– И, да и нет… Вы догадались, что эта история автобиографична?
– Да…
– Это было несложно, – умалил мою прозорливость Валентин.
– А секс без презерватива – ваш фетиш? Вы с придыханием об этом! – отвлекла я его от вытрясывания из меня основного ответа.
– Да! Что люблю, то люблю! Сделал вазэктомию, давно и с тех пор вообще забыл про резинки. Не люблю нюхать цветы в противогазе! Если уж с ней, то можно и куклу резиновую купить, тоже будет соприкосновение с резиной! – сообщил Валентин как откровение. – А Вы никак, чтобы не куснуть, хотя и не сильно!
– Несильно куснуть – почти что сильно лизнуть…
– Ладно… Считайте, что утешили! Лучше бы, конечно, тихо засмеялись, и нежно поцеловали в губы…, – процитировал сам себя рассказчик. – На самом деле меня зовут Виктор, Валентин – это мой псевдоним на сайте. Приходится быть осторожным.
– А про Виктора у вас нет рассказов?
– Что-то никак я не пойму – Вы наслаждаетесь рассказами или коллекционируете их?
– Конечно, наслаждаюсь!
– То-то же! Ладно, добрый сегодня, опять прощаю. Собственно говоря, это основное свойство моей души! Вот в общем, накропал при мерцающем свете лампады некие откровения души. Думал поместить их в своем Дневнике на «Мамбе». Потом засомневался и в таком состоянии пребываю по сей день. Хотел спросить у вас совета, как автора книг похожей тематики, все-таки, помещать его в «Дневник», или не стоит?
– Я не советчик. Хотите – размещайте. Плевки будут, но, может, и «рыбка» клюнет. Жизнь непредсказуема…
– Неоригинальный ответ, но все равно, спасибо. Я ознакомился с несколькими вашими произведениями. Интересно, познавательно, но почему-то очень грустно, иногда – до тоски… Как-то все у всех Ваших персонажей не складывается достижения счастья, даже душевного покоя. Наверное, такая жизнь и идет, вокруг моей. Я-то, по сравнению с ними просто счастливый и удачливый человек, можно даже сказать – поцелован богом в самое темечко! Вот завтра в ночь увожу жену поездом, самолетом ей нельзя, в Чехию, в Марианские Лазне, это бывший Мариенбад, недалеко от Карловых Вар, в санаторий на профильную реабилитацию. Я уже возил ее туда недавно. Так хорошо съездили! Посетили Мюнхен и вообще покатались по Баварии, жили душа в душу! Решил повторить… Рад, что мой опус-экспромт вам понравился… Ну его, размещение в Дневнике – пусть останется сказкой о любви для взрослых… В конце концов – не сексом единым…, – Виктор тяжело вздохнул и поскреб макушку.
– Искренне желаю вам всего самого хорошего, Виктор! Жене – здоровья, а Вам – найти, что ищется. И спасибо за доверие…
– И Вам того же, по пословице «Тем же самым, по тому же месту!» Будет желание – пишите, всегда рад пообщаться с Вами.
Я так и не произнесла в ответ заготовленную его же цитату: «между нами никогда не возникнет такое притяжение, которое зажжет священный огонь взаимной любви», а также обидную фразу: «так, как любила вас Анна, вас никто любить не будет. Надо было дорожить…» И, наверно, хорошо, что не произнесла…
Валентин – Владимир – Виктор крутанулся на каблуках своих берцев и ушел. Я видела, как зашкалил кадык над застегнутым воротом его рубашки, видимо, показывающий уровень счастья в его организме…
Грузинские морщинки
Вокруг мело, лило и сыпало. Ноябрьский вечер скандалил и с осенью и с зимой, кому мочить пешеходов. Фонтаны грязной жижи из-под машин плевали в народ по-осеннему, а пурга мокрого снега хлестала прохожих уже по-зимнему. Люди на автобусной остановке забились в угол, но и там не было спасения от дерущихся стихий и от «шумахеров». Автобусы и маршрутки вымерли. Залепленный ледяной грязью аквариум остановки уже не вмещал желающих уехать.
Вот же везет каждый собственную жопу в тепле, хоть бы один остановился! Ну, хоть бы одна сволочь! – злилась я, всматриваясь в мутный поток машин. И ведь в каждой по одной теплой жопе и одной равнодушной харе!
Ледяной ветер лез во все щели. Какая я оказывается, щелястая…
Нет, ну едут и едут мимо, хоть бы одна сво…
Темный внедорожник затормозил ровно напротив меня. Силуэт водителя махал рукой – давай, давай! – Мне что ли? – ткнула я в себя замерзшим пальцем. Силуэт закивал. Спасительным прыжком я скакнула к машине, успев подумать: «Знакомый какой-нибудь! Он-то меня видит, это я его нет».
– Скорей, скорей, здесь нельзя стоять! – крикнул силуэт, но я уже впрыгнула на сиденье.
– Господи! Ты услышал мои матерные молитвы! Ура! А то я уже совсем закоче…, – радостно закричала я, но осеклась на полуслове.
Мне улыбался совершенно незнакомый мужчина, лет шестидесяти, с хитрыми морщинками возле глаз, торчащими вперед седыми усами и просторной лысиной, через которую, как рельсы через степь, были проложены седые параллельные пряди.
– Ой…, – растерялась я. – А Вы кто? Здрасьте…
– Добрый вечер! – не переставая улыбаться, ответил мужчина, – я Акакий.
– Кто? О господи! Извините! А Вы, что, меня знаете? Я-то Вас точно нет!
– И я Вас не знаю. Но Вы же хотели ехать?
– Я просто стояла на остановке и думала, хорошо бы кто-нибудь остановился, а то едут по одному… хорошие люди.
– Ну, вот я и поймал волну! – засмеялся мужчина. – А вы знаете, это удивительно! Я обычно другим маршрутом еду, а сегодня как потянуло что-то сюда. Наверное, Вы очень сильно хотели!
– Наверно… А откуда у вас такое редкое литературное имя – Акакий?
– Оно самое обычное у нас. Я грузин наполовину. По отцу.
– Вы не похожи на грузина. И глаза вроде голубые. Здесь плохо видно.
– Да, голубые. Я на мать похож. Она русская. Но однажды, знаете, со мной был такой случай. В самолете ко мне вдруг подошла незнакомая женщина и заговорила по-грузински. Я, конечно, спросил, как она догадалась, что я грузин, а она сказала, что по расположению морщинок у глаз. Оказывается, только у грузин такая особенная форма морщинок возле глаз.
Я посмотрела внимательней на его глаза. Морщинки и, правда, были какие-то особенные.
– А в Москве Вы давно?
– Да лет пятнадцать уже. Я в Грузии большим человеком был, в правительстве работал. Но как понял, что Союзу конец, собрался и сюда.
– И чем Вы здесь занимаетесь, Акакий?
Он хитро прищурился, собрав морщинки в букетики.
– Вот любопытная какая! Как зовут, не сказала, а вопросы задает!
Его голос срывался в фальцет на некоторых гласных, отчего интонация казалась заигрывающей.
– Зачем Вам мое имя? Мы же больше никогда не увидимся! – произнесла я.
– Я так не думаю! – возразил он серьезно. – Я бы хотел продолжить знакомство. Если вы не возражаете, конечно.
– Скажете, чем занимаетесь, скажу имя!
– Ну, хорошо, будь по-вашему, – кивнул Акакий. – Я арендатор. Имею помещения, сдаю, собираю денежку помаленьку.
– Хорошо. Я Татьяна.
– Очень приятно, Танечка. Как я сегодня почувствовал, где надо поехать, а! Ай вайвай!
– Часто Вы так интуичите?
– Не скажу, что часто, но бывало! Помню, на расширенном заседании, в Грузии еще, женщину увидел. Она из другого города приехала. Перекинулись парой фраз в перерыве и все, она уехала. А я прямо места себе не находил. Узнал адрес и рванул. Три часа на машине гнал. Приехал уже ночью. Стучу, она открывает в прозрачном халатике, глаза огромные, удивленные: «Как ты узнал, что я думала о тебе?!» Занимались с ней любовью на ковре в зале всю ночь. Вот уж женщина расстаралась! – Акакий удовлетворенно провел по седым усам, словно вытер «мед-пиво», которое «по усам текло». – Узнал хоть, что такое благодарная женщина!
– Другие неблагодарные?
– Ой, и не спрашивайте! Убивайте вопросом. У Вас тоже интуиция, я смотрю.
– Есть немного. Расскажете?
– Ну, может быть. Потом как-нибудь… Я, честно говоря, надеюсь на продолжение знакомства с Вами. Это не слишком самонадеянно с моей стороны?
– В самый раз, Акакий, – улыбнулась я звучанию его имени.
После заявления о неблагодарных женщинах я уже не могла не согласиться на продолжение знакомства.
Через неделю он позвонил:
– Танечка, я буду сегодня в том же месте, где я Вас нашел и в то же время. Планирую пригласить Вас на обед. Как Вы на это смотрите? Только не могу сказать точно, когда освобожусь. Я у пожарников сегодня. А это непредсказуемо. Плюс-минус полчаса не проблема?
– Не проблема.
Он приехал вовремя, но расстроенный и взъерошенный, словно на себе показывал правила эвакуации при пожаре и сам его тушил. Рельсы седых прядей через лысину потеряли параллельность. Поезд пускать нельзя.
Мы спустились в подвал ресторана.
– Ох, Танечка, – устало опустился он на стул, – ох, как тяжело все…
– С пожарниками?
– Да со всеми!
– А разве вы им не просто денежку заносите?
– Да заносить-то заношу, но они ж каждый раз что-то новое придумывают! И мужик вроде свой, а все равно… Верю я людям, это мой главный недостаток.
– Разве это плохо?
– Разве это плохо?
– Да ничего хорошего. Всю жизнь страдаю. В Москву приехал когда, в правительстве предложили – рассмотрим ваши предложения по улучшению жизни в городе, лучшие поможем воплотить. Я загорелся. Нашел неиспользованные помещения по всему городу, придумал, как их можно выгодно для города использовать. Разработал бизнес-планы, рассчитал, сколько надо вложить, какая прибыль будет. Все просчитал, сделал таблицы, графики, принес Лужкову. Все взяли, руку пожали, сижу, жду. Месяц, два, три проходит. Вдруг смотрю, на тех местах, что я указал, мои магазины появляются, по моим проектам! А мне так и ничего! Я к Лужку! Как же так, мол! Вы же обещали помочь воплотить! Я ж вам готовое принес! Это же мой проект! – Ничего не знаем, товарищ, вы кто? – Все, что услышал от них. Вот так объегорили дурака доверчивого…
– Вы готовы заказать? – официант, тонкий и бесцветный, как глубоководная водоросль, качнулся возле стола.
– Есть у вас грузинский салат? – спросил Акакий, не открывая меню.
– Грузинский? Нет, кажется, нет. Я сейчас уточню.
– Помидор, огурец, зелень, без масла и без соли! Если нет в меню, скажите, пусть сделают.
– Вы на диете? – удивилась я. – Что это за рацион для мужчины?
– Стараюсь держать себя. Вон уже брюхо какое наел! Да и не люблю я рестораны московские. Есть пара грузинских, туда хожу, но и там не так, как должно быть. У меня бабушка хорошо готовила. И жена неплохо.
– Жена-грузинка? А дети? Получились с особенными грузинскими глазами?
– Детей нет! – трагически произнес он. – Есть дочь, но я не знаю, моя ли она.
– То есть как не знаете? Сделайте экспертизу. Это же просто сейчас.
– Не просто. Она не дает ребенка.
– Кто? Жена?
– Нет, мать девочки.
– Ничего не понимаю!
– Это долгая история… Уже несколько лет судимся. Один суд выигрываем, другой проигрываем, и конца не видно. Но я не отступлю! Сейчас адвоката сменю, дело пойдет. Тот не делал, что положено, деньги брал только, я вот доверял ему…
– А из-за чего судитесь?
– Квартира. Я ее, эту мать девочки, выселяю из квартиры, которая на жену записана.
– Опять не поняла. Если квартира на жену записана, как эта мать там оказалась?
– Грузинский салат, – качнулась рядом бесполая водоросль с легкими признаками мальчика.
– Спасибо! – улыбнулся ей Акакий. – С салатом разобрались.
– А я запуталась окончательно! – сказала я.
Акакий утопил в красно-зеленом ворохе салата вилку и нож, медленно помешал, обреченно вздохнул.
– Мне тогда пятьдесят было. Ей двадцать. Она только в Москву приехала. У друзей познакомились. Мне очень ребенка хотелось. Она сказала, что любит меня. Я просил ее только не изменять и родить. Учебу ей оплатил на юридическом, квартиру купил в центре. Из-за этой квартиры и сужусь сейчас. Она худенькая была девочка, ей так туфельки шли…. Поедем в магазин туфельки купить, а она и в этот отдел и в тот, наберет целый ворох. Я говорю – куда тебе столько? Не будешь же носить! Она обижается, я покупаю. И так каждый раз. Все надо! Ну, все! Заграницу отдыхать, участок под Москвой, английский, фитнес, йога какая-то… А я, старый дурак, все, что жене покупал, то и ей. Жене шубу, ей шубу, жене акции, ей акции… никакой разницы не делал. Дачу на нее записал, вот только квартиру на жену, в последний момент словно остановил кто…
– А ребенок-то появился?
– Ну да… родилась девочка.
– Не похожа на вас?
– Да не знаю, похожа, не похожа, кто их разберет, детей. Характер мой, вроде. За справедливость бьется. В саду воевала все, теперь в школе.
– Она уже в школе?
– Да, пошла.
– Она вас папой называет?
– Папой… Хороший салат. Но не грузинский. Просто салат. Помидоры и огурцы.
Акакий отклонился назад, вывалив живот, достал из кармана жужжащий телефон. Разобрав на экране, кто звонит, отошел вглубь зала, чтобы не было слышно. Но слышно было.
– Да, Галюш! Я у пожарников еще. Тут волокита такая. Ну, приеду, расскажу. Рамаз поел? А, ну хорошо. Да, да, все нормально, Галюш. Целую.
– Жена беспокойная у меня, – объяснил он виновато, вернувшись. – По пять раз в день звонит. У нас Рамаз, пес, приболел, кушать стал плохо.
– Жена в курсе Вашей истории?
– В курсе, конечно. Если бы не она, не знаю, как бы я все это пережил. Поддерживает меня. Говорит, если ребенок твой, будем помогать. Повезло мне с женой.
– Так все-таки, когда сомнения появились, что ребенок не ваш?
– Сразу. С самого начала. Мы предохранялись, она говорила, что не время пока, доучиться надо и еще какие то причины, и вдруг, ни с того ни с сего – давай так, хочу без презерватива! Ну ладно, давай… Тогда обрадовался. Потом только вспомнил тот момент, когда уже факты собирал в голове. Как ты думаешь, как женщина, зачем она это сделала?
– Думаю, беременна уже была.
– Вот что значит женщина, а! – удивленно вскричал Акакий. – Сразу сечет! А мне эта мысль только недавно в голову пришла, представляешь? То есть, ты думаешь, она мне изменяла, да?
– Я это не могу утверждать, я же не знаю, но, похоже. Как Вы рассказываете.
– Я чувствовал, что-то не то! Разговаривает с кем-то, в телефоне мужской голос. Однажды прямо так и спросил: – Изменяешь мне? – Нет, ты что! – Отвечает. – А в трубке кто? – Это из института! Ладно… Не пойман, не вор, как у вас говорят. Но вижу, изменилась она. Стала близости избегать. То устала, то месячные. Могут быть у женщины месячные по две недели в месяц? Спрашиваю снова: – Изменяешь мне? Скажи честно! Если не любишь больше, давай расстанемся. Заставлять не стану. – Нет, нет, Акакий, говорит, люблю только тебя! Потом попросила, чтобы сестра к ней приехала жить. Скучно, мол, одной. Совсем стало не до меня. Я хочу приехать, она говорит – не надо, мы сейчас уходим, нам некогда. То они в клубе, то по магазинам. Я напомнил, что она родить обещала, а она – да, да, вот доучусь и тогда. Заподозрил я тогда, что врет она мне. С приятелем одним поделился. У него тоже жена на двадцать лет моложе. – А ты проверь, – говорит. И посоветовал, как проверить. Я может, и не догадался бы сам до такого.
– Что же он посоветовал?
– Прослушку поставить в квартиру и камеры. Я и поставил. Сначала камеры тоже хотел, но потом подумал, что если увижу, как она с другим, за себя не отвечаю. Могу наворотить, потом жалеть буду. Но мне и прослушки хватило. Такое они вдвоем с сестрой вытворяли, это ужас! А меня только «этот старый дурак», по-другому и не называли никак между собой. Но я все-таки думаю, что это сестра ее сбивала с толку. В ней самой этой грязи-то нету. Решил с ней поговорить. Не сказал, что все разговоры слышал. Велел сестру выгнать, про обещание родить напомнил. Пригрозил, что если она договор наш не выполняет, то мы расстаемся. Она в слезы! – Нет, нет, люблю, это все сестра, она старше, я боялась ослушаться, – ну как я и предполагал. В общем, в ту ночь и был тот раз, без презерватива. Она забеременела, сестра уехала, правда, потом мамаша приехала, помогать. Вроде наладилось. Я даже хотел прослушку снимать, да приятель, тот самый, отговорил. Но я долгое время, вплоть до рождения девочки, не слушал. И даже первое время после рождения, тоже. Как-то проснулся утром, лежу с закрытыми глазами, чувствую, она смотрит, сплю я или нет. Я всхрапнул как будто во сне, думаю, интересно, что она задумала. Она мою руку аккуратно так взяла и ноготь состригла. Вот тогда я и стал снова слушать! – он замолчал, шкрябаяножом и вилкой по пустой тарелке.
– Что-нибудь еще закажете? – подплыла к столу «водоросль».
Акакий оторвался от тарелки и словно пришел в себя.
– Чайничек нам зеленого чая.
– С жасмином?
– Без! – ответили мы хором.
Акакий улыбнулся.
– А мы споемся с тобой…
– Так что вы услышали интересного на прослушке? – вернула я его к рассказу.
– Услышал, как они с матерью обсуждали, как меня лучше… убить.
– Чего!?!
– Я тоже сначала ушам своим не поверил. Прокрутил запись несколько раз.
Да… Искали в интернете, обсуждали, как какие вещества действуют. Но это даже не самое интересное. Самое интересное то, что у нее, оказывается, есть мужик. И она с ним все это время… ну, в общем, изменяла мне. – Он отвернулся и замолчал. Потом кинулся на меня:
– Ну, вот скажи ты мне как женщина! Ты же лучше другую женщину поймешь, ну чего ей не хватало? Ну, ведь одного только и просил – не изменяй мне! Неужели и правда все женщины бляди, прости за выражение, и ничего нет у вас святого? Я не понимаю! Можешь объяснить?
– Я не могу за всех дур отвечать, Акакий.
– Она не дура! – обиделся он.
– Ну, за всех блядей. Я только за себя могу.
– Ну, ты же женщина! Я не могу этого понять! Объясни мне, – канючил Акакий.
– Что вы хотите понять? Чего ей не хватало? Денег и секса.
– Денег? Я же давал, я же ни в чем не отказывал! Ну да…, – ответил он самому себе. – А почему презерватив сняла?
– Чтобы повод был свалить на Вас беременность. Она уже была в тот момент беременной и ребенок не Ваш.