Белинда ревниво следила за мистером Лонгсдейлом, аккомпанирующим мисс Хедвич, что само по себе уже привлекало внимание гостей миссис Гладстон, обычно джентльмены редко садились к роялю. Досаду Бел очень быстро развеяло намерение мистера Лонгсдейла переворачивать страницы партитуры, когда мисс Эварт, в свою очередь, уселась за инструмент, чтобы показать свое искусство. Не зря она столько дней упражнялась!
Чего Эбигейл не могла предвидеть, так это своего выступления. Мистер Дрейкотт весьма некстати вспомнил о ней и простодушно спросил, не пожелает ли и мисс Тиндалл исполнить что-нибудь, модное сейчас в Риме?
Гости и даже сама миссис Гладстон тотчас принялись настаивать, чтобы мисс Тиндалл сыграла что-нибудь, а еще лучше – спела.
– Но я не могу... я совсем не готовилась и давно не играла... – пробормотала Эбби, заливаясь краской, что при ее смуглой коже выглядело весьма пикантно.
– Не смущайтесь, мисс Тиндалл, – ободрил ее мистер Лонгсдейл. – Здесь собрались друзья, и никто не осудит вас за одну или две ошибки. Я помогу вам, если вы знаете дуэт Сильвио и Клариче.
Младшая мисс Хедвич подтолкнула Эбби локтем и прошептала:
– Идите же, от вас все равно не отстанут, а мистер Лонгсдейл сумеет сгладить трудные моменты.
Про себя мисс Кларисса подумала, что это будет премилой шпилькой в адрес Белинды Эварт, но не стала говорить этого вслух, кто знает, какие у Белинды отношения с кузиной?
Эбигейл ничего не оставалось, как послушно усесться перед роялем, хотя ее пальцы дрожали, когда она перелистывала ноты, предусмотрительно положенные перед ней мистером Лонгсдейлом. Знакомые слова и звуки сами приходили к ней, а голос мистера Лонгсдейла чем-то напоминал голос Марио, и Эбби постаралась отогнать от себя мысли о зрителях. Дома она играла только для отца и Джованны и изредка для дам из благотворительного комитета, когда отец приглашал их на чай, следуя раз и навсегда установленной для каждого англичанина традиции.
Светская публика осталась довольна – играла и пела Эбби настолько хорошо, насколько ее успели научить такие одаренные люди, как синьор Фьори и его сестра. Мало кто из английских леди мог похвастаться учителем музыки итальянцем, чаще всего игре обучала девочку все та же гувернантка, и сама заучившая когда-то лишь одну манеру игры и скрупулезно передававшая ее каждой ученице.
Эбигейл была взволнована и напряжена, иначе ее исполнение стало бы поистине блестящим, тем более что ария не казалась ей сложной, но и того, что увидели зрители, оказалось достаточно для более или менее сдержанных похвал.
Миссис Эварт испытывала сложные чувства, похоже, ей суждено было переживать их всякий раз, когда дело касалось Эбби. С одной стороны, успех племянницы принес ей облегчение и даже что-то сродни гордости, но с другой – Белинде досталось гораздо меньше похвал! Да еще мистер Лонгсдейл взял на себя труд покровительствовать мисс Тиндалл, а это, после его дуэта с мисс Хедвич, никак не могло улучшить настроение Белинды.
Домой Эварты и их гостья возвращались молча. Белинда думала о том, куда поедет мистер Лонгсдейл летом, ее беспокоило, что миссис Хедвич, кажется, пригласила его погостить, а мистер Эварт и не подумал поступить так же.
Миссис Эварт прикидывала, сколько денег она может потратить на недостающие наряды для Эбби. Она не сомневалась, что после блистательного дебюта Эвартов станут приглашать везде вместе с мисс Тиндалл.
Эбби вспоминала подробности вечера, стараясь восстановить внутренним взором наряды и манеры дам, их уверенные интонации и остроумные шутки. Она чувствовала, что ей еще предстоит многому научиться, и никак не могла решить, кого из увиденных ею молодых леди она хотела бы принять за образец. Белинду? Кажется, кузина несколько неуравновешенна, ее настроение меняется так часто, что этому наверняка есть какая-то причина, пока скрытая от Эбигейл. Мисс Гладстон? Чересчур надменна и почти не улыбается. Кого-то из мисс Хедвич? Пожалуй. Надо только решить, кто из них понравился Эбби больше.
И лишь мистер Эварт ни о чем не думал. Едва он уселся в карету, как сразу же задремал.
6
– Так, значит, ты познакомился с протеже моей супруги, дружище? – переспросил мистер Сноуорд своего друга.
Оба джентльмена с удобством расположились в креслах в одном из кабинетов их общего клуба, и мистер Лонгсдейл только что со всеми необходимыми подробностями пересказал приятелю события вчерашнего вечера у миссис Гладстон.
Как и его друг, мистер Сноуорд придерживался мнения, что жена должна быть намного моложе своего мужа, тогда ее живость и его опытность создадут необходимую семейную гармонию. Миссис Сноуорд недавно исполнилось девятнадцать лет, и по сравнению с нею мисс Тиндалл казалась Сноуорду еще совсем ребенком, а потому он причислял ее скорее к предмету опеки своей жены, чем к ее подругам.
– Мисс Тиндалл с ее забавной манерой говорить легко сошла бы за иностранку, если бы не светлые глаза. А уровень, на котором она музицирует, свидетельствует о том, что ее учил настоящий профессионал. Она, кажется, очень любит твою жену, бедняжка обрадовалась, когда узнала, что мы с тобой старинные друзья, словно ее окружали враги.
– Отчасти это так и есть! – фыркнул Сноуорд. – Все эти дамы... как хорошо я представляю их поджатые губы, высохшие сморщенные носы и выцветшие сощуренные глаза... Бедняжка мисс Тиндалл, ее, наверное, заставили несколько раз повернуться вокруг себя, чтобы рассмотреть как следует?
Лонгсдейл рассмеялся.
– Ты преувеличиваешь, конечно, но в целом все именно так и было. Если я правильно понял ситуацию, кто-то из подруг ее тетушки уже видел мисс Тиндалл раньше и нашел ее внешность благоприятной, поэтому остальные приняли ее вполне любезно.
– А их дочери и племянницы? Хорошенькой девушке другие юные леди вряд ли окажут теплый прием, ведь она способна завладеть поклонником какой-нибудь из них.
– Среди моих знакомых леди есть две сестры, мисс Хедвич, они были очень милы с мисс Тиндалл, может быть, потому, что она такая же смуглая и черноволосая, как они. А ее кузина, мисс Эварт, кажется, ей покровительствует. Думаю, осенью мисс Тиндалл ждет большой успех.
– Уверен, моя дорогая Делия пригласит ее погостить у нас, как только мы сделаем все необходимые визиты многочисленным родственникам.
– Когда вы уезжаете? Мы с тобой еще не успели вдоволь наговориться о временах нашей юности!
– Я едва уговорил жену отдохнуть от переезда из Рима хотя бы четыре дня. Она торопится показать меня своим бабушкам и тетушкам из тех, кто не смог или не захотел приехать на наше венчание, – мистер Сноуорд выразительно поднял очи к потолку, показывая другу, что он в самом деле думает об этих бабушках и тетушках.
– Бедняга! – усмехнулся Лонгсдейл без особого сочувствия в голосе.
– Пора бы уже и тебе жениться и вкусить сполна все прелести семейной жизни! – с досадой откликнулся Сноуорд.
– Неужто ты уже мне завидуешь? Со дня твоей свадьбы прошло всего лишь несколько недель!
– О, нет, я влюблен в свою жену так же сильно, как и в день венчания, но охотно провел бы некоторое время с ней дома, вместо того чтобы мотаться по скверным дорогам с визитами к незнакомым мне людям. – Сноуорд поморщился, словно все его тело уже испытало на себе тряские переезды от одной придорожной гостиницы к другой. – Так когда же ты все-таки женишься, друг мой Тимоти?
– Успокою тебя – я уже всерьез подумываю об этом, – улыбнулся мистер Лонгсдейл.
– То же самое я слышал два года назад, в нашу последнюю встречу. Неужели за это время ты так и не встретил девушку, способную избавить тебя от холостяцких привычек?
– Признаюсь, я часто увлекался, но до сих пор не был по-настоящему влюблен. Однако моя мать и тетка настаивают на том, что пора уже обзаводиться наследником. Одна юная леди привлекла мое внимание, и я уже почти готов сделать предложение...
– Почти? Что же тебя останавливает? – с интересом спросил Сноуорд, видя, что его друг замешкался.
– Сам не знаю. Мисс Эварт – мила и благонравна, но я отчего-то испытываю подозрения, что она не так простодушна, как старается казаться. Если бы не этот червячок сомнения, я бы уже давно написал тебе о своей помолвке.
– Другими словами, ты в нее не влюблен, – подытожил Сноуорд.
Мистер Лонгсдейл пожал плечами.
– Я выбрал ее, потому что она происходит из хорошей семьи, имеет приятную внешность и манеры, чего еще желать старому холостяку? К тому же она прекрасно музицирует, а ты знаешь, как я люблю слушать музыку...
– Постой, постой... Мисс Эварт – кузина мисс Тиндалл? Ведь это к Эвартам мы с Делией должны были ее доставить, не так ли?
– Ты прав. Как любопытно складывается все, что касается мисс Тиндалл! – Лонгсдейл задумчиво покачал головой. – Она – подруга твоей жены, а я вот-вот женюсь на ее кузине...
– Так женишься или нет? Что-то я сомневаюсь в серьезности твоего намерения. – Сноуорд с искренней заботой глядел на друга. – Если ты не чувствуешь в своем сердце достаточно любви к ней, лучше не вводить в заблуждение девушку и ее семью. Наверняка ты ухаживаешь за ней, и об этом уже болтают в свете. Вечером Делия, вернувшись из гостей, расскажет мне уйму сплетен о твоих похождениях. Кстати, она очень хотела с тобой познакомиться, ты ведь придешь к нам завтра?
– Так женишься или нет? Что-то я сомневаюсь в серьезности твоего намерения. – Сноуорд с искренней заботой глядел на друга. – Если ты не чувствуешь в своем сердце достаточно любви к ней, лучше не вводить в заблуждение девушку и ее семью. Наверняка ты ухаживаешь за ней, и об этом уже болтают в свете. Вечером Делия, вернувшись из гостей, расскажет мне уйму сплетен о твоих похождениях. Кстати, она очень хотела с тобой познакомиться, ты ведь придешь к нам завтра?
– Боюсь, моя дурная слава заставит твою жену отказать мне от дома, – рассмеялся Лонгсдейл. – А ведь я не разрушил еще ни одной репутации! Почему же все эти дамы не хотят оставить меня в покое?
На лице у Сноуорда появилось выражение человека, умудренного опытом, и он наставительно произнес:
– Они потеряют к тебе всякий интерес, как только ты женишься. Если, конечно, ты не сбежишь из-под венца с чужой невестой!
– Поверь, у меня и в мыслях не было ничего подобного!
Оба друга посмеялись, представив себе романтическую картину побега Лонгсдейла с собственной свадьбы, но Сноуорд вскоре вновь стал серьезным.
– Так сколько на самом деле ты собираешься тянуть с женитьбой? Если мисс Эварт тебе не по душе, обрати внимание на какую-нибудь из ее подруг.
– Она и без того уже ревнует меня к своим подругам, – Лонгсдейл старался выглядеть легкомысленным, но явно скрывал озабоченность. – Мы с тобой поступаем дурно, сплетничая о дамах, но я действительно никак не могу решить, стоит ли мне связать свою судьбу с мисс Эварт или с другой столь же юной и прелестной леди, чей подлинный нрав искусно замаскирован безупречными манерами и доброй молвой.
– Так обратись к леди более старшего возраста, чей нрав уже известен, или даже молодой вдове. С твоим капиталом и заметной внешностью ты сможешь добиться благосклонности любой женщины.
– О, нет! Ни те, ни другие меня не влекут, – решительно воспротивился мистер Лонгсдейл. – Девушки старше двадцати лет и бойкие вдовы готовы выскочить замуж за кого угодно, они утратили надежду и потому неразборчивы, а мне неприятна мысль, что меня выбрали бы, будь я даже горбатым или лишенным ноги или руки.
– По-моему, ты лишен или головы, или сердца. Или того и другого сразу, – постановил мистер Сноуорд.
– Отчего же? – удивился его друг.
– Тебе не довелось полюбить глубоко и беззаветно, несмотря на зрелый возраст, а значит, ты лишен способности любить, – охотно объяснил Сноуорд. – А твое пристрастие к молоденьким пустоголовым девицам может многое сказать о твоем уме.
– Как будто ты сам женился на своей ровеснице! – фыркнул Лонгсдейл, но был явно задет.
– Довольно, друг мой, нам пора ехать на чаепитие к леди Кэмтон. Женись на ком тебе будет угодно, только сделай это поскорее. Через пару лет ты поседеешь, сгорбишься и перестанешь привлекать легкомысленных девиц, тогда тебе придется удовольствоваться столь нелюбимыми тобой вдовами или старыми девами.
На этой сентенции беседа друзей прервалась, но оба еще долго размышляли о достоинствах и недостатках брака.
7
Пока джентльмены таким образом обсуждали матримониальные планы мистера Лонгсдейла, последний сам служил объектом для беседы. В комнате Белинды собрались обе мисс Хедвич, сама Белинда и ее кузина.
Миссис Эварт сдержанно порадовалась тому, что ее племянницу так легко приняли в кружок юных леди, подруг ее дочери, и оставила девушек с их рукоделием и болтовней.
Белинда не любила вышивать, и мать не настаивала, боясь, что ее девочка испортит иглой свои тонкие пальчики и не сможет услаждать слух знакомых игрой на рояле. Поэтому Белинда занимала руки шелковыми цветами, из которых пыталась соорудить то украшение в прическу, то бутоньерку, то замысловатую гирлянду. Надо сказать, у нее был вкус, и вещицы частенько получались премилые. Сама мисс Гладстон использовала их для украшения своих шляпок.
Мисс Кларисса Хедвич и Эбби вышивали, а мисс Лора Хедвич на маленьком картоне длинными штрихами пыталась нарисовать подруг. Ее учитель не мог понять, мешает лень таланту девушки или же помогает. Лора никогда не доводила своих работ до завершения, но умела несколькими штрихами добиться удивительного сходства рисунка с оригиналом, после чего теряла к нему всякий интерес и принималась за новый.
Болтали подруги, конечно же, о вчерашнем вечере. Мисс Гладстон с ними не было, и Кларисса Хедвич без смущения этому порадовалась, ее дружба с мисс Гладстон разладилась после того, как она осмелилась купить точно такой же веер, как и мисс Мэриан. И это при том, что мисс Гладстон во всеуслышание заявила о том, что веер ей нравится и она имеет намерение его приобрести. Простить такой наглости со стороны мисс Хедвич мисс Гладстон не смогла, а мисс Кларисса только пожала плечами – с какой стати мисс Гладстон решила, что имеет право приказывать кому бы то ни было кроме своей прислуги? Белинда осуждала Клариссу Хедвич, она ни за что не осмелилась бы на такое предательство, но обе мисс Хедвич отличались независимостью суждений и редко уступали первенство мисс Гладстон и ее свите, может быть, потому, что их было двое.
Обе мисс Хедвич решили, что мисс Тиндалл – весьма приятная девушка и заслуживает внимания сама по себе, а не как тень Белинды.
– Мистер Лонгсдейл поедет на пару недель к своей старшей сестре в Девоншир, – сказала всезнающая мисс Кларисса. – От поместья этой дамы каких-нибудь пятнадцать миль до Гладстонов. Мэриан не пригласила тебя этим летом, Белинда?
Мисс Эварт раздраженно передернула плечами, тщательно закрученная шелковая роза в ее руках превратилась в бесформенный ворох лент. Как он мог не сказать ей, что поедет в Девоншир, но сообщить об этом Клариссе?
– Мэриан упоминала о том, что к ним приедет ее брат с женой и четырьмя детьми. Я бы не хотела оказаться там в одно время с ними, терпеть не могу детей! – фыркнула Белинда и вернулась к своей розе.
– Мистер Лонгсдейл хорошо поет, как ты находишь, Эбигейл? – Кларисса с улыбкой повернулась к Эбби, довольная тем, что сумела задеть Белинду, почти такую же заносчивую, как мисс Гладстон.
– Он очень поддержал меня вчера, я ведь не собиралась петь, – девушка чувствовала искреннее расположение к обеим мисс Хедвич и отвечала почти без смущения. – И голос у него весьма приятный.
– Ты поешь лучше, чем он, – постановила Лора Хедвич. – Вчера всем в зале стало понятно, что ты занималась музыкой всерьез.
– Жить в Италии и не выучиться пению – да это просто невозможно! – заявила Белинда. – Расскажи-ка нам о своем молодом учителе!
Эбби уже поняла, что ей не следует всякий раз огорчаться из-за колкостей кузины, но то, с какой легкостью Белинда открыла другим людям то, чем сама Эбби поделилась с кузиной с таким трудом, было весьма неприятно. Конечно же, обе мисс Хедвич немедленно заинтересовались учителем музыки, и даже мистер Лонгсдейл оказался на время забыт.
Эбби пришлось пересказать сестрам Хедвич то, что она уже сообщила кузине, но она постаралась представить все так, как будто ни с ее стороны, ни со стороны синьора Фьори не было никаких сильных чувств, а значит, и подлинных страданий. Как и Белинда, обе мисс Хедвич были разочарованы простотой и краткостью истории мисс Тиндалл и в один голос заверили Эбби, что они-то уж непременно нашли бы способ завести роман с красавцем-итальянцем. После этого Лора попросила Эбби побольше рассказать о своей жизни в Риме, и Эбигейл была рада оставить Марио ради рассказов о Джованне, о своем отце и его помощницах из попечительского комитета. Некоторые драматические моменты римской истории Эбби видела своими глазами, пусть Джованна и не пускала ее на улицу, а девочка была слишком мала, чтобы понимать причины бесконечных восстаний, но все же Эбби знала о недавних событиях гораздо больше, чем ее подруги, прочитавшие обо всем в книгах и едва ли что-нибудь запомнившие.
– А ты умеешь рисовать? – спросила Кларисса. – У тебя нет папки с изображениями твоего домика, вашей старой служанки и, конечно, твоего синьора Фьори? Я бы охотно на все это взглянула.
– У меня есть несколько рисунков, но они не идут ни в какое сравнение с работами моей матушки, – ответила Эбби. – У нее не было достаточно времени, чтобы заниматься живописью, но сценки из жизни нашей улицы удавались ей необыкновенно хорошо.
– Принеси свои рисунки, Эбби, и мы посмотрим, – снисходительно заявила Белинда, а сестры Хедвич согласно затрясли черными локонами.
Эбигейл послушно отправилась за папками, а Кларисса повернулась к Белинде.
– У тебя занятная кузина, Бел. Она внесла приятное разнообразие в наши беседы. Иначе мы бы только и говорили о том, что вчера сделал мистер Лонгсдейл или что сказала Мэриан Гладстон.
– А по-моему, эта тихоня на самом деле очень хитрое созданье. Она старается понравиться решительно всем без исключения, чтобы проникнуть в наш круг. – Белинда неодобрительно сморщила носик.