— Выходим, — прохрипела Катрин.
Задыхаясь от смрада, они вывалились из дома. Объяснять Блоод ничего не пришлось. Путешественники отошли в дальний угол двора. Катрин привалилась спиной к частоколу. Подруга протянула баклагу.
— Ему… — Катрин отпихнула флягу.
Энгус был бледен до синевы. Слушая, как булькает в его горле вода, Катрин пришла в себя.
— Знал ведь махновец про хуторок. Вот сука!
— Значит он? — Энгус, наконец, заново научился дышать.
— Он. Они. Придут. За нами, — как само собой разумеющееся, заключила Блоод.
Ночевать решили в сарае. Пришлось еще убрать тело у ворот. Потом Катрин долго мылась в ручье, но стоило вернуться во двор, как тошнотворный запах вновь полез в ноздри. О том, чтобы зайти в дом, и думать было страшно. Про ужин тем более старались не вспоминать.
В сарае приятно пахло свежим сеном. Большую его часть опять же увезли рачительные грабители. Но и оставшегося с лихвой хватило, чтобы расстелить плащи на мягком. Из-за стены, граничащей с хлевом, несло овцами, но после ужаса, царящего в доме, крепкий запах животных успокаивал…
Проснулась Катрин только раз. На одном ее плече посапывал Энгус, на другом лежала черноволосая голова суккуба. Блоод приоткрыла янтарный глаз:
— Спи. Рано.
* * * * * *Кольчуга гибким грузом облегала тело. Катрин попрыгала на месте, подвигала руками. Кукри занял порядком подзабытое боевое место за правым плечом.
Рассвет уже осветил пустой двор, разбросанные поленья, темные пятна у прикрытых ворот. Над домом тянулся дымок. Энгус, проявив немалую выдержку, развел огонь в очаге — все понимали, что хутор должен выглядеть мирно. Пусть бандиты ничего не заподозрят.
Крайне недовольная Блоод с большим трудом примирилась с мыслью о том, что ей придётся снова остаться в арьергарде. Что поделать, дневные бои — не ее специализация. Катрин обняла подругу за шею:
— Лучше вовсе не показывайся. Только если лошади будут нужны. Наблюдай.
Блоод тихо фыркнула:
— Будет интересно?
— Если тебя зацепят, будет совершенно не интересно. Старика, чтобы нас лечить, здесь нет, — голос Энгуса звучал решительно. Этим утром трепет преклонения перед обожаемой желтокожей богиней уступил место иным волнениям.
Блоод, склонив голову к плечу, смотрела на парня. Кажется, в янтарных глазах, кроме обычной насмешки, мелькнуло что-то очень похожее на нежность. В броне и при оружии Энгус выглядел взрослым и уверенным в себе. И достаточно крупным, чтобы стоять рядом со своей стройной возлюбленной.
Катрин отвернулась. Может, парню нужно просто поправиться, набрать вес, и всё само устроится?
* * *Один, два… Шестеро. Налетчики уверенно вошли в ворота, двинулись к дому. Окружать дом не собирались, незачем. Застали глупых путников врасплох — никуда они не денутся. В окно разве что кошка проскочит. Только нет здесь домашних кошек. Редкость немыслимая.
Глядя в щель сарая, Катрин поглаживала древко глефы. Блоод легко опиралась о спину подруги. Энгус припал к другой щели.
Сейчас…
Один из бандитов, с большим топором, остался на крыльце. Озирался, косясь больше в сторону конюшни. Видать, наслышан о хороших лошадях путников, падла корыстная. Если выйти, немедленно заорет. Этого не учли…
— Я, — Блоод одним движением выскользнула из штанов. Рубашку она скинула уже на ходу…
…Мужик моргнул, еще раз моргнул. В явление на сером грязном дворе сказочной нимфы ему никак не верилось. Ох, как мягко светилась матово-желтая кожа, как манили взгляд симпатичные груди. А такой блестящей гривы волос криминальный пейзанин и представить себе не мог. Даже шелковые чулки на босых ногах выглядели нереально прекрасными…
Видение потянулось и замерло, словно только что заметив наблюдателя. Чувственный изгиб бедра, намек на удивленную улыбку…
Бандит ощутил, как у него деревенеют не только ноги, но и то, что между ними. Противостоять в одиночестве чарам ланон-ши он не смог. Теперь разбойника не интересовали ни голоса внутри дома, ни какое-то ненужное движение от сарая…
…В доме говорили все громче. В ругани чувствовалось искреннее возмущение обманутых в лучших ожиданиях людей. Сейчас примутся за поиски…
Катрин взлетела на низкие ступеньки, мимоходом ткнула острием глефы зачарованного стража под подбородок. Кровь брызнула на меховую безрукавку. Катрин подхватила оседающего бандита, столкнула под стену. Энгус, сдерживая возбужденное сопение, занял позицию с левой стороны двери. Катрин затаилась справа. Еще успела махнуть Блоод, чтобы та уходила. Суккуб на диво покорно исчезла в сарае…
Дверь дома распахнулась…
Первым в дверном проеме возник чернявый шустрый селянин с коротким охотничьим копьем. Желательно было бы пропустить его дальше и заняться сразу двумя бандюгами, но мужичок оказался излишне зорок — моментально ухватил капли крови на досках крыльца. Своего покинувшего сей жестокий мир товарища он не видел, но догадался, что с соратником по бандитскому промыслу не все благополучно. Заорать разбойнику Катрин не дала. Лезвие глефы с легким хрустом вошло между ребер. Глаза бандита выкатились, он тщетно пытался вздохнуть. Морщась, шпионка уперлась сапогом ему в живот, отпихнула обратно в дом. Там сюрпризу не обрадовались, ахнули… Внутри не успели разразиться проклятиями, Катрин придержала дверь, и Энгус прыгнул внутрь. Все и так пошло не лучшим образом, и давать господам-разбойничкам время опомниться было бы уж совершенно излишним легкомыслием… Энгус с кем-то столкнулся. Слыша грохот падающих тел, Катрин ворвалась следом. Пришлось перепрыгнуть через ворочающиеся тела. В темноте трудно было что-либо разобрать. Шпионка наступила на живое, задела древком глефы стену… Впереди смутно маячили две фигуры. Энгусом ни тот, ни другой быть не могли, и девушка безмолвно атаковала, вот только нормально развернуть глефу оказалось невозможно. Уклонившись от потянувшегося к ее животу тесака, Катрин врезалась плечом в фигуру поменьше. От бешеного толчка закованной в кольчугу отчаянной девицы, тщедушный человек отлетел как кукла. Его товарищ взмахнул топором. Припав на колено, Катрин парировала удар древком глефы. Замах у бандита был мощный и оружие чуть не вылетело из рук шпионки. К счастью, по древку пришелся удар топорища, а не лезвия. Катрин дернула глефу на себя и вверх, стараясь вырвать оружие противника. Топор разбойник неохотно выпустил, но сам пошатнулся и грохнулся на девушку. Опрокидываясь назад, Катрин сильно приложилась затылком об пол. Зато успела согнуть колено, принимая на себя мужской вес. Лапы сельского бандита тянулись к горлу… Давать себя столь вульгарно мять шпионка не собиралась. Выдыхая матерное, отпихнула ногой тяжеленную тушу. Глефа и трофейный топор оказались где-то сзади, но, собственно, и толку сейчас от них было мало. К девушке метнулся разбойничек на этот раз габаритами помельче. Катрин перекатилась ему навстречу — под ноги. Пол был жутко неровен — кажется, труп кого-то из хозяев. В лицо шибануло разложением. Катрин резко ухватила за ногу бандита-недоростка, дернула… Тот почему-то не решился сразу падать, качнулся, неловко взмахивая тесаком. Шпионке как раз хватило мгновения выдернуть из ножен «лепесток». Успела разок ткнуть врага. Неубедительно — тот только взвыл и рванулся в сторону, пришлось отпустить. Сверху со свистом летело что-то большое… Катрин резво покатилась в сторону. Снова стукнулась о несвежий труп, зато успела разминуться с громоздким оружием — штуковина с грохотом разлетелась, занозы вонзились в щеку: на этот раз верткую девицу пытались успокоить скамьей. Фигура, стоящая с остатками массивного предмета мебели в руках, казалась неправдоподобно огромной. Катрин метнула в темное лицо нож. Бросок из лежачего состояния вышел отвратительным. Получив по носу рукояткой «лепестка», разбойник отшатнулся, и Катрин успела вскочить на ноги. Кукри с шелестом выпорхнул из ножен. Ага, приятно быть чуть быстрее соперников. Бандит загородился остатком скамьи, но вогнутое лезвие с легкостью обогнуло защиту, полоснуло по лицу… Раненый издал медвежий рык, пошатнулся… Кукри длинным продольным движением резанул немаленькое брюхо…
…С этим все. Человек-медведь теперь беспокоился исключительно о полезших наружу кишках. Его товарищ скулил, но все еще тянулся к короткому мечу-тесаку. Катрин быстро шагнула к нему — кукри стукнул о пол, отделив кисть слишком деятельной руки. Бандит подавился визгом…
Шпионка обернулась к двери. Там схватка тоже затихла. Бормочущий ругательства Энгус стоял на коленях и вытирал нож об одежду одного из разбойников. Блоод стояла над другим телом. На суккубе была лишь легкая нижняя рубашка. Смутно и матово светились в темноте ноги — казались лимонными. Куда ярче блестел узкий клинок стилета.
Шпионка обернулась к двери. Там схватка тоже затихла. Бормочущий ругательства Энгус стоял на коленях и вытирал нож об одежду одного из разбойников. Блоод стояла над другим телом. На суккубе была лишь легкая нижняя рубашка. Смутно и матово светились в темноте ноги — казались лимонными. Куда ярче блестел узкий клинок стилета.
Непринужденно перешагивая через трупы, Блоод приблизилась:
— Ранена?
— Нет. А ты? Чего пришла? Как там наши лошади? Не скучают? Кстати, Энгус, где шестой ублюдок?
— Не трогайте меня!!!
От визгливого вопля аж в ушах зазвенело.
Шестой член шайки спрятался в углу и теперь выставлял перед собой взведенный арбалет. Грубо откованный четырехгранный наконечник «болта» нервно прыгал, целясь попеременно то в одну, то в другую девушку…
…Совсем сопляк. В слабом свете, льющемся из окна, Катрин видела пушок едва пробившихся усишек над верхней губой. Наверняка наделал в штаны, пащенок. Но топорно сработанный арбалет взведен и остается серьезным оружием. С такого расстояния даже мальчишка не промахнется…
— Не глупи, — Катрин лихорадочно пыталась подобрать правильный тон. — Опусти стрелялку, разойдемся по-честному.
— Как с ними?! — юнец истерически засмеялся, тыча подбородком на тела на полу — двое разбойников еще подавали признаки жизни.
— Почему, как с ними? Вы нам не нужны. Забирай своих дружков, пока еще дышат, и проваливай.
— Да кому они нужны такие? Я сам жить хочу. С руками целыми хочу! — мальчишку трясло так, что арбалет едва не вываливался из рук. Но всё-таки не вываливался. Шансы схлопотать стрелу от перепуганного идиота все увеличивались.
— Не горячись, парень, — сказал Энгус. — Выстрелишь разок, а потом что? Да и зачем стрелять? На нас доспехи, так просто не пробьешь.
Катрин стиснула зубы. Энгус сделал ошибку. Никакая кольчуга выстрел в упор не выдержит. И потом, кольчуги были не на всех.
— Зачем стрелять? Нам разойтись нужно целыми и здоровыми… — ласково сказала Катрин. Но было уже поздно.
Наконечник стрелы теперь смотрел только на вызывающе легко одетую Блоод.
— На ней железа нету, — взвизгнул гаденыш. — Убью шлюху вашу! — к сожалению, сопляк был слишком перепуган, чтобы прочувствовать, что в такую грудь стрелять ну никак нельзя.
— Ты, парень, о чем думаешь? Тебе живым остаться нужно, — успокаивающе улыбаясь, Энгус шагнул ближе к крысенышу. — Поговорим как бойцы…
— Не двигайся! Я стрельну!
— Зачем стрелять, лучше мы уйдем… — от страха за голую Блоод у Катрин похолодела спина.
— Молчи, сука! — взвизгнул мальчишка.
В этот момент гигант с распоротым живот издал страдальческий стон, и нервы сопляка не выдержали — он дернулся, арбалет щелкнул…
Ланон-ши непонятно как оказалась присевшей на четвереньки. Так и осталось неизвестным, смогла бы она увернуться от стрелы, поскольку та нашла цель чуть раньше — Энгус рванулся заслонить собой желтокожую возлюбленную…
Катрин прыгнула в угол — рукоять кукри опустилась на голову юного бандита. В ярости, шпионка врезала оглушенному стрелку еще и ногой.
Энгус крутился на месте, мыча от боли. Короткий «болт» прошел навылет чуть ниже короткого рукава кольчуги. Локтевой сустав был не задет, но кровь часто закапала на пол…
Катрин обернулась на тонкий, едва различимый звук. Скулила Блоод. Она так и стояла на коленях. Ставшие огромными глаза в ужасе смотрели на подстреленного друга.
— Цыц! — заорала Катрин, не в силах выносить ввинчивающийся в мозг скулеж. — Опомнись! Энгус явно будет жить. По-крайней мере, если ты заткнешься и выведешь его из этого смрада.
Блоод немедленно замолкла, подхватила парня под здоровую руку, повела к двери. В наступившей тишине Катрин показалась, что она разом оглохла. Ни фига себе, ультровизги. Превозмогая желание поковыряться в ушах, шпионка подобрала глефу. Кинула взгляд на тела. Опасаться было нечего: двое доживают последние мгновения, сопляк очнется не скоро. Девушка поспешила наружу…
Блоод смотрела умоляюще. Зато вместо подруги шипел Энгус.
— Чего вы? Ничего страшного. Все равно как зуб болит.
Катрин сдернула с головы косынку, в два счета перетянула жгутом руку парня выше раны.
— У меня не болели. Зубы, — прошептала Блоод. Она с облегчением смотрела, как иссякает кровавый ручеек.
— У меня, собственно, тоже, — озабоченно пробормотала Катрин. — Найди в мешке флягу с джином и чистую ткань. Я сейчас…
Перебегая вдоль частокола, Катрин заглядывала в щели. Ага, вот. Понятное дело, слишком далеко лошадей оставлять деловым гостям было лень. Рядом с конями скучал старый знакомый.
Давешний хуторянин нетерпеливо поглядывал в сторону усадьбы. Бандитские лошади уныло топтались, привязанные в редких кустах.
Не стесняются, бандюги. В смысле, не стеснялись.
Прислоненная к стене старая жердь ненадежно хрустнула, но помогла девушке перебраться через частокол. Совершив несложный обходной маневр, Катрин зашла разбойнику за спину. Мужик упорно следил за домом и обеспокоился, только когда лошади зафыркали. Когда он обернулся, Катрин холодно улыбнулась:
— Здорово, хозяин. Свининку привез? Нет? Что-то не задался у тебя день…
Разбойник едва успел положить руку на топор за поясом, как тупой конец древка глефы врезался ему между ног. Пока мужик стоял на коленях и пытался втянуть в себя воздух, коварная шпионка освободила его от оружия. Вообще-то, реабилитационный период затягивать было незачем.
— Встаешь и идешь во двор. Или я тебя здесь оставлю. Только мятые яйца на память вырублю.
Бандит ковылял впереди. Вязать ему руки Катрин не собиралась. Пусть только попробует драпануть….
…Узкий язык Блоод слизывал капли крови, сочащиеся из-под неумело наложенной повязки. Расслабленный чудесной анестезией Энгус блаженно раскинулся на сене.
— Джином дырку залила?
Блоод кивнула. Кажется, ее щеки были влажны.
Катрин отвесила пинка пленному толстяку:
— Пшел в дом…
…Бандит, задыхаясь, таскал трупы. Тела хозяев уложил в доме, соратников по промыслу выволок за ворота. Так и не пришедшему в себя мальчишке-арбалетчику скрутил руки и оставил у крыльца. Попыток ухватить оружие плешивый пленник не предпринимал, тупо повиновался коротким приказам.
Катрин, с трудом удерживая позывы рвоты, позволила невольному санитару покинуть смрад дома. Заставила перетащить побитых дружков в кусты подальше от двора.
— Обыскивать будем? — прохрипел добросовестный помощник.
— Нет, — лаконично ответила Катрин.
Разбойник перевел взгляд на глефу в ее руках:
— Со мной-то что будет? Меня убивать нельзя.
— Ясное дело, — кивнула Катрин. — Как же тебя, такого красавца, и вдруг железом? Это ж только детишек резать можно.
— Это не я. Это Груздь, — плешивый разбойник быстро указал на тело крупного мужика. С гроздьями растянувшихся по траве кишок тот уже не выглядел таким великаном. Уже жужжали мухи.
— Что-то он молчит. Видать, из скромности? Или ты врать вздумал?
— Королевский суд разберется, — почти угрожающе заявил пленник. — Мне скрывать нечего. Суд Короны суров, но справедлив. Это все знают. Корона Ворона великой мудростью славна. Невинных всегда отпускают, а я здесь случайно проезжал.
— Просто мимо погулять шел? Я в этом не сомневалась. Счастливейшая страна. Все честные, доброжелательные, гостеприимные. Жаль, что я не местная. По поводу детей больше ничего не скажешь? Перед смертью?
— Меня нельзя… — сукин сын, наконец, начал бледнеть. — Нету такого закона.
— Есть, ты просто не в курсе. Законы чрезвычайного времени, они же революционные. Можешь считать себя жертвой самосуда. Поворачивайся спиной.
— Нет! Нельзя! — толстяк развернулся и зачем-то пытался побежать…
…Вытирая глефу, Катрин подумала, что порой забрать жизнь двуногого даже проще, чем таракана раздавить. Только это великая тайна, которую мироздание тщательно бережет от пацифистов, правозащитников и прочих убежденных толстовцев.
Кровотечение остановилось. Катрин ослабила жгут, принялась перебинтовывать рану. Энгус расслабленно наблюдал. Выглядел он сонным, но в целом вполне адекватным. Зато Блоод была похожа на побитую собачонку. Катрин не выдержала:
— Не смотри так, ради богов! Иди, поешь, и уберемся с этой несчастной фермы.
Суккуб неохотно выскользнула из сарая.
— Ей меня жалко, — гордо сказал Энгус.
— Баран! Мне тебя тоже жалко. Хотя и не очень. Если бы «болт» попал ниже, ты или вонял бы выпущенным дерьмом, как выгребная яма, или никогда не смог иметь детей. Вот тогда Бло было бы тебя по-настоящему жалко… Полагаю, добили бы тебя от большого сострадания. Что моргаешь?
Вернулась ланон-ши.