— Что хочет от нас эта свора? — поинтересовалась я у Иваненко.
— Ты что, сволочь, делаешь? — орал на меня Собакин.
— Вы мне мешаете, — вежливо, как договаривались, сказала я ему.
— А это что?! — он обвел рукой огромное хозяйство ходовой рубки. Я равнодушно оглядела многочисленные навигационные приборы, выборочно "убитые" мной во время обшаривания пространства. Луч "фонарика" не приносит людям вреда, но он может быть убийственным для электроники. Если я того желаю.
— А что? — невинно спросила я.
— Ты же без оборудования нас оставила, сволочь рыжая!
— Будьте со мной вежливы, пожалуйста. Пригодится в будущем.
— Куда же мы без навигационных приборов?! Ты смотри, ни один не уцелел! — завыл Собакин. Весь трясущийся, с налитым кровью лицом, он нависал надо мной со сжатыми кулаками. Бить меня он остерегался из-за Иваненко.
— А я на что? — нагло ухмыльнулась я.
Собакин с шумом выдохнул воздух, а малоподвижный Рыжаков просто вытаращил глаза.
— Зачем вам навигационное оборудование, когда у вас есть я? Правда, Федор Семеныч?
— Видите ли, мы хотим вернуться обратно, — пояснил Иваненко. — Так что вы уж нас поберегите.
Это был последний гвоздь в гроб Собакина, который стал похож на всклокоченного мертвеца. Оглоушенный вид главаря весьма меня позабавил. "Гвоздь" продержался несколько секунд, потому что сволочь Рыжаков изрек невозмутимо:
— Не дергайся, Степашка, нервы у тебя совсем никудышные. Захватим на обратном пути первое попавшееся судно, да и дело с концом.
Мы с Иваненко переглянулись. Собакин моментально обрел утерянный апломб, я даже перемигнулась от подобной метаморфозы. Вся эта сценка лишний раз убедила нас с Иваненко, что нас не собираются оставлять в живых.
— Значит, ты можешь вести судно без навигационных приборов, я правильно понял? Замечательно. Просто великолепно, — Степашка потирал руки, а потом деловито осведомился:
— Ты мой лес нашла?
— Вы мне помешали.
— Продолжайте, пожалуйста, — в тон мне ответил Собакин. Он, как в кают-компании, снова обошел нас с Иваненко кругом.
— Это ты ловко придумала — поставить нас в зависимое от себя положение. Я таких услуг не забываю.
Собакин мне мешал. Поэтому он прытко отчалил от меня с изрядной головной болью — я угостила его лучом своего "фонарика".
— Вот сука, а, Валера? — беззлобно пожаловался он офицеру, держа рукой отяжелевший лоб. — И что мне делать с этаким сокровищем? Я ни за что с ней не расстанусь. Буду, как змеюку, всюду таскать с собой и смотреть за ней в оба глаза, чтобы не цапнула при случае.
Рыжаков весело расхохотался.
— Ты ее к себе прицепи, — посоветовал он со смехом. — Считай, половина рубки всегда с собой.
Шесть человек, присутствующих кроме нас в рубке, тоже захохотали. Здесь было веселее, чем в банде Репьева, только вот шансов выжить было гораздо меньше. Луч "фонаря" скользил, обметывая громаду пространства. Если бы не Иваненко, на крейсере, кроме меня, никого не осталось бы в живых. Зря я обиделась на Матвея, когда он помог мне открыть в себе свои способности. Как я таращилась на него из шлюзового тамбура, распахнутого в открытый космос, впервые испытавшая на себе смену способа существования! Пыталась смутить его взглядом. Люди рядом с ним сначала отворачивались от моего взгляда, затем попросту разбежались, словно я держала их под прицелом. А Власову хоть бы что! Стоял себе по другую сторону люка, попирал палубу ножищами и в свою очередь таращился на меня. И ни капли жалости во взоре!
А вот и лес… Приличный по размерам, очень даже приличный. Сильно фонит, будто громадное стадо коров. Спокойствием от него веет, тишиной, миром. Вырубить такой лес полностью силами банды Собакина можно за несколько месяцев, то есть не в один прием. Бандиты в случае удачи будут возвращаться сюда снова и снова. Нет у нас с Иваненко ни единого шанса быть отпущенными на свободу…
Я погасила "фонарик", открыла глаза, равнодушно глянула в обзорный экран, ощущая себя ослепшей, и подтянула кресло со своим туловищем к пультам. Я с небрежным видом вывела "Грот" из подпространства и указала Рыжакову нужное направление. Я могла бы и сама дать команду в пилотажную рубку, однако пилоты подчинялись только приказам капитана. Иваненко поднялся на ноги. Бандиты переглянулись.
— Пока идем этим курсом, — буднично сказала я. — А дальше я скажу…
— Это далеко? — поинтересовался Собакин.
— Придет время — и все узнаете.
— А сейчас?
Я демонстративно повернулась к нему спиной и оказалась лицом к Рыжакову. Этот неразговорчивый офицер с умным и жестоким лицом внушал мне гораздо больше опасений, чем скользкий главарь банды.
— Что ж. Я тебя понимаю, — спокойно сказал мне в спину Собакин.
— Я провожу вас в каюту, — учтиво произнес Рыжаков. Он позволил мне прошествовать вперед мимо него, ведя за собой Иваненко на цепи наручников. Рыжаков шагал позади нас, негромко командуя направление. По пути он любезно сообщил, в котором часу на "Адмирале" завтраки, обеды и ужины. Расписание не отличалось от общепринятого. Давящий взгляд бывшего офицера я ощущала на себе до самой каюты. Будь моя воля, я бы выцарапала ему глаза. Когда мы с Иваненко остались в каюте одни, я постыдно заревела, потому что второй раз в жизни мне было так страшно. Иваненко баюкал меня на своей мясистой груди, утешая:
— Эх ты, ребенок… Выберемся, нас же двое.
— В том-то и дело, что двое, — хлюпала я. — И я не ребенок, мне двадцать шесть уже.
— А ты не забывай, что тебя можно подстрелить, героиня ты наша. На "Пепле Марса" так и сделали, уже забыла?
И в самом деле, я об этом как-то не подумала.
— Банда Репьева еще не знала о твоей уязвимости, а здесь об этом знают. Так что не реви, что-нибудь вдвоем придумаем. Куда летим, мне тоже не говори, здесь может быть спрятана видеокамера.
Я быстренько загнала слезы обратно.
— Она обитаема, Федор Семенович, понимаете? Что же делать?
— Кто обитаемый?
— Планета. Где лес. А мы туда бандитов тащим.
— Чш! Придумаем что-нибудь, слышишь? Эх, ребенок…
Потекли сутки за сутками. Собакин ежедневно приглашал нас, пленников, к столу в кают-компанию, мирно беседовал с нами, удивлял обширной, но какой-то неупорядоченной эрудицией. И без остановки уговаривал нас вступить в его банду. Манил прибылями, дисциплиной в банде, которая нам импонировала. Кроме нас, за столом обычно восседал капитан Рыжаков, первый помощник капитана и еще несколько офицеров, вероятно, самозваных. Или дезертиров из многочисленных армий Содружества. За столом всегда текли разговоры, было даже весело. Мое присутствие, как женщины, вносило в разговор понятное оживление. Собакин исподволь старался выведать у меня, куда мы, собственно, направляемся, но я отделывалась шутками. Рыжаков время от времени окатывал нас с Иваненко жестким, каким-то каменным взглядом светло-голубых глаз. Он всегда был гладко выбрит и ухожен. Почему-то редко улыбался, хотя обладал чувством юмора, довольно циничным. В другой обстановке я бы в него влюбилась, но здесь этот человек внушал мне настоящий страх. Нас не пытались оскорбить или унизить, а ущемляли только запретом свободно перемещаться по судну. От кают-компании до нашей каюты нас сопровождал конвой, состоящий из крепкого вооруженного парня. Казалось, нам ничего не угрожает, но это была только видимость. От Кардабая до планеты с уникальным лесом пять суток ходу в подпространстве. Можно было поплутать, меняя направление, чтобы сбить бандитов с толку, но я отказалась от этой глупой мысли, потому что нас с Иваненко сильно стесняли наручники. Они натерли запястья, особенно Федору Семеновичу, проблематично было сходить в туалет, а помыться вообще не было никакой возможности. Собственно, я бы помылась, но Федор Семенович был против категорически. Бытовые сложности такого рода злили меня невероятно. Поэтому "Адмирал Грот" шел в нужном направлении по прямой, покидая подпространство только для того, чтобы успокоить гравитаторы и не отключать гравитационное поле. А мы с Иваненко бездельничали в каюте и тренировали мозги в бесплодных поисках выхода.
ВАЛЕРИЙ РЫЖАКОВ
Я понял, куда повернула мое судно рыжая бестия. Удивился. Выходит, уникальное дерево произрастает на моей родине? Тем лучше. Степашке об этом говорить не стал, пусть развлекается, пытаясь переиграть двух неглупых власовцев. Я сомневался, что дело кончится именно так, как он рассчитывает. Попробовать переманить власовцев на свою сторону под видом патриота своей родины и угнать у Степашки крейсер с заготовленной древесиной? А на хрена я им нужен, власовцам?! Я знал, что Иваненко является связистом на флагмане господина Власова, однако вдвоем с лоцманом они вполне могут справиться с управлением судна средних размеров. Они постараются сами угнать "Адмирал" при первой же возможности. Даже если они оба не знают, как пилотировать крейсер, они могут остаться на месте и подать сигнал бедствия. На третий день пути я отправился сам конвоировать пленных с обеда. В коридоре я врубил им в спины:
ВАЛЕРИЙ РЫЖАКОВ
Я понял, куда повернула мое судно рыжая бестия. Удивился. Выходит, уникальное дерево произрастает на моей родине? Тем лучше. Степашке об этом говорить не стал, пусть развлекается, пытаясь переиграть двух неглупых власовцев. Я сомневался, что дело кончится именно так, как он рассчитывает. Попробовать переманить власовцев на свою сторону под видом патриота своей родины и угнать у Степашки крейсер с заготовленной древесиной? А на хрена я им нужен, власовцам?! Я знал, что Иваненко является связистом на флагмане господина Власова, однако вдвоем с лоцманом они вполне могут справиться с управлением судна средних размеров. Они постараются сами угнать "Адмирал" при первой же возможности. Даже если они оба не знают, как пилотировать крейсер, они могут остаться на месте и подать сигнал бедствия. На третий день пути я отправился сам конвоировать пленных с обеда. В коридоре я врубил им в спины:
— До Осени осталось семьдесят девять часов ходу. Достаточно времени, чтобы свернуть вам шеи. Осень — моя родина, довести до нее корабль я смогу и без навигационных приборов.
Пленники замедлили шаг, и я грубо пхнул их обоих в спины, чтобы не останавливались. Впереди себя я видел роскошные волосы Марии. Как и в прошлый раз, я развлекался тем, что буравил ей спину взглядом. Она чувствовала мой взгляд, нервничала, сердито фыркала. Я не позволю Собакину ее убить. С ее способностями она была не менее уникальна, чем злополучный лес.
— Говори конкретно, чего ты хочешь, — произнес мужчина, не оборачиваясь.
— Я хочу получить свое судно, груженное уникальным осенним лесом. Вы мне поможете. За это я сохраню ваши жизни.
— А экипаж? А ваши друзья? — спросила из-за плеча Мария.
— Здесь у меня друзей нет. Экипаж подчиняется только мне. А банда Собакина пусть налаживает контакты с местным населением.
— А почему мы должны вам доверять? — спросил Иваненко.
— Я предлагаю вам выход из вашего незавидного положения. Осень — планета населенная и содержит флот. Один линкор, два эсминца, два крейсера, шесть канонерок, несколько грузовых и массу пассажирских судов. Выбор богатый, как видите. Банда может угнать любое из этих судов, и все они, разумеется, имеют исправные навигационные приборы.
— Идет, — буркнул Иваненко.
Для пленных мое предложение было единственным шансом выжить. Осталось уговорить Собакина не уничтожать их раньше времени. Я хотел получить Марию. Ее уникальные возможности представляют большую ценность. Собакин был не столько умен, сколько хитер, об истинной ценности заложницы он пока еще не догадался. Зато догадался я.
Я не торопился, выждал, пока Мария не подала команду вывести "Адмирал" из подпространства. Собакин разглядывал в обзорные экраны ходовой рубки незнакомые ему созвездия и незнакомое солнце. Потом стукнул кулаком по одному из неисправных табло.
— Ну, и куда она нас завела?
— К звезде Осень, — подсказал я.
— Осень? — переспросил Собакин, изумился, а потом радостно захохотал. — Обжитая планета! У них есть корабли, а значит, мы свалим отсюда с груженым "Гротом" на буксире! Это везение, просто невероятное везение!
Собакин удивился, почему он не может убить пленников немедленно.
— Наши пленники — капитал, — втолковывал я ему. — За них необходимо потребовать выкуп.
— С кого? С Власова? Я пока еще в здравом уме. Я думал об этом. Нет.
— Чего ты боишься?
— Да, я боюсь Слепого. Я называю вещи своими именами. Я собираюсь жить долго и счастливо. Поэтому мне не следует наживать себе врага в его лице.
— Ты уже нажил себе врага, украв его людей. Тем более если ты их убьешь. Рано или поздно он узнает об этом.
— Ты прав, Рыжий. И что же мне теперь делать?
Собакин забегал по рубке взад-вперед, заглядывая в каждый экран. Потом остановился.
— Я знаю. Я верну Слепому его людей целыми и невредимыми. Просто счастье, что я хорошо с ними обращаюсь.
— Мы не одни, — подал голос дежурный. Я подошел к уцелевшему дисплею радара. Визуально в космосе рядом никого не было, однако радар улавливал гравитационные поля нескольких кораблей.
— Это что еще за клоуны? — удивился я. Собакин сунулся к дисплею радара, как будто что-то в нем понимал.
— Что там?
— Несколько замаскированных кораблей, порядка шестнадцати штук. Может, больше.
— Только этого еще не хватало. Это Осень?
— Нет, это не их корабли. Похожи на доржиан. Нам до этих судов нет никакого дела. У нас своя дорога, у них своя. Что бы эта эскадра здесь ни делала, у нее свои задачи, не связанные с нами. Иначе бы они дали по нам залп, как только мы вышли из подпространства, или хотя бы вышли на связь.
— Но они наверняка нас увидели!
— Разумеется, увидели. Ну и что из того?
Истеричка! Похоже, эти клоуны сами не рады встрече с нами. Делают вид, будто их нет. Чего же тогда впадать в истерику? Я подавил желание стукнуть Степашку кулаком по голове, чтобы угомонился.
Все получилось совсем не так, как я хотел. И уж совсем не так, как хотел Собакин. "Адмирал Грот" вышел на орбиту Осени под маскировкой, чтобы нас не увидели на радарах. Вокруг планеты по разным орбитам кружила вся местная эскадра. Нас не ждали, а потому не искали целенаправленно. Прибытие нового крейсера осталось незамеченным. Я решил захватить крейсер перед завершением погрузки. Древесина к этому времени будет уже почти вся погружена, а на борту останется минимум людей. Я постараюсь оставить на борту как можно больше своих людей. Я не сомневался, что оставшихся людей, подчиненных мне, уговаривать не придется. Они продолжат делать свое дело. Чем меньше народу, тем крупнее будет доля добычи.
Собакин отправил на поверхность планеты четыре шлюпки с прицелом в нужный район. От причала "Адмирала" отвалило пять шлюпок. Я моментально объявил тревогу. Позвонил на пост рядом с каютой пленников, никто не ответил. Кинулся туда сам. В узком проходе столкнулся со Степашкой, который тоже был знаком с арифметикой. Чтобы на пятой шлюпке отчалили наши гости, было из разряда фантастики. Скорее всего, кто-то из команды поменял свои намерения. Однако проверить не мешало, и чем быстрее, тем лучше. На месте двери в каюту мы увидели развороченный, изорванный проем с закрученными в штопор острыми краями. Дымом не пахло. Охранника на месте не было. У меня от изумления ноги приросли к палубе.
— Как такое возможно?! — поразился Собакин при виде завернутых в трубочку нанотриплезитовых косяков. — На взрыв непохоже. Да и сигнализация бы сработала… Нанотриплезит, он же это… он же крепче любой стали…
Ломать голову было некогда. Мы кинулись обратно в рубку. Шлюпка с беглецами шла отдельно от всех остальных, безошибочно приняв направление к Мильгуну, единственному городу на планете. Нас пока не обнаружили, маскировка защищала довольно хорошо, но стоит поднять стрельбу, нас тут же засекут с военных кораблей на орбите. Поэтому стрельбу подняли со шлюпок над самой поверхностью. С обзорных экранов я наблюдал, как подбитая шлюпка с беглецами медленно завалилась где-то в осенних дебрях. Степашка взмахнул руками в отпускающем жесте.
— Сами виноваты, — сказал он. — Что им не сиделось на месте? Думаешь, они выживут? Они ведь могут добраться до населенных мест и рассказать о нашем тут рейде.
— На всей планете размером с Землю всего один городишко, где проживает от силы пятнадцать тысяч, да еще вокруг разбросано несколько деревень. Когда-то деревень было четырнадцать.
— И это все? И где они расположены?
— Вон они все, — я кивнул головой на экран. — В планетарных масштабах близко от нашей высадки, но пешком… сами понимаете. А еще надо знать, в каком направлении шагать. А если быть точнее, продираться сквозь джунгли.
— Замечательно. Пусть проваливают, куда им вздумается, если они еще живы.
Мне не хотелось, чтобы они погибли. Мне необходима была эта женщина, ее способности. Я разочаровался и расстроился.
Наши шлюпки приземлились в нужном месте. Все было спокойно. Собакин отчалил следующим рейсом. Я остался на корабле. Несмотря на бегство пленников, у меня оставались все шансы захватить судно вместе с грузом.
Астронавты на земле вытащили оборудование, разбили лагерь. Под нервным командованием Собакина они взялись осваивать тяжелую профессию лесорубов.
ФЕДОР ИВАНЕНКО
Прежде чем выбраться из горящей шлюпки, мы разрубили цепь на наручниках. Для этого Мария выпрыгнула наружу, а я остался внутри и задраил люк. Давление крышки люка составляет несколько килотонн. Цепь не выдержала. Наконец мы освободились друг от друга! Я выпал из наполненной едким дымом шлюпки, и мы, кашляя, отбежали от нее подальше. Девчонка первым делом побежала в кусты (наконец без старого кабана, привязанного к ее изящной руке!), радуясь свободе и подпрыгивая, как козленок. Нас со всех сторон обступал лес, густой, перепутанный, насыщенно-зеленый с желтизной и, несмотря на густоту зарослей, наполненный солнечным светом. Положение наше уж куда как поправилось, но оставалось незавидным, а я наслаждался лесным воздухом, светом, лесными звуками. Так хорошо на душе мне еще никогда не было. Мария шумно выбралась из кустов.