Из воспоминаний Геворка Вартаняна: «Первую информацию наша резидентура получила из Москвы, а Москва получила от Николая Кузнецова. Он дал информацию, что намечено провести теракт, уничтожить Тройку в Тегеране, поэтому были приняты все меры обеспечения безопасности этой конференции. И нашей группе тоже было поручено очень плотно и активно включиться в это дело. Мы подключились, и надо сказать, что нашей группе повезло – мы первые узнали о том, что фашисты выбросили десант на окраину Тегерана. Это были шесть человек радистов, которые потом перебрались в Тегеран, окопались на одной вилле, и у них уже прямой радиоконтакт был с Берлином. Мы это все проверяли, следили за ними, пеленговали их передачи. И потом они были арестованы, и их заставили работать под нашим «колпаком». Но они, конечно, успели передать в Берлин, что работают «под колпаком», поэтому фашисты отказались от второго десанта. А второй десант – именно террористы, во главе – Скорцени. Отто Скорцени должен был туда прибыть».
Отто Скорцени был правой рукой Гитлера. Именно ему поручили организовать теракт в Тегеране. Выбран даже день – 30 ноября, день рождения Черчилля. Группа Геворка Вартаняна проводит операцию, в ходе которой удается установить, каким образом и где немцы осуществят диверсию. Кстати, именно этот момент является единственным подлинным документальным фактом в художественном фильме «Тегеран-43».
Из воспоминаний Геворка Вартаняна: «Ну, конечно, художественный фильм всегда накручивает, это естественно. Но и там есть эта правдивая сцена, когда фашисты хотели проникнуть через водоканал в английское посольство в день рождения Черчилля и там провести теракт. Два родника в Тегеране находилось – один был в английском посольстве, второй в шахском дворце, эту воду продавали за деньги людям. И вот через этот водоканал хотели вылезти в английское посольство в то время, когда чествовали Черчилля – а там находились и Сталин, и Рузвельт, – и там совершить теракт. Но это тоже пресекли».
Тегеранская конференция была успешно завершена. Второй фронт открыт. Только спустя несколько недель каждому из лидеров Большой Тройки доложат о том, что Гитлер готовил на них покушение. В здании, где проводилась знаменитая Конференция, уже после войны появилась памятная табличка, возле которой всегда фотографировались туристы. О том, как удалось избежать трагедии, ни английской, ни американской разведке не было известно. Они знали лишь одно: покушение века предотвратила советская резидентура в Тегеране.
Настоящая история «Тегерана-43» стала известна только сейчас. Ее герои – прототипы любимцев кинозрителей – рассекречены лишь недавно. И все-таки есть сходство у реальных и «киношных» героев: и те, и другие были влюблены друг в друга.
Вспоминает Гоар Вартанян: «После этого, конечно, мы все время вместе работали, до 1951 года. И каждый раз у нас была мечта приехать в Советский Союз. И всегда мы просили, чтобы нас туда отправили. Даже купили такой сундучок, чтоб туда ехать, и наши ребята – Георгий Андреевич, мой брат и его брат – сшили пальто кожаные, длинные, сапоги заказывали. Думали: вот приедем, чтобы не отличаться от других людей, которые живут у нас в стране. И вот, когда мы приехали сюда в 1951 году, конечно, ничего из этого нам не пригодилось».
Геворк и Гоар часто мечтали о том, как когда-нибудь приедут в далекую Москву и придут на Воробьевы горы, к Московскому университету. Их мечта сбылась в середине 50-х, когда они, выпускники Ереванского института иностранных языков, впервые попали в столицу. Казалось, что группа «легкая кавалерия», тайники, вербовки и разведка остались в далеком прошлом. Однако на Лубянке у них произошел разговор с начальником нелегальной разведки – и они не раздумывая ответили «да» на его предложение уехать на долгие годы нелегалами в совсем чужую страну, отправиться в почти 30-летнюю командировку – командировку, которая в случае провала могла стоить им жизни, которая запрещала им говорить на родном языке и, самое главное, запрещала иметь детей… Но о том, что происходило в жизни разведчиков после этого приезда в Москву, нельзя будет рассказывать еще очень и очень долго. И многие известные политики и бизнесмены в некоторых странах мира были бы поражены, увидев их лица и узнав настоящие имена.
Рассказывает Юрий Дроздов: «Я думаю, что их деятельность оказывала влияние на политику, которую проводило советское руководство. И по целому ряду вопросов, может быть, заставляла больше думать руководителей иностранных государств. По одной простой причине: характер их работы и характер отношений с целым рядом людей позволял оказывать влияние на определенный ход мыслей – подтверждать, вселять сомнения. Короче говоря, они делали такую большую работу, которая сегодня еще не потеряла своего значения».
За 30 лет своей командировки Геворк и Гоар сменили не один десяток стран. Менялись друзья, дома и даже религии. Вербовались новые агенты. Впрочем, большинство из них даже не подозревали, что являются агентами. Обаяние Геворка и Гоар просто притягивало к себе самых разных людей. Иногда просто так, по секрету, им сообщали информацию, которая впоследствии ложилась на стол советских руководителей…
Из воспоминаний Геворка Вартаняна: «Бизнесмен должен политикой заниматься, иначе он не будет знать ситуацию. А кроме того, и информацию не получит. Мы под этим предлогом, что нам нужна политическая информация, так, для бизнеса, получали очень хорошие сведения. Был один очень богатый человек, можно сказать, миллиардер. Ну, как-то разговорились – он любил выпить, а мы у него дома жили, потому что он пригласил нас к себе. Из гостиницы вытащил, домой к себе позвал, мы несколько дней там жили. И вот он с работы приходил, напивался виски и начинал говорить: «Вот я этих коммунистов ненавижу! Если передо мной окажется… – а у него здоровый кулак, пудовый, перед моим носом машет: – Я бы ему сейчас морду разбил». Да, вот так знал бы, кто сидит напротив него. «Вот этой рукой, – говорит, – сам…» А сам не знает, кто у него дома живет».
Гоар блистала в изысканных компаниях, иногда находясь в центре самых громких европейских событий. Но постоянно чувствовалось внутреннее напряжение – только бы чем-нибудь себя не выдать. Об этом она думала и тогда, когда однажды ее в полубессознательном состоянии привезли в больницу.
Вспоминает Гоар Вартанян: «У меня были очень сильные приступы, и мне пришлось делать операцию там. Мы уже не могли приехать, чтобы у нас сделали. И это беспокоило, все время думали: как же быть, а вдруг я заговорю, что-то скажу?.. Но Георгий Андреевич стоял до последней минуты около меня, пока меня везли в хирургическое отделение. А он за дверью стоял. Операция длилась четыре с половиной часа. Сто девяносто пять камушков в желчном пузыре и семь – в протоках нашли. Представляете? Ну… после наркоза, когда меня привезли уже в палату, он все время рядом был. Только я прихожу в себя и открываю глаза, он говорит: «Ты только сказала «ну как»…»
Рассказывает Геворк Вартанян: «Она вопросительно так глазами на меня. Я говорю: «Все в порядке», – и она тут же опять провалилась в сон и спала потом спокойно. Ну, значит, в подсознании где-то работает все-таки, что нельзя говорить».
Говорит Гоар Вартанян: «Все время думаешь об этом. Уже не об операции, а чтобы не сказать. Ну, я не знала, что так долго будет длиться. Но пришла в сознание уже в палате. Это хорошо, что он рядом со мной был».
Модные дефиле, дорогие бутики, светские рауты – все это было неотъемлемой частью жизни нелегалов. Общество, в котором они вращались, не допускало одежды от неизвестных модельеров или отсутствия модной прически. Однажды именно в парикмахерской произошел курьезный инцидент, который мог бы привести разведчиков к провалу.
Вспоминает Гоар Вартанян: «Это в самом начале было. Я пошла в парикмахерскую, Георгий Андреевич говорит: «Я пока погуляю и подожду тебя». Ну, я пришла, завивку сделали, сижу, волосы сушу. И вдруг Георгий Андреевич проходит. Я на русском языке ему говорю: «Жора, Жора, сейчас, скоро кончаем». Он на меня посмотрел, и я на него. И он исчез, а я… окаменела. И боюсь смотреть по сторонам. Думаю: что ж я сказала, как же это… Ну, потихонечку оборачиваюсь, смотрю по сторонам – никто на меня не обращает внимания. Все под касками сидят, никто не слышит… Но, конечно, это было ужасно… В общем, это больше не повторилось».
Радиосеансы проходили несколько раз в месяц. Анри и Анита получали задания и рекомендации. В Москву шли шифрограммы с информацией, которую нелегалам удавалось получить от своих многочисленных источников. Однажды из Центра пришла шифровка с весьма необычным текстом.
Из воспоминаний Геворка Вартаняна: «1984 год. Обычно Гоар Левоновна занималась радиоделом – принимать, расшифровывать. Но в этот день она немного закопошилась по домашним делам. Я принял. А телеграмма была очень-очень короткая. А когда телеграмма короткая, это всегда нас настораживало. Это значит – или опасность какая-нибудь и нам велят быть осторожными, или куда-то подальше уезжать. Или же какой-то несчастный случай у родных или друзей, потому что мы всегда Центр просили честно нам сообщать».
Из воспоминаний Геворка Вартаняна: «1984 год. Обычно Гоар Левоновна занималась радиоделом – принимать, расшифровывать. Но в этот день она немного закопошилась по домашним делам. Я принял. А телеграмма была очень-очень короткая. А когда телеграмма короткая, это всегда нас настораживало. Это значит – или опасность какая-нибудь и нам велят быть осторожными, или куда-то подальше уезжать. Или же какой-то несчастный случай у родных или друзей, потому что мы всегда Центр просили честно нам сообщать».
А вот как вспоминал этот случай Юрий Дроздов: «Я хорошо помню этот день, это был самый обычный рабочий день. Мы рано утром получили почту, и на стол лег правительственный пакет, при вскрытии которого внутри оказалось решение нашего руководства, руководства нашего государства, о присвоении звания Героя Советского Союза нелегалу российской разведки Анри. Аните – орден Красного Знамени. Мы сидели и думали, как нам поступить, что написать. А поскольку знали, что это люди, которые занимаются делом и у которых каждая минута очень дорога, решили написать очень кратко. И написали: «За достигнутые… – по-моему, так было написано, – положительные результаты в работе вам присваивается звание Героя Советского Союза. Анита награждена орденом Красного Знамени». Поставили точку и подписались: «Центр».
Рассказывает Геворк Вартанян: «И вот когда такую короткую телеграмму получили, я быстренько расшифровал, а Гоар все время смотрит на меня – в чем дело. Ну, когда я расшифровал – она мне потом рассказала, что я побледнел. А я как-то остановился, раз прочитал, второй раз прочитал, глазам не поверил, потому что такая высокая награда, она не присуждалась после войны… Глазам не поверил, что так вот оценили нашу работу».
Юрий Дроздов уверен: «Деятельность этих людей подтверждала поговорку «И один в поле воин». Когда материалы на них представили в Центральный комитет, то там с недоверием и с огромнейшим удивлением подняли глаза на докладчика: «Неужели это было под силу одному человеку?» – была реакция руководителя Центрального комитета. Да, это было под силу».
Вспоминает Геворк Вартанян: «Я Гоар даю телеграмму: «Читай, что там». «Нет-нет, – говорит, – там плохое, не буду я читать». Я говорю: «Читай, все хорошо». Она не хотела, но я ее заставил – громко же я не могу сказать, что я стал Героем… Она прочла, мы сразу все собрали, сожгли и в ресторан – и как следует отметили это дело, как положено».
Рассказывает Гоар Вартанян: «А когда приехали, я Юрию Ивановичу говорю: «Почему вы так коротко написали?» Он говорит: «А что я должен был лучше этого писать? Что, – говорит, – плохого?» Коротко, но зато хорошее».
Их командировка закончилась только в конце 80-х. Через несколько промежуточных стран супруги добрались до Москвы. И когда обычный самолет «Аэрофлота» приземлился в Шереметьево, Анита закрыла глаза и прошептала только одну фразу: «Мы дома…» Спустя несколько дней председатель КГБ Виктор Чебриков вручил Геворку Андреевичу звезду Героя, а Гоар Левоновне – орден Боевого Красного Знамени. Вручил уже на их фамилии – Вартанян, – а не на вымышленные, как это было в той памятной шифровке.
И по сей день в истории нашей внешней разведки всего лишь два разведчика-нелегала удостоены звания Героя – Николай Кузнецов и Геворк Вартанян.
Глава 6 Загадки Третьего рейха: Отто Скорцени
Двойной агент
Отто Скорцени – одна из самых известных и самых загадочных фигур в истории Второй мировой войны. Офицер для особых поручений Адольфа Гитлера, главный диверсант Третьего рейха, человек, выкравший Муссолини, руководитель спецподразделения СС, который разрабатывал и руководил крупнейшими военно-диверсионными операциями в Южном Иране, во Франции, Италии, Югославии и, конечно, в СССР. Его называли немецким террористом номер один.
Никто и подумать не мог, что этот человек со шрамами на лице – следами студенческих дуэлей на рапирах – работал на израильскую разведку «Моссад». Эти сенсационные факты представил его вербовщик Рафи Эйтан, бывший сотрудник израильской службы «Моссад»: «Я не удивился, когда в первые же полчаса разговора он согласился с нами сотрудничать».
Отто Скорцени – двойной агент?
Отто Скорцени родился в 1908 году в Вене в семье инженера: дом Скорцени стоит там и поныне. В годы депрессии семья жила небогато. Когда мальчик спросил однажды отца, почему они никогда не ели хлеба с маслом, тот ответил, что отсутствие роскоши будет полезно ему в будущем.
Отто закончил технический университет в Вене, работал в фирме по изготовлению строительных лесов и впоследствии создал свою. Незадолго до войны получил патент летчика-любителя, но в люфтваффе с началом Второй мировой его не взяли по возрасту – ему было уже за 30.
Достоверно известно, что на Восточном фронте Скорцени чаще всего преследовали неудачи. Он оказался в России уже в самом начале блицкрига. В своих воспоминаниях он пишет, что участвовал в осаде и штурме Брестской крепости.
Осенью 1941 года Скорцени оказался поблизости от Москвы. Здесь он получил ранение шрапнелью в спину, Железный крест за воссоединение потерянной в бою связи, а также жестокую дизентерию. Отправленный на лечение в Германию, он, по его словам, полтора года прозябал в тыловых частях офицером запаса, и лишь в 1943-м его неожиданно назначили руководителем диверсионной группы. Известно, что Скорцени придавал очень высокое значение отработке действий в горах. По своему опыту он знал, что хорошо подготовленные диверсанты в условиях горного рельефа могут эффективно действовать даже относительно небольшими силами.
Отто Скорцени был образцовым нацистом. Еще в Австрии во время Хрустальной ночи он честно исполнил свой долг, приняв участие в поджоге синагог. Более того, утверждают, что он получил в свое владение дом пропавшего еврея, в котором и проживал впоследствии со своей семьей.
Вот что утверждает Эфраим Зурофф, сотрудник Фонда Визенталя: «Скорцени, без сомнения, военный преступник, который избежал наказания».
Удивительно, но охотники за нацистами, в первую очередь Симон Визенталь, Скорцени особо не преследовали. Более того, создается впечатление, что израильский «Моссад», известный своими успехами в послевоенном розыске и поимке нацистских преступников, вообще не занимался этим делом. Однако это впечатление обманчиво: «Моссад» просто завербовал Скорцени. В 2006 году газета «Маариф» опубликовала статью за авторством Михаила Хейфеца, где были изложены все детали.
Михаил Хейфец, журналист: «На Египет работали немецкие специалисты. Он делали для Египта ракеты, они делали для Египта современное оружие. Это были прекрасные специалисты, и евреям надо было как-то туда подобраться».
Утверждают, что Скорцени в послевоенные годы активно работал на Египет, в частности, «сосватал» египетскому руководству большую партию военных и гражданских специалистов. Поговаривают, что он лично руководил подготовкой египетских коммандос и что среди арабов, прошедших через Центр специальной подготовки, был будто бы и сам Ясир Арафат, надолго сохранивший со Скорцени дружеские отношения. Так это или не так в деталях, не так уж важно: в любом случае проблема создания египетской армии и современного вооружения сильно беспокоила Израиль.
Руководителем «Моссада» в середине 1960-х стал Меир Амит. При рождении Меир Слуцкий, Амит родился в 1926 году в Палестине в семье выходцев с Украины. Израильский военачальник, ближайший помощник Бен Гуриона, с 1963 по 1969 год он был руководителем «Моссада». При Амите «Моссад» переключился с охоты на нацистов на собственно разведывательную деятельность в интересах Израиля. Именно Амит начал вербовку среди немецких военных специалистов в Египте.
Вспоминает Меир Амит, бывший глава израильской спецслужбы «Моссад»: «Это были высшие чины немецкой армии. Но мы были более гибкими и смогли выудить из них больше, а они от нас ничего не узнали».
А непосредственно операцией руководил Рафи Эйтан. Он получил диплом экономиста в Лондонском университете. Служил в различных разведслужбах Израиля, в том числе в «Моссаде». Участвовал в поимке Эйхмана и других нацистских преступников.
Из воспоминаний Рафи Эйтана: «Мы искали человека, бывшего нациста, экс-наци, как мы говорили, который мог бы добраться до информации и рассказать нам о немецких группах, которые незаконно работали в Каире. И тут всплыло имя Отто Скорцени, который уже тогда был знаменит».
Отто Скорцени написал четыре книги мемуаров, где в деталях и с юмором рассказывал о событиях военных лет, но ни словом не обмолвился о работе на Израиль в послевоенные годы. Единственная дочь и наследница Отто Скорцени, Вальтрауд Рисс, живет сегодня в Вене.