Когда Митник покинул участок, на улице уже занимался рассвет. Еще скрытое стенами домов солнце алыми всполохами играло в окнах верхних этажей. Митник сел на холодные, мокрые ступени и закурил последнюю сигарету из полной еще вчера пачки. В руках его была пухлая подшивка документов. Их электронные копии хранились в депозитарии городского муниципалитета.
В кармане куртки вновь зазвонил телефон.
– Да, – сказал Митник, поднимая трубку.
– Анечка очнулась, – прошептала мать, плача.
– Хорошо, – ответил Митник.
Леонид Каганов Продавец случайных чисел
Вечерний воздух дачного поселка казался густым и насыщенным, как кофе. Пахло землей, сыростью, старым деревом, свежим сеном, костром, цветами и настоящим зрелым летом в самом разгаре. Улица Садовая действительно напоминала сад – узкая асфальтовая тропинка под одну машину, где с обеих сторон тянулись нарядные заборы, обсаженные деревьями, а над головой смыкалась их зеленая листва. Вот только коттеджа с номером 11 почему-то не получалось найти. Впереди путь перегораживала куча щебня, над которой темнела чугунная ладонь экскаватора, задранная к небу, словно эта могучая железная машина просила милостыню. Данила растерянно оглянулся, но тут зазвонил смартфон.
– Даня, ты к нам все-таки доедешь сегодня? – послышался бодрый голос Арсения.
– Брожу по вашему поселку уже полчаса. Дошел до экскаватора.
– Ого! Разворачивайся и… Хотя нет, стой у экскаватора, я сам сейчас выйду!
Арсений появился через пару минут, издалека раскрывая руки для объятия. За эти годы он сильно изменился – чуть располнел и обзавелся узенькой бородкой. Но это по-прежнему был тот самый весельчак Сеня по кличке Комп.
– Даня, а ты не изменился! – воскликнул Арсений, хлопая друга по спине. – Только еще более худой стал. Но мужественный! А глаза уставшие. Долго ехал-то? Мы тебя с полудня ждем, Верочка гуся испекла, все остывает.
– Верочка?
– Жена моя, – объяснил Арсений. – Мы уже пять лет в браке.
– Ну ты даешь, – удивился Данила. – Прямо как в старину, вдвоем год за годом? Я думал, браки уже не регистрируют.
– А мы на Кипре регистрировались, – улыбнулся Арсений.
– Ну, поздравляю… – кивнул Данила. – Что ж не предупредил, я бы цветов купил для приличия…
Арсений не успел ответить, как Данила рванулся к ближайшему забору, присел, просунул руку между планками и выдернул с чужого участка большую белую хризантему.
– Для Верочки! – твердо сказал Данила, обрывая корневище.
– Ну ты как всегда, сумасшедший искатель приключений, – выдохнул Арсений и покрутил пальцем у виска. – Это дача генерала Максимова! Вся в камерах наблюдения! Вот только мне кражи цветов не хватало… Он у нас сумасшедший, даже на Верочку в суд подавал.
– За что? – изумился Данила.
– За рояль. Он его называет «шум».
– У тебя Верочка тоже музыкант?
– Конечно, – кивнул Арсений. – А вот мы и пришли.
Он приложил к калитке магнитный ключ, и замок щелкнул. Данила замер, разглядывая резную деревянную табличку на калитке: «Unter den Linden, Musikerdorf, Blumen StraЯe 11».
– На немецком, – пояснил Арсений. – Цветочная 11, Музпоселок, Подлипки. Знакомый вырезал, для красоты.
За калиткой открылась сырая роща из кустов сирени, яблонь и рябины. В сумерках среди листвы мерцали садовые фонарики, а с ветки на ветку с жужжанием перелетали красные огоньки – электрические воробьи ловили комаров. Здесь пахло еще ярче: цветами, росой и свежескошенной травой. Друзья сделали пару шагов по дорожке, и деревья расступились. За ними открылась аккуратная лужайка с шезлонгами и фуршетным столиком. Уютно светился добротный каменный коттедж, а перед ним в самом центре лужайки стоял огромный дуб – выше дома, выше яблонь и рябины. В распахнутых окнах второго этажа колыхалась старомодная тюлевая занавеска, и оттуда тихо плыли звуки рояля – Данила мог поклясться, что это не синтезатор и не пианино, а настоящий старинный рояль.
– Нравится? – спросил Арсений, наслаждаясь эффектом.
Рояль смолк, и вскоре на крыльцо вышла миловидная девушка – чуть полноватая, глазастенькая, с немного нескладной фигуркой и птичьим лицом.
– Верочка, знакомься: вот это и есть Данила Винокуров, мой старинный друг и одногруппник.
– Вера, – просто улыбнулась она. – А мы вас ждем!
Данила церемонно шаркнул ботинком по гравию, наклонился, бережно взял ее ладонь и поцеловал. А затем вручил свою хризантему, которую прятал все это время за спиной. Верочка просияла.
– Сеня, в доме будем ужинать или я во дворе накрою? – деловито спросила она мужа.
– Во дворе, конечно, – кивнул Арсений. – Такая погода! А дом гостю еще показать успеем. Ты же сегодня у нас останешься, домой не поедешь?
– Могу остаться… – пожал плечами Данила. – Могу домой пойти. Мой дом в двух шагах стоит.
Остатки гуся серебрились на блюде и выглядели уже не так аппетитно. Арсений успел в лицах рассказать, как они с Верочкой познакомились в самолете – как он догадался, что она тоже музыкант. И хотя история была довольно обычной, Арсений очень смешно изображал незнакомку в соседнем кресле, которая принялась на взлете машинально отстукивать пальцами по подлокотнику «Полет валькирий» Вагнера, и как он опознал ритм, принялся ей дирижировать, и как они потом смеялись. Было ясно, что эту историю он рассказывает не первый раз. Данила лежал в шезлонге, смотрел, прищурясь, через стекло бокала на фонарь, бьющий откуда-то сверху через ветви дуба, и впервые за много лет чувствовал себя по-настоящему дома.
– А почему у тебя табличка на немецком? – спросил он. – Из-за нее я мимо прошел.
– У нас как-то гостил мой учитель, скрипач-немец, – объяснила Верочка с улыбкой, – он увлекается резьбой по дереву.
– Скрипач? – изумился Данила. – И руки ему не жалко портить?
Арсений пожал плечами:
– Руки портятся только без работы. Мой прадед на этом самом участке и лопатой махал, и дрова пилил, и деревья сажал. Видишь дуб столетний? Это его дуб. Он посадил.
– Прадед твой тоже музыкант? – спросил Данила. И удивился внезапно наступившей паузе.
Верочка обернулась. Арсений тоже посмотрел недоверчиво.
– Вообще-то, – тактично заметила Верочка, – Герасим Васильевич Никосовский. Автор «Морской сонаты» и «Олимпийского марша».
Данила замер.
– Так это твой прадед?! – воскликнул он. – Композитор Никосовский?
– А вы, Данила, думали, они просто однофамильцы? – засмеялась Верочка.
– Но… – Данила растерялся. – Так мне сам Арсений сказал еще на первом курсе!
Арсений улыбался во всю физиономию.
– Сенечка у нас скромный, – объяснила Вера. – Или веселый.
– А что ж таблички памятной нет? – спохватился Данила. – Вот же идея для таблички на калитку: «В этом доме жил и работал выдающийся советский композитор Герасим Никосовский»!
– Нет, – Арсений серьезно помотал головой. – Работал он не здесь. И никакого дома тогда еще не было – был сарайчик с лопатами, деревянный сортир и теплицы. Дед здесь огурцы сажал. Обожал в земле возиться, он же из крестьян родом.
Все уважительно помолчали.
– Слушай, а про наших ты что-нибудь знаешь? – спросил Данила.
– Не много, – откликнулся Арсений. – Я ведь и тебя-то случайно нашел – увидел фамилию в сетях и решил написать, вдруг и впрямь ты. А ты легок на подъем оказался – взял и приехал в гости.
– Я вообще легок стал, – улыбнулся Данила. – Работа такая. Так, значит, ни с кем из наших не общаешься? Жаль. Хороший курс был у нас.
– Про некоторых знаю, – кивнул Арсений. – Ленку помнишь? Сейчас она где-то в Австралии, танцевальные фестивали организует. Кулебякин музыку бросил, он теперь фермер. Арбузы выращивает, у него бахча в Краснодаре.
– Митька Кулебякин? Фермер в Краснодаре? – изумился Данила. – Обалдеть! Кому нужны выращенные арбузы, если сейчас все из синтезаторов идет?
Арсений пожал плечами.
– Ну, в синтезатор надо сперва образец положить, – резонно заметил он, – а потом уж дублируй, сколько хочешь. Вот он эти эталонные арбузы каждый год и выращивает.
– Обалдеть, – повторил Данила. – Чушь какая-то. Арбузы. Краснодар. Вот уж не предполагал, что Митька музыку забросит. Он же бредил музыкой, чуть ли не спал на клавишах!
Арсений вздохнул и поморщился.
– Там не так просто, – объяснил он неохотно. – Митька руку потерял… Ну, не всю руку – большой палец. Арбузы выращивать не мешает, а вот для пианиста, сам понимаешь…
– Как же это?! – расстроился Данила. – Почему? Что случилось?
– Да… – Арсений снова поморщился. – Там совсем глупая история. Он на море поехал, в Тунис. И там руку поцарапал ракушкой. Чем-то перевязал, пластырем заклеил, забыл… Короче, когда вернулся в Москву, уже заражение крови шло. Ну и палец ампутировали.
– Надо же… – только и вымолвил Данила. – Я думал, в наш век такого быть не может.
– Я же говорю, дурацкая история, – согласился Арсений. – Он сам поверить не мог.
– Врачи идиоты! – с чувством произнес Данила. – Неужели нельзя было сохранить руку?
Арсений пожал плечами:
– Они жизнь сохранили… – Помолчал и неохотно продолжил: – А Михальчук Валерка – совсем спился. Где-то под Серпуховом в бараках живет, я боюсь к нему ехать, если честно… Аркадия – два года назад хоронили. Отыграл концерт, и вдруг сердце. А вот Зондер у нас теперь строитель. Удивлен?
– Не очень. Он ведь и так с третьего курса ушел. Что, реально на стройке работает?
– Почти. У него своя строительная фирма – домики собирают. Материал копеечный, из синтезатора, но качественно поставить дом – это толковая бригада нужна. Вот они и ставят. Зарабатывает прекрасно, на «Гринвере» ездит, с турбинами.
– Выходит, в музыке из наших совсем никто не остался? – подытожил Данила.
– Илюха Козлов остался – в каких-то клубах играет на бас-гитаре. И еще Перепелкина – директор консерватории в Рязани. Хотя сама не играет. Вот вроде и все. – Арсений повернулся в шезлонге: – Кстати, вот Верочка преподает студентам три раза в неделю. Так что тоже, считай, по специальности. Хотя она не у нас училась, в Германии.
– Ну а ты-то сам? – спросил Данила.
За него ответила Вера.
– Сенечка у нас музыку сочиняет! – сообщила она с гордостью.
– Вера у нас считает музыкой ерундовые аранжировки, темы к сериалам и рекламные джинглы… – отшутился Арсений.
– Нет, правда? – оживился Данила. – Сочиняешь музыку? И за это сегодня платят?
– Платят, – кивнул Арсений, – даже неплохо. Вот только заказывают редко. Но нам много и не надо, верно?
– Сенечка не просто музыкант, а талантливый композитор, – сообщила Вера.
– Ну я-то в курсе, – улыбнулся Данила. – У него кличка в училище была – Комп. Композитор.
Арсений хохотнул и указал пальцем на Данилу, повернувшись к Верочке:
– А Даньку мы называли Старателем. Был самый старательный на курсе – если чего захотел, горы свернет, а добьется! Ну ладно, рассказывай теперь, как сам живешь?
Данила вздохнул и снова посмотрел на фонарь, только уже через пустой бокал.
– Как все живу. Город, суета, разъезды.
– Вы один живете? – спросила Верочка.
– Почему один? Как все. Заходишь в сеть встреч-знакомств, выбираешь партнершу на вечер.
– А если она вам не понравится? – удивилась Верочка.
– Утром зайду в сеть, поставлю оценку – ноль из пяти. – Данила пожал плечами. – Но так редко бывает, чтоб не понравилось. Сейчас хорошие алгоритмы учета предпочтений. Просто ставишь оценку, и тебе выпадет новый список: «оценившим этого человека также понравились…» – и выбирай пару на следующий вечер.
– Я бы так не смогла… – вздохнула Верочка.
– Но так все живут, – возразил Данила. – Это интересно и удобно.
Арсений схватил с блюдца виноградину, подкинул ее и ловко поймал ртом. Верочка засмеялась.
– Ну ладно, – сказал Арсений, – что мы все о бабах да мужиках. Сам-то чем занимаешься?
– Не музыкой… – покачал головой Данила. – Совсем не музыкой. Это долгая история, но интересная…
– Так мы никуда не торопимся! – уверил Арсений и потер руки. – Верочка, а у нас еще вино осталось? Налей гостю.
Данила устроился поудобнее в шезлонге и начал рассказ. Он рассказал, как собрал группу, как записали альбом. Как распалась группа и начал выступать по клубам один. Рассказал с некоторым стеснением, как устроился играть в ресторан – обычно он рассказывал об этом легко, но перед Арсением почему-то было стыдно. Рассказал, как подружился там с бандитами, хотя поначалу не знал, кто они. Как ввязался в биржевые игры, проигрался и попал в долги. Как прятался полгода, а его искали. И как отделался чудом благодаря юристу Филу – удивительному проныре. Арсений слушал, не перебивая, только сочувственно качал головой.
– Данила, – произнес он, наконец, – если тебе вдруг нужна какая-то помощь или деньги… Или жить негде… Тебе, надеюсь, квартиру продать не пришлось?
– Пришлось, – кивнул Данила. – Но это уже совсем другая история – я ее продал ради новой профессии.
– И где же ты живешь?
Данила хитро улыбнулся.
– Я бомж, – сказал он. – Нигде не живу, брожу по свету последние десять лет.
Верочка тихо всплеснула руками.
– Шучу, – объяснил Данила, наслаждаясь эффектом. – У меня все в порядке. У меня обалденный трейлер – дом на колесах, амфибия на воздушной подушке. Продал квартиру, купил трейлер и оборудование. Живу и катаюсь по всему миру.
– Ты и сюда на нем приехал? – недоверчиво спросил Арсений.
Данила кивнул:
– Пришлось оставить за воротами поселка – они у вас низкие, а у меня антенный комплекс на крыше. Сворачивать его – долгая история.
– Антенный кто? – переспросил Арсений.
– Комплекс. У меня профессия такая – я искатель. Ищу случайные числа. Слышал про такое?
Арсений от удивления сел в шезлонге, с изумлением разглядывая Данилу.
– Так ты из этих? Которые проводками в землю тычут?
Данила фыркнул.
– Как тебе не стыдно? Ты прямо как неграмотный. Знаешь вообще, что такое случайные числа и зачем они?
– Для синтезаторов вроде, – подсказала Верочка.
– Именно! Для синтеза материи нужны потоки чистейших случайных чисел. И это сегодня – самая большая проблема. Потому что они нужны в количестве, сравнимом с числом атомов каждого изделия. А в таком количестве их взять просто неоткуда. И хороший поток стоит нереальных денег!
– Смотри, как наш гость-то оживился! – улыбнулась Верочка. – И уже не грустный! И уже не тощий! Глаза горят…
– А вот я никогда не понимал, в чем проблема, – Арсений пожал плечами. – Они же случайные числа! Бери с потолка!
Данила азартно потер ладони и хищно улыбнулся.
– Уверен? О’кей. Придумай мне десять случайных чисел?
– Да пожалуйста: десять, двенадцать, сто…
– Уже плохо, – заметил Данила. – Все четные. И возрастают. Ну, продолжай…
– Да сколько угодно! Семь! Три! Сто! Э-э-э… Тридцать пять! Э-э-э… Два! Сто два! Э-э-э… Ну, тридцать один… Э-э-э… Сейчас…
Данила наблюдал с улыбкой.
– Ты уже понял, да? – спросил он, наслаждаясь эффектом. – А чисел нужно не десять, не сто и не миллиард – а столько, сколько атомов в арбузе. Или в этой бутылке вина. Или в оконном стеклопакете. А если поток будет грязным, ограниченным, повторяющимся – то появится муар. По-русски говоря – атомная рябь.
– Как это?
– Объясню на примере. Один из методов оценки чистоты потока – засеивание. Ты берешь случайные числа, кладешь их рядами на экране в виде точек своей яркости и так засеиваешь весь экран. И смотришь. Если поток идеально чистый, то экран будет казаться гладким и серым, какие бы там разношерстные точки ни стояли рядом. А вот если поток грязный… то будут заметны пятна, полосы, черточки, рябь – грязь, одним словом. И когда такой грязный поток идет в атомный синтезатор, то в получившемся продукте может оказаться что угодно: от вкраплений атомов свинца до радиации. Арбуз выйдет несъедобным, а бутылка треснет от внутренних натяжений.
– Да ты физик! – с уважением произнес Арсений.
– Пришлось кое-чего почитать, – согласился Данила. – Короче говоря, ни мозг, ни математическая формула, ни вихрь Мерсенна, ни щелчки от датчиков распада изотопа – ничто тебе по-настоящему чистый поток не даст. Если речь о промышленных объемах, понятное дело. Потому что любые генераторы случайных чисел зажаты факторами, и из этих факторов не выпрыгнешь. «Э-э-э, ну еще раз тридцать пять…» – передразнил он.
– Да ты еще и математик! – изумился Арсений.
– Да нет же! – отмахнулся Данила и встал. – Какой из меня математик? Просто читал статьи, общался с искателями, нахватался терминов. Собственно, я тебе уже всю теорию рассказал. Ничего больше искателю знать не надо.
Он подошел к столику, налил себе еще вина, затем Арсению, затем растерянно оглянулся в поисках бокала для Верочки.
– Я алкоголь сейчас не пью, – ответила она.
Арсений профессионально покачал бокал и принялся разглядывать на просвет густые винные дорожки, ползущие по стеклу.
– А я-то думаю, из чего они такое хорошее вино делают за копейки в синтезаторах? – спросил он задумчиво. – Оказывается, потоки… Но я все равно не понял: что же вы ищете, когда втыкаете в землю свои штырьки?
Данила снова стал серьезен.
– Грубо говоря, мы ищем шум. Потому что случайность взять больше неоткуда, кроме как из самого разного окружающего шума. Берем любые шумы, какие только можно найти в природе. Шум в эфире, магнитные колебания от порыва ветра, излучение ядра Земли, реликтовый шум Галактики – из всего можно вытрясти поток случайных чисел.
– Так в чем проблема?
– В том, что эти потоки все грязные.
– Объясни, – попросил Арсений.
– Ну… – Данила задумался. – Чтоб тебе, как музыканту, было понятней: они все ритмичные. Как будто вся Вселенная – гигантский оркестр с дирижером. Понимаешь? Мы-то всегда думали, что вокруг хаос и энтропия. А когда появился атомный синтезатор, понадобилось набрать полные пригоршни этого хаоса. Пригляделись, и оказалось, что хаоса вокруг не очень-то и много.