Пока Энди щекотал дочку отросшей щетиной, Орвид Джеймисон, он же О’Джей, он же Живчик, вместе с другим агентом Конторы Брюсом Куком вылезал из светло — голубого «шевроле» около закусочной «Гастингс дайнер».
О’Джей остановился на минутку окинуть взглядом Мэйн — стрит с ее пологой площадкой для парковки машин, магазином электротоваров, двумя бензоколонками, аптекой, деревянным зданием муниципалитета с прибитой на нем памятной доской в знак какого-то исторического события, на которое все плевать хотели. Мэйн — стрит одновременно являлась отрезком Дороги 40, где, не более чем в четырех милях от О’Джея и Брюса Кука, находились Макги.
— Взгляни на этот городишко, — с отвращением сказал О’Джей. — Я вырос неподалеку, в Лоувилле. Слышал когда-нибудь о Лоувилле, штат Нью — Йорк?
Брюс Кук покачал головой.
— Это рядом с Ютикой. Там варят пиво «Ютика клаб». День отъезда из Лоувилла был счастливейшим в моей жизни. — О’Джей подлез под куртку, поправил «пушку» в кобуре.
— А вот и Том со Стивом, — сказал Брюс. Напротив, через дорогу, светло — коричневый «пейсер» заехал на площадку для парковки в освободившееся от фермерского грузовичка место. Из «пейсера» вылезли двое в темных костюмах, похожие на банкиров.
Дальше по улице, рядом с мигалкой, еще двое из Конторы подошли к какой-то старой карге, которая осеняла перстом школьников, высыпавших на переменку. Они показали ей фотографию, та покачала головой. В Гастингс Глене собралось десять агентов Конторы, поддерживающих связь с Норвилом Бэйтсом, который находился в Олбани в ожидании личного представителя Кэпа — Эла Стейнвица.
— Да, Лоувилл, — вздохнул О’Джей. — Надеюсь, к полудню-то захватим этих двух паразитов. Надеюсь, следующее задание будет в Карачи. Или в Исландии. В любом месте, но не на севере штата Нью — Йорк. Слишком близко к Лоувиллу, тошнить начинает.
— Думаешь, к полудню захватим? — спросил Брюс.
О’Джей пожал плечами:
— До захода солнца. Можешь не сомневаться.
Они зашли в закусочную, сели у стойки, заказали кофе. Принесла его молоденькая изящная официантка.
— Давно на работе, сестренка? — спросил ее О’Джей.
— Мне жаль вашу сестренку, — ответила официантка, — если она хоть чуток похожа на вас.
— Не надо так, сестренка, — сказал О’Джей, протянув ей свое удостоверение. Она долго изучала его. За ее спиной какой-то выросший малолетний правонарушитель в мотоциклетной куртке давил на кнопки автомата — проигрывателя «Сиберг».
— С семи часов, — сказала она. — Каждое утро. Может, хотите поговорить с Майком? Он — хозяин. — Она было двинулась, но О’Джей мертвой хваткой схватил ее за руку. Он не любил женщин, насмехавшихся над его внешностью. Почти все женщины — шлюхи, так говорила его мамаша и была права, даже если она и ошибалась во многих других вопросах. Уж, конечно, мамаша точно знала бы, что сказать об этой грудастой стерве.
— Разве я сказал, что хочу говорить с хозяином, сестричка?
Она забеспокоилась, а именно это требовалось О’Джею.
— Н — нет.
— Ну и хорошо. Я ведь хочу говорить с тобой, а не с парнем из кухни, где он все утро делает яичницы и рубит котлеты — О’Джей вынул из кармана фотографию Энди и Чарли, показал, не выпуская из руки ее запястье. — Узнаешь, сестричка? Может, подавала им завтрак сегодня?
— Пустите. Мне больно, — С лица ее сошла вся краска, кроме вульгарной помады, которой она намазалась. Возможно, она из тех, кто подавал команду к овациям во время спортивных состязаний в средней школе, из того сорта девок, которые поднимали Орвила Джеймисона на смех, когда он приглашал их погулять, потому что он возглавлял шахматный клуб, а не играл полузащитником в футбольной команде. Куча дешевых лоувиллских шлюх. Боже, как он ненавидел штат Нью — Йорк. Даже от самого города его воротило.
— Скажи, обслуживала ты их или нет. Тогда отпущу. Сестричка.
Она быстро взглянула на снимок:
— Нет! Не видела. Теперь от…
— Ты невнимательно смотришь, сестричка. Взгляни-ка еще.
Она снова взглянула и выкрикнула:
— Нет! Нет! Никогда не видела их! Отпустите меня!
Выросший малолетний правонарушитель в кожаной куртке, купленной в магазине удешевленных товаров, неторопливо подплыл и наклонился, держа кулаки в карманах брюк и звеня замками- молниями.
— Даму беспокоите, — сказал он.
Брюс Кук взглянул, не скрывая презрения:
— Смотри, не пришлось бы нам и тебя побеспокоить, поросячья морда.
— Ох, — вздохнул бывший малолетний в кожаной куртке, голос его внезапно стал тихим. Он быстро ретировался, очевидно вспомнив, что на улице его ждут неотложные дела.
Две пожилые дамы за столиком, нервничая, наблюдали маленькую сценку возле стойки. Грузный мужчина в умеренно чистом белом переднике — очевидно, Майк, хозяин — стоял в проеме кухонной двери, также следя за происходящим. В руке он как-то неуверенно держал большой нож для мяса.
— Чего надо, ребята? — спросил он.
— Они из федеральной службы, — нервно сказала официантка. — Они…
— Не обслуживала их? Уверена? — спросил О’Джей. — Сестричка?
— Уверена, — сказала она, чуть не плача.
— Смотри, не ошибись. Ошибка может упечь тебя на пять лет в тюрьму, сестричка.
— Уверена, — прошептала она. С нижнего века скатилась слеза и поползла по щеке. — Пожалуйста, отпустите. Мне больно.
О’Джей на какое-то мгновение сжал руку еще сильнее, наслаждаясь ощущением тонкой косточки в ладони и сознанием, что может сжать ее еще сильней, сломать и… отпустил. В закусочной стояла тишина, если не считать голоса Стиви Уандера из «Сиберга», заверявшего посетителей «Гастингс дайнер», что инцидент исчерпан. Пожилые дамы торопливо вышли.
О’Джей поднял чашку с кофе, наклонился над стойкой, вылил кофе на пол и швырнул чашку. Шрапнель из толстых кусочков фарфора разлетелась в разных направлениях. Официантка плакала навзрыд.
— Дерьмовое варево, — сказал О’Джей.
Хозяин сделал неуверенное движение ножом — лицо О’Джея засияло.
— Давай, друг, — сказал он, посмеиваясь. — Давай. Посмотрим, как у тебя выйдет.
Майк положил нож рядом с тостером и внезапно закричал с отчаянием и гневом:
— Я воевал во Вьетнаме! Мой брат воевал во Вьетнаме! Я напишу нашему конгрессмену! Вот увидите!
О’Джей взглянул на него. Напутанный Майк опустил глаза.
Агенты вышли.
Официантка нагнулась и начала, рыдая, собирать осколки кофейной чашки.
За дверью Брюс спросил:
— Сколько мотелей?
— Три мотеля, шесть кемпингов с домиками для туристов, — сказал О’Джей, глядя на мигалку. Она гипнотизировала его. В Лоувилле его молодости была закусочная с надписью по висящему широкому противню: «ЕСЛИ ВАМ НЕ НРАВИТСЯ НАШ ГОРОД, ИЩИТЕ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ РАСПИСАНИЕ». Сколько раз он порывался сорвать эту надпись со стены и заткнуть ее кому-нибудь в глотку!
— Наши люди проверяют их, — сказал он, направляясь к светло — голубому «шевроле» из правительственного гаража, построенного и существующего за счет налогоплательщиков. — Скоро узнаем.
* 4 *С Джоном Мэйо был агент по имени Рэй Ноулз. Они двигались по дороге 40 в сторону мотеля «Грезы». Они ехали на рыжевато — коричневом «форде» последней модели, и когда поднимались на холм, заслонявший им вид на мотель, спустило колесо.
— Дерьмовщина, — сказал Джон, как только машину стало подбрасывать и тянуть вправо. — Вот тебе чертова государственная собственность. Чертовы покрышки. — Он съехал на земляную обочину и включил аварийные мигалки. — Ты шагай, — сказал он, — А я заменю проклятое колесо.
— Я помогу, — сказал Рэй. — Это займет не больше пяти минут.
— Нет, шагай. Он должен быть вроде бы сразу за холмом.
— Думаешь?
— Да. Я догоню. Если только запаска не спущена. Это меня не удивит.
Мимо проехал громыхающий грузовик фермера. Тот самый, который видели О’Джей и Брюс Кук, когда он проезжал мимо.
Рэй ухмыльнулся:
— Лучше бы не надо. А то писать требование на новую в четырех экземплярах.
Джон оставался серьезным.
— Я что, не знаю? — сказал он угрюмо.
Они подошли к багажнику, и Рэй открыл его. Запасное колесо было в полном порядке.
— Хорошо, — сказал Джон. — Давай.
— В пять минут управимся с этой ерундой.
— Конечно, да те двое не в этом мотеле. Но давай считать, что они там. В конце концов где-то они должны быть.
— Ну, хорошо.
Джон достал из багажника домкрат и запасное колесо. Рэй Ноулз постоял секунду, затем зашагал вдоль обочины к мотелю «Грезы».
* 5 *Энди и Чарли стояли сразу за мотелем на обочине автострады 40. Опасения Энди, что кто-нибудь может заметить отсутствие у них автомашины, оказались беспочвенными; женщину в регистратуре ничто не интересовало, кроме портативного телевизора «Хитачи» на стойке. В глубину экрана был засунут миниатюрный Фил Донахью, и женщина восторженно наблюдала за ним. Она смахнула отданный ей Энди ключ в ящик, ни на минуту не отрываясь от экрана.
— Надеюсь, вам понравилось у нас, — сказала она, уплетая из коробки пончики с кокосовым орехом и шоколадом и уже одолев половину.
— Да, замечательно, — сказал Энди и вышел.
Чарли ждала снаружи. Женщина дала ему копию счета, которую он, пока спускался по ступеням, засунул в боковой карман вельветового пиджака. Глухо звенела мелочь из таксофонов Олбани.
— Порядок, папочка? — спросила Чарли, когда они шли к дороге.
— Вроде да, — сказал он и обнял ее за плечи. Справа от них и позади, сразу за холмом, Рэй Ноулз и Джон Мэйо в эту минуту прокололи шину.
— Куда мы идем, папочка? — спросила Чарли.
— Не знаю, — сказал он.
— Мне это не нравится. Я волнуюсь.
— Думаю, мы их здорово обогнали, — сказал он. — Не беспокойся. Возможно, они все еще ищут таксиста, который привез нас в Олбани.
Но он просто храбрился и знал это; это понимала, вероятно, и Чарли. Стоя на открытой дороге, он чувствовал себя беззащитным, как беглец в тюремной одежде на карикатуре. Брось, говорил он себе. А то начнешь думать, что они повсюду — за каждым деревом, а за ближайшим холмом — целая шайка. Разве не сказал кто-то, что законченная паранойя и постоянное ощущение опасности— одно и то же?
— Чарли, — начал он.
— Поедем к Грэнтеру, — сказала она.
Он ошеломленно взглянул на нее. И тут же вспомнил сон, как ловил рыбу под дождем, превратившимся в звук душа.
— Почему ты подумала об этом? — спросил он. Грэнтер умер задолго до рождения Чарли. Он всю жизнь прожил в Ташморе, штат Вермонт, в городке чуть западнее границы Нью — Гэмпшира. После смерти Грэнтера участок у озера перешел к матери Энди, а после ее смерти — к Энди. Если бы Грэнтер предусмотрительно не оставил небольшой суммы, городские власти давно бы забрали участок за неуплату налогов.
Энди с Вики бывали там раз в году во время летних каникул до рождения Чарли. Участок находился в двадцати милях от ближайшей дороги с двухрядным движением, в лесистой, малонаселенной местности.
Летом самый разный люд приезжал на Ташморский пруд, который на самом деле был озером, с маленьким городком Брэдфорд на противоположном берегу в штате Нью — Гэмпшир. Но в это время года все летние лагеря уже опустели. Энди даже сомневался, расчищалась ли там дорога зимой.
— Не знаю, — сказала Чарли. — Просто… пришло в голову. Прямо сейчас. — По другую сторону холма Джон Мэйо открывал багажник «форда», чтобы взять запасное колесо.
— Сегодня утром мне приснился Грэнтер, — медленно сказал Энди. — Подумал о нем впервые за год или больше. Можно сказать, он тоже просто пришел мне на ум.
— Хороший был сон, папочка?
— Да, — сказал он с легкой улыбкой, — Хороший.
— Ну, и что же ты думаешь?
— Блестящая идея, — сказал Энди. — Можем отправиться туда, побыть там немного и подумать, что делать дальше. Как выбраться из всего этого. Думаю, пробейся мы в какую-нибудь газету и расскажи всем нашу историю, они бы отстали.
Старый фермерский грузовичок, громыхая, приближался к ним. Энди поднял большой палец. По другую сторону холма Рэй Ноулз шагал вверх по обочине.
Грузовичок приостановился, оттуда выглянул дядька в круглых очках и бейсбольной кепке.
— А вот и прелестная маленькая мисс, — сказал он, улыбаясь, — Как тебя зовут, крошка?
— Роберта, — тут же ответила Чарли. Роберта ее второе имя.
— Ну что ж. Бобби, куда вы направляетесь нынче утром? — спросил водитель.
— В Вермонт, — сказал Энди, — Сент — Джонсбери. Жена навещала сестру и попала в небольшой переплет.
— Попала, говорите, — сказал фермер и замолчал, искоса посматривая на Энди умными глазами.
— Роды, — сказал Энди, изобразив широкую улыбку — Эта получила нового братика. В час сорок сегодня утром.
— Его назвали Энди, — сказала Чарли, — Правда, хорошее имя?
— Шикарное, — сказал фермер, — Залезайте, я подвезу вас хотя бы на десяток миль ближе к Сент — Джонсбери.
Они влезли в кабину, и грузовичок с грохотом и скрежетом снова въехал на полотно дороги, держа путь в сторону яркого утреннего солнца. В это время Рэй Ноулз поднялся на холм.
Перед ним расстилалось пустое шоссе, ведущее к мотелю «Грезы». За мотелем он увидел, как фермерский грузовик, проезжавший несколько минут назад мимо них, исчезает из виду.
Спешить было некуда.
* 6 *Фермера звали Мэндерс — Ирв Мэндерс. Он только что отвез полный кузов тыкв в город, где заключил сделку с парнем, заправляющим магазином «Эй энд Пи». Он сказал им, что раньше имел дело с «Ферст Нэшнл», но тамошний парень ничего не понимал в тыквах. Разбогатевший мясник, и ничего больше, считал Ирв Мэндерс. Управляющий же «Эй энд Пи» был совсем другое дело. Мэндерс сказал им, что его жена летом заправляет чем-то вроде лавочки для туристов, а он сам выставляет свою продукцию на лотке около дороги, так что они вдвоем зашибают совсем неплохо.
— Не хочу лезть в чужие дела, — говорил Ирв Мэндерс, обращаясь к Энди, — но вам и вашей кнопке не надо бы искать попутку. Ей — богу, не надо. Какой только народ не шастает по дорогам. Там, сзади, в Гастингс Глене есть около аптеки автобусная станция. Ее-то вам и нужно.
— Ну… — сказал Энди. Он был в замешательстве, но Чарли удачно заполнила паузу.
— Папочка без работы, — взволнованно сказала она. — Вот мамочке и пришлось поехать к тете Эм и родить там ребеночка. Тетя Эм не любит папочку. Поэтому мы остались дома. Вот теперь мы едем к мамочке. Правильно, папочка?
— Дело интимное, Бобби, — неуверенно сказал Энди. Ему было неловко. В рассказе Чарли зияли тысячи дыр.
— Можете не продолжать, — сказал Ирв, — Семейные неурядицы. Иногда они ужасны. И знаю, что значит оказаться без денег. Это не стыдно.
Энди прочистил горло, но ничего не сказал: он не знал, что же сказать. Какое-то время они ехали. молча.
— Слушайте, почему бы вам не завернуть ко мне домой и не позавтракать по — семейному? — внезапно спросил Ирв.
— О, нет, мы не можем.
— С удовольствием, — сказала Чарли, — Ведь правда, папочка?
Он знал, что обычно интуиция не обманывает Чарли, а он слишком измотан духовно и физически, чтобы противоречить ей. Она прекрасно владеет собой и очень настойчива в достижении цели. Энди не раз спрашивал себя, кто же командует парадом.
— Вы уверены, что удобно… — сказал он.
— Вполне удобно, — ответил Ирв Мэндерс, включив наконец третью скорость. Они громыхали между окрашенными в осенние краски кленами, вязами, тополями. — Рад принять вас.
— Большое спасибо, — сказала Чарли.
— Пожалуйста, мне очень приятно, кнопка, — сказал Ирв — И жене будет приятно, когда она взглянет на тебя.
Чарли улыбнулась.
Энди потер виски. Пальцами левой руки он ощутил одну из тех точек, где нервы, казалось, отмерли. Ему это не нравилось. Ощущение, что их настигают те люди, не проходило.
* 7 *Женщина, принявшая у Энди ключи в мотеле «Грезы» не более чем двадцать минут назад, занервничала и напрочь забыла о Филе Донахью.
— Вы уверены, что он? — в третий раз спрашивал Рэй Ноулз. Этот маленький, аккуратненький, словно затаивший угрозу человечек ей не нравился. Может, он и работал на правительство, но ничего утешительного для Лены Каннингхэм в этом не было. Не нравилось ей узкое лицо, не нравились морщины вокруг холодных голубых глаз, а более всего не нравилось, как он совал ей под нос эту фотографию.
— Да, он, — снова сказала она — Но никакой девочки с ним не было. Честно, мистер. Мой муж вам скажет то же самое. Он дежурит по ночам. Мы почти не видим друг друга, разве что за ужином. Он скажет…
Вернулся второй мужчина, и с возрастающей тревогой Лена увидела у него в одной руке радиотелефон, в другой — большой пистолет.
— Это они, — сказал Джон Мэйо. Он был вне себя от злости и разочарования. — В кровати спали двое. На одной подушке светлые волосы, на другой — черные. Черт бы побрал это спущенное колесо! Все к чертовой матери! В ванной на крючках висят мокрые полотенца! Чертов душ еще капает! Мы разминулись с ними, может, на пять минут, Рэй!
Он засунул пистолет в кобуру под мышкой.
— Я позову мужа, — еле слышно сказала Лена.
— Не беспокойтесь, — сказал Рэй. Он схватил Джона за руку и потащил к выходу. Тот все еще клял спущенное колесо.
— Забудь о колесе, Джон. Ты связался с О’Джеем в городе?
— Я говорил с ним, а он разговаривал с Норвилом. Норвил едет сюда из Олбани, он взял с собой Стейновица. Тот приземлился не более десяти минут назад.
— Хорошо. Слушай, Джонни, подумай-ка. Они ведь наверняка уехали на попутке.
— Да, пожалуй. Если только не увели машину.
— Парень — преподаватель английской литературы. Он не сумеет стащить даже конфету с лотка для пожертвований в доме слепых. Итак, они ехали на попутке. Подхватили ее прошлой ночью в Олбани. Либо сегодня утром. Спорю на годовой оклад, что они стояли на дороге и голосовали, пока я взбирался на холм.