос Костя. — Это я привез детектива.
Эльвира только оглянулась на него, но ничего не спросила. Костю она, видимо, знала.
— Садитесь, Эльвира, — я указала ей рукой на диван.
Она послушно опустилась на него и выжидающе уставилась на меня.
— Откуда вам известно о смерти Георгия? — спросила я. — Об этом уже написали в газетах?
— В газетах? — переспросила она. — Не знаю. Я газет не выписываю. Мне позвонила утром Жанна.
— Мы это проверим, — пообещала я ей.
— Вы что, меня подозреваете? — она сделала попытку возмущенно вскочить с места, но потом передумала.
— А чем вы лучше других? — невозмутимо заявила я.
Костя прошел к окну и, прикурив сигарету, открыл форточку. В наш диалог с Эльвирой он не вмешивался, но слушал внимательно. Так же внимательно он наблюдал за ее поведением. Правильно делает. Я за разговорами могу проморгать какую-нибудь неадекватную реакцию со стороны собеседницы, поэтому Жемчужный меня дублировал.
— Кажется, вы собирались сегодня отправиться с утра по каким-то делам? — продолжила я общение с домработницей. — Разве не так, Эльвира?
— Так, — кивнула она. — Я звонила вчера вечером Вере Николаевне и хотела предупредить, что задержусь, но, узнав от Жанны о случившемся, не могла не приехать.
— Весьма похвально с вашей стороны. Выходит, вы не просто работали в этом доме, но и были в хороших отношениях с домочадцами.
— Конечно, — нисколько не смутилась она. — Без этого нельзя. Если видишься с людьми изо дня в день, так или иначе сближаешься, налаживаешь взаимопонимание. Тем более, что Вера Николаевна всегда прекрасно относилась ко мне.
— Просто замечательно, — я не теряла надежды вывести собеседницу из равновесия. — А с Гошей у вас какие были отношения?
— Хорошие.
— Нельзя ли поподробнее. Его, видите ли, убили, и любая информация нам крайне важна, потому как никогда не знаешь заранее, что может пригодиться в расследовании.
— Не могу сказать, что мы с Гошей были друзьями не разлей вода, но испытывали друг к другу симпатию, — Эльвиру все же понемногу начал раздражать наш разговор. — Мы часто общались, когда он бывал дома, вместе обедали, он рассказывал о своих делах на фирме, иногда и о личной жизни тоже.
— Что он рассказывал вам? — моментально ухватилась я за оброненные ею слова.
Причиной Гошиной смерти могли быть как личные взаимоотношения, так и его, пока неизвестный мне бизнес. Мой вопрос прозвучал общо, и мне было интересно, чему же Эльвира уделит наибольшее внимание.
— Ну, что он мог рассказывать? Что с женой разошелся, например. Как и почему это у них вышло. Потом про новую свадьбу говорил, — дела фирмы она все-таки опустила. Ну что ж, отложим этот вопрос на потом.