23
Небо постепенно темнело.
Я, пошатываясь, ступила на замерзший, скованный потрескавшимся льдом круг. Комки снега налипли на мои ресницы. Густая белая шкура покрыла все: деревья, изгородь, соседний двор…
На снегу виднелась одинокая фигура лиса.
Он изогнул шею, глядя на меня. Его мех был серебристым, но из-под серебра торчали живые рыжие волоски. Я чуяла опасность. Дыхание облачками тумана вырывалось из лисьей пасти.
– Пайри! – взвизгнула я. – Пайри, ты где?
Сквозь трещины во льду сочилась вода. Она плескалась у моих передних лап, которые немели от ее холодных укусов.
– Пайри! Что мне делать?
– Твоего брата здесь нет. – Голос лиса был хриплым.
– Он побежал за помощью. И сейчас вернется…
Я старалась говорить уверенно, но у меня стучали зубы. Под моими передними лапами что-то треснуло, я отпрянула вовремя, увидев, как кусок льда скользнул в темную воду.
Снова раздался неприятный звук, по льду пробежала трещина.
– Детеныш, подойди ближе.
Золотистые глаза лиса казались очень яркими на фоне снега.
– Отойди от меня! – прошипела я.
Он сделал шаг вперед, к краю замерзшего пруда. Я плюнула в него, теряя равновесие. Мои лапы заскользили по разъехавшимся льдинам. Вода схватила меня за передние лапы, пытаясь заключить в свои смертельные объятия.
– Я помогу тебе. Поверь.
Я сморгнула снег с ресниц и уставилась на лиса. В его глазах я не увидела злобы. И позволила ему потянуться надо льдом и сомкнуть зубы на моем загривке. Он поднял меня легко, как будто я была не тяжелее сухого листа. И поставил на мерзлую траву. Я тут же рванулась к изгороди у нашей территории, даже не оглянувшись.
А следовало бы.
Когда я пыталась представить себе Снежные земли, ко мне возвращались воспоминания о замерзшем прудке. В ту пору я жила под защитой своих родных, и лис на снегу был первым незнакомцем, которого мне довелось встретить. А теперь меня окружали одни чужаки… Отныне мне суждено постоянно выяснять, кто мне враг, а кто – друг.
Сумерки наползали на край леса. Мы собрались у корней дерева с кровавой корой. Симми и Тао прижимались друг к другу, тихо переговариваясь о чем-то. Старейшины уселись в ряд, их хвосты ритмично раскачивались. Только длинноногий Брин сидел в стороне. Он то появлялся, то исчезал, будто в рассеянности не замечал, что истаивает. И поглядывал куда-то за Камень Старейшин.
Я не понимала, почему он так переменился.
Да и Сиффрин почти не разговаривал с тех пор, как Джана прикрикнула на него на Камне. А теперь он стоял в тени, опустив хвост.
Симми и Тао подошли ко мне.
– Мы хотим пойти в Свободные земли, – зашептал Тао, виляя коричневатым хвостом. – Надо предупредить тамошние семьи насчет Мэйга, научить их лисьему искусству, чтобы они могли защищаться. – Он толкнул меня передней лапой, легонько куснул за ухо. – Не хочешь отправиться с нами? – Тао отступил назад и склонил голову набок. – Во всех Диких землях только там лисам ничто не грозит.
– Я не могу, – грустно ответила я. – Мой брат жив. Я должна его найти.
Тао посмотрел на Симми.
– Понимаю, – кивнул он. – Я знаю, это далеко, но… но мы еще увидимся.
Я ткнулась носом в его шею и шепнула:
– Надеюсь.
Симми лизнула меня в нос:
– Мы будем тренироваться по пути, осваивать ва-аккир. И истаивание, и каракку. Мы очень скоро станем мастерами. – Она ткнулась лбом в мою лапу, придвинулась ближе. – Ты уж там поосторожнее, Айла. Но если кто-то из лисиц и может выстоять перед опасностями Снежных земель, так это ты. Надеюсь, ты найдешь своего брата.
Они попрощались со Старейшинами, задержались возле Сиффрина, коснувшись его носами. Мои усы повисли, когда я наблюдала за тем, как две молодые лисицы исчезали за деревьями. Дальше путь Симми и Тао пролегал вдоль Бурной реки, а мне предстояло перебраться через нее в неведомые края.
Молодые лисицы скрылись за густой зеленью.
Они, по крайней мере, вдвоем…
Мои мысли нарушила Мика:
– Тебе тоже предстоит долгая дорога.
Я судорожно вздохнула и отвела взгляд.
– Но в менее гостеприимные земли, – добавила Шая холодным тоном. – Мы дадим тебе маа, чтобы ускорить твои поиски.
Я непонимающе взглянула на нее.
– Подойди ближе, – потребовала она.
Я заметила, что кончик ее хвоста мерцает серебром… Хвосты всех Старейшин засияли.
Я послушно подошла к Шае. Старейшины собрались за ее спиной, а Сиффрин продолжал наблюдать. Я перехватила его взгляд, излучающий золотистый жар, и была поражена этим. И тут же потерялась в ярких красках, задохнулась, охваченная теплом и покоем. И что-то еще начало действовать на меня…
Это был взрыв серебряной силы.
Все закончилось так же мгновенно, как началось. Шая моргнула, и я пошатнулась, освобождаясь из силков ее взгляда. Мой ум проснулся. Лапы гудели. Казалось, что я сейчас способна промчаться через все Дикие земли и обратно и никогда больше не спать. Каждая шерстинка на моем теле шевелилась от жара, каждая мышца переполнялась энергией.
Я никогда не чувствовала себя такой бодрой, такой живой.
– Используй это с умом, – бросила Шая.
Отвернулась и пошла прочь от меня. Когда она проходила мимо Джаны, ее глаза вспыхнули ярким светом.
Джана мягко моргнула, посмотрев на темно-рыжую лисицу.
– До полусвета, – сказала она.
Но ответ Шаи был обращен ко мне:
– Эта маа иссякнет. И тогда ты останешься совсем одна.
Не оглядываясь, она направилась к дереву с кровавой корой. Дрогнули папоротники – и Шая исчезла.
Брин поднялся на длинные лапы. Он наконец посмотрел мне в глаза, и его кривые усы дрогнули.
– Шагай легко, юная лисица… беги быстро, будь в безопасности, оставайся свободной.
Ответа он ждать не стал, метнулся за деревья, не сказав ни слова другим Старейшинам.
Я таращилась ему вслед, пытаясь понять, что же я упустила. Почему Шая сердилась на Джану? Почему Брин так враждебен?
Сиффрин откашлялся.
– Айла всего лишь детеныш, – произнес он. – Она не может одна пойти в Снежные земли. Позвольте мне сопровождать ее.
Он умоляюще посмотрел на Джану, потом перевел взгляд на Мику и Коло.
Джана ответила не сразу. Я заметила вдруг, что сдерживаю дыхание, гадая, что она скажет. На мгновение ее глаза вспыхнули.
– Я знаю, что ты хочешь помочь, – произнесла она наконец. – Однако ты нужен мне здесь. Ты слишком ценен, Сиффрин. Можешь проводить Айлу до края Леса Старейшин, но потом вернись и найди меня.
– Пожалуйста, Джана…
– Извини. – Голос Джаны звучал мягко, но взгляд был тверд. – До опушки, и не дальше.
Кончик хвоста Сиффрина дернулся, но возражать молодой лис не решился, и я тоже. Все-таки Пайри – мой брат, я сама должна найти его.
Но почему мне стало так невыносимо грустно?
Солнце опускалось, лучи заката сияли между склоненными ветвями дерева с кровавой корой. Джана встряхнула свой серый мех.
– Пора каждому пойти своей дорогой. – Она коснулась носом моего носа. – Шагай легко, лисичка… беги быстро, будь в безопасности, оставайся свободной.
Коло и Мика подошли ко мне по очереди, ткнули меня носами и пробормотали то же напутствие мне, Сиффрину и друг другу: «Беги быстро, будь в безопасности…»
– До полусвета, – добавила Джана, обращаясь к другим Старейшинам.
Три лисицы разошлись в разные стороны и мгновенно растаяли в лесных тенях. Я повернулась к Камню. Яркие вспышки над ним погасли. Каменные обломки вокруг перестали сверкать. Как только Старейшины ушли, здесь не осталось ничего необычного – просто огромный плоский камень в окружении деревьев.
Я потрусила по тропе следом за Сиффрином. Аромат цветов наполнял воздух. Мы не разговаривали, пробираясь между корнями и вьющимися растениями. Я все еще ощущала дрожь серебряной силы во всем теле – силы маа Старейшин – и без труда поспевала за своим спутником. Мы держали путь на север.
Сиффрин низко опустил голову и решительно двигался вперед. Его мышцы вздрагивали под яркой шкурой. Я гадала, что он мог думать обо мне. Подозревал ли он Хайки? Я вспомнила Зачарованных, попавших в ловушку на Камне, лисиц в берлоге похитителей. Я ненавидела Сиффрина за его обман, но, возможно, слишком поторопилась, осуждая его. Поступать правильно не всегда легко.
И не всегда понятно, что правильно, а что нет.
Вот и опушка Леса Старейшин. Дальше шли сплошные заросли кустарника вкруг холма. Я слышала шум воды неподалеку.
Сиффрин наконец заговорил:
– Ты не обязана это делать.
– Делать – что?
Он дернул носом:
– Ты не должна отправляться в Снежные земли в одиночку. Позволь мне пойти с тобой.
Наши взгляды встретились. В золотистых зрачках я уловила намек на то, что видела в маа-шарм. Танцующие цветные вспышки, парящий в воздухе жар. Маленького детеныша, одинокого, затерявшегося в мире.
– Я знаю, ты думаешь, что я был нечестен, – тихо произнес Сиффрин. – Но я не хотел тебя обманывать. Мне следовало рассказать тебе о твоих родных…
Мой хвост вздрогнул.
– Теперь это не имеет значения.
Он сделал шаг ко мне:
– Я никогда бы не причинил тебе вреда.
Я коснулась носом его носа и шепнула:
– Знаю.
И тут же отступила и пошла к кустам. Когда я оглянулась, Сиффрин стоял на прежнем месте, грустно глядя на меня.
Меня охватила тоска.
– А как же Джана? – спросила я.
Сиффрин склонил голову набок:
– Она поймет.
Я не думала, что он действительно в это верит. И колебалась, неуверенно приподняв лапу. Мои уши легонько двигались взад-вперед, пока я соображала.
– Да, – сказала я наконец и удивилась сама себе. – Идем со мной в Снежные земли.
Сиффрин просиял и прыгнул ко мне. Он положил голову мне на шею, и я вдохнула чудесный запах его меха.
– Мне действительно очень жаль, – пробормотал Сиффрин. – Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы помочь тебе найти Пайри.
У меня защекотало усы от облегчения. По правде говоря, я скучала по Сиффрину куда больше, чем мне хотелось бы признать. Мне нужно было сказать ему, что все в порядке. Я простила его за ложь о моей семье; поняла, почему он так поступил. Ведь это Мэйг приказал убить моих родных. А одинокий лис не смог бы выстоять против Карки и стаи Зачарованных.
Нет, Сиффрин ни в чем не был виноват.
Но слова не хотели срываться с моего языка. «Я потом ему скажу, – пообещала я себе. – Когда мы доберемся до Снежных земель».
Мы обошли холм. Сначала под ногами были ветки и корни лесных деревьев, потом росшая пучками трава и, наконец, хрустящая галька. Я задохнулась от изумления. Перед нами открылось широкое побережье Бурной реки.
Течение было яростным, на высоких волнах вскипали барашки. Я осторожно подошла к берегу. Вода плескалась и пенилась, насколько мог видеть глаз. Огромная птица кружила в небе, раскинув темно-коричневые крылья. Я в изумлении смотрела на нее, а она вдруг повернула белую голову и уставилась на меня хищными глазами.
Река была слишком широкой и опасной, такую не переплыть. Вот если бы я умела летать, если бы я могла прыгнуть в закат, как птица…
– И что нам делать? – спросила я.
Сиффрин протяжно вздохнул:
– Не знаю.
Он сел, глядя на воду, я притулилась сбоку от него. Кончик его хвоста задевал мою лапу.
Вдруг Сиффрин встал, встряхнувшись.
– Надо посмотреть, нет ли другой дороги, – сказал он и побежал по гальке вдоль берега.
Я наблюдала за ним и слушала шум реки. Сила маа сделала меня более чувствительной. Зов малинты умолк, но я все еще ощущала глухую дрожь земли под моими лапами, стук ее сердца, бившегося в такт с моим. Что делает сейчас Пайри?..
Я скучала по брату. Скучала по его голосу. По нашей зеленой полосе и по охоте на пчел.
«Ты никогда не была хорошей охотницей».
Я выпрямилась. Со мной мысленно говорил Пайри! Я знала, что джерра-шарм – рискованное дело. Нас могли подслушать.
– Я не могу разговаривать с тобой, Пайри. Нельзя.
«Айла, что случилось? Не убегай так быстро! Я должен дотянуться до тебя. Послушай, ты не должна меня разыскивать».
Мой нос напрягся.
– Прощай, Пайри.
«Прошу, Айла! Ты не понимаешь! Прекрати поиски. Пообещай, пока ты еще не ушла!»
– Я не стану этого обещать.
«Я бы предпочел умереть, зная, что ты жива, чем жить и думать о том, что ты попала в плен».
Я уловила дрожь ужаса в его голосе.
– Незачем умирать, – твердо сказала я. – Ни тебе, ни мне. Мы – из Великой Путаницы. Мы жили среди бесшерстных. Хуже такой жизни ничего нет. – Эти слова почему-то успокоили меня, хотя я, конечно, была далека от истины. – А сейчас нам лучше разойтись, Пайри. Прости…
«Я боюсь, Айла… Я даже не знаю, где нахожусь. Просто не вижу».
– Я стану твоими глазами.
«Я не могу двигаться».
– Я стану твоими лапами.
«Я чувствую себя таким слабым…»
– Я принесу тебе маа. Держись, Пайри. Я иду за тобой.
Крепко зажмурив глаза, я вытолкнула Пайри из своих мыслей. Пространство, в котором голос моего брата разносился как эхо, казалось огромным и пустым. Я поднялась на лапы, шатаясь от тоски. Солнце садилось за лес. Мое сердце забилось быстрее. Говорить с Пайри было очень опасно, особенно вечером. Но мы обменялись лишь несколькими фразами… слушал ли нас кто-нибудь?
Я посмотрела на берег. Сиффрин был далеко. Мгновение-другое я наблюдала за тем, как он обнюхивает землю, а его длинный рыжий хвост мотается из стороны в сторону.
А потом почуяла ядовитую вонь. И услышала топот.
Я резко обернулась.
Лисицы с красными глазами перебирались через холм. Силуэты Зачарованных вырисовывались в тускнеющем серебристом свете. Их зрачки пылали как огонь.
Зачарованные потоком хлынули по склону на траву.
– Сиффрин! – закричала я, но он не слышал меня из-за рева реки. – Сиффрин!
А Зачарованные уже скользили по гальке.
Сиффрин повернулся – видимо, почуял беду. И помчался к Зачарованным, описывая полукруг по гальке. Я видела, как открывался его рот: лис произносил заклинание.
Я застыла от потрясения, когда Сиффрин начал превращаться в темно-рыжего детеныша – детеныша с моей мордочкой.
Когда Зачарованные его увидели, он уже завершил преображение. И сразу развернулся и побежал вдоль берега, а враги рванулись за ним.
Мной овладели растерянность и смущение. Но мне было ясно, почему Сиффрин подражал мне, и мое сердце рвалось к нему. Зачарованные уже настигали его, смыкая кольцо… И виной тому была я – оттого что разговаривала с Пайри. Да, наша связь длилась всего несколько мгновений, но этого оказалось достаточно.
Эх, Айла, беспечная, глупая маленькая лиса!
Вот уже последний Зачарованный выскочил на гальку. Прежде чем я успела подумать о том, что делать дальше, на холме появились еще пять лисиц. И вместо того, чтобы помчаться за Сиффрином, они остановились и принялись озираться вокруг. Даже с такого расстояния я могла понять, что это свободные лисы. В их движениях не было той неуклюжести, что отличала Зачарованных.
Мой хвост дернулся от облегчения. Старейшины нашли нас!
Но тут я заметила кончики их белых клыков.
Это были не Старейшины.
Пятеро Нарралов крадучись направились в мою сторону. Меня скрутило от ужаса, я взвизгнула. Внутреннюю стражу Мэйга не одурачил ва-аккир Сиффрина. Они и сами были мастерами лисьего искусства. И они шли за мной.
Я в отчаянии окинула взглядом берег. Сиффрина и Зачарованных не было видно. Когда я оглянулась, Нарралы уже спустились с холма. Странное мерцание возникло в воздухе. Искры желтой пыли летели следом за Нарралами, оттуда доносилась вонь гниения. Из этой пыли вышла какая-то темная фигура. Она остановилась на вершине холма. Я уже видела этого лиса прежде, в Долине призрака, хотя тогда не знала, кто это.
Я различала острые концы его ушей, неряшливую шкуру.
И обрубок хвоста.
Глаза Мэйга вспыхнули ядовитой синевой, и над рекой пронесся низкий рев. Время остановилось. Я не могла говорить, не могла пошевелиться. Почти не могла дышать.
Нарралы уже подобрались к гальке. Меня охватил панический страх, я, спотыкаясь, попятилась к воде, облизывавшей берег. Ее ледяное прикосновение чуть не сбило меня с лап.
Голос Пайри донесся до меня сквозь рев, освободив от чар Мэйга: «Лисье искусство, Айла!»
Я вскинула голову. Огромная птица исчезла в темно-сером небе. Да, это было против всех правил, но что еще мне оставалось?
– Я – мех, что покрывает твою спину. Я – изгиб и движение твоего хвоста. Пусть я появлюсь в форме твоего тела: никто не сможет догадаться, кто я; другие испугаются; не смей подходить ближе! – Я с силой втянула воздух сквозь зубы и продолжила: – Я – Айла. Я меняюсь. Я – огромная птица.
Посмотрев на свои лапы, я убедилась, что черный мех на них все так же постепенно, снизу вверх, переходил в темно-рыжий.
Не действует!
Нарралы присели, готовясь прыгнуть.
Я взвизгнула от страха, выдохнула и изо всех сил постаралась подавить панику. Закрыв глаза, начала снова:
– Я мех, что покрывает твою спину…
Я представляла, каково это: быть птицей, которая пугает голубей и воробьев, хватает рыбу острыми изогнутыми когтями, разрывает ее клювом… Живет свободной одинокой жизнью высоко над миром. Пробуждает страх в существах, копошащихся внизу. Видит, как земля уносится вдаль с каждым взмахом крыла…
Мое тело напружинилось, сильное и яростное. Маа Старейшин неслась в моей крови.
– Я – Айла. Я меняюсь. Я – огромная птица!
И оно пришло, это ощущение. Я стала другой.
Мои глаза открылись – и я задохнулась.
Вместо задних лап у меня были птичьи, со страшными когтями. Вместо носа появился клюв – клюв, способный раздробить кость. Мое тело стало сгустком мышц и перьев. Я расправила гигантские крылья…
Нарралы попятились, повизгивая от страха, и рванули назад к лесу.
Я взмахнула крыльями, ожидая, что они без усилий поднимут меня в небо. Но ничего не произошло. Меня снова охватил страх. Как птица делала это?
Так, необходимо успокоить мысли. В Серых землях я видела голубей, бивших крыльями перед тем, как взлететь. Может, огромная птица делает так же?