Людвиг Виттельсбах, высокий, хорошо сложенный блондин тридцати трех лет от роду, как мне было точно известно из Интернета, отложил обглоданную кость, вытер руки об шустро подставленное внимательно наблюдавшим за действиями хозяина служкой полотенце. Сыто отрыгнув, неторопливо отпил вина из красивого серебряного бокала и лишь тогда наконец повернул к нам свое гладко выбритое, в отличие от большинства окружающих, лицо:
— Мне докладывали, что вы вчера в городе какое-то непотребство устроили? Убивали, колдовали и призывали дьявола! Так? — Герцог нахмурил брови, хотя и было заметно, что он пока без особой серьезности относится к этим обвинениям.
— Это все грязные наветы, ваша светлость! Все было наоборот! — воскликнул мой спутник. — На нас напали, когда мы мирно прогуливались по городу, никого не трогая. Меня попытались убить. Только в самый последний момент мой новый глава охраны Ариэль вмешался и убил нападавшего. Мы всего лишь защищались! А потом обидчики вообще собрали вооруженную толпу и собирались устроить погром. Тогда Ариэль испугал их простым фокусом, привезенным им из путешествий по Востоку! — врал Цадок, не запинаясь. Заметно было, что в общении с сильными мира сего многоопытный купец собаку съел и чесал как по писаному. Я пока со своим знанием языка скромно помалкивал.
Герцог перевел взгляд на меня. Под его внимательным, оценивающим взором захотелось съежиться.
— Почему я должен верить тебе, хитрый еврей, а не честным ткачам? — Местный босс не сильно впечатлился прочувственным выступлением Цадока. — Пока не вижу ни единой причины!
Весьма прозрачный намек трудно было не понять, и мой спутник разразился многословной речью, истинный смысл которой сводился к тому, что в случае вмешательства герцога в конфликт о его мелком долге еврейским купцам никто более не вспомнит и даже возможны новые кредиты. Людвиг покивал головой:
— Ну, что же, думаю, можно уладить это дело. Но кроме всего прочего, — он многозначительно взглянул на нас, — вы должны выплатить в соответствии с городскими установлениями компенсации семье погибшего и всем раненым. А также внести специальный сбор в ратушу.
Цадок открыл было рот, чтобы начать торговаться об окончательных условиях сделки, но тут у так и оставшейся открытой после нашего прихода двери раздался шум. Ближние к входу стражники вдруг склонились в глубоком поклоне, а в середину зала быстро ворвался человек в характерном, расшитом золотом одеянии. По одежде, а также по странному головному убору с большим крестом на лбу трудно было не догадаться, что это местный духовный лидер. Епископ Мюнхенский Отто (по другим источникам — Оттон, «домашнее задание» я выполнил тщательно) Второй собственной персоной. Редкой мерзости тип, если верить сохранившимся отзывам современников. Впрочем, возможно, это навет — за свою долгую и бурную жизнь он многим тут наступил на любимую мозоль, являясь, по сути, фактическим руководителем города. Герцог-то бывал здесь только наездами. А возможно, и совсем не навет. Сейчас узнаем!
Епископ ждать себя не заставил и сразу же перешел в наступление:
— Эти отродья сатаны уже здесь, я так и знал! — завизжал он таким мерзким голосом, что у меня сразу же добавилось доверия найденным в Сети отзывам имевших с ним дело современников. — Сын мой, как ты допустил их с свой дом?
Слегка ошарашенный вторжением герцог развел руками:
— Ваше святейшество, а что мне было делать? Мои подданные, а евреи Мюнхена — это МОИ поданные, — он сделал ударение на предпоследнем слове, подчеркивая, что, в отличие от христиан, евреи епископу не подчиняются, а вот герцогу — вполне, — пришли с жалобой. И я обязан ее рассмотреть!
— Эти ваши подданные вчера призвали диавола на глазах сотен добропорядочных горожан! — продолжал с неистовой энергией буйствовать епископ. И это действовало. Некоторые из присутствующих рыцарей положили ладони на рукоятки мечей. Убедительно вещает, гад! Даже внешность очень подходящая! Вот если снять с него эту дурацкую шапку и пририсовать квадратные усики — будет на одно лицо с другим персонажем, тоже убедительно вещавшим в этом самом городе, только на семьсот с небольшим лет позже. Тогда это закончилось (закончится?) не лучшим образом. Да и сейчас к тому идет!
Я обернулся на Цадока. Тот, видимо, растерялся перед лицом епископа и не готов был сразу ответить. А времени терять нельзя! Пришлось выйти вперед:
— Уважаемый монах! — Я специально решил сразу же обострить. — Есть ли у тебя доказательства твоим словам?
— Я не монах! Я, волею Господа, епископ города Мюнхена! — возмущенно заверещал тот.
— Мне все равно! — с подчеркнутым безразличием ответил я. — Я в вашей монашеской иерархии не разбираюсь. Зато разбираюсь с тем, что надо делать, когда тебе бросают ложные обвинения. Я еще раз спрашиваю: готов ли ты ответить за свои слова?
Отто за номером два, почувствовав неприкрытую угрозу в моих словах и вспомнив, видимо, о вчерашних событиях, отступил назад, под защиту стражников герцога. Но сдаваться, разумеется, не собирался:
— Какие еще нужны доказательства? Все видели огонь, дым и чувствовали богомерзкий запах серы после того, как ты взмахнул рукой!
Эти слова вызвали бурное одобрение окружающих. Некоторые уже в открытую вытащили мечи из ножен. Плохо! Одну магниевую гранату я с собой, конечно, взял, да вот как поджечь ее — не подумал. Нечем поджечь! А секирой я даже от одного не отобьюсь! Нужно разрулить ситуацию мирно.
— Монах сказал глупость! — пошел я в наступление. — Получается, что в любом доме, из трубы которого идет дым, находится сатана! И любой благочестивый алхимик, использующий серу для богоугодных поисков философского камня, продал душу дьяволу!
Епископ, не готовый встретить такой наглый отпор, вместо того чтобы поддержать схоластическую дискуссию, для которой наверняка имел навыков не меньше, чем у меня (хотя участие в наших ученых советах — та еще практика в пустопорожних прениях!), брызгая во все стороны слюной, заорал:
— Не тебе меня учить, грязная скотина! Я прав, и все это видят!
— А мне вообще плевать на то, что ты лепечешь! В соответствии с буллой вашего Папы евреи подсудны только мирской власти! — выдвинул свой главный козырь я. Такая булла на самом деле была. Только вот когда и каким именно Папой она была издана, а также что конкретно в ней говорилось, мне было неизвестно. Знал бы, подготовился бы лучше. А теперь получилось пальцем в небо!
Но вроде бы угадал. Епископ, с губ которого уже были готовы сорваться очередные проклятия, вдруг заткнулся и повернулся к герцогу с молчаливым вопросом. Тот неуверенно заерзал в кресле («а чё сразу я?!»), но деваться было некуда: высшая мирская власть в герцогстве — это он и есть. Задача перед бедным Людвигом стояла непростая. С одной стороны, возражать против слова Церкви очень чревато, с другой — от евреев герцог имел немалый личный профит да и понимал, что их присутствие создает здоровую конкуренцию. Изгнать общину — и городские цеха мгновенно взвинтят цены на свои товары. Кто им помешает — купцов-христиан еще очень мало, непопулярная это пока и не сильно одобряемая Церковью профессия, как и ростовщик. Так что альтернативные товары в город будут завозить только от случая к случаю.
Но, однако ж, против Церкви не попрешь! Нажалуется епископ Папе — враз отлучат! Это, конечно, не конец света, но очень неприятная ситуация. Герцог наморщил лоб в последней попытке найти компромиссное решение, а я, сжав «гранату», начал озираться в поисках ближайшего источника огня. Помирать — так с музыкой! И тут из-за кресла Людвига выступил парень лет двадцати на вид, судя по всему — один из приближенных герцога:
— Ваша светлость! Я готов на Божьем суде доказать виновность этого еврея! — приняв напыщенную позу, заявил он.
Блин, это еще что за хрен собачий появился на мою голову? Совсем безбашенный, судя по всему — епископ же прямо объявил, что я страшный еврейский колдун, связанный с сатаной! И после этого он решается бросить мне вызов? Только законченный фанатик на такое способен! А герцог-то как оживился! Еще бы — теперь можно переложить ответственность за решение на другого, а самому остаться чистеньким и с прибытком в любом случае. Да еще и развлечься! Соответствует ли такой поединок всем тонкостям рыцарских и церковных обычаев, его, разумеется, нисколько не интересовало. Поэтому, остановив движением руки пытавшегося возразить что-то епископа, Людвиг с притворным беспокойством осведомился у инициативного дебила:
— Генрих, ты хорошо подумал? Ты же еще так молод!
— Ваша светлость, мой сеньор, во имя Господа я готов на все! — подтверждая мои худшие подозрения, пафосно воскликнул тот. Настоящий моджахед, блин!
Герцог встал и сделал официальное лицо. Все присутствующие тоже встали.
— Генрих, ты хорошо подумал? Ты же еще так молод!
— Ваша светлость, мой сеньор, во имя Господа я готов на все! — подтверждая мои худшие подозрения, пафосно воскликнул тот. Настоящий моджахед, блин!
Герцог встал и сделал официальное лицо. Все присутствующие тоже встали.
— Правом, дарованным мне Божьей милостию и подтвержденным императором Священной Римской империи Оттоном Четвертым, я, Людвиг Первый, сын достославного Отто, герцог Баварии, маркграф Кельхейма… — тут последовало долгое перечисление всех должностей, в которых я сразу же запутался, — постановляю: решить посредством судебного поединка вопрос о виновности еврея по имени Ариэль в колдовстве и служении диаволу. От имени обвинения будет сражаться достославный рыцарь Генрих фон Везель, вызвавшийся добровольно. Еврей Ариэль! Будешь ли ты сражаться сам или выставишь защитника?
Я, загипнотизированный размеренной речью герцога, встрепенулся. Какой, на фиг, защитник! Где я его возьму? Ни один рыцарь ни за какие деньги не согласится выступить против мнения епископа! Но мне тоже нельзя сражаться! Даже самый неумелый рыцарь вмиг нашинкует меня, как мясник колбасу! А этот Генрих, хоть и молод, впечатления неумелого не производит!
— Сам, ваша светлость! Только я не умею сражаться мечом! — поняв, что не отвертеться, сделал попытку хоть как-то уравнять условия. Безуспешно!
— Но я вижу секиру на твоем плече! Ей и будешь биться! Решено! Еврей Ариэль сражается своей секирой, рыцарь Генрих — своим мечом. Без другого оружия и доспехов! Так будет справедливо! — В предвкушении знатной потехи герцог чуть ли не потирал руки. Тут и до остальных дошло, что это будет за зрелище, и зал заметно оживился. А я понял, что на этот раз попал по-настоящему!
— Но если во время боя запахнет серой или проявится другое колдовство — еврей будет признан побежденным и немедленно убит! — забил последний гвоздь в мой гроб злобный епископ.
— Да, это справедливо! — поддержал его герцог. — Назначаю проведение суда на послезавтра, в полдень, напротив ратуши!
Вот так. Жить мне осталось ровно два дня!
— Ты владеешь секирой? — спросил Цадок на обратном пути.
— Нет, конечно!
— Что же ты будешь делать, Ариэль?
— Подыхать! — ответил я и добавил еще пару соответствующих слов по-русски. А что можно сделать? Бежать? В одиночку, может быть, и удастся, несмотря на то что герцог приказал следить за мной, но тогда судьба общины предрешена. А у меня есть подозрение, что в случае смерти моего здешнего тела сознание просто вернется в исходное навсегда. К сожалению, это всего лишь подозрение… Но в любом случае никуда я не побегу!
Дома я пригласил приказчика, который, по словам купца, сносно владел мечом, и устроил с ним тренировочный спарринг. Я с секирой, он с мечом. Результаты были предсказуемые, хотя и слегка лучше, чем я ожидал. То ли сказалось владение техникой рукопашного боя с винтовкой, которому нас учили когда-то на курсе молодого бойца, то ли просто мое здешнее тело было сильным и быстрым, но в первом спарринге мой противник «убил» меня только с третьей атаки, а во-втором — аж с четвертой. Это означает, что секунд пятнадцать-двадцать я продержусь: рыцарь, хоть и наверняка гораздо лучше подготовленный, чем приказчик, вначале, не зная меня, будет осторожничать. Но после этого все равно убьет! Эх, зачем епископ встрял в конце? За два дня можно было бы много чего придумать! Даже одноразовый пистолет скрытого ношения! И порох, само собой! Но любое действие будет замечено! Или не любое? Сумасшедшая идея вдруг осенила меня!
Спустился в кузню и взял остатки тонкого медного листа, из которого вчера делал рупор. Лучше бы потоньше, конечно, но и этот сойдет. Испепелять своего противника мне ни к чему и даже противопоказано, а вот для неожиданного, шокирующего удара хватит и небольшого заряда. Теперь пораскинуть мозгами над тем, куда бы это приткнуть… Собственно, приткнуть это необходимо в секиру, куда ж еще, только вот как именно? Поразмыслив и прикинув несколько разных вариантов, взял пергамент и набросал схему. Потом позвал кузнеца Давида и долго объяснял во всех подробностях свою задумку. Тот почесал репу и пошел разогревать горн.
Итак, мой план состоял в следующем: встроить в секиру электрический конденсатор и в нужный момент, во время соприкосновения нашего с противником оружия, ударить того током. От неожиданности тот должен растеряться или вообще выпустить меч из рук. Этим я и должен буду воспользоваться, другого шанса не будет. А со стороны ничего не заметно, никакого дыма или запаха серы! Вроде бы я все учел. Еще в замке обратил внимание на меч, висевший на боку моего будущего противника. Он относился к раннесредневековому типу, то есть имел короткую рукоятку, предполагавшую, что ладонь бойца плотно зажата между крестообразной гардой и навершием. Главное тут для меня, что есть хороший контакт между стальной гардой и рукой воина.
Конденсатор решил изготовить из двух прямоугольных тонких листов меди, придав им форму катушки, диаметром примерно как ручка секиры, со слоем глины в качестве изолятора. Остался нерешенным только еще один вопрос: как зарядить конденсатор? Вспомнив все известные мне способы получения электрического тока, решительно отказался от ненадежных проектов типа химической батареи или экзотических генераторов и, вспомнив, что видел кусочки магнита в лаборатории Цадока, остановился на самом простом — обычном вращающемся генераторе с ротором на постоянных магнитах. Вначале ломал голову над тем, как быстро сделать медную проволоку для обмотки, но в один прекрасный момент меня осенило. Прихватив Цадока, побежал вместе с ним в ткацкий цех и экспроприировал там все запасы серебряной нити, используемой для вышивания узоров на роскошных тканях для местных богатеев. Действительно, чего мелочиться — у меня будет уникальный генератор с серебряной обмоткой! Это вам не золотой унитаз, это гораздо круче! Тем более что серебро по проводимости лучше меди.
Но, приступив к делу, далеко не продвинулся. Прикинув весовые характеристики необходимого конденсатора, изготовленного по доступным мне технологиям из полумиллиметровых медных полос, невесело присвистнул. Меня ждал крупный облом, килограмм на десять-двенадцать. При таком весе не было никакой необходимости его заряжать — можно просто стукнуть противника по голове. Эффект будет даже лучше. Да и конструкцию генератора, учитывая необходимость хоть примитивного, но выпрямителя, простой не назовешь.
Лихорадочное размышление (а помирать отчего-то категорически не хотелось) привело меня к идее получать необходимый электрический импульс прямо на месте во время удара. С помощью линейного импульсного генератора на постоянных магнитах, встроенного прямо в рукоятку секиры. Вернее, в пристроенный к ней снизу цилиндр. Срабатывал он от удара после освобождения защелки предохранителя. Больше всего я намучился с навивкой изолированного промасленной тканью и глиной серебряного провода, на что ушел почти весь день.
Кузнец тем временем изготовил заказанный мной апгрейд для секиры. Он представлял собой стальную полоску шириной сантиметра три и длиной около пятидесяти, слегка выгнутую. Дуга присоединялась к секире стальными же креплениями внизу рукоятки и возле основания лезвия, на расстоянии, достаточном для того, чтобы с запасом просунуть руку. Она предназначалась для двух вещей. Во-первых, дуга должна была служить щитом, на который я буду принимать рубящие удары меча противника. Ее толщины миллиметра в четыре для этого должно быть вполне достаточно. Она, конечно, утяжеляла на полкило секиру и меняла ее баланс, но для меня это было некритично. Ну а во-вторых и в-главных: это и был проводник, через который я пошлю электрический импульс. Деревянная рукоятка секиры для этого никак не годилась, тем более что я сам держусь за нее руками.
Из соображений секретности никому не доверил собирать аппарат и все сделал сам. Зато проведенный на подопытном козлике эксперимент показал — вундервафля работает! Извинившись перед с силой врезавшимся от испуга в стенку сарая и жалобно блеющим рогатым амперметром, я пошел спать.
Наутро, вдоволь выспавшись, встал поздно. Плотно позавтракал и оделся в доставленную наконец портным одежду. Он оказался действительно мастером! Вся одежда сидела на мне как влитая, даже трусы! Разодетый по местной моде, я в сопровождении Цадока и «других официальных лиц» из руководства еврейской общины двинулся к площади.
Там уже собралась куча народу. О предстоящем событии были подробно информированы широкие слои городского населения, поэтому недостатка в зрителях не ощущалось. Нас встретили свистом и оскорбительными возгласами, но пока без излишеств. Все-таки Божий суд воспринимался тут людьми на полном серьезе, и минимальное уважение к его участнику присутствовало. Поединок должен был происходить на помосте перед ратушей, откуда обычно глашатаи объявляли народу решения городского начальства. Оно там все уже и торчало во главе с роскошно одетым городским главой. Рядом со своей свитой стоял епископ, бросавший на нас злобные взгляды. С другой стороны помоста были приготовлены места для герцога и его людей, которые пока еще не появились. Пришлось подождать минут двадцать. Время вынужденного ожидания я скрашивал тем, что подмигивал стоящему напротив епископу, чем приводил того в тихое бешенство.