И она действительно осталась. Да так, что через три дня стало непонятно, как они вообще собирались жить друг без друга.
Тяжело было. Без Инниной помощи Лиза даже до туалета не могла добраться: болел шов, кружилась голова, слабели ноги. Ночами она иногда просыпалась от боли внизу живота и Инна прикладывала холодные компрессы, успокаивала, усыпляла пением тихих песенок и нежно гладила по голове.
Днем – между кормлениями – они разговаривали. Обо всем на свете, избегая только одной темы: будущего. И удивлялись сами себе: как же так? Ведь уже всё ясно. Ведь признания прозвучали, и дальнейшие события во многом стали предопределены, но…
Оставался еще Лёша. Которому удалось дозвониться только спустя сутки после родов. Странный это был разговор. Лиза спокойно рассказала обо всех событиях, о весе и росте ребенка, уточнила согласие мужа по поводу имени. Равнодушно выслушала сообщение, что он приедет через пять дней. И также равнодушно попрощалась.
Да и Алексей особых восторгов не выразил. Выяснил всё, что его интересовало, и повесил трубку.
– Ну как? – спросила Инна, когда Лиза выключила телефон. Она сидела в кресле с журналом и бездумно перелистывала глянцевые страницы.
– Нормально, – пожала плечами Лиза, – Я думала, он будет более… рад.
– Не делай поспешных выводов. Я уверена, что он рад.
– Тогда почему он так сухо отреагировал?
– Может быть, потому что расстроен? Ведь он планировал присутствовать на родах.
– Возможно, – согласилась Лиза. Она сидела на кровати в цветастом халатике и пыталась пригладить растрепавшиеся волосы. – Знаешь, а мы с тобой кое-что забыли.
– Что именно? – внешне Инна осталась невозмутимо-спокойной, но сердце сладко сжалось в предчувствии.
– Позвонить Кристине.
Ах, да. Разочарование было таким острым, что с большим трудом удалось скрыть его в глубине зрачков. Инна отвела взгляд, достала из кармана рубашки мобильный телефон и набрала номер.
– Скажешь сама? – предложила с улыбкой.
– Лучше ты.
Кристина ответила после седьмого звонка.
– Где вас носит? – возмутилась в ответ на Иннино «здравствуйте». – Я звонила вчера.
– Мы… – Инна споткнулась на непривычном местоимении. – Заняты были.
– И чем же? – подозрительно спросила Кристина. – Где Лиза?
– Рядом со мной. Готовится кормить Дашу.
– Дашу?!!
Дальнейший разговор можно было охарактеризовать, как хаотичные восторженные вопли и крики. Кристина возмущалась, радовалась, удивлялась – причём всё это она делала одновременно.
– Мы сейчас приедем, – бросила она, наконец, и отключила телефон.
Лиза больше не смогла сдерживаться. Она от души хохотала, глядя на растерянное Иннино лицо.
– Ты знала, что так будет? – поинтересовалась та.
– Конечно. Я же знаю Кристю.
– Дурдом.
– Не то слово!
Они обменялись хитрыми улыбками. После небольшой паузы Инна потянулась и положила журнал на тумбочку.
– Пойду договорюсь, чтобы их пропустили в палату. Ты побудешь немного одна?
– Конечно, – кивнула Лиза, – А ты уверена, что их пропустят?
– Уверена. Отдыхай пока.
Инна подмигнула и вышла из палаты, оставив Лизу улыбающейся и задумчивой.
Порой возникало ощущение, что эта женщина может всё. Отдельная палата, заботливые медсестры, качественные лекарства и вечные улыбки персонала – всё это однозначно не свалилось с потолка. За всё это однозначно кто-то платил.
Визит Кристины и Толика прошел бурно и радостно, со всеми неизменными атрибутами: восхищением, удивлением, сюсюканьем над ребенком и пожеланиями ему здоровья и счастья в будущем.
Под конец Лиза даже устала от такого количества восторгов и была рада, когда Толик наконец-то увел жену из палаты.
– Хочешь что-нибудь покушать? – спросила Инна, проводив друзей и, наконец, закрыв дверь палаты на задвижку. – Или попить?
– Нет, – сонно улыбнулась Лиза, – Просто посиди рядом со мной, пожалуйста.
– Хорошо, – Инна аккуратно поддернула штанины брюк и присела на край кровати. Её рука привычно коснулась Лизиной ладони, а сердце замерло от теплого нежного чувства.
Несколько минут они молчали, нежась в покое и тишине. Потом Лиза вдруг перевернулась на бок и отодвинулась к самому краю кровати.
– Ложись, – беззвучно шевельнула губами.
Инна замерла, почувствовав, как по телу разбегается короткими мурашками дрожь. Она осторожно прилегла на краешек постели и облизнула внезапно пересохшие губы.
Теперь их разделяло всего лишь несколько сантиметров. Для кого-то это расстояние показалось бы мелочью, но для них оно означало целую жизнь.
Тихо-тихо вокруг. Слышно даже, как маленькие капли воды ударяются о раковину. И как на улице шелестит дождь. Теплое дыхание оседает на губах нежным привкусом слив.
Всего несколько сантиметров… И не отвести взгляд, никак не прервать этот восхитительный контакт – прикосновение не тела, но души.
Сплетаются пальцы, сжимаются в судорожном объятии, скользят, лаская – целомудренно, нежно, но как исступленно.
– Остановись, – прошептала Инна срывающимся голосом, – Прошу тебя, остановись.
– Почему? – выдохнула Лиза. – Я всего лишь держу тебя за руку…
– Я знаю. Остановись…
– Но почему?
– Пожалуйста.
Остановилась. Убрала руку. Но как убрать нежное дыхание, овевающее губы? Как уйти от тепла тела, от страсти взгляда и сладости мыслей.
– Что мы будем делать дальше? – прошептала Лиза и вздохнула тяжело. – Как мы будем жить?
– Я заберу тебя к себе после больницы, – ответила Инна тихонько, – Тебя и Дашу. И мы будем просто жить.
– Нет… – покачала головой. – Это нечестно.
– Знаю. Скажи, как ты хочешь, чтобы было? Я сделаю всё, что нужно.
– Ты отвезешь нас домой, – дрогнул голос, сорвался. – Мне нужно побыть с Лёшей и Дашей втроем.
Замерла. Застучало сердце, и боль тисками сжала жилы. Боже мой, да столько же сил нужно, чтобы сохранить лицо? Сколько раз нужно сжать себя в кулачок, чтобы не выдать ни одной из обуревающих эмоций.
– Хорошо, – проговорила Инна, – Я так и сделаю. Отвезу вас домой.
– Не спрашивай меня ни о чём пока… – на глазах Лизы выступили слёзы. – Просто будь рядом. Пожалуйста. Ты так сильно мне нужна…
Через несколько дней Лизу выписали из роддома. Встречать её приехали Толик и Кристина – с цветами и множеством воздушных шариков.
Вчетвером они привезли Дашу домой, уложили её в невесть откуда взявшуюся кроватку и тихо – по-семейному – отпраздновали.
К вечеру, когда гости уже начали прощаться, Инна вдруг отозвала Кристину в сторону и попросила твердо и четко:
– Если ты можешь – останься, пожалуйста, до приезда Алексея.
– Зачем? – удивилась Кристина. – Тебе нужно куда-то уехать?
– Нет. Но Лиза хочет встретить его сама. Без меня.
– Ты так уверена в том, чего она хочет?
– Уверена, – кивнула Инна, крепко сжав губы, – Так будет правильно.
– А может быть, ты просто не хочешь испытывать неловкость, когда тебя попросят отсюда уехать? – ехидно прищурилась.
– Может и так. Ты сможешь остаться?
– Смогу.
Больше они не обменялись и словом. Вместе вошли в комнату и улыбнулись растерянным Лизе и Толику.
– Ломакина, я поеду заберу кое-какие вещи, и вернусь, – сообщила довольная Кристина, – Ты спать не ложись пока, дверь мне откроешь.
– Почему? – Лиза удивленно посмотрела на Инну, но в ответ увидела только твердый спокойный взгляд.
– Потому что мне нужно домой, – объяснила Инна, – До приезда Лёши с тобой поживет Кристина.
Лиза опешила. Она не ждала такого, не была готова. На её глаза сами собой навернулись слёзы, и тут же пропали, убранные нервным движением век.
– Ладно, – сказала она и улыбнулась грустно, – Пусть будет так.
Прощались быстро и скомкано. Инна быстро собрала вещи, надела в прихожей сапоги и пальто, коснулась мимолетным взглядом Лизиного лица, и тут же вышла из квартиры.
– Не смей реветь, – прошептала Кристина, обнимая Лизу, – Я скоро вернусь и мы всё обсудим. Всё будет хорошо. Я знаю.
Лиза улыбалась в ответ. Но когда за гостями захлопнулась дверь, она присела на корточки у стены и заплакала – горько и отчаянно.
Вопреки обещанию, вернулась Кристина не скоро. Лиза успела прибраться на кухне, положить в стиральную машинку белье, покормить дочку и присесть на стул рядом с её кроваткой. В белоснежном одеяльце, на подушке, лежало существо, прекраснее которого просто не могло быть в мире. Её маленький ребенок. Её Даша.
– Доченька… – прошептала Лиза, осторожно касаясь щечки младенца и разглядывая маленькие – едва заметные – реснички на закрытых глазках. – Моё счастье… Моя любовь… Я буду любить тебя всегда, какой бы ты ни была, какой бы ты ни выросла. Я буду любить тебя любую. Потому что я – твоя мама.
Девочка во сне пошевелила губами, и на глазах Лизы вновь выступили слёзы.
Девочка во сне пошевелила губами, и на глазах Лизы вновь выступили слёзы.
Как быть? Что делать? Как поступить, чтобы потом не пришлось пожалеть? Что будет лучше для Даши – расти в полноценной семье, или в семье отверженной, не принимаемой и неодобряемой обществом? В семье, где мама не любит папу, или в семье, где мама счастлива?
Как жаль, что Лёши не было при родах. Но даже если бы он был – едва ли понял бы, что это такое – чувствовать, как на свет появляется новый человек… Это похоже на то, когда ты творишь великое произведение искусства, и из-под твоей руки появляется нечто вечное, незабвенное, волшебное. Это как будто ты долгие годы собираешь конструктор, а потом – в один миг – видишь готовый результат и поражаешься ему. Это так, словно ты даешь жизнь новой частичке себя. Человеку. Маленькому пока, но всё же человеку.
Невообразимо. Это нельзя объяснить, нельзя описать, нельзя рассказать – можно только почувствовать. В маленьком ребенке сосредотачивается вся вселенная. И теперь ни в коем случае нельзя оступиться, допустить ошибки. Нужно сделать всё так, чтобы девочка была счастлива. И это самое главное. Самое важное, что может быть в жизни.
Лиза вздохнула и осторожно прикрыла полог кроватки. Она больше не плакала – и, открывая Кристине дверь, чувствовала себя спокойной и умиротворенной.
9
– Не устала еще от поздравлений? – весело осведомилась Кристина, наблюдая за выключающей мобильный телефон Лизой. Она сидела на диване, поджав под себя ноги, и улыбалась радостно. – Удивительно, и откуда все они знают, что ты уже родила…
– Слухи быстро расходятся, – ответила Лиза и уютно устроилась в кресле, – Тем более, когда источник слухов – Прокофьев Саша. Как будто ты сама не знаешь…
– Конечно. Балабольный аппарат у этого юноши работает – дай Бог каждому.
Подруги рассмеялись и обменялись теплыми взглядами. Вчера вечером, когда Кристина вернулась к Лизе с сумкой и маленьким тортом, поговорить им так и не удалось: слишком сильна была накопившаяся усталость. Но сегодня, позавтракав и с большим трудом успокоив раскапризничавшуюся Дашу, они, наконец, присели в гостиной с тем, чтобы обсудить все наболевшие темы и вопросы.
– Ну, что скажешь, Ломакина? – усмехнулась Кристина. – Как ощущаешь себя в роли мамочки?
– Страшновато… – честно призналась Лиза. – Всё время боюсь сделать что-нибудь не так. Сегодня ночью вообще почти не спала – боялась, а вдруг Даше что-нибудь будет нужно.
– Ничего, – засмеялась, – Можешь успокоиться – по первости это у всех так. Потом привыкнешь, и меньше будешь бояться. Опять же, Лёшка приедет – будет помогать…
Не случайно Кристина упомянула Алексея, но всё же была поражена моментально появившемся на Лизином лице выражением отчаяния.
– Лиз, что с тобой? – вспыхнула, подскочила к подруге и ухватила её за руку. – Что случилось?
– Ничего. Всё в порядке, просто… Этого я тоже боюсь, Крысь.
– Лёшкиного приезда?
– Да.
Кристина вздохнула и обняла подругу, устаиваясь поудобнее на подлокотнике кресла.
– Чего ты боишься? – спросила она устало. – Того, что не сможешь с ним теперь жить?
– Нет. Того, что должна буду принять решение. И за меня его никто не примет.
– Погоди, Ломакина, – в голосе прорезались металлические нотки, рука, поглаживающая волосы, замерла на месте, – Ты ведь говорила, что расстанешься с ней после родов. Какое же тут может быть решение?
– Я передумала, – просто и обреченно ответила Лиза, – Я не хочу её потерять. И не могу.
– Тогда чего же ты хочешь? Оставить Лёшку и быть с ней?
– Да. Именно этого я хочу.
– Отлично.
Кресло покачнулось от резкого Кристининого движения: она спрыгнула с подлокотника и, сжимая кулаки, снова уселась на диван. Помолчала, прогоняя раздражение из голоса, и, наконец, заговорила.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, Лиз. Все эти месяцы ты говорила, что даешь себе немного времени на то, чтобы побыть счастливой. Ты забила на здоровье своего ребенка, на собственное здоровье, на чувства своего мужа. Поступала так, как хотелось тебе – не принимая в расчет желания близкого тебе человека. Ты переложила на него большую часть своих страхов и сомнений. Ты заставила его мучаться и поддерживать тебя несмотря ни на что. Ты дала ему надежду. А теперь, черт тебя побери, ты хочешь его бросить?!
– Я не знаю, – прошептала Лиза с болью в голосе, – Постоянно ищу решение, но не нахожу. Наверное, потому что его просто нет – такого решения, при котором все остались бы счастливыми.
– Ломакина, у такой любви нет будущего, – воскликнула Кристина, – Ты же это понимаешь.
– Нельзя так говорить! Нельзя так думать! Если предположить, что из отношений ничего не получится – зачем тогда их вообще начинать?
– Вот и я тебя спрашиваю – зачем? Мало тебе было Лёки? Не наелась? Еще хочешь? Ломакина, ты взрослый человек, у тебя дочь! Куда тебя несет? Даже если забыть о Лёшке, подумай о том, что тебя ожидает! На что ты собираешься жить? Как ты собираешься жить? Что ты скажешь своим родителям? А соседям? А учителям своей дочери?
Лиза молчала, придавленная аргументами Кристины. Самое страшное, что она и сама понимала всё, что говорила её подруга. Но понимала при этом и другое: без Инны её жизнь теперь не имела смысла.
– Ты права, Крысь, во всем права. Но неужели лучше жить с нелюбимым человеком? Мучить и себя, и его? Если я останусь с Лёшей – несчастными будем мы все. Если я буду с Инной – только он.
– Чудная арифметика, – Кристина уже едва сдерживала злобу в голосе, – Интересно, а кто будет счастливым, когда вы с ней расстанетесь? А когда дочь придет к тебе и спросит: «Что такое лесбиянка?» – кто будет счастливым? А когда Даша задаст резонный вопрос: «Где мой папа?». А когда твоя мама спросит, куда делся Лёшка и что за баба живет вместе с тобой? А, Ломакина? Кто в таких ситуациях будет счастливым?
– Я не знаю, – выдавила Лиза, едва сдерживая рыдания, – Я ничего этого не знаю. Но жить с нелюбимым мужем – разве это лучше?
– Да, чёрт возьми, это лучше! Жила же ты с ним последние годы – и ничего! И была счастлива, и любила – пусть не как эту, но любила же! Останется Лёшка – и у Даши будет отец, а у тебя – стабильное спокойное будущее.
– Как ты не понимаешь? – Лиза вскочила на ноги и начала ходить по комнате, сосредоточенно считая шаги в тщетных попытках успокоить взбесившееся сердце. – С ней я смогу быть такой, какая я есть, а не такой, какой сделали меня родители. И она обязательно полюбит Дашу, и станет ей второй мамой. И с моими родителями мы как-нибудь разберемся. Ведь мы будем вместе!
– А ты её об этом спросила? Даже если забыть о Лёшке и обо всем остальном – она-то согласна взять на себя такую ответственность?
– Мы не… Мы не говорили об этом.
Из Лизы как будто весь пар выпустили. Она съежилась, вздохнула тяжело и вернулась назад – в кресло.
– Я понимаю, – горько кивнула Кристина, – Вы настолько утонули в своей романтике, что до обсуждения дальнейшей жизни дело не дошло. Но подумай, маленькая моя, что ждет тебя с этой женщиной, если ты даже не знаешь её дальнейших планов. Она попросила меня пожить с тобой – может быть, чтобы не мешать вашей встрече с Лёшей. А может, потому, что ей просто надоело.
– Что надоело? – спокойно спросила Лиза, едва сдерживая заколотившееся сердце.
– Всё надоело, – также спокойно ответила Кристина, – Заботиться о тебе, сопли вытирать. Играть в возвышенную любовь. Ты же с ней даже не целовалась, насколько я понимаю. Верно? Верно. Она для тебя всё делала, что могла. А в ответ получала только расплывчатые сопли и угрозы расстаться после Дашиного рождения. Так, может быть, ей действительно просто надоело?
– Нет… Этого не может быть.
– Перестань. Всё может быть, дорогая моя. И этот вариант тоже вполне реален. Я люблю тебя, Лиза. Ты это знаешь. Но превращать свою жизнь в дерьмо я тебе не позволю. Уходишь от Лёшки – уходи. Но при этом, будь добра, осознавай до конца все возможные последствия и будь уверена хотя бы в том, что тебе есть куда уходить.
***
Есть люди, которые привыкли жить по идеологии поклонников «золотой рыбки» – сидеть на печи и ждать, когда же придет кто-то, кто разом решит все проблемы, исполнит все мечты, поможет осуществить самые потаенные желания. Это просто, конечно же. Проще некуда: ведь нужно всего-навсего верить, и всё произойдет само собой. Или не произойдет… Но ведь в любой теории бывают погрешности.
Инна Рубина никогда не была такой. Она верила – конечно, же! – но при этом полагалась всегда и во всем только на себя. Так было, пока в её жизни не появилась Лиза. И тут же всё пошло наперекосяк.
Хорошо быть смелой, сильной и уверенной в себе, когда это касается только тебя. А если затрагиваются чужие чувства, или – того хуже! – чужая жизнь, привычный алгоритм уже не работает. И принятое решение не обязательно будет понято и поддержано.