Кремлевский опекун - Александр Смоленский 22 стр.

Пьеру даже стало лень спуститься в ресторан, хотя он ничего не ел после того, как слегка «поклевал» в самолете.

Эйфория по поводу вроде бы ухваченной ниточки, ведущей к цели – бывший разведчик подразумевал под ней письмо, – быстро улетучилась. И вновь в полный рост встал закономерный вопрос: что дальше? Неожиданно Тьерри, отнюдь не теоретически, а применительно к самому себе осознал, что некогда великой страны под названием Советский Союз, в которой большую часть своей жизни прожила в коммуналке графиня Орлова, давно не существует. Все это огромное пространство поделено на большие и малые государства, плотно оберегающие свой суверенитет и зачастую понимающие под ним свои административные границы. Он воочию представил, что ему вскоре придется хлопотать о визе в Узбекистан или Туркменистан, и ему немедленно подурнело. Пожалуй, бегущей от войны и НКВД графине Орловой с дочерью гораздо легче было добраться туда, чем ему теперь.

На Пьера нахлынула волна непреодолимого отвращения к политике и политикам, к безжалостной истории, которая каждый раз по-новому перекраивает мир, принося в жертву судьбы людей, раскидывая их по странам и континентам. Кажется, он впервые пожалел о том, что сам энергично и страстно способствовал развалу этой большой страны, с которой, во всяком случае, можно было иметь дело.

Теперь же все настолько осложнилось, пусть даже в бытовом плане, что невольно даже теряешься. Мало того что сама по себе история запутанная, так теперь еще проблемы с географией. С деньгами проблем нет, но как быть с изощренной азиатской бюрократией? Как быть?

Не было ни одной светлой мысли. Хотя нет, одна мыслишка появилась.

Долго копаться в памяти мобильного телефона Пьеру не пришлось. Секунду он еще в чем-то сомневался, а затем решительно набрал номер. В трубке долго не отвечали, потом раздался вежливый голос:

– Приемная слушает!

Тьерри смешался: что еще за приемная? Он был уверен, что Духон дал ему личный номер.

– Я бы хотел связаться с господином Духоном. Меня зовут Пьер Тьерри. Я его знакомый из Франции, – не дожидаясь дополнительного вопроса, пояснил он.

– К сожалению, господина Духона нет сейчас в Москве. Вы не могли бы позвонить денька через тричетыре?

– Жаль. Это вряд ли будет иметь смысл. У меня крайне срочное дело.

Женщина на том конце провода медлила. Зная, что в офисах от назойливых посетителей деликатно избавляются, Пьер лихорадочно старался что-нибудь придумать. Но в голову ничего не приходило.

– Это касается... нашей последней встречи в российском посольстве. Господин Духон поймет.

– Оставьте номер вашего телефона. Я постараюсь передать вашу просьбу при первой же возможности.

Тьерри продиктовал номер телефона с гостиничной карточки и сказал, что будет ждать и рассчитывать на удачу. Он вновь прилег на кровать и тут же заснул как убитый.

Проснулся он, когда солнце уже высоко взошло над крышами окрестных домов. Голова была свежей, а сам он был бодр, полон сил и страшно голоден. Тьерри вспомнил свои вчерашние поиски и разочарованно вздохнул. Тем более что никто ему не позвонил. Что теперь делать? Снова звонить в офис Духона просто несерьезно.

Он решил сходить в кафе, но тут раздался звонок.

– Пьер, дорогой, что происходит? На вас это совсем не похоже, я всю ночь вам звонил, и все впустую.

Судя по голосу, месье Александр пребывал в хорошем расположении духа. Тьерри от души его приветствовал.

– Не может быть, что я не услыхал звонка.

– Стало быть, может. Хотя я слышал, что разведчики никогда не позволяют себе спать как убитые. Если вы действительно хотите меня увидеть, то автомобиль уже дожидается вас у дверей гостиницы. Только, пожалуйста, плотно не завтракайте.

– Но мне сказали, что вы в отъезде?

– Правильно сказали, был в отъезде, но недалеко, в каких-нибудь четырех сотнях километров, на Валдае. Так что сразу примчался, как только мне сообщили о вашем звонке. Жду вас с нетерпением.

Тьерри спустился из номера, чтобы на скорую руку позавтракать, но вовремя вспомнив о последней фразе Духона, быстро выскочил на улицу. Через час бронированный «БМВ» домчал его до большого загородного дома, напоминающего старинное бургундское шато.

– Рад вас видеть, месье Тьерри, у себя, – радушно приветствовал его хозяин. – Замечательно выглядите, Москва неплохо на вас влияет. Хотя, признаться, никак не предполагал увидеть вас здесь так скоро после последней нашей встречи в Париже.

– Куда деваться. Дела. Я же вам рассказывал. Помните, я исполняю последнюю волю своего старого друга, который недавно скончался в Канаде.

– Конечно, помню. Насколько я понимаю, ваше желание встретиться со мной каким-то образом с этим связано?

– Вы угадали, Александр. Я всего лишь сутки в Москве и за это время, представляете, уже успел обрести надежду на успех и тут же потерять ее, так как сразу столкнулся с серьезными трудностями. Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?

– Что за вопрос, месье Тьерри! Не только можете – обязаны. Я никогда не забуду вашей неоценимой услуги, которую вы оказали лично мне и моим друзьям в прошлом году в Нормандии.

– Благодарю вас.

– Тогда пожалуйте к столу. Там и продолжим.

В меню не были предусмотрены деловые разговоры, поэтому гость и хозяин завершили завтрак довольно быстро и после этого отправились на террасу в стиле итальянских палаццо, откуда открывался чудесный вид на пойму Москвы-реки.

Бывший французский разведчик коротко рассказал Духону о своем посещении дома на Арбате, о том, что одна старушка велела ждать у моря погоды – то есть когда некая другая, еще более древняя старушка, Ильинична, поправится и вернется домой. Только тогда, возможно, ему приоткроется завеса тайны над родом Орловых.

– А вы многое успели, мой друг, почти за сутки пребывания в столице, – похвалил француза Духон, будто этот стройный седовласый джентльмен был по меньшей мере его подчиненным.

Но Тьерри разумно не обиделся, так как именно сейчас больше всего нуждался в поощрении.

– Мне нужно, чтобы вы, Александр, помогли мне с визой, правда, пока не знаю куда: к узбекам, похоже, – без излишних предисловий попросил он. – Если мне двинуться по официальным каналам, боюсь, те, кому не надо, обратят внимание на мои передвижения. И к тому же я потеряю уйму времени. Ни та ни другая перспектива мне не улыбается.

– Кто бы сомневался! – серьезно ответил Духон. – Я вам постараюсь помочь с визой. Только, как я понимаю, со старушкой неясно. Если попытаться произвести определенные действия, думаю, до конца недели письмо графини Орловой будет у вас. А там и с визой подоспеем. Вы же, если не возражаете, будьте моим личным гостем. Отдохните, почитайте, а я пока съезжу на Валдай – там у меня одно странное дело, которым я с моими друзьями занимаюсь. Помните Багрянского?

Тьерри радостно кивнул. Багрянского он хорошо помнил.

– Ну, вот и отлично, – миролюбиво заметил Духон. – Вас проводят в вашу комнату. Впрочем, весь дом в вашем распоряжении. Здесь картины и всякое другое... Вам, Пьер, понравится. Вещи, что остались в отеле, привезут сюда. Я уже распорядился.

Глава 13 Атака

Как только судья Зуева объявила очередное заседание суда открытым и в знак подтверждения этого стукнула молоточком по столу, обвинитель Гришайло вскочил со своего места и стремительно направился к присяжным. Создалось впечатление, что Виталий Титович вот-вот начнет сносить судейским головы. Но поскольку в руках прокурора трепыхались всего лишь несколько листков бумаги, а не заточенная сабля, никто не испугался.

Зуева строго спросила:

– Что случилось, товарищ прокурор? Вы просите слова?

Адвокат Бахтин с нескрываемым удивлением тоже ждал ответа и несколько досадовал, так как уже понял, что заседание пойдет по незапланированному им сценарию.

Увы, прокурор на сей раз оказался проворнее:

– Прошу слова, ваша честь. Обвинение располагает неопровержимыми фактами, усугубляющими вину подсудимого Сироткина в отношении несовершеннолетней гражданки Уфимцевой.

В минувшие среду и четверг неожиданно для жителей городка плановые заседания суда были отложены, что вызвало очередную волну пересудов и гражданского недовольства. Тем более что многие из местного трудоспособного населения ходили к ДК исправнее, чем на работу.

Причины отмены суда предполагали самые разные: от болезни подсудимого Сироткина, случившейся после его избиения в камере и назначенной по этому поводу по требованию защиты медицинской экспертизы, до каких-то таинственных вновь открывшихся сведений, попавших в распоряжение то ли защиты, то ли обвинения.

Первой забила тревогу областная прокуратура, которая всполошилась не на шутку, и второй день подряд провела в совещаниях, чтобы якобы разобраться в происходящем. Из сторонних заинтересованных лиц присутствовал председатель областного суда Никодимов и некий солидный мужчина, которого, похоже, лично не знал никто из участников совещания. Зато все знали, какое ведомство он представляет.

Первой забила тревогу областная прокуратура, которая всполошилась не на шутку, и второй день подряд провела в совещаниях, чтобы якобы разобраться в происходящем. Из сторонних заинтересованных лиц присутствовал председатель областного суда Никодимов и некий солидный мужчина, которого, похоже, лично не знал никто из участников совещания. Зато все знали, какое ведомство он представляет.

– Вы гарантировали, что максимум через неделю этому мальчишке будет вынесен приговор, – с места в карьер напал гость на Гришайло. – А вместо этого мы что имеем?

– Кто мог подумать, что появится этот Бахтин. Вы же сами понимаете, товарищ Транов, что дело держится больше на эмоциях и пожеланиях Москвы, чем на фактах.

Гришайло с вызовом посмотрел на полковника, но не выдержал ответного взгляда.

– Мы не специалисты в ваших процессуальных тонкостях. Если бы вы лично, Виталий Титович, не заверяли нас в стопроцентном успехе, мы, возможно, использовали бы другую тактику, – веско отпарировал упрек Транов. – Вы, видимо, все же не понимаете. Дело государственной важности! Сколько раз нужно это повторять?! Не понимаете?

– Да все мы понимаем, товарищ Транов, – доверительным голосом штатного интригана произнес прокурор области. – Но и вы нас поймите. Бахтин – лишь полбеды. Откуда вообще взялся этот Бахтин? Плюс к этому странное поведение судьи Зуевой. Ее метания из стороны в сторону. Вы тоже хороши!..

Последняя поднятая до визга фраза была обращена к Кириллу Петровичу Никодимову, который спал и видел, как бы ему спокойно досидеть без проблем свой последний предпенсионный год.

– А мы что? Как и просил уважаемый Виталий Титович Гришайло, я дал ему в оппоненты судью Зуеву, за чью принципиальность и неподкупность я ручаюсь.

– То-то и оно, – задумчиво произнес Транов с непонятной интонацией, то ли одобряющей поведение судьи, то ли осуждающей.

При всей своей внешней строгости и важности полковник МВД Иван Сергеевич Транов до конца так и не понимал, какую миссию выполняет. Еще весной его следственной группе поручили «схарчить» какого-то мальчишку в каком-то заштатном городишке, чтобы в итоге отправить его за решетку как можно на более долгий срок.

Состав преступления, по мнению прокуратуры, был налицо, и сомнений в успехе ни у кого не было. Но тот факт, что заниматься этой мелочью поручили Москве, было достаточно необычно и настораживало. Полковник понимал, что интрига здесь не в самом судебном процессе, а в чем-то другом, ему не доступном, закулисном, куда его не пустили даже на порог. Мол, твоя хата с краю. Твое дело обеспечить суд материалами, чтобы все прошло без сбоя и мальчишка как можно скорее сел.

Все бы в конце концов тем и кончилось, если бы не эти загадочные публикации в СМИ. Они явно и убедительно доказывали, что включение в процесс известного адвоката, загадочные намеки в Интернете есть не что иное, как неожиданное появление в этой истории неизвестной доселе стороны, у которой совершенно противоположное мнение на весь судебный процесс.

– Что вы думаете об этой сплетне? – спросил Транов гособвинителя.

– О какой из них? – прикинулся «чайником» Гришайло.

– Той, хотя бы на счет отцовства?

Гришайло молчал, явно выгадывая время. Вброшенная через СМИ информация в корне могла изменить весь ход дела – это прекрасно понимали все присутствующие. Если действительно отец – сам Добровольский, а все остальное лишь ширма? Тогда все старания людей, сидящих за круглым столом, ничем, кроме как провалом, назвать нельзя. Тогда задание – упрятать пацана за решетку – сорвано.

– Что-то я сомневаюсь, – наконец подал голос Гришайло. – Отец ребенка – Сироткин, и только он. Надо видеть глаза этого мальчишки и то, как он смотрит на свою Настю.

Слова явно не из прокурорской терминологии – про глаза и прочее – странно было слышать от обвинителя.

– Я тоже считаю, нам не надо отвлекаться на всякие бредни и сплетни. Другое дело – эти журналистские утки. Лично меня они настораживают, – веско заметил полковник Транов. – Но не в плане якобы вновь открывшихся фактов.

– Меня тоже напрягают. Что это за частное сыскное агентство? Оно же не с неба свалилось?! Хотя по идее, по этому поводу голова пусть болит у вашего начальства.

Областной прокурор выразительно посмотрел на московского гостя.

Если б прокурор знал, что полковник об этом «начальстве» не ведает вовсе ничего, то, наверное, не поверил. Конечно, это не эмвэдэшные боссы. Со своими командирами лично ему было бы легче.

– Обещаю, я провентилирую вопрос, – важно сказал Транов. – Но не ручаюсь, что это случится уже завтра. А вам надо выходить на суд. Время не терпит.

– С чем выходить? – простодушно спросил Никодимов. – Я примерно представляю, что устроит защита. А если к тому же у нее действительно новые факты?..

– Плевать! У меня тоже есть факты. Новые! Убийственные! – неожиданно грубо и резко взвизгнул Гришайло. Даже его непосредственный начальник – областной прокурор – вынужден был попросить его умерить свой пыл.

– Какие такие факты? – не скрывая заинтересованности, спросил Транов, вставая.

Гришайло почему-то полез сначала во внутренний карман пиджака. Затем, видно, что-то вспомнив, открыл портфель и извлек листок бумаги с какими-то записями.

– Вот, пожалуйста, это признание Сироткина, записанное с его слов. Смею вас уверить – это приговор!

– Позвольте? – перегнувшись через стол, протянул руку за листком Никодимов.

Недоверчиво, мол, надо ли ему это делать, Кирилл Петрович углубился в чтение, по мере которого брови полезли наверх, а лицо зарделось нездоровым румянцем.

Остальные терпеливо ждали.

– Да, батенька, это документ! – наконец вымолвил он. – Только никак не возьму в толк, почему раньше вы не дали ход такой бумаженции?

– Не догадываетесь? – нагло спросил Гришайло. – А я думал, хваленая ваша Зуева успела доложиться. Неужели скрыла? Или не знала? Не поверю.

Председатель областного суда в ответ лишь пожал плечами, что можно было трактовать по-разному.

– Кончайте темнить, господа-товарищи, – повысил голос столичный эмиссар. – Выкладывайте ваши тайны мадридского двора.

– Понимаете, полковник, как бы вам объяснить. Заставить подсудимого дать признательные показания можно ведь разными способами, – неожиданно перешел на фамильярный тон Гришайло. Он забрал у председателя областного суда документ и с вызовом посмотрел снизу вверх на все еще стоящего полковника. – Не знаю, какими методами пользуетесь вы в Москве, добывая у преступника необходимые показания. Но нам здесь, в глубинке, когда все друг другу соседи, это делать проще... Кой у кого тут очень уж чесались кулаки по Сироткину. Понимаете, пацанские разборки между собой... так, слово за слово... Словом, следователи из вашей следственной бригады позволили «страждущим» расквитаться. Короче, несколько дней назад помогли осуществить воспитательные меры.

– Наслышан, – демонстративно резко оборвал прокурора Транов. – Но я, признаться, думал, что это самоуправство охранников. Так сказать, коллективная месть борцов за чистоту местных нравов.

– Извините, мне уже неинтересно, что вы там думали. Сначала даете неадекватные задания, а потом прикидываетесь чистоплюем. Я так и знал... Так и знал...

Гришайло говорил резко, с него окончательно слетел прокурорский лоск.

– Тем не менее продолжу свой короткий рассказ. Взамен того, что милицейская охрана пропустила валдайских пацанов поквитаться с подсудимым, следователь попросил об одной услуге: обеспечить подпись обвиняемого под той самой бумажкой, которую только что так высоко оценил уважаемый товарищ судья.

– А подучили следователя конечно же вы, Виталий Титович? – догадался Транов.

– Именно я, ваш покорный слуга. Зато теперь у нас есть то, что нам нужно. Признание Сироткина... Впрочем, не буду вас сейчас утомлять правовой казуистикой и объяснять, о чем речь.

– И когда вы дадите этой бумаге ход?

– Уже завтра утром. Не сомневайтесь.

Зал судебного заседания замер, даже не успев переварить заявление обвинителя.

– Вы хотите сказать, что располагаете новыми фактами, усугубляющими вину подсудимого Сироткина? – уточнила судья Зуева, глядя в упор на Гришайло, подскочившего к ее столу.

– Совершенно верно, ваша честь.

– Возражаю, – толком не понимая, против чего и кого предстоит протестовать, почти автоматически отреагировал защитник Бахтин на сенсационное заявление оппонента. И вслед за прокурором бросился к центру сцены. – Вы что, факир? В ходе допроса свидетелей мы не услышали ничего сколько-нибудь серьезного, что можно было бы трактовать как вновь открывшиеся обстоятельства. Тогда откуда они у вас взялись? – Разгоряченный неожиданным поворотом дела Бахтин двинулся на Гришайло.