Случись этот технологический прорыв раньше, и ситуация в войне имела бы другое развитие. Ведь «Фау» испытывали не только на полигонах, и эксперименты заканчивались не только неудачами. Силы противовоздушной обороны Великобритании и простые англичане лучше других знают, что такое звук приближающейся ракеты. В руинах могли оказаться Ленинград или Москва – немецкие ракетчики уже подбирали места стартовых площадок.
В Советском Союзе тоже работают над созданием ракетного оружия. И понимают, что истинную мощь ему придаст только ядерный заряд. Ядерные разработки курировал Лаврентий Берия. Советские ученые под руководством Игоря Курчатова готовят проект по разработке конструкции атомной бомбы. А пока по особому распоряжению Государственного Комитета Обороны в захваченных районах Германии работают трофейные команды. Они демонтируют заводское оборудование, которое вывозится в Советский Союз. Победители имеют право на контрибуцию.
К апрелю советские войска освободили всю Восточную Европу и вышли к пригородам Берлина.
Вот что утверждает Штефан Дернберг, в 1944-м – военный переводчик: «Я вам должен сказать, что немецкие потери в последний год войны были больше, чем все потери за предыдущие четыре года. В том числе особенно велики были потери офицерского корпуса. В первые годы там потерь не было. Первые генералы попали в плен под Сталинградом. А потом уже, в следующий раз, генералы попали в плен фактически только в 1944 году».
О скором поражении немцы говорят шепотом. Военные понимают: капитуляция – вопрос времени. И в ужасе ждут прихода «комиссаров». Кто может, выбирают между пленом на Западе и пленом на Востоке. Для этих людей боевые действия уже закончены – но не война. И они понимают, в чем разница.
А между тем до Берлина 55 километров. Всего полсотни верст до трудной победы.
Глава 9 Праздник со слезами на глазах
Берлин в эти дни представлял собой страшное зрелище. Город был разрушен бомбежками.
Весной 1945-го наши войска понесли самые высокие потери за всю войну – почти 500 000 убитых и раненых. Этих жертв можно было избежать. Но штурму Берлина Сталин придавал особое значение. Он дезинформировал Эйзенхауэра и Черчилля о направлении главного удара и времени начала наступления советских войск. Сталин приказал опередить союзников: Красная армия должна войти в Берлин первой.
16 апреля 2 500 000 советских солдат и офицеров начали штурм укреплений верхмахта на Зееловских высотах.
Переводчик Штефан Дернберг по приказу Жукова объявил немцам о начале советского наступления. Вот что он рассказывает: «Я был, может быть, недостаточно дисциплинированным иногда. Во всяком случае, я сказал: «Товарищ генерал, нельзя же военную тайну выдать!» Он посмотрел на меня и говорит: «Ничего, ничего, лейтенант, можно, это – последний раз».
На Зееловских высотах за два дня погибло больше 50 000 человек.
После недели боев оборонительный рубеж вермахта был прорван, берлинская группировка окружена. А в 20-х числах апреля советские танки вошли на окраины Берлина. Остановить их должны были бойцы народного ополчения «фольксштурм», последняя надежда Гитлера.
Вот как вспоминает этот день один из ополченцев: «Русские солдаты появились у нас 23 апреля. В тот день по приказу я явился в штаб «фольксштурма», хотя понимал, что наша баррикада была совершенно бессмысленной. У нас было всего одно противотанковое заграждение и человек 20–25 из «фольксштурма». Они были вооружены винтовками и фаустпатронами.
Мы должны были оборонять шоссе, ведущее в Берлин. Но русские прорвались западнее и восточнее нашей позиции. И через полчаса все было кончено. Мы не знали, что нам делать. А потом я вернулся домой, в Берлин».
Артиллерийский разведчик Игорь Домаскин штурмовал Берлин в передовых отрядах. Вот его рассказ: «20–21 апреля мы оказались на окраинах Берлина. Нет никакой линии фронта, бой идет за каждый дом, за каждый этаж, за каждое окошко. В окне появляются пулеметчик или фаустпатронщик, по нему мы стреляем из всех видов оружия, в том числе из пушек».
Еще не окончились уличные бои, а в городе уже начались мародерства и грабежи. Победители мстили. Мстили за своих оставленных на растерзание немецким солдатам жен, сестер, дочерей. В апреле-мае 1945 года было изнасиловано около 100 немецких женщин.
Элеонора Клауберг 15-летней девочкой едва не стала одной из таких жертв. Она вспоминает: «Русские приходили каждую ночь и искали женщин. А мы прятались от них. Я лежала в кровати вместе с матерью, когда однажды ночью один из них вошел в нашу спальню и схватил меня. Я ударила русского, а он приставил к моей груди пистолет. Отец стал умолять его не трогать дочь, и русский ушел. Но мы слышали, что происходило в соседних квартирах, слышали женские крики».
К 1 мая 1945 года одним из немногих незанятых укрепрайонов Берлина была крепость Шпандау. И не случайно – ведь в ней располагался нацистский научный институт, исследовавший нервно-паралитические газы. Охрана института готовилась оборонять крепость до последнего солдата.
Капитан Галл и майор Гришин были отправлены парламентерами в осажденную крепость. Но гарнизон сдаваться отказался. Все понимали: штурм Шпандау означает гибель сотен невинных людей.
Рассказывает майор Гришин: «1 мая 1945 года почти весь Берлин был уже в наших руках. У нацистов остались только отдельные островки сопротивления. Одним из них была крепость или, как ее называли, цитадель Шпандау на западной окраине Берлина.
В крепости этой, в цитадели Шпандау, находились не только солдаты и офицеры, в том числе и эсэсовцы. Там же находились сотни, многие сотни стариков, женщин и детей.
Мы совершенно спонтанно предложили: если это так, то мы хотели бы подняться наверх к вашим офицерам, поговорить с ними лично. И мы вчетвером поднялись по веревочной лестнице на балкон и с балкона вошли в такое полутемное помещение, где собрались офицеры. И мы вели с ними переговоры. Мы опять повторили все то, что мы говорили внизу полковнику и подполковнику. О военном положении, о том, что Берлин в наших руках».
2 мая 1945 года крепость Шпандау капитулировала. В тот же день майор Глущенко привел в ставку генерала Чуйкова начальника германского генерального штаба Крепса. Близился конец рейха. Над поверженными символами нацистского режима водружались знамена Победы.
Вспоминает майор Глущенко: «Пришел офицер немецкой армии и попросил, чтобы наше командование приняло начальника генерального штаба Крепса: «Я пришел, чтобы передать сенсационное сообщение, что Гитлер покончил жизнь самоубийством и что по завещанию Гитлера остались Геббельс и Борман. И что меня уполномочивают вести переговоры о создании нового германского правительства».
Чуйков сразу звонит Жукову. Тот говорит: «Безоговорочная капитуляция». И тут же отвечаем Крепсу: «Безоговорочная капитуляция».
Сразу после войны Семен Антонович Глущенко вышел в отставку в звании подполковника и с двумя орденами Красной Звезды. Возможно, если бы он остался служить и дальше, в Советской армии было бы на одного генерала больше – слишком стремительной была его карьера в годы войны. А вот в послевоенной жизни Семена Антоновича ничего особенного не происходило.
В 1995 году в честь 50-летия Победы государство подарило Семену Антоновичу машину «Ока».
Немецкое командование подписывает акт о капитуляции
Штефан Дернберг закончил войну переводчиком отдела пропаганды. После победы стал работать в оккупационной советской администрации. В середине 1970-х был послом ГДР в Финляндии. После воссоединения Германии вышел на пенсию. Сейчас он пишет мемуары о своей жизни, в которой главным событием был приказ о капитуляции, напечатанный им в 1945 году на старой пишущей машинке.
Из мемуаров Штефана Дернберга: «У нас была машинка с немецким, латинским шрифтом. Я на этой машинке печатал этот приказ. Я очень хорошо запомнил этот приказ – он начинался со слов, что фюрер покончил с собой и тем самым оставил нас на произвол судьбы».
9 мая фельдмаршал Кейтель, последний главнокомандующий германских войск, подписал акт о безоговорочной капитуляции. Война окончилась. Советский Союз, изувеченный за эти четыре года, праздновал свою выстраданную победу.
А Германия смирилась с участью оккупированной страны. Страны, развязавшей мировую войну, жертвами которой стали миллионы. Очень скоро простые немцы узнают ужасающую правду о нацистском режиме.
В начале 1945 года немецкое руководство подготовило секретные инструкции об уничтожении всех лагерей. Специальные команды эсэсовцев начали планомерно расстреливать невольных свидетелей преступлений гитлеровского режима.
Вспоминает узница концлагеря Серафима Озаренкова: «5 апреля дали приказ уничтожить все лагеря. Стучит ко мне парень из СС в окно. И говорит: «У тебя есть друзья?» Я говорю: есть. «Вот сегодня мы вас будем расстреливать, увозить. А ты, если есть друзья, все поднимитесь на второй этаж, на нары, закройтесь, на себя положите эти постели, на которых вы лежите. А я пройду с собакой, скажу, что все уже вывезены».
Серафиму Озаренкову и ее семь подруг, заключенных в концлагере в Магдебурге, пожалел неизвестный немецкий офицер. Он вывел их из лагеря и спрятал в подвале разрушенного дома. Через три дня девушек схватила лагерная охрана. По дороге на расстрел они встретили своего спасителя.
Вспоминает Серафима Озаренкова: «Он мне: «Что ты наделала, теперь я тебя спасти не могу». Они уже с вилами, с лопатами, с ломами. Вот все, которые остались. Значит, нас надо расстрелять.
Я стала плакать. Тогда Ольга мне говорит: «Не смей плакать, держись. Раз уж так сделали, значит, судьба такая. Значит, сейчас расстреляют».
В последние дни войны гитлеровцы сожгли в печах и расстреляли около 100 000 узников лагерей. Нацистская машина уничтожения работала до последнего. Серафиме Озаренковой удалось вырваться из лагеря. Она бежала без остановки несколько часов, пока не оказалась в зоне расположения американской армии. Спасение было чудом – нацисты не щадили никого. Половина уничтоженных в последние дни войны была младше 16 лет. Оставшихся в живых пленных освобождали союзники.
День освобождения концлагеря Бухенвальд узник Александр Ефимов запомнил на всю жизнь: «Отвернули проволоку, вышли. У ворот стояли американцы. А видно же, что не немцы. «Ком, ком!» – они кричат.
Потом начали выводить немцев. Откуда их приводили, где их поймали, никто не знает. И они ничего не делали с ними – они их отпускали в лагерь, открывали ворота и вталкивали в лагерь. Там их хватали заключенные, что-то там с ними делали. Это был ужас. Один американец залез на танк, на башню и с кинокамерой снимал все».
Когда Александр Ефимов вернулся из Бухенвальда, ему только-только исполнилось 20 лет. На работу и учебу не принимали. Долгие годы он не мог избавиться от клейма «пленный». Компенсация от германского правительства составила 15 000 евро. Сегодня, как узник нацистских лагерей, он получает от нашего государства небольшую прибавку к пенсии.
Лотера Фольбрехта отправили в Бухенвальд в июле 1945-го. Шестнадцатилетнего Лотера подозревали в организации диверсии против советских войск. Он до сих пор не может забыть ужасы трех лет, проведенных в плену. И до сих пор верит в то, что был посажен в Бухенвальд без вины. Ведь он просто защищал свой родной город: В Бухенвальде не было осужденных. Люди были просто арестованы и отправлены в лагерь. Многие в Бухенвальде годились мне в отцы. Они не были солдатами, это были мелкие партийные чиновники.
Я не испытываю ненависти или вражды, но сталинский режим глубоко противен мне. Меня освободили 30 июля 1948 года. Мы получили такую бумагу. А потом в Веймаре женщины показывали фотографии и спрашивали, не видел ли я их мужей».
Победа в этой войне для некоторых советских граждан стала катастрофой. Особенно для тех, кто перешел на сторону нацистов. Тысячи власовцев с ужасом ожидали своей дальнейшей участи.
5 мая 1945 года в Праге началось знаменитое восстание, но у чехов не было реальной возможности победить. Тогда они обратились к командиру 1-й пехотной дивизии вермахта (РОА) генералу Буняченко с просьбой о помощи. Тот согласился. Экипаж танкиста Василия Комарова одним из первых ворвался в восставшую Прагу.
Из воспоминаний Василия Комарова: «Одна группа офицеров посетила, другая группа. Там долго колебались. И командир дивизии колебался. Мы ожидали приказа – не знаю, чего. В конце концов поступил приказ: «Вперед, на Прагу». На Прагу, бить немцев».
Власов не поддержал своего генерала, он считал участие РОА в Пражском восстании разложением и предательством. Но именно власовцы выбили немцев из Праги. После капитуляции Германии чехи, по сути, предали РОА – сотни пленных были расстреляны отрядами СМЕРШа, а почти вся дивизия Буняченко попала в плен к американцам.
Позже 20 000 власовцев будут выданы Советскому Союзу, а сам генерал Власов захвачен советским разведотрядом. В 1946 году его и все руководство РОА приговорят к высшей мере наказания. В 1947 году Власов был повешен.
Вспоминает Дитер Клавон: «9 мая война закончилась, мы оказались в английском плену. А уже 15 мая англичане выдали нам стрелковое оружие. Оружие означало порядок и дисциплину в наших рядах, все мы ждали продолжения войны против большевизма в союзе с Англией. Англичане погрузили нас на машину и сказали, что повезут нас на Запад. В моей машине был офицер, который сказал: «Господа, мне это кажется смешным. Мы едем не на Запад, мы едем на Восток».
15-й казачий корпус, казаки и немецкие офицеры сложили оружие в Австрии. Английское командование обещало не выдавать казаков советскому правительству, относиться к ним так же, как к немецким пленным. Но это был обман.
Вот что рассказывает казак Дмитрий Кодов: «Офицеров сразу у нас забрали. Немцев сразу забрали. Там местечко, не знаю, как называется, даже и не помню. Но, конечно, если бы мы знали – может быть, предупредили, в горы ушли бы. А то мы же не знали, все это делалось тайно. Через мост переезжаем, как глянули… НКВД».
Так англичане выполнили условия ялтинских соглашений о выдаче власовцев и их немецких командиров Советскому Союзу. Всего было выдано 340 000 человек. Офицеры приговорены к высшей мере наказания. А рядовым без суда назначали год каторжных работ и шесть лет поселений.
Предатель Дмитрий Кодов вернулся в родную станицу только после смерти Сталина, в 1955 году. Ему выдали «волчий билет», где было написано: «Враг народа, служил у немцев». Он прожил свою жизнь в вечном страхе, что его снова арестуют. И в вечной ненависти к советской власти.
Дитер Клавон провел в советских лагерях почти восемь лет. За эти годы в Германии умерли все его близкие. Только после смерти Сталина Клавону разрешили вернуться на родину. Там он возглавил общество ветеранов 15-го казачьего корпуса, которое и по сей день оказывает материальную помощь казакам, воевавшим на стороне гитлеровской Германии.
В мае 1945 года солдаты-победители оставляют свои подписи на здании Рейхстага. Для них эта война уже окончилась. В советский плен попадут почти 4 000 000 немецких солдат и офицеров. Несколько миллионов немцев окажется в англо-американском плену.
Часто пишут и говорят, что англичане и американцы хорошо обращались с совсем молодыми немецкими пленными, видя в них мальчиков, членов «Гитлерюгенда». Действительно, с ними обходились прилично и хорошо кормили. А потом, поскольку не хватало фермеров, обычно посылали на сельхозработы, на сбор урожая.
Совсем иначе относились к бывшим оккупантам в Восточной Европе. Их депортировали миллионами. А в СССР немцы работали. И Хорст Цанк прекрасно помнит об этом: «Большая часть офицеров размещалось у реки Кама, недалеко от Казани, в Елабуге. Мы там находились до 1946 года. Немецкие офицеры, попавшие туда после Сталинграда, не работали. Потом лагерь был расформирован, и все офицеры в чине до капитана включительно попали в обычные рабочие лагеря. До конца 1949 года я находился в районе Пензы и Куйбышева, мы строили железные дороги».
В 1949 году власти Германии потребовали выдачи своих граждан. Большинство немецких солдат и офицеров вернулось на родину. К немецким пленным в Советском Союзе относились лучше, чем к тем, кто, наоборот, вернулся домой из немецкого плена.
Вспоминает Николай Кюнг: «Когда возвращались оттуда, из плена, то СМЕРШ допрашивал, где ты был. А если возвращался в одиночку, то это было совсем плохо. И все мы находились на Лубянке, на допросах. Мне были предъявлены такие обвинения, как добровольная сдача в плен в Брестской крепости. Но у меня рана, поэтому обвинение снималось, это просто как предлог. Дальше – агент гестапо по предательству советских людей в концлагере в Бухенвальде. И потом еще была одна наклейка: резидент одной из иностранных разведок по Московской области. Вот такие у меня были три статьи».
Николай Кюнг после немецкого плена почти год провел в одиночной камере на Лубянке. Под пытками из него вытягивали признания в преступлениях, которых он не совершал. В 1946 году Николай Кюнг вернулся домой, после смерти Сталина окончил институт и до 1991 года работал учителем истории.
Герд Шнайдер вернулся домой после освобождения из английского плена в августе 1945 года. В 1946 году отец и сын Шнайдеры начинают секретную деятельность по созданию новых вооруженных сил Западной Германии.