Хозяева уехали отдыхать, дом оставался пустым… Что-то кольнуло Купера, сердце екнуло, и он вернулся к только что прочитанному, вдумываясь в каждое слово. Это дело отличалось от прочих одной существенной деталью. Мошенница не сумела отключить сигнализацию, но когда прибыла полиция, им открыла молодая женщина в прозрачном пеньюаре. Волосы были заправлены в колпак для бигуди, на лице обильный слой кольдкрема. Женщина объяснила, что она гостит у Ван Руйсенов. Полиция поверила ей. А когда приехали хозяева и вскрылся обман, мошенница и драгоценности исчезли.
Купер отложил рапорт в сторону. Логика, логика.
Инспектор Треньян терял терпение.
– Уверяю вас, вы ошибаетесь! Одна женщина не могла совершить столько преступлений.
– Есть способ проверить это, – ответил Купер.
– Каким образом?
– Я хотел бы посмотреть компьютерную распечатку дат и мест последних афер и краж, которые подходят под эту категорию.
– Это не трудно, но…
– Потом мне понадобится отчет обо всех туристках-американках, которые побывали в этих городах в момент преступлений. Скорее всего преступница пользовалась фальшивыми паспортами, но не исключено, что иногда действовала под своим именем.
Инспектор Треньян задумался.
– Понимаю ход ваших рассуждений, месье. – Он посмотрел на сидящего перед ним коротышку и почти пожелал, чтобы тот ошибся. Уж слишком Купер был самоуверен. – Сейчас я приведу механизм в действие.
Первая кража из этой серии была совершена в Стокгольме. Рапорт Sektionen Rikspolisstyrelsen, шведского отделения Интерпола, приводил список прибывших в тот период в Стокгольм американских туристок, и имена женщин были занесены в компьютер. Следующим городом был Милан. Сравнили списки американок, приезжавших в период краж в оба города, – одинаковых имен оказалось пятьдесят пять. Затем их сопоставили с именами туристок, побывавших во время ограбления в Ирландии. Инспектор Треньян передал распечатку Дэниелу Куперу.
– Начинаю проверять фамилии тех, кто побывал во время кражи в Берлине… – начал он.
– Не стоит трудиться, – прервал его Купер.
Первым номером в списке стояла Трейси Уитни.
Наконец появилось нечто реальное. Интерпол начал действовать. Всем членам организации были разосланы красные бюллетени, что означало высшую степень срочности. В них рекомендовалось следить за американкой Трейси Уитни.
– Мы также распространили по телетайпу зеленое предупреждение, – сообщил Куперу инспектор Треньян.
– Зеленое?
– У нас используется цветовой код. Красный цвет – высшая степень срочности. Синий – запрос о подозреваемом лице. Зеленый – предупреждение национальной полиции, что данное лицо находится под подозрением и за ним надо установить слежку. Черный – за прос по поводу не опознанного трупа. В – означает «очень срочно», а С – просто «срочно». Теперь не важно, в какую страну попадет мисс Уитни. Едва она пройдет таможенный контроль, за ней установят наблюдение.
На следующий день Интерпол получил по телефото из женской тюрьмы Южной Луизианы фотографию Трейси Уитни.
Дэниел Купер позвонил Рейнолдсу домой. Шеф взял трубку только после двенадцатого звонка:
– Слушаю…
– Мне нужна информация.
– Это ты, Купер? Господи, ты знаешь, который час? Четыре утра!
– Пришли мне все, что найдешь по Трейси Уитни. Вырезки из газет, видеопленки – все.
– Слушай, что там у тебя происходит?
Но Купер уже повесил трубку.
«Когда-нибудь я убью этого сукина сына!» – пообещал себе Рейнолдс.
До этого Дэниел Купер лишь мимоходом интересовался Трейси Уитни. Теперь она стала его заданием. В маленьком номере парижской гостиницы он развесил ее фотографии и прочитал все газетные отчеты о ней. Взял напрокат видеоплейер и бесконечно крутил пленки, где фигурировала приговоренная к тюремному заключению женщина. А затем другие – после освобождения Трейси из-под стражи. Он сидел в темной комнате, смотрел на экран, и его подозрения превращались в уверенность.
– Ты, мисс Уитни, и есть банда женщин, – проговорил Купер. И, перемотав пленку, снова включил воспроизведение.
25
Ежегодно в первую субботу июня граф де Матиньи устраивал благотворительный бал в пользу детских больниц Парижа. Билеты на великосветский раут стоили тысячу долларов, но сливки общества слетались сюда со всех концов света.
Замок Матиньи располагался на мысе Антиб – одном из живописнейших мест Франции. Тщательно ухоженные окрестности замка, построенного в пятнадцатом веке, были великолепны. Вечером, во время праздника, большой и малый бальные залы наполнялись разодетыми гостями, среди которых сновали слуги в ливреях и предлагали бесчисленные бокалы шампанского. Закуски на грузинских серебряных блюдах поражали воображение.
В белом кружевном платье, с высокой прической, скрепленной бриллиантовой диадемой, Трейси выглядела обворожительно. Она танцевала с хозяином, графом де Матиньи – маленьким аккуратным человечком с утонченными чертами бледного лица. «Его благотворительный бал в пользу детских больниц – это рэкет, – сообщил ей Гюнтер Хартог. – Десять процентов денег идут детям, а девяносто – ему в карман».
– Вы превосходно танцуете, герцогиня, – похвалил ее хозяин.
– Только благодаря партнеру, – улыбнулась Трейси.
– Как случилось, что мы до сих пор не были знакомы?
– Я жила в Южной Америке. Можно сказать – в джунглях.
– Ради чего?
– Муж владел несколькими шахтами в Бразилии.
– Вот как. Ваш супруг тоже здесь?
– Нет. К сожалению, ему пришлось остаться в Бразилии – дела.
– Ему не повезло. Зато повезло мне. – Рука графа крепче сжала ее талию. – Надеюсь, мы станем близкими друзьями.
– Я тоже, – проворковала Трейси.
Поверх плеча графа она внезапно заметила Джефа Стивенса. Он загорел и был до смешного прилизан. Джеф танцевал с красивой гибкой брюнеткой в платье из красной тафты. Джеф тоже заметил Трейси и улыбнулся.
«У проходимца есть все причины улыбаться», – мрачно подумала Трейси. На прошлой неделе она тщательно спланировала две кражи. Пробралась в первый дом, открыла сейф и обнаружила, что он пуст. Джеф Стивенс побывал там первым. Второй раз Трейси подходила к дому и в этот момент услышала шум отъезжающего автомобиля. В окне машины она успела разглядеть Джефа. Он снова обставил ее. Трейси негодовала. «И вот он здесь, у графа, где я затеяла дело».
Джеф с партнершей кружили рядом. Улыбаясь, он кивнул хозяину:
– Добрый вечер, граф.
– Добрый вечер, Джефри, – ответил граф де Матиньи. – Рад, что вы выбрались.
– Ни за что не пропустил бы такое событие. – Джеф показал глазами на дышащую сладострастием даму, которую держал в объятиях: – Это мисс Уоллас. Граф де Матиньи.
– Enchanté![78] – Граф повернулся к Трейси. – Познакомьтесь: это мисс Уоллас и Джефри Стивенс. Герцогиня де Лароза.
Джеф изогнул бровь.
– Простите, не расслышал фамилии.
– Де Лароза, – спокойно ответила Трейси.
– Де Лароза… Де Лароза… Очень знакомое имя. Ах да, я же знал вашего мужа. Он тоже здесь?
– Нет, он в Бразилии. – Трейси стиснула зубы.
– Жаль. Мы часто охотились вместе, пока с ним не произошел несчастный случай.
– Какой несчастный случай? – насторожился граф.
– Его ружье самопроизвольно выстрелило, и заряд угодил в пикантное место, – грустно объяснил Джеф и повернулся к Трейси. – Есть хоть какая-нибудь надежда на вы здоровление?
– Уверена, что будет не хуже вас, мистер Стивенс, – спокойно отозвалась она.
– Отлично. Передавайте ему привет, когда увидите его, герцогиня.
Музыка оборвалась. Граф де Матиньи поклонился Трейси.
– Простите, дорогая. Меня призывают обязанности хозяина. – Он пожал ей руку. – Не забудьте, что вы сидите за моим столом.
Как только хозяин удалился, Джеф повернулся к своей спутнице.
– Ангел мой, я видел, ты положила в сумочку аспирин. Не принесешь ли мне таблетку? У меня жуткая головная боль.
– Бедняжка, – обожающе посмотрела на него мисс Уоллас. – Сейчас вернусь.
Трейси проследила за ней взглядом.
– Ты не боишься, что у тебя от нее разовьется диабет?
– Сладкая штучка, согласна? Ты-то как, герцогиня?
Трейси улыбнулась так, чтобы видели все окружающие.
– Не твое дело.
– Мое. Хочу дать тебе дружеский совет. Не пытайся ограбить этот замок.
– Почему? Решил опередить меня?
Джеф взял ее за руку и отвел в уединенный уголок к пианино, где черноглазый юноша душевно выколачивал из инструмента мелодии из американских кинофильмов. Здесь только Трейси слышала, что говорил Джеф.
– Честно говоря, я тоже кое-что здесь планировал, но это слишком опасно.
– В самом деле? – Разговор доставлял Трейси удовольствие. Наконец она получила возможность быть самой собой, а не играть роль. «У греков есть точное слово, – вспомнила она. – В их языке притворство и лицедейство – слова одного корня».
– Послушай, Трейси, – серьезно сказал Джеф, – даже не пытайся. Прежде всего ты не подойдешь к дому. На ночь на территории спускают сторожевых собак, которым ничего не стоит загрызть человека.
Трейси внимательно прислушивалась к нему. Джеф строил планы, как обчистить этот дом.
– Все окна и двери имеют датчики, а система охраны выведена непосредственно на полицейский участок. Даже если тебе удастся проникнуть внутрь, здесь все пронизано невидимыми инфракрасными лучами.
– Я это знаю, – сообщила Трейси.
– В таком случае тебе известно, что луч активирует сигнализацию не тогда, когда ты попадаешь в него, а когда выходишь из него. Он реагирует на изменение температуры. Поэтому нет ни малейшего шанса обмануть сигнализацию.
Вот этого Трейси не знала. Как Джеф это выяснил?
– Зачем ты мне говоришь все это?
Джеф улыбнулся, и Трейси решила, что никогда он не выглядел привлекательнее, чем сейчас.
– Я в самом деле не хочу, чтобы ты попалась, герцогиня. Мне кажется, мы с тобой могли бы стать большими друзьями.
– Ошибаешься! – вспыхнула Трейси, заметив, что к ним спешит спутница Джефа. – Вон твоя мисс Диабет. Наслаждайся ее обществом.
Уже уходя, она услышала, как мисс Уоллас прощебетала:
– Я принесла шампанского, малыш. Давай промочим вместе горлышки!
Обед был роскошным. К каждому блюду вымуштрованные слуги в белых перчатках подавали особое вино. Сначала ели традиционную спаржу под соусом из белых трюфелей, затем консоме с молодыми сморчками, потом седло барашка со свежими овощами из графских огородов. Затем последовал хрустящий салат из эндивия. На десерт приносили мороженое по вкусу каждого гостя и серебряные вазы, полные до краев пирожными. Далее последовали кофе и коньяк. Мужчинам преподнесли сигары, а женщинам – хрустальные флаконы со знаменитыми духами «Джой».
После обеда граф де Матиньи обратился к Трейси:
– Вы упомянули, что интересуетесь живописью. Хотите взглянуть на мою коллекцию?
– С удовольствием.
Картинная галерея оказалась настоящим домашним музеем, где были собраны старые итальянские мастера, французские импрессионисты и полотна Пикассо. Длинный зал завораживал чарующими формами и красками бессмертных художников. Здесь были работы Моне, Ренуара, Каналетто[79], Гварди[80] и Тинторетто[81]. Великолепные картины Тьеполо[82], Гверчино[83] и Тициана. И целая стена Сезанна.
Наслаждаясь красотой, Трейси долго всматривалась в полотна.
– Надеюсь, их хорошо охраняют? – спросила она.
Граф улыбнулся:
– Воры трижды пытались добраться до моих сокровищ. Одного загрызли собаки, второго искалечили, а третий отбывает пожизненный срок в тюрьме. Мой замок – неприступная крепость, герцогиня.
– Рада это слышать, граф.
Небо за окном расцвело яркими цветами.
– Начинается фейерверк, – объяснил хозяин. – Пойдемте, это вас позабавит. – Он взял мягкую руку Трейси своей сухой, как пергамент, и вывел из картинной галереи. – Утром я уезжаю на свою виллу на море и приглашаю самых близких друзей. Присоединяйтесь.
– Я бы с удовольствием, – с сожалением проговорила Трейси, – но муж беспокоится. Настаивает, чтобы я вернулась.
Фейерверк длился почти час, и Трейси воспользовалась суматохой, чтобы осмотреть дом. Джеф оказался прав: шансы на успех кражи были минимальными. Но именно поэтому задача особенно манила ее. Трейси знала, что наверху, в спальне графа, хранились драгоценности на два миллиона долларов и несколько живописных шедевров, включая полотно Леонардо да Винчи.
«Этот замок – настоящая сокровищница и охраняется соответствующим образом, – сказал ей Гюнтер Хартог. – Не вздумайте дергаться, пока не разработаете безупречного плана».
«План разработан, – подумала Трейси. – А безупречен он или нет, увидим завтра».
Следующая ночь выдалась промозглой и облачной. Стены замка казались мрачными и грозными. Трейси стояла в тени деревьев и смотрела на возвышающееся перед ней здание. На ней был черный комбинезон, ботинки на резиновой подошве, черные лайковые перчатки и через плечо – сумка. Перед глазами невольно встала ограда женской тюрьмы, и она поежилась.
Трейси проехала на взятом напрокат фургончике вдоль задней стены поместья. По другую сторону забора раздался грозный, низкий рык, тут же сменившийся заливистым лаем, – собаки подпрыгивали, стараясь напасть на незнакомку. Трейси представила тяжелое, могучее тело добермана, его смертельно опасные клыки. Она тихонько позвала кого-то в машине.
– Давай.
Из фургона показался худощавый человечек среднего возраста. Он тоже был в черном комбинезоне и нес на спине рюкзак. Человек вывел из машины суку добермана. У нее была течка, и лай по другую сторону стены сразу оборвался и перешел в возбужденное повизгивание.
Трейси помогла поднять собаку на крышу фургона, который доходил почти до самого верха стены.
– Раз, два, три, – прошептала она, и они вместе столкнули суку за забор на территорию замка. Дважды раздался отрывистый лай, послышалось сопение, топот убегающих собачьих лап – и все стихло.
Трейси повернулась к сообщнику:
– Пошли.
Жан Луи кивнул. Это был вор, который большую часть жизни провел в тюрьме. Не слишком смышленый, он отлично управлялся с замками и знал толк в сигнализациях.
Трейси перебралась с крыши фургона на стену. Раскатала веревочную лестницу и укрепила на заборе. И оба злоумышленника спустились на поросшую травой лужайку. Замок выглядел совсем по-другому, чем накануне, когда был ярко освещен и гудел от смеха оживленных гостей. Теперь он казался темным и холодным. Жан Луи шел следом, пугливо косясь на доберманов.
Стены замка были увиты вековым плющом, тянувшимся до самой крыши. Трейси накануне мимоходом опробовала плети, и они выдержали ее вес. Она начала карабкаться наверх, озирая окрестности, – собаки не показывались. «Хоть бы они подольше занимались своими делами», – молила она.
Добравшись до крыши, Трейси подала знак сообщнику и ждала, когда он окажется рядом. В свете крохотного лучика фонаря стало видно надежно запертое изнутри слуховое окно. Трейси наблюдала, как Жан Луи достал из рюкзака небольшой стеклорез. Ему понадобилось меньше минуты, чтобы вынуть из рамы стекло. Но за ним обнаружилась проволочная паутина сигнализации.
– Справишься, Жан? – шепнула Трейси сообщнику.
– Je peux faire ça[84]. Нет проблем, – отозвался тот. Достал из рюкзака кусок проволоки длиной в фут с зажимами-крокодилами с каждого конца. Действуя осторожно, нашел начало сигнального корда, зачистил и при помощи проволоки с зажимами соединил с концом. Затем достал пассатижи и аккуратно отрезал корд. – Voila. Fini[85].
«Ошибаешься, – подумала Трейси. – Все только начинается».
Они воспользовались второй веревочной лестницей, чтобы проникнуть внутрь замка через слуховое окно. Пока все шло хорошо. Они благополучно попали на чердак. Но когда Трейси подумала, что им предстояло дальше, ее сердце екнуло.
Она достала две пары очков с красными светофильтрами и одну подала Жану:
– Надевай.
Трейси нашла способ отвлечь доберманов, но инфракрасная сигнализация – задача посерьезнее. Джеф был прав: дом во всех направлениях пронизывали невидимые невооруженным глазом лучи. Трейси несколько раз глубоко вздохнула. «Сконцентрируй энергию, ци своего тела. Расслабься. – Она заставила мозг работать с кристальной ясностью. – Когда человек двигается в луче, ничего не происходит. Но стоит ему покинуть луч, датчик засекает изменение температуры и срабатывает сигнализация. Она включается до того, как вор доби рается до сейфа, и не оставляет времени что-либо предпринять до приезда полиции».
В этом-то и заключается слабость системы, решила Трейси. Следовало придумать, как поступить, чтобы сигнализация сработала только после того, как будет открыт сейф. В шесть тридцать утра она нашла решение и ощутила, как в ней нарастает знакомое чувство возбуждения.
Надела очки с красными фильтрами, и все вокруг окрасилось безумным багровым заревом. Без них инфракрасный свет был бы не виден. Выход с чердака пересекал луч.
– Ползи под ним, – сказала она Жану. – Осторожно.
Они оказались в коридоре, который вел в хозяйскую спальню. Трейси включила фонарик и показывала путь. Через инфракрасные очки она увидела второй луч – низко над порогом комнаты. Трейси осторожно перепрыгнула его. Жан последовал ее примеру.
Трейси обвела лучом фонаря стены – повсюду висели потрясающие, вызывающие благоговение полотна.
«Обещай добыть мне Леонардо, – просил Гюнтер. – И конечно, драгоценности».
Трейси сняла со стены картину, перевернула, положила на пол, аккуратно извлекла из рамы, скатала холст и спрятала в сумку. Осталось забраться в сейф, который стоял за шторой в алькове в дальнем конце спальни.