– Дайте попробую, у нас такой же, там надо ключ канавкой вверх засовывать.
Женщина протянула мне связку.
– Что случилось с Викой? – поинтересовалась я, гремя замком.
Тетка устало ответила:
– Отравилась, подробностей не знаю. Я санитаркой в токсикологии работаю. Виноградову привезли около трех утра. Ей к девяти полегче стало, она мне ключи дала и попросила из дома кой-чего привезти: ну, халат, тапки, дезодорант. А вы ей кем приходитесь?
Я хотела было сказать: «Подругой, вот, пожалуйста, передайте Вике письмо», но отчего-то осеклась и произнесла совсем другую фразу:
– Да никем, мы еле-еле знакомы. Работаем в одной конторе. Вика вчера по случайности ключи от сейфа уволокла, а сегодня на работу не явилась, вот хозяин меня и послал узнать, что к чему. Больница-то далеко?
– Рядом, две остановки на автобусе, близко совсем.
– Тогда пошли, помочь вам нести сумку?
– Да она легкая, – ответила тетка, – просто здоровая с виду. Неудобно у постороннего человека в вещах рыться, вот я и схватила торбу, которая в прихожей стояла. Как вас звать-то?
– Таня, – ляпнула я, – Таня Иванова.
И я снова удивилась про себя. Господи, да я становлюсь самой настоящей вруньей, ну отчего не назвала приветливой бабе свое настоящее имя?
– А я Анна Петровна, – улыбнулась санитарка, – всю жизнь по больницам полы мою. Собачья работа, скажу тебе, зарплата маленькая, вот и приходится крутиться, чтобы деньжонок нарыть. Кому судно подашь, кому палату лишний раз протрешь или вот за вещами сгоняешь, копеечка к копеечке, получается рублик.
Сказав последнюю фразу, Анна Петровна поставила сумку на асфальт и провела рукой по растрепавшимся волосам.
Мои глаза скользнули по ее тонким, бледным пальцам… Что-то показалось странным… Но тут, испуская удушливую вонь, подкатил автобус, и мы стали втискиваться в переполненное нутро. Анна Петровна не обманула. Путь действительно занял всего пять минут.
– Вот она, больничка, за супермаркетом, – сообщила санитарка, когда мы, слегка помятые, выбрались наружу, – тебе через главный вход идти, а мне с тылу, где сотрудники просачиваются. Ну, пока, может, еще встретимся.
Я потянула на себя тяжеленную дверь, оказалась в просторном холле и увидела небольшое окошечко с надписью «Справочная».
– Скажите, в какой палате лежит Виктория Виноградова? Бабка в белом халате, сидевшая по ту сторону стекла, нехотя отвлеклась от книжки. Она перевернула карманное издание переплетом вверх и шмякнула его около допотопного черного телефонного аппарата. Я невольно бросила взгляд на фамилию автора и испытала укол совсем не белой зависти. Смолякова! Ее читают везде.
– Справки выдаем лишь ближайшим родственникам, – каменным голосом ответила бабулька.
– Я сестра Виноградовой.
– Покажи документ.
– Извините, паспорта нет.
– На «нет» и суда нет! – рявкнула старушка и погрузилась в Смолякову.
– Будьте добры, – я решила предпринять еще одну попытку.
Но бабушка молча опустила занавеску. Перед глазами закачалась табличка: «Перерыв двадцать минут». Поняв, что ничего не узнаю, я подошла к милиционеру, сторожившему вход.
– Можно войти?
– Пропуск, – лениво сказал он.
– У меня нет.
– Вход только по разрешению врача.
– Но как же продукты передать?
– Посещение больных с семнадцати до девятнадцати, – довольно вежливо пояснил парень.
– Мне в пять часов нужно быть совсем в другом месте!
– Это не ко мне, – покачал головой охранник, – есть пропуск – пущу, нет – приходите в установленное время.
Потерпев полное фиаско, я решила попытать счастья в окошке, над которым красовалась надпись: «Прием передач».
– Не могли бы вы взять у меня это письмо? – робко попросила я женщину примерно моих лет. Та отложила книгу. Вновь Смолякова!
– Номер палаты и какое отделение?
– Токсикология, а в какой палате лежит, не знаю.
– Спросите в «Справочной».
– Там только родственникам сведения дают.
– Вы предлагаете мне бегать по коридору, размахивая конвертом? – окрысилась тетка. – Во народ, обнаглели совсем.
И она тоже опустила занавеску. На этот раз появилась табличка: «Идет разнос полученных передач. Новый прием через два часа».
Я вышла во двор и увидела ларек, бодро торгующий всякой всячиной: домашними тапками, халатами, печеньем, газетами.
Секунду я рассматривала ассортимент, а потом сообразила, как поступить.
Через пару минут, купив красные клетчатые тапки с помпонами, я нацепила их на ноги, сунула босоножки в пакет, бросила сверху две газеты, пачку дешевого печенья и отправилась искать служебный вход. Дверь обнаружилась в углу здания, возле нее читал журнал кабаноподобный дядька.
– Эй, ты куда? – бдительно притормозил он меня. Я выставила вперед пакет.
– Да во двор за газетками сбегала, опять же сладкого захотелось, тут к чаю ничего не дают хорошего!
Секьюрити скользнул глазами по моим ногам, обутым в уродские тапки, и вздохнул:
– Ступай себе в палату, нечего по улице шляться, если лечиться приехала.
Я ужом проскользнула внутрь здания и полетела искать токсикологию. Наверное, Анна Петровна на работе, она покажет мне палату Вики Виноградовой.
Оказавшись в длинном коридоре, я остановила молоденькую медсестру с эмалированным лотком в руках:
– Где мне найти Анну Петровну?
– Спросите на посту, сведения о больных у них, – весьма приветливо ответила девушка.
– Мне нужна ваша санитарка.
– Кто? – удивилась медичка.
– Нянечка Анна Петровна.
– Такой тут нет.
– Как?
– Очень просто. В нашей смене баба Клава, есть еще Ольга Николаевна и Серафима Сергеевна. Если хотите договориться об уходе, идите сейчас в процедурную, баба Клава там пол моет!
Страшно удивившись, я пошла в указанном направлении и нашла в резко пахнущей лекарствами комнате кругленькую бабуську, бодро шлепавшую тряпкой по мокрому линолеуму.
– Вы Клавдия.., простите, не знаю отчества.
– Зови бабой Клавой, – улыбнулась старушка, – чего тебе? Говори, не стесняйся, беру недорого, за сутки пятьдесят рублей. Работу исполняю честно. Кто у тебя тут? Пригляжу, как за родным.
– Вы не подскажете, где найти Анну Петровну?
– Это кто ж такая? – удивилась нянечка.
– Она мне сказала, что работает санитаркой, пообещала за моей подругой поухаживать, взяла сто рублей и пропала! Баба Клава оперлась на швабру.
– Нету тут никаких Анек… Хотя постой, вот гнида!
– Вы кого имеете в виду?
– Да Анька из нейрохирургии! – воскликнула нянечка. – Она это, больше некому. Анна Петровна, с третьего этажа. Ишь, пройда, чего надумала! Клиентов моих отбивать. То-то она сегодня по нашему коридору шмыгала взад-вперед, взад-вперед. Я еще подумала: что ей тут надо? Ступай в нейрохирургию, забери свои деньги. Аньке никто не позволит в токсикологии за людями приглядывать, да и прошу я меньше, всего полтинник.
Я спустилась на этаж ниже, потыркалась в разные двери и наконец попала в сестринскую. Очень высокая и излишне полная женщина буркнула:
– Ищете кого?
– Мне бы Анну Петровну, санитарку.
– Ну, слушаю!
Я растерялась. Эта Анна Петровна совершенно не походила на женщину, которая несла сумку.
– Это вы?
– Да.
– Анна Петровна?
– Именно.
– Другой нет?
Санитарка шумно вздохнула:
– В этой смене работаю я.
– Нет ли другой какой Анны Петровны?
– У нас нет.
– А в больнице?
– Тут пятнадцать отделений, – обозлилась нянечка, – всех знать невозможно.
Сказав эту фразу, она схватила чашку и залпом выпила ее. Я невольно проследила глазами за ее широкой ладонью с короткими, потрескавшимися от тяжелой работы пальцами и обломанными ногтями и вдруг ощутила укол тревоги. Я поняла, что насторожило меня, когда женщина, несшая сумку, поставила ее на асфальт в ожидании автобуса. У той Анны Петровны были тоненькие беленькие пальчики с красиво наманикюренными, покрытыми красным лаком ноготками. Каким это образом, работая поломойкой, можно иметь длинные ногти с необлупившимся лаком?
Глава 5
Чувствуя все возрастающую тревогу, я вернулась в токсикологию и спросила у медсестер на посту:
– В какой палате лежит Виктория Виноградова? Девушки переглянулись. Потом одна осторожно осведомилась:
– А вы ей кто?
– Близкая родственница. Девчонка насупилась.
– Ступайте к врачу. Семен Михайлович в ординаторской. Я вновь пошла в другой конец коридора. Честно говоря, прогулки по воняющему хлоркой линолеуму начали меня утомлять. Ну отчего просто не сказать номер палаты? Зачем гонять человека взад-вперед?
Услыхав, что к нему явилась близкая родственница Виноградовой, врач велел:
– Садитесь.
Я плюхнулась на железную, круглую, выкрашенную белой краской табуретку.
– Виктория скончалась. Я чуть не свалилась на пол.
– Когда?
– Официальное время смерти шесть утра, – со вздохом сообщил доктор. – Мы старались как могли, но отравление грибами – очень серьезное дело. Люди такие беспечные, сколько твердим: не покупайте банки у частного изготовителя, с рук, у неизвестных бабок. Нет, тянет народ на вкусненькое!
– Официальное время смерти шесть утра, – со вздохом сообщил доктор. – Мы старались как могли, но отравление грибами – очень серьезное дело. Люди такие беспечные, сколько твердим: не покупайте банки у частного изготовителя, с рук, у неизвестных бабок. Нет, тянет народ на вкусненькое!
– Вика отравилась грибами? – недоумевала я. – Какими? Ведь только самое начало сезона?
– Маринованные купила вечером у какой-то женщины, – пояснил Семен Михайлович, – отварила картошечки, салатик сготовила и навернула от души с грибочками. Да еще соседку угостила.
– И та тоже умерла?
– Нет. Нина Ивановна грибы не ела, только картошку с помидорами. У нее аллергия на этот продукт, что ее и спасло, иначе бы имели два трупа! – пробормотал доктор. – Частое дело. Бабки-то не соблюдают никаких правил, закатывают в плохо простерилизованные банки. Хранят без холодильника. Даже в промышленных условиях не исключена возможность попадания в консервы инфекции, а уж в домашних! Привезли Виноградову около трех. Рвота, понос, бронхоспазм, брадикардия – типичная картина. Обычно мы выводим из таких состояний, но тут не выдержало сердце. Соседка как узнала, едва сама сердечный приступ не получила.
Я повозила пальцем по клеенке.
– Ужасно! Не знаешь, что и сказать!
– Тело можно будет получить только завтра, – деловито ответил врач.
– Как, вы говорите, зовут соседку?
– Нина Ивановна Иванова. Очень нервничала, бегала по коридору, словно предчувствовала беду.
Я вышла на улицу и принялась соображать. До Реутовской улицы пять минут езды, кстати, вот и автобус подкатывает. В издательстве следует быть в пять часов. Вполне успею поболтать с Ниной Ивановной…
Оказавшись вновь в подъезде, я призадумалась. Номера квартиры Нины Ивановны-то я не знаю. Но, скорей всего, она живет возле Вики.
На лестничную клетку выходило четыре двери. Я позвонила в крайнюю. Высунулся мальчишка лет двенадцати.
– Вам кого?
– Позови Нину Ивановну.
– Тут таких нет, – сообщил ребенок.
– Тогда подскажи, где она живет, – попросила я, – пришла в гости и забыла номер квартиры.
– Вон там только Вика, – зачастил паренек, – около нее дядя Володя и тетя Лариса Степанцевы. А в сорок девятой Люся с дочкой, больше никого.
– Ты всех соседей знаешь? Подросток кивнул:
– Ага, конечно, народу немного. Пять этажей только.
– А Нина Ивановна на каком?
Мальчишка призадумался, потом решительно ответил:
– В нашем подъезде таких нет!
– Точно?
– Зуб даю. Есть Нина на четвертом, но ей всего три года. Я вышла во двор. Вовсе не обязательно дружить с теткой из соседней квартиры, вполне вероятно, что Нина Ивановна обитает в другой части дома. На скамеечке в чахлом палисадничке сидела девушка с коляской.
– Простите, – тихо спросила я, – вы из какого подъезда? Молодая мать отложила книгу. Угадайте с трех раз, кто был автором затрепанного детектива?! Естественно, Смолякова! Я, в принципе, не испытываю чувства зависти. Кое-кто из моих подруг щеголяет в норковой шубке и носит на пальчиках хорошенькие брильянтовые колечки. Мне же вполне комфортно в пуховике, а украшения мешают, даже тонкое золотое кольцо, подаренное в день свадьбы Олегом, я надеваю очень редко. Но сейчас из глубин души поднялось нечто темное, со звериным оскалом. Эта Смолякова! Ну что в ее книжках особенного?! Отчего вся страна сошла с ума от незатейливых историй? И где она нарывает сюжеты? Где?!!
– Из второго, – ответила девушка.
– Подскажите, в какой квартире живет Нина Ивановна? Собеседница покачала коляску.
– В нашем такой нет.
– Нина Ивановна Иванова.., неужели не знаете?
– Не-а, – протянула девушка, – может, в третьем? Хотя.., на первом этаже там теперь салон красоты открыли, какая-то тетка выкупила все квартиры. Может, ваша Нина Ивановна там? Среди жильцов такой точно нет!
– Вы так категорично говорите, неужели со всеми знакомы?
– Конечно, всю жизнь на одном месте. Нины Ивановны нет. Есть Иванова, но она Лена. У нас тут Нин нету, только малышка из первого подъезда.
Скорей всего, молодая мама говорит правду. Я сама большую часть своей жизни провела в такой же пятиэтажке и великолепно знала не только всех жильцов, но и то, какой суп они станут есть вечером, придя с работы домой.
Оставалась слабая надежда на то, что Нина Ивановна работает в салоне с интригующим названием «Счастье русалки».
Я обогнула дом, вошла в парикмахерскую и сразу ощутила приятную прохладу – в холле вовсю работал кондиционер.
Элегантная дама, сидевшая за столиком, окинула меня оценивающим взглядом. Скорей всего, ей сразу стало понятно, что моя футболочка приобретена на Черкизовском рынке, а брюки в ближайшем переходе, но она безукоризненно вежливо сказала:
– Добрый день. Вы записаны?
– Да, на стрижку к Нине Ивановне.
Администратор удивилась:
– Но у нас нет такого мастера.
– Извините, она маникюрша!
– Вы же сказали, на стрижку.
– Оговорилась.
– Но в салоне нет ни одного человека с таким именем и отчеством.
Я старательно изобразила замешательство:
– Да? Ей-богу, странно. Вчера звонила.
Дама призадумалась, потом радостно воскликнула:
– В конце улицы есть еще один салон, «Карина», вам, наверное, туда.
– Да-да, – заулыбалась я, – точно.
Когда я вышла на улицу, женщины с коляской уже не было. Я села на ее место и призадумалась. Однако странная вырисовывается картина. Сначала я сталкиваюсь с санитаркой Анной Петровной, а потом выясняется, что такой нет. Кстати, самозванка несла большую сумку. Интересно, чем был набит саквояж? Явно не вещами для бедной больной. Может, Анна Петровна – обыкновенная воровка, которая не растерялась, когда ее застали на месте преступления? Но откуда у тетки ключи от квартиры? И потом, она привела меня в больницу, значит, знала, что Вика находится в клинике. Еще более странным выглядит тот факт, что Вику в больницу сопровождала несуществующая соседка. Может, доктор Семен Михайлович ошибся? Вероятно, женщина представилась подругой или коллегой по работе.
Ясно одно: письмо передавать некому. Отравилась грибами! Надо же быть такой идиоткой: купить жарким летним вечером самодельные консервы. Ей-богу, у некоторых людей просто нет головы! Банки наверняка весь день жарились на солнышке, представляю, что завелось в маринаде! Ладно, пора ехать в издательство.
Я встала и собралась уже идти к метро, но тут сообразила, что в руках нет сумочки. В полной растерянности я посмотрела на свои руки и понеслась назад, в подъезд, где жила несчастная Вика Виноградова. Скорей всего, я обронила сумку там.
Абсолютно не надеясь на то, что ридикюль поджидает меня, я вбежала на лестничную площадку и увидела свою сумочку, валяющуюся возле квартиры Вики. Самое интересное, что внутри все оказалось в целости и сохранности: деньги и мелочь не тронул никто. Либо тут жили суперчестные люди, либо просто никто не заметил сумку.
– Что вы тут топчетесь? – раздался голос слева. Я повернула голову. В приоткрытом дверном проеме стояла довольно полная дама в цветастом фартуке со скалкой в руках. Мне стало смешно: ну отчего женщины считают обструганную деревяшку грозным оружием?
– Простите, пожалуйста, если напугала, – улыбнулась я, – но вот пришла к Вике, договорились о встрече, звоню, звоню, никто не открывает.
– Ой, мамочка! – всплеснула руками женщина. – Вы не знаете?
– Что? – на всякий случай спросила я.
– Ну бабы! – раздалось справа, и на лестницу высунулся дядька в грязной майке. – Устроили, блин, базар! Орете, чисто пингвины! Промежду прочим, я с ночи пришел, отдохнуть хочу!
– Тебе бы, Вовка, только спать да жрать, – возмутилась соседка, – беда-то какая!
– Чево случилося? – зевнул мужик. – Кот у тебя сдох? Так давно ему пора, старый совсем.
– Типун тебе на язык, – обозлилась соседка, – здоровехонек Кузя, как никогда. Вика умерла, Виноградова.
Мужик, сосредоточенно чесавший свою грудь, разинул рот.
– Врешь! Я ее вчера утром видел, веселая такая шла.
– Вот и нет! Ночью померла.
– Откуда знаешь?
– Так подруга ее рассказала! Так плакала, убивалась, еле квартиру открыла.
– Какая подруга? – насторожилась я.
– Давай, Валька, рассказывай, – забубнил Володя.
– Я человек бдительный, – подбоченилась Валентина, – не то что некоторые, за порядком слежу.
– Да знаем мы, – отмахнулся Володя, – целый день у глазка сидишь! Дело говори.
– А ты слушай! – окрысилась Валентина. – Утром гляжу, совсем рано, баба дверь Викину открывает, ну я и спросила ее: чего надо? Женщина, с трудом сдерживая рыдания, пояснила:
«Вика умерла. Купила у метро грибов, поела и отравилась. Я ее подруга, за вещами приехала, из больницы!»
Валентина просто обомлела от такой новости.
– Вот оно как бывает, – качала она сейчас головой, – только что была – и уже померла, все под богом ходим!