В то утро, когда ее взяли в дом начальника тюрьмы Брэннигана, Трейси отмотала свой пятый месяц в тюрьме. Ей безумно хотелось зацепиться за эту работу, и она очень нервничала перед встречей с его женой и дочерью. Работа могла стать ключом к ее свободе.
Трейси вошла в большую опрятную кухню и села, чувствуя, как пот каплями катится у нее из-под мышек. На пороге появилась женщина в домашнем халате бледно-розовых тонов.
– Доброе утро.
– Доброе утро, – ответила Трейси.
Женщина, видимо, хотела сесть, но стояла. Сью Эллен Брэнниган оказалась приятной блондинкой лет тридцати пяти с неуверенно-растерянными манерами. Худая и суетливая, она никогда не знала, как обращаться со слугами-заключенными. Благодарить за выполненную работу или только отдавать приказания? Вести себя по-дружески или как с арестантками? Сью Эллен так и не привыкла к мысли, что живет среди наркоманок, воровок и убийц.
– Я – миссис Брэнниган, – затараторила она. – Эми почти пять лет, в этом возрасте дети очень активны. Боюсь, за ней надо постоянно приглядывать. – Жена начальника тюрьмы покосилась на левую руку Трейси и не увидела на пальце обручального кольца. «Конечно, в наши дни это ничего не значит, – подумала она. – Особенно если человек из низших классов». Помолчала и осторожно спросила: – У вас есть дети?
Трейси вспомнила нерожденного ребенка.
– Нет.
– Понятно. – Эта молодая женщина смущала Сью Эллен. Она представляла ее совсем не такой. В ней было нечто изящное. – Сейчас я приведу Эми. – Она поспешила в коридор.
Трейси огляделась. Она находилась в довольно большом коттедже, опрятном и мило обставленном. Трейси показалось, что она лет десять не была ни у кого в доме. Такие вещи принадлежали иному миру – миру свободы.
Вернулась Сью Эллен, ведя за руку маленькую девочку.
– Эми, это… – Как же положено называть заключенных – по имени или по фамилии? Она решилась на компромисс. – Это Трейси Уитни.
– Привет! – сказала малышка, такая же худышка, как мать, с такими же глубоко посаженными карими глазами. Ее никто не назвал бы очаровашкой, но в девочке трогало открытое дружелюбие.
«Я не поддамся ее обаянию».
– Ты будешь моей новой няней?
– Да, буду помогать твоей маме ухаживать за тобой.
– Джуди освободили условно-досрочно. Ты тоже так хочешь?
«Нет», – подумала про себя Трейси, а вслух ответила:
– Я буду здесь долго-долго, Эми.
– Это хорошо, – вставила Сью Эллен и тут же, смущенно покраснев, прикусила губу. – Я хотела сказать… – Она заметалась по кухне, объясняя Трейси ее обязанности: – Вы будете есть вместе с Эми. По утрам готовить завтрак и играть с ней. Обед варит повариха. После обеда Эми надо соснуть, а потом она любит прогуляться по окрестностям фермы. Мне кажется, ребенку полезно наблюдать, как все вокруг растет. Как вы считаете?
– Да.
Ферма располагалась по другую сторону основной территории тюрьмы. Двадцать акров, засаженных овощами и фруктовыми деревьями, обрабатывали пользующиеся доверием заключенные. Для орошения использовалось большое искусственное озеро, вокруг которого был по строен каменный парапет.
Следующие пять дней показались Трейси новой жизнью. При других обстоятельствах она обрадовалась бы, получив возможность покидать мрачные тюремные стены, гулять по ферме и вдыхать свежий воздух. Но теперь все ее мысли были только о побеге. Когда она не занималась с Эми, ей следовало возвращаться в тюрьму. На ночь Трейси запирали в камере, но днем она обретала иллюзию свободы. Позавтракав в тюремной столовой, Трейси отправлялась в дом начальника Брэннигана и готовила еду для его дочери. Она научилась стряпать у Чарлза, к тому же количество ингредиентов на полках давало простор воображению. Но Эми предпочитала простую пищу – овсянку или кукурузную кашу с фруктами. Потом они играли или Трейси читала девочке. Невольно она стала учить Эми тем играм, в которые играла с ней мать.
Эми любила куклы, и Трейси попыталась смастерить ей из старых носков Джорджа Брэннигана нечто наподобие знаменитого барашка из телепередачи для малышей, но получилось что-то среднее между лисицей и уткой.
– Красиво, – охотно похвалила ее девочка.
Трейси заставила куклу говорить с различными акцентами: французским, итальянским и немецким, но больше всего Эми понравился мексиканский акцент Паулиты. Заметив радость на маленькой мордашке, Трейси начала уговаривать себя: «Ничего личного. Она – просто средство, чтобы вы браться отсюда».
После дневного сна Эми они вдвоем гуляли по территории тюрьмы, и Трейси каждый раз выбирала новый марш рут: тщательно обследовала все входы и выходы, смотрела, как охраняются сторожевые вышки, подмечала, когда происходит смена караула. С каждой прогулкой Трейси становилось яснее, что ни один из планов, которые они обсуждали с Эрнестиной, ей не подходит.
– Никто не пробовал сбежать, спрятавшись в грузовике, который привозит товары в тюрьму? Я видела машину молочника и фургон с провизией…
– Забудь, – откликнулась Эрнестина. – Все машины, въезжающие в ворота и выезжающие из них, тщательно обыскивают.
Утром за завтраком Эми сказала:
– Я люблю тебя, Трейси. Ты будешь моей мамой?
Слова ребенка пронзили Трейси болью.
– Одной мамы достаточно. Две тебе не нужно.
– Нужно. У моей подруги Сэлли Энн папа снова женился. И теперь у нее две мамы.
– Ты не Сэлли Энн, – бросила Трейси. – Заканчивай завтрак.
Эми обиженно подняла на нее глаза.
– Я больше не хочу.
– Хорошо. Тогда я почитаю тебе.
Начав читать, она почувствовала у себя на руке маленькую теплую ладошку.
– Можно я сяду к тебе на колени?
– Нет. – «Пусть тебя любят твои родители, – подумала Трейси. – Ты не моя. Моего нет вообще ничего».
Дни за стенами тюрьмы переносились легче, зато ночи от этого казались еще тяжелее. Трейси с ненавистью возвращалась в камеру, где ее запирали, словно зверя. Она так и не привыкла к раздававшимся в безразличной темноте крикам из-за стен. Трейси стискивала зубы так, что у нее болела челюсть. «Еще одну ночь, – уговаривала она себя. – Я способна выдержать еще одну ночь».
Трейси мало спала, потому что мысленно все время строила планы. Первый шаг – выбраться отсюда. Шаг второй – разобраться с Джо Романо, Перри Поупом, судьей Лоуренсом и Энтони Орсатти. Третьим шагом будет Чарлз. Но эта тема была слишком болезненной, и она старалась не думать о нем. «Этим займусь, когда придет время», – твердила она себе.
Теперь ей никак не удавалось избегать Большую Берту. Трейси не сомневалась, что гигантская шведка постоянно следит за ней. Стоило Трейси заглянуть в комнату отдыха, как там появлялась Большая Берта. Если Трейси выходила во двор, через несколько минут шведка настигала ее и там.
Однажды она подошла к Трейси и сказала:
– Ты хорошо сегодня выглядишь. Не могу дождаться, когда мы будем вместе.
– Отвяжись! – огрызнулась Трейси.
– А что ты мне сделаешь? – усмехнулась амазонка. – Твоя черная защитница собралась на выход. Я договариваюсь, чтобы тебя перевели в мою камеру.
Потрясенная Трейси посмотрела на нее.
– Да-да, дружок, не сомневайся. Мне это по силам.
Теперь Трейси знала, что время на исходе. Надо бежать до того, как Эрнестина уйдет из тюрьмы.
Больше всего Эми любила гулять по сверкающему всеми оттенками радуги, разукрашенному полевыми цветами лугу. Рядом находилось окруженное невысоким каменным парапетом искусственное озеро; длинный уклон вел на большую глубину.
– Пойдем купаться! – попросила Эми. – Ну пожалуйста.
– Озеро не для купания, – объяснила девочке Трейси. – Из него поливают растения. – При виде неприветливой холодной воды пробрал озноб.
Отец внес ее в океан на плечах и, когда она закричала, оборвал: «Не будь маленькой, Трейси!» Затем окунул, и, когда вода сошлась у нее над головой, Трейси запаниковала и начала задыхаться…
* * *Трейси ждала эту новость, но она все равно ее потрясла.
– Выхожу через неделю после следующей субботы, – объявила Эрнестина.
От ее слов у Трейси пошел мороз по коже. Она не рассказала о своей стычке с Большой Бертой. Теперь Эрнестина ничем ей не могла помочь. Не исключено, что шведка обладала достаточным влиянием, чтобы организовать перевод Трейси в свою камеру. Единственный шанс противостоять ее планам – переговорить с начальником тюрьмы. Но в таком случае она точно станет покойницей. Все заключенные, как одна, ополчатся на нее. Здесь надо чертовски драться или пробить головой стену. Трейси предпочитала пробить стену.
Они снова обсудили с Эрнестиной возможности побега. Ни одна из них не подходила.
– У тебя нет машины, нет никого на свободе, кто помог бы тебе. Поймают в два счета, – предрекала Эрнестина. – И тогда будет хуже, чем теперь. Уж лучше расслабься и досиди до конца свой срок.
Но расслабиться никак не получалось. Тем более что на Трейси охотилась Большая Берта. При мысли о том, что задумала эта жеребила, Трейси становилось плохо.
Была суббота. До выхода Эрнестины на свободу оставалась неделя. Сью Эллен увезла Эми на выходные в Новый Орлеан, и Трейси работала на тюремной кухне.
– Ну как твое гувернерство? – спросила ее Эрнестина.
– Нормально.
– Я видела девчушку. Кажется очень миленькой.
– Ничего, – безразлично ответила Трейси.
– Я рада, что сматываюсь отсюда. Вот что я тебе скажу: больше я здесь не появлюсь – дудки! Так что если мы с Элом можем что-нибудь сделать для тебя на воле…
– Пропустите! – раздался мужской голос.
Трейси обернулась. Рабочий прачечной толкал перед собой огромную тележку, доверху нагруженную грязной формой и бельем. Она с удивлением наблюдала, как он повернул к выходу.
– Так вот я о чем, – продолжала чернокожая, – если тебе нужно что-то передать или еще что-нибудь…
– Эрни, а какого черта здесь делает телега из прачечной? В тюрьме собственная прачечная.
– Это для охраны, – рассмеялась Эрнестина. – Раньше они стирали форму в нашей прачечной. Но там от нее отлетали пуговицы, рвались рукава, на подкладке появлялись вышитые матюги, рубашки разъезжались, на ткани откуда-то возникали порезы. Ну кто ж такую хренотень вытерпит, мисс Скарлетт? И теперь охрана отсылает свое барахло в прачечную на волю. – Смех чернокожей очень напоминал Баттерфлай Маккуин[16].
Трейси больше не слушала. Она поняла, как ей бежать из тюрьмы.
11
– Джордж, думаю, нам не стоит держать у себя Трейси.
– Что? А в чем дело? – Начальник тюрьмы Брэнниган удивленно оторвался от газеты.
– Я не вполне уверена, но у меня такое ощущение, что Трейси не любит Эми. Может быть, она вообще не любит детей.
– Она плохо обращается с Эми? Ударила ее? Накричала?
– Да нет…
– Что же случилось?
– Вчера Эми подбежала к ней и обняла, а Трейси оттолк нула ее. Это меня насторожило – ведь Эми от нее без ума. Сказать по правде, я даже немного ревную. Представляешь?
Начальник тюрьмы Брэнниган рассмеялся:
– Это о многом говорит, Сью Эллен. Значит, Трейси подходит для такой работы. Если возникнут настоящие проблемы, дай мне немедленно знать, и я сделаю все, что нужно.
– Хорошо, дорогой. – Ответ мужа не удовлетворил Сью Эллен. Подхватив пяльцы, она начала вышивать. Однако Сью Эллен считала, что тема отнюдь не закрыта.
– Почему ты думаешь, что это не сработает?
– Говорю тебе, детка, охрана проверяет все машины, которые выезжают из ворот.
– Но это машина прачечной. Неужели они будут возиться в грязных тряпках?
– Обязаны. Сперва короб со стиркой завозят в каптерку и там смотрят, что внутри.
– Слушай… а если кто-нибудь отвлечет охранника минут на пять?
– Ну и что из того? – не поняла Эрнестина, но внезапно ее лицо просияло. – Пока кто-нибудь пудрит ему мозги, ты заберешься в короб и спрячешься на дне? – Чернокожая кивнула. – А что, это мысль… может, и получится…
– Ты мне поможешь?
Эрнестина на мгновение задумалась и тихо ответила:
– Помогу. Это мой последний шанс насыпать Большой Берте соли на хвост.
По тюрьме поползли слухи о предстоящем побеге Трейси Уитни. Заключенные живо переживали каждую попытку выбраться на свободу, жалея, что у них самих не хватает на это смелости. Но ведь были такие штуки, как охранники, собаки, вертолеты и тела неудачников, которые приносили обратно в тюрьму.
С помощью Эрнестины план побега начал быстро претворяться в жизнь. Чернокожая сняла с Трейси мерки. Лола стянула в дамском магазине материал для шитья, а у Паулиты нашлась знакомая портниха в соседнем блоке камер. Украденную в отделе экипировки пару тюремной обуви покрасили, чтобы она подходила к платью. Как по мановению волшебной палочки появились шляпка, перчатки и сумочка.
– Теперь надо состряпать какое-никакое удостоверение, – сказала Трейси Эрнестина. – Тебе нужны пара кредитных карточек и водительские права.
– Где же их взять?
– Предоставь все старушке Литтлчеп, – ответила чернокожая.
Вечером она принесла три основные кредитные карточки.
– Теперь очередь за водительскими правами.
Однажды после полуночи Трейси услышала, как открылась и тут же закрылась дверь камеры. Она инстинктивно насторожилась. Чей-то голос прошептал:
– Уитни, ты здесь? Пошли.
Трейси узнала заключенную Лилиан, пользующуюся доверием администрации.
– Что тебе надо? – спросила она.
– Ну и идиотку вырастила твоя мамаша, – бросила из темноты Эрнестина. – Заткнись и не задавай вопросов.
– Мы должны управиться как можно быстрее, – тихо сказала Лилиан. – Если нас поймают, меня возьмут за задницу. Шевелись.
– Куда мы идем? – бубнила Трейси в спину своей провожатой, пока они шли по темному коридору к лестнице и поднимались на следующую площадку. Там они осмотрелись, нет ли охранников, и, пройдя по другому коридору, оказались перед комнатой, где Трейси фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Лилиан толкнула дверь.
– Сюда, – прошептала она.
Трейси вслед за ней перешагнула порог.
В комнате ее ждала другая заключенная.
– Давай к стене. – Она явно нервничала.
Трейси с замиранием сердца встала у стены.
– Смотри в объектив. Постарайся расслабиться.
«Легко сказать, – подумала Трейси. – В жизни никогда так не волновалась». Щелкнул затвор.
– Снимок принесут утром. Это для твоих водительских прав. А теперь давай отсюда. Быстрее!
Трейси и Лилиан вернулись тем же путем.
– Слышала, тебя переводят в другую камеру, – по дороге заметила Лилиан.
Трейси похолодела.
– Что?
– Разве не знаешь? Ты переезжаешь к Большой Берте.
Эрнестина, Лола и Паулита ждали возвращения Трейси.
– Ну как все прошло?
– Нормально.
«Разве не знаешь? Ты переезжаешь к Большой Берте».
– Платье будет готово к субботе, – сообщила Паулита.
В день освобождения Эрнестины. «Последний срок», – подумала Трейси.
– Все складывается клево, – прошептала Эрнестина. – Пикап прачечной прибудет в два. Тебе надо быть у каптерки в половине второго. Об охраннике не беспокойся. Лола займется с ним в соседней комнате. В каптерке тебя будет ждать Паулита. Она отдаст тебе одежду. Документы найдешь в сумочке. В два пятнадцать вырулишь из ворот тюрьмы.
Трейси почувствовала, что ей трудно дышать. От одних разговоров о побеге ее начинало трясти. Им наплевать, притащат тебя обратно живой или мертвой… Мертвой им даже лучше…
Через несколько дней она совершит попытку побега. Трейси не питала иллюзий: обстоятельства были против нее. Вполне вероятно, что со временем ее найдут и снова водворят в тюрьму. Но клятву свою она выполнит первым делом.
Тайная тюремная молва разнесла весть о распре между Эрнестиной Литтлчеп и Большой Бертой из-за Трейси. И теперь, когда распространился слух о том, что Трейси переводят в камеру к шведке, Берте, конечно, никто не сказал о готовящемся побеге: амазонка не любила выслушивать дурные новости. Заключенные помнили случаи, когда она, объ единив новость с гонцом, по-свойски с ним разбиралась. Поэтому Берта не знала о побеге Трейси до самого утра субботы. Рассказала ей об этом та самая заключенная, которая делала фотографию Трейси.
Шведка выслушала новость в зловещем молчании. Но пока она слушала, ее тело, казалось, все время росло.
– Когда? – только и спросила она.
– Сегодня в два, Берт. Ее собираются спрятать в каптерке на дне короба прачечной.
Большая Берта надолго задумалась. А затем подошла вразвалку к охраннице и сказала:
– Мне необходимо срочно встретиться со старшим начальником Брэнниганом.
Ночью Трейси не сомкнула глаз. От напряжения ей становилось дурно. Месяцы, проведенные в тюрьме, показались ей вечностью. Она лежала на кровати, смотрела в темноту, а в уме мелькали картины из прошлого.
«Я чувствую себя принцессой из сказки, мама! Я самая счастливая на свете!»
«Значит, вы с Чарлзом намерены пожениться?»
«Вы надолго собираетесь в свадебное путешествие?»
«Ваша мать совершила самоубийство…»
«Сука, ты меня застрелила!»
«Выходит, я тебя совершенно не знал…»
Свадебная фотография улыбающегося невесте Чарлза…
Сколько тысячелетий назад? На какой планете?
Утренний звонок сокрушительной волной пронесся по коридору. Трейси села на кровати – сна ни в одном глазу. Эрнестина посмотрела на нее.
– Как ты себя чувствуешь, детка?
– Нормально, – солгала Трейси. Во рту пересохло, сердце бешено колотилось.
– Сегодня мы обе выйдем на свободу.
Трейси никак не могла проглотить вставший в горле ком.
– Угу…
– Уверена, что в половине второго сможешь уйти из дома начальника тюрьмы?