Должно быть, торговец успел его пристроить, потому что жеребца среди прочих не оказалось. Карманник не стал рядиться, выбрал гнедого мерина дшиверской породы; у того же торговца купил всю сбрую, и ладное таремское седло. Купец, видя, что покупатель не собирается торговаться, продал коня мгновенно, тут же приказал рабу оседлать мерина и пожелал Рашу всяческих благ и улыбки Госпожи удачи.
Оружейника среди прочих купцов не оказалось, потому Раш по-быстрому купил припасов в дорогу - по подсчетам, их в самый раз должно бы хватить до дасирийской границы. А уж там и Тарем недалеко, где торг не ведут разве что малые дети. Золота в кошеле хватит, чтоб не голодать, а потом придется жить с того, что удастся умыкнуть из чужих карманов.
Никто не поднял переполоха, карманник покинул город тихо и без спешки, не привлекая стороннего внимания. Дал коню галопа только когда оказался за стенами Рагойра. Мерин, что застоялся в стойле, летел быстрее стрелы, его новенькие подковы молотили землю в унисон с ударами сердца самого Раша. Карманник не мог точно сказать, сколько он скакал наперегонки с ночью, но к тому времени, как животное выбилось из сил, он успел миновать негустой лес, перейти небольшую речушку и спуститься в поросшую первой зеленью, долину. Поедь он по тракту, путь сократился бы на треть, но Раш нарочно избегал дороги на которой его станут искать в первую очередь. Долина же, хоть и не давала никакого убежища, надежно пряталась в холмах. Раш случайно наткнулся на нее, когда решил пойти вверх по реке. Местность там была каменистая и непроходимая, но дшиверски жеребцы славились тем, что ходили по горам так же складно, как горные козлы.
Привал Раш сделал только ближе к рассвету. Отпустив мерина лакомиться травой, набросился на еду. Перекусив, прилег у каменной насыпи. Сон неторопливо кружил над ним, дурманил. Раш подложил под голову острый камень - если сон возьмет верх, он проснется, едва голова коснется острого края.
Но мера не пригодилась. Карманник спал чутко, время от времени открывая глаза и осматривая зеленые просторы вокруг. Странное дело - будто только недавно вместе с северянкой, пробирался через снежные заносы Северных земель, а вот уже и зелено вокруг. Раш невольно вспомнил ту ночь, что они провели вместе. После нее они еще несколько дней делили постель, дожидаясь приезда остальных, но близости больше не случалось. Тогда он дал себя одурачить, легковерно купившись на преданный взгляд. Казалось, Хани никогда больше не станет перечить, забудет хмуриться каждый раз, когда глядит на него. Они почти не разговаривали, проводя время в тишине, но Раш разрешил себе забыться. Вспоминая тот день, когда северянка испепелила родную деревню, карманник снова и снова спрашивал себя: а выдал бы ее, если б заранее знал, как обернется дело? И не мог найти ответа. Он гадал целую ночь: предал, не предал, и, в конце концов, понял, что не может найти решение, которое приняли бы и сердце, и голодная злость.
Как только тело немного отдохнуло, Раш двинулся дальше. Долина скоро кончилась. Выход из нее перегородила каменная гряда. Издали она казалась немногим выше той, через которую пришлось перебраться, чтоб попасть в долину, но вблизи крутой склон выглядел негостеприимным.
Карманник несколько раз пускал коня вперед, но каждый раз мерин пятился, напуганный камнями, которые то и дело летели им навстречу. Будто какой-то невидимый шутник нарочно швырял их в нежданных гостей. Потратив несколько часов времени, и поняв, что приступом гряду не взять, Раш повернул обратно. Что ли боги сами ставят ему палки в колеса, размышлял он, потихоньку проклиная все на свете. Небо стремительно заволокло тучами, где-то в серых потрохах облаков мелькали синие всполохи. Следом пришел первый гром, такой трескучий, что Рашу показалось, будто его голова лопнет, не выдержав грохота. Первые капли ударились об землю как раз, когда он собрался переходить холмы.
Выбравшись на вершину, карманник остановил коня и ловко соскочил на землю. Внизу, с обратной стороны, его поджидал всадник. Точнее - всадница. И, хоть лицо фигуры пряталось в капюшон насквозь мокрого плаща, Раш знал, что не мог ошибиться. Разве приняла бы иного седока норовистая артумская кобыла, белая, как снег, с завернутыми за уши широкими рогами.
- Чего тебе? - крикнул карманник, пожалев, что при нем нет оружия. Если северянка вздумает колдовать, он, по крайней мере, смог бы присмирить ее одним метким броском кинжала.
- Тебя ищу, - ответила Хани, и высвободила лицо из капюшона. - Спускайся, нам в другую сторону надобно.
- Думаешь, я тебе поверю? - Раш хохотнул, и новый раскат грома будто засмеялся вместе с ним.
- Орал бы меньше - проку было бы больше, - проворчала северянка. - Я тебя увещать не стану, твое дело. Только мне теперь пути назад тоже нет. Так что либо вместе дальше идем, либо здесь разойдемся.
Раш снова взобрался в седло и спустился вниз, стараясь держаться от девчонки подальше. Нутро грызла досада: если его выследила простая девчонка, которая, к тому ж, не знает ни одного клока земли за пределами Артума, что уж говорить о тех, кто в этих краях, как лиса в курятнике? Но ее слова пробудили у Раша интерес. Неужели Арэн догадался, что одной змеей дело не кончилось?
- Я дала им сонного зелья пополам с дурманом, - сказала северянка. - Спасть будут до утра завтрашнего. Дурман ненадолго развеет печали, даже когда проснуться, не сразу вернутся в свой разум. Думаю, у нас в запасе день другой есть.
Раш, озадаченный ее откровением, не спешил подступаться ближе. Мало ли что она рассказывает. Карманник видел таких артисток, которые за медяк устраивали представление со слезами и криками по погибшему малолетнему ребенку. Он осмотрелся: жидкая растительность вокруг вряд ли могла дать убежище всадникам, и это немного успокаивало. "Хоти она моей погибели, - гадал Раш, - могла бы пеплом развеять, как сделала с несчастными сельчанами".
- Я не желала тебе зла, - ее голос сделался тихим, будто что-то мешало северянке говорить. Она вытерла с лица следы дождя, но щеки снова сделались мокрыми. - Когда таремка тебя уделала, Арэн связал и велел никому не заходить в его комнату, запер дверь на ключ. Я даже не видела, куда он его подевал. Я пошли к рум.. - Тут она запнулась, с шумом втянула воздух, и продолжила: - ... пошла к твоей сестре. Ты говорил, что вы одинаково с ней обучены. Она сперва долго смеялась, все говорила, что я - твоя ручная ... тийраша...
- Тайраша, - поправил Раш, и скрипнул зубами. Тайрашами называли маленьких зверьков, которые румийская знать держала при себе в качестве домашних питомцев. Век тайраш был недолго - год или два - и потому среди румийцев прижилась поговорка: "Преданный, как первой тайраше".
- Я просила ее помочь, - продолжила северянка. - Она согласилась.
"Значит, я не ошибся, и освободила меня все-таки Фархи. Интересно, поступила бы она так по своему желанию, без пинков северянки?"
- Потом твоя сестра пришла ко мне, и сказала, что высвободила тебя. Я подмешала сонного зелья в вино, и потом потихоньку сбежала. Вот.
Девушка протянула Рашу сверток. Карманнику пришлось приблизиться, чтоб взять его. В отрезе какой-то грязной тряпки лежал ашарад. Карманник почувствовал, как радостно дернулось сердце, когда на гладкой стали отразилась вспышка молнии. Клинок полыхнул голубым, точно набирался злости от непогоды.
- Тоже Фархи увела?
Девушка отрицательно мотнула головой.
- Когда сонное зелье начало их разбирать, я помогла им добраться до комнаты Миэ, одному за другим. Арэн еле ворочал языком, не мог сказать даже, где ключ, вот таремка и сказала, что одну ночь можно у нас переждать, а с тобой ничего не станется, разве что штаны замокреют. Арэна я последним вела, а меч твой дасириец все время при себе держал.
- И что же - никто не стал дивиться, отчего ты одна при памяти осталась, и Арэн не заметил, как ты к мечу руки протянула? - Несмотря на то, что северянка отдала клинок, карманник по-прежнему ждал подвоха.
- Говорю же - я зелье напополам с дурманов сварила, - нахмурилась Хани. Ее косы намокли, амулеты маслянисто переливались в каждой капле. - Они бы хохотали, даже если б я кому-то из них в глаз раскаленным прутом ткнула.
- А когда в себя придут - что помнить будут?
- Все, - пожала плечами она. - Оттого и сказала, что мне пути назад нет.
- Как ты нашла меня? В этих краях, не зная пути, не пройти.
Только теперь девушка будто бы растеряла уверенность, рассеянно погладила лошадь между рогами. Северянка выглядела растерянной, но вовсе не так, как человек, которого спросили о том, на что он не успел выдумать вранья. И это настораживало еще больше.
- Мне было видение... В какой стороне тебя искать. Я видела, как ты скакал всю ночь, были дубы и река, и ты пошел вверх по ней. А потом я видела, как ты спускаешься в долину. Камень под голову клал, чтоб не уснуть слишком крепко.
- Мне было видение... В какой стороне тебя искать. Я видела, как ты скакал всю ночь, были дубы и река, и ты пошел вверх по ней. А потом я видела, как ты спускаешься в долину. Камень под голову клал, чтоб не уснуть слишком крепко.
Раш поскреб затылок. Не услышь все собственными ушами, ни за что бы не поверил, что так бывает. Хотя, как-то же Хани сказала Арэну про то, что девка его забрюхатела. Карманник вспомнил странные образы, что поселились в его голове тогда, в Браёроне: когда Хани посмотрела на него, он будто бы поглядел на мир так, как видела его она. Северянка сказала, что виной тому были зелья фергайр. Но когда она пророчила Арэну, фергайры были у харста в гузне, и уж тем более их не могло быть рядом сейчас.
- Ты выбрала не ту сторону, - Раш покачал головой, и, увидев ее недоуменный взгляд, пояснил: - С Арэном и Миэ безопаснее. Он скоро будет в Дасирии, с хорошими вестями. Если скажет, чтоб тебя не трогали, так тому и быть. - Раш не верил в то, что говорил, и видел, что не поверила Хани.
- Ты пообещал, чужестранец, что никогда не выдашь моей тайны и того, что я натворила. И сдержал слово. Человека надобно судить по его поступкам, и если так глядеть, то я заслуживаю смерти больше твоего. И я хочу поехать с тобой.
Она натянула капюшон обратно, опуская до самого носа. Ее руки дрожали.
- Может, твои видения напророчат нам, каким путем выбираться? - Раш подъехал вплотную, стараясь заглянуть северянке в лицо. Девчонка сторонилась, и карманнику пришлось ухватить ее за подбородок. - Спасибо, что второй раз меня из отхожей ямы вытаскиваешь. Только я не знаю, ни что нам делать дальше, ни куда идти.
- Я тоже не знаю. Ни у одного з нас нет дома, куда бы можно было воротиться. И пока мы на месте стоим, все так и останется. Дорога сама покажет, куда идти.
Раш не мог не согласиться. После того, как она в точности пересказала весь его минувший день, сомнения развеялись. Даже если бы она и следила за ним - Раш не сомневался, что запросто разоблачил бы ее - в той равнине негде было спрятаться, чтоб высматривать его.
- Поехали, kama'lleya, нужно найти место для костра, а то на нас обоих нитки сухой нет.
- И куда дальше?
- Возвращаться нельзя, и так много времени растерял. Пойдем выше, на запад. Я не самый ладный следопыт, но если ничего не позабыл, то вскорости будет лес, до самой Дасирийской границы. Там нас никто не найдет. А ты, если заплутаем, еще белок настреляешь.
- Твоим мечом я, что ли, буду их косить, - потихоньку засмеялась она.
Дорога в компании Хани пошла веселее. Северянка большую часть времени, как и прежде, молчала, но одно ее присутствие подбадривало Раша. Дождь вскорости закончился, тучи разошлись, и на сумеречное небо высыпали первые звезды. Раш не ошибся - впереди, словно серое марево, виднелась шапка деревьев, но карманник решил сделать привал у реки, в негустых зарослях терновника. Пока Хани готовила место для ночевки, Раш обошел вокруг лагеря, высматривая места, откуда, по его мнению, могла прийти беда. Шум реки надежно скрадывал их с девчонкой голоса, а лошади, уставшие за день, спокойно дремали. Северянка развела небольшой костерок, и рядом, на кустах, развесила их с Рашем плащи. Потом неуверенно потянулась к завязкам на куртке.
Когда на ней не осталось ничего, кроме коротких нижних подштаников, девчонка накинула на плечи шкуру, которую сняла со своей жеребицы. Северянка мелко дрожала, но не жаловалась. Карманник быстро разделся следом, пристроил вещи так, чтоб огонь хоть немного высушил влагу, и забрался под одну шкуру с Хани. Она пахла зимой. За несколько дней пути Раш не видел ни единого островка снега, но девушка пахла Артумскими стужами, будто те поселились в ее косах.
- Почему ты не сказал мне, что ... румиец? - Хани будто каждый раз через силу заставляла себя произносить это слово.
- Чтобы ты и меня в пепел превратила? - Карманник не шутил. После того, что видел собственными глазами, только слабоумие подтолкнуло бы его признаться северянке о своем рождении. Он и сейчас сомневался, так ли она безобидна, какой хочет казаться. - У всякого есть право на секреты, о которых говорить не стоит.
- Ты знал все мои секреты, и не выдал меня. Если бы Арэн узнал, думаю, лежать бы мне связанной с тобой рядом.
- Арэн никогда не тронет женщину и ребенка, - отмахнулся Раш. - Ну, подумаешь, стал бы глядеть на тебя, будто на коросту, что тебе за беда с того? Он бывает туп, как баран, но принципов у него по самую глотку, наверное, и в отхожее место принципами ходит. Я - предатель, обманщик. Румиец. Да он как узнал о моем рождении, сразу позабыл обо всем хорошем. Не удивлюсь, если вздумает теперь искать, с какого боку я их облапошить хотел. А ты - другое дело. Харст его знает, что твориться с твоими отметинами, но...
- Я убила их всех, - перебила северянка. Она прислонилась к его плечу, будто искала поддержки.
Раш обнял ее, притянул к себе. Странно, но холода он не чувствовал, а вот Хани постоянно дрожала. Щеки и нос северянки будто выстудили все морозы Эзершата. Карманник чувствовал, как кров в нем будто греется на неторопливом огне, ожоги налились теплом. Он все еще не мог понять, что произошло в башне фергайр, но постоянно чувствовал пламень, который оставил на нем отметины. Будто вместе с девчонкой вынес в себе часть Ярости Севера.
- Я боюсь, что так случиться снова, - продолжала Хани. Согревшись, она перестала трястись, и вывернулась так, чтобы взгляды их встретились. - Дай мне клятву, чужестранец. Если такое повториться - убей меня.
Раш отчего-то не мог долго выдерживать ее прямой взгляд. И обещания дать не мог.
- Мы придумаем что-то, - соврал он. - Есть Храм всех богов, туда приходят паломники со всего Эзершата, они молят богов послать им милость, и те слушают их, и, иногда, посылают просветление и знание. У нас столько золота, что хватит засыпать алтарь дарами по самую маковку.
Он видел, что слова его проскользнули мимо северянки, точно пустой звук, и сейчас она повторит свою просьбу снова. Раш прервал ее попытку поцелуем. С тех пор, как они разделили постель, близости меж ними не было. Они вместе спали, иногда северянка прижималась к нему, устраиваясь под мышкой, точно ласковая кошка. Но каждый раз его что-то останавливало. Желание взять ее било через край, и после, когда девчонка засыпала, он вставал и долго бродил по комнате, чтоб успокоить похоть.
От поцелуя мир в глазах карманника вспыхнул красным. Хани поддалась, прижалась к нему, обняла, точно вьюнок. Никогда он не чувствовал, чтобы женщина готова была отдаться вся, до последнего вздоха. Он имел стольких, скольких хотел. Наверное, и десятерым мужчинам не доводилось поиметь стольких баб. И все же с этой девчонкой выходило как-то иначе.
Раш опрокинул ее на спину, одной рукой торопливо стащил с нее остатки одежды, второй придерживал за затылок. Хани выгнулась, помогая. Между ее ногами было горячо и влажно. Голова закружилась. Хотелось взять ее прямо сейчас, не медлить, чтоб не опустошиться раньше срока.
"Лучше б взял ее в гостинице, - мелькала в голове карманника сиротливая мысль, - все лучше, чем на земле и грязном сеннике...".
А северянка, будто нарочно, жалась все сильнее.
Не было на ее теле такого места, где бы не побывали его пальцы и губы. Под конец Раш не мог точно сказать, то ли она горит от его ласк, то ли горит его собственная кожа. Сперва он пытался сдерживать ее крики поцелуями - еще не дело, чтоб на неожиданный шум сбрелось все дикое зверье в округе - но после позабыл об этом. Она выкрикивала его имя, цеплялась ногтями в плечи, и ее женское нутро торопилось ему навстречу. Но он ждал, распаляя Хани все сильнее. Раш не особенно старался быть нежным с большинством своих женщин. Но теперь что-то изменилось, что-то не давало попросту взять ее, несмотря на сводящее с ума желание. Хани еще не ложилась с мужчиной, и ему хотелось сделать так, чтоб этот раз северянке запомнился не болью и запахом сырой земли.
Внутри нее было узко и жарко. Она потихоньку вскрикнула. Он замер всего на мгновение, потом надавил снова. Глубже, еще и еще. Крик сменился стоном. Хани дернулась, задрожала, обхватив его ногами. Раш притих, потянул северянку на себя, сел, опираясь на одну руку, а второй придерживая ее за ягодицы. Девчонка поцеловала его снова, осторожно опустилась, полностью принимая в себя.
- Больно, - шепнула потихоньку. Зрачки ее разошлись вширь, будто у заядлого любителя хасиса.
- Так бывает, - успокоил он, стараясь не поддаваться желанию снова опрокинуть Хани на спину, и дать себе свободу. И надеялся, что она не станет просить его остановиться.
Но девушка выждала немного, а потом приподнялась, чтобы тут же вернуться. Раш двинулся навстречу. Волны огня всполохами разбегались по телу.
Хани застонала, выгнулась, потянула его за волосы, отстранилась и снова вернулась.