— Нет! — бросил я, расстегивая ремень безопасности и выпрыгивая из джипа.
Я не ошибся: в подворотне, прислонившись к деревянной стене какого-то лодочного сарая, действительно сидел тот мальчишка из бара. И ему на самом деле негде было ночевать. Поздней весной в Ничбэе, конечно, и на улице не замерзнешь… Может быть, поэтому на предложение провести ночь в участке береговой охраны, он согласился не сразу. А может быть, из-за Мейсон, отнюдь не дружелюбно смотревшей на него из окна джипа. Сдался мальчишка, лишь когда я сказал, что у меня найдется пара бутербродов и сколько он захочет свежесвареного кофе!
Звали его, кстати, Стью. Имя — такое же обычное и незапоминающееся, как и сам мальчишка.
Бутерброды, целый день пролежавшие в ящике моего стола в участке, даже несмотря на то, что были завернуты в фольгу, порядочно засохли, но Стью набросился на них так, словно не ел как минимум пару суток! Впрочем, почему «как»?.. Я усадил мальчишку на гостевой стул возле своего стола, налил ему кофе в пластиковый стаканчик и решил ни о чем не спрашивать, пока он не поест. Мейсон, чей стол стоял вплотную к моему, вносила в форменный бланк данные о расходе бензина за прошедшие полсмены, но время от времени все же косилась на мальчишку, сосредоточенно уминавшего бутерброды.
— Сильный аппетит разыгрывается, когда так быстро бегаешь! — наконец не выдержала она. Стью резко развернулся к моей напарнице, не забыв, впрочем, проглотить последний кусок подсохшего хлеба с завяленным сыром.
— Этот псих индейский меня чуть не убил, а вы смотрели и даже пальцем не шевельнули! Тоже мне полицейские! — в его голосе было столько искренней и какой-то абсолютно детской обиды, что я невольно порадовался, что смотрит он в этот момент не на меня. А вот на лице Мейсон ни один мускул не дрогнул!
— А мы не полицейские! — она размашисто расписалась в правом нижнем углу заполненного бланка. Отложенная в сторону ручка убедительно стукнула по столешнице. — Всего лишь береговая охрана. Следим, чтобы туристы не стали ужином для акул!
— И все равно! — мальчишка явно не собирался сдаваться. — У вас на глазах режут человека, а вы только смеетесь!
— Не строй из себя идиота! — рыкнула Мейсон, наклоняясь к мальчишке через стол, и на этот раз в ее прищуренных глазах не было и тени смеха. — Никто тебя резать не собирался! Все шрамы Уликавиша — от звериных когтей. И уж точно там нет ни одного следа от ножа!
Выражение обиды на остроносом лице мальчишки растаяло бесследно, мгновенно сменившись столь же детским и наивным любопытством.
— Так, значит, он с тем медведем сражается?! — неизвестно зачем понизив голос, заговорщически прошептал он. И не было никакого сомнения, что говорит он о том самом «заколдованном» медведе из бара, за фотографиями которого охотятся все туристы, приезжающие в Ничбэй. Похоже, местная легенда производила неизгладимое впечатление не только на них, но и на бездомных бродяжек! Мейсон не выдержала и фыркнула, очевидно, решив, что злиться на такого безнадежного идиота — лишь впустую тратить время!
— Ага! — она кивнула. — Два раза в сутки: на закате и на рассвете. Причем с переменным успехом!
Мальчишка, похоже вновь обидевшись на нее, отвернулся, не сказав больше не слова. Я потрепал его по плечу, посоветовав не обращать внимания на нрав сержанта. Мейсон сделала вид, что не слышит меня. Она подколола заполненный бланк в аккуратную папочку к другим таким же, а саму ее убрала в сейф. Массивный стальной шкаф, стоящий позади стола сержанта, был битком набит всевозможными бумагами, и только на верхней полке, кое-как всунутое между двумя пухлыми папками, лежало ружье — специальная модель, заряжаемая ампулами с транквилизатором. Нам полагалось брать его с собой на пляжные дежурства на тот случай, если возле береговой линии заметят акул. Мейсон рассказывала, что за три года ее работы в береговой охране Ничбэя ей так и не пришлось им воспользоваться. Ружье, впрочем, было исправно, а полная коробка «патронов» к нему, лежа на полке ниже.
Мейсон захлопнула противно скрипнувшую дверцу и заперла замок. Потом обошла стул, на котором сидел Стью, и бросила ключ в верхний ящик стола: он всегда там лежал — под рукой у старшего смены береговой охраны. Затем она, оставив свою фуражку висеть на крючке возле двери, вышла из комнаты. В заднем помещении службы, там, куда не доходили многочисленные днем посетители, у нас стоял диван. Старый и продавленный, с выпирающими пружинами, но при большом желании на нем все же можно было немного вздремнуть. В полночь нам полагалось делать еще один объезд пляжа, и обычно до этого времени Мейсон отправляла поспать меня, но сегодня, очевидно, решила изменить традиции. Я посмотрел на Стью, задрав голову, разглядывавшего подробную карту побережья, целиком занимавшую одну из стен нашей служебки, и нехотя включил компьютер. Похоже, сержант молчаливо намекнула, что мне тоже пора сделать отчет. Жаль все-таки, что служба береговой охраны — это не бар, где можно нанять первого попавшегося попрошайку поработать вместо тебя за еду! Ну, или за пиво…
Очнулся я оттого, что страшно затекла шея. Голова лежала на скрещенных руках, те — на столе. Монитор компьютера, в который я практически уткнулся макушкой, погас, значит, заснул я уже некоторое время назад. Интересно, а отчет я хотя бы успел доделать?
Я потянулся, разминая онемевшие от неудобной позы мышцы, потом встал со стула, несколько раз наклонившись из стороны в сторону, и только в этот момент заметил, что что-то в комнате было не так. Я тряхнул головой: не проснувшийся мозг отказывался соображать, что именно. Потом все-таки понял… Сейф был открыт! Ключ торчал в замке, а сама дверца была повернута ровно до того положения, чтобы не скрипнуть!
Я зачем-то еще проверил ящик стола (естественно, тот был пуст!) и только потом бросился к сейфу. Рыться в папках и пытаться понять, не исчезло ли что-нибудь из них, было делом муторным и заранее обреченным на неудачу. Тем более что самую главную пропажу не заметить было невозможно: ружье, все время лежавшее на верхней полке, и коробка с ампулами транквилизатора исчезли!
И снова не проснувшийся мозг обрабатывал поступающую в него информацию лишь частями: только сейчас я понял, что Стью в комнате не было!
— Сержант!..
Самое главное, наверное, что в полицейской академии вдалбливали в голову каждому курсанту: если случилась неприятность, первым делом доложи старшему по званию! И сейчас я закричал даже раньше, чем решил, что именно следует предпринять.
Мейсон появилась в дверях, словно и не спала вовсе — почти мгновенно, на ходу цепляя дубинку к ремню форменных брюк. Ей, в отличие от меня, оказалось достаточно лишь одного взгляда на раскрытый сейф, чтобы понять, что произошло!
— Не стой столбом! — рявкнула она, срывая фуражку с крючка и бросаясь вон из служебки.
В джип мы заскочили практически одновременно, и на этот раз я не стал даже заикаться о том, чтобы сесть за руль. Мейсон газанула с места так резко, как умела только она одна, взрыв колесами джипа гравий с дорожки.
— Зачем ему «акулье» ружье? — решился спросить я, кое-как пристегивая ремень безопасности. О том, что доза транквилизатора гарантированно уложит и человека, я в этот момент старался не думать.
— На крупных хищников твой Стью решил поохотиться! — огрызнулась Мейсон.
«Мой Стью»… И ведь не поспоришь!
О том, куда мы едем, я не спрашивал — мне казалось: я и так уже это знаю.
Бар «У старого медведя» показался из-за очередного поворота. На этот раз стоянка возле него была забита, и Мейсон, не тратя времени на поиски свободно места, бросила джип прямо на подъездной дорожке и, выскочив из машины, бегом бросилась к входной двери. Я последовал за ней. Но оба мы, и я, и сержант, не успели… Справа и сверху раздался треск ломаемого дерева! Мейсон резко развернулась в ту сторону. Мое отставание теперь оказалось мне на руку, и обогнули бар мы с ней одновременно и как раз вовремя, чтобы увидеть знакомую мальчишескую фигуру, ломая ставни выпрыгнувшую из окна на втором этаже, перекатившуюся по песку, гася удар, и стремглав бросившуюся в сторону пляжа! Было темно, но мне показалось, что в руке у Стью блеснуло что-то металлическое. И отнюдь не похожее на ружье!
Я метнулся вслед за ним, но вдруг заметил, что Мейсон, совершенно спокойно скрестив руки на груди, остановилась и с какой-то странной улыбкой на губах смотрит вслед убегающему мальчишке.
— Эй! — окликнул я ее. — Мы еще успеем его догнать!
Сержант по-прежнему не сдвинулась с места ни на шаг и даже не посмотрела в мою сторону, а из-за угла бара в этот момент вдруг появился его хозяин. Уликавиш подошел к Мейсон и точно также скрестил руки на груди и принялся задумчиво смотреть вслед мальчишке, уже практически растворившемуся в темноте.
— Стью никого не ранил? — я в первый раз обращался к индейцу и, делая это в подобной обстановке, чувствовал себя не слишком уверенно. — Он стащил у нас ружье с транквилизатором… — попытался объяснить я, но замолчал, когда Уликавиш перевел взгляд на меня.
— Мальчишка думал, что к томагавку ему придется пробираться мимо медведя! — индеец усмехнулся, отчего шрамы на лице пришли в движение, превратив его в асимметричную маску. — Кто же знал, что того не окажется на месте?..
— А ружье где? — спросил я, чувствуя, что вообще перестаю что-либо понимать!
— Там твое ружье! — Уликавиш кивнул головой в сторону бара. — Как только мальчишка добрался до томагавка, оно ему перестало быть нужно!
Я с трудом удержался от вопроса, начинавшегося со слов: «А как же…» Кажется, картинка начинала понемногу складываться у меня в голове. И как я раньше мог быть таким идиотом! Мейсон ведь говорила мне, что этот томагавк — какой-то там стоящий жуткую кучу денег раритет! А значит, нет ничего удивительного в том, что на него нашелся воришка! Я вспомнил блеск светлого металла в руке убегающего Стью… И ведь сегодня днем он не просто хотел заработать себе поесть — он хотел попасть именно в этот бар!
— Мистер Уликавиш! — обратился я к индейцу. «Бледнолицее» обращение и имя старого вождя плохо сочетались между собой, но я решил не обращать на это внимания. — Я обещаю вам: мы обязательно найдем вора и вернем вам ваше имущество!.. — я хотел, чтобы мой голос звучал уверенно, но под взглядом индейца, который я иначе как странным не мог назвать, конец фразы сам собой смялся.
— Не будем мы никого искать! — вдруг произнесла Мейсон, до этого не вступавшая в разговор, и Уликавиш, словно соглашаясь с ней, вновь повернулся в сторону берега — в ту сторону, куда скрылся воришка.
— Этот томагавк и так был у меня слишком много дней!
Пару минут они просто молчали, и я тоже не знал, что мне следует сказать или сделать, но вдруг Уликавиш снова повернулся к Мейсон.
— Не знаешь, долго еще до рассвета? — спросил он. Сержант усмехнулась:
— Не больше нескольких часов. Не бойся: уже недолго осталось!
Я повернулся к ней, собираясь все-таки спросить, что мы будем делать, но так и не задал вопроса: потому что понял, что на этот раз ошибся: она не кривила губы в своей обычной едкой усмешке. Она улыбалась, не отрывая взгляда от горизонта. И я только теперь понял, что оба они смотрят на восток!
— Жаль только название у бара теперь придется менять! — разорвал вновь наступившую тишину индеец. Мейсон обернулась на вывеску и нарисованного на ней коричневого хищника, широко раскрывающего пасть в беззвучном реве.
— Как тебе «У старого охотника на медведей»? — предложила она. — По-моему, неплохо!
© Copyright Сергеева Ольга, 18/12/2009