Настроение кавалера плавно катилось к нулю. Девчонке хотелось денег, одной любви ей, видимо, было недостаточно. А может, ну ее? Вон Клава, никаких денег не требует, живут на две пенсии, сынок иногда деньжат подбрасывает, и все замечательно, а этой, надо же, счета в банке! Да у него отродясь такой ерунды не водилось. И все же к ресторану надо бы сходить, вдруг у девчонки появилось желание с ним в ресторане поужинать, зачем глупышку радости лишать.
Клавдия мычала в машине недолго. Подняв глаза, она тут же увидела, что рот ей зажимает Жора, собственной пятерней, а это в корне меняло дело. Она даже дрыгнула ножкой от удовольствия.
– Клавдия Сидоровна, вы что же делаете? – зашипел на нее Жора.
– Преследую Осипова. Я же тебе вчера говорила – все его поведение мне кажется ужасно странным. Жора, у тебя минералки нет? Ну не надо тогда. Так вот. Он еще толком не знает, погибла его жена или нет, тело же до сих пор не найдено, а как-то очень быстро собирается покинуть и квартиру, и работу. С чего бы это?
– И что вы хотели делать? Спросить его прямо на улице? Или зажать его в подъезде? Вы в самом деле думаете, что он сразу же захлюпает носом и выложит чистосердечное признание? – ухмыльнулся Жора, продолжая ехать за Осиповым.
– Я ему скажу, что такое поведение настораживает…
– Да и настораживайтесь сколько угодно, он на вас просто плюнет, и потом вы его уже вообще нигде не отыщите. Здесь по-другому надо.
Клавдия Сидоровна вместе с Жорой проводили Осипова до невзрачного серого дома и увидели, как мужчина зашел в подъезд. Выскочив из машины, Клавдия даже умудрилась услышать, что поднялся молодой человек на третий этаж. Осталось только выяснить номер квартиры.
– Сейчас пойдем, Жора, постучимся, он откроет, а мы…
– Не фига. Сейчас мы сделаем по-другому, – раскомандовался Жора. И Клавдии пришлось признаться, что его план был куда как лучше ее собственного.
Через час, дождавшись, когда Жора привезет ей купленную амуницию, Клавдия звучно шлепала по подъезду, крича во все горло:
– Травим паразитов, тараканов, клопов! Недорого! Оптовикам скидки! Травим паразитов! Женщина, у вас в доме есть паразиты? – постучалась она в квартиру на втором этаже.
– Есть, муж Вовка. Он, паразит, мне всю кровь высосал, траваните его чем-нибудь, даже сотки не пожалею, – сердечно попросила женщина.
– Это не к нам, это в киллерскую контору. А кто у вас на третьем этаже проживает? – мусолила Клавдия в руках карандаш, который ей тоже прикупил Жора, но позабыл наточить.
– Да там в одной квартире, тридцать седьмой, муж с женой и с двумя детьми. В тридцать восьмой – Андреевы, тоже хорошие люди. А в тридцать девятой Колпаков… подождите, Колпаков уехал к дочери в Омск, а квартиру сдал, так что я не знаю точно, кто там сейчас проживает, – добросовестно вспоминала женщина и еще раз спросила: – Так вы точно Вовку травить не будете? Ну хоть не до конца, мне до смерти-то не нужно, что ж я, не понимаю, а так, чтобы от водки его воротить стало…
Клавдия мило улыбнулась и поднялась на третий этаж. Перед тридцать девятой она перевела дух.
– Здравствуйте, мы паразитов травим, – вежливо оповестила она, когда дверь ей открыл тот самый Осипов, но только уже без майки.
– У нас нет паразитов, – сухо отрезал парень.
– А я вам говорю – травим! – повысила Клава голос и протиснулась в двери. – Я же русским языком объясняю – из зоомагазина, который расположен в этом подвале, сбежал редкой породы таракан… Японский.
– Про канадских слышал, а про японских…
– Такой же, как канадский, только глаза узкие, – пояснила Клавдия. – Так вот, его укус смертелен, люди корчатся в страшных муках и медленно умирают от яда.
В комнате послышался сдавленный вскрик. Или, может, Клавдии только послышалось?
– Вот сейчас наша служба и ходит по квартирам, я уже у ваших соседей была… Вот, смотрите! Это он после себя такие следы оставляет! – воскликнула Клавдия, указывая на небольшие кусочки грязи, осыпавшиеся с обуви самого Осипова.
Визг в комнате повторился.
– Мне нужно срочно все опрыскать! – И Клавдия принялась брызгать обычной водой из пшикалки для цветов, продвигаясь в комнату.
– Делайте что хотите, – махнул рукой парень и удалился на кухню.
Оттуда тотчас же раздалось шипение, похоже, глава семейства сооружал себе яичницу. Клавдия деловито распахнула двери в спальню – именно оттуда доносились странные звуки.
В спальне, на кровати, поджав ноги, сидела сама Осипова Татьяна, живая и невредимая.
– Ну, вот теперь мне все ясно, – вздохнула Клавдия и уселась перед испуганной девушкой.
– Чего сидите-то, брызгайте давайте! – тонким голосом пищала девица, оглядываясь на стены.
– Успокойся, никаких тараканов я не травлю, нет никаких японских паразитов. Есть наши – российские. Да тебе теперь никакая гибель не страшна, ты же вроде как привидение. Что ж у тебя, матушка, с утоплением произошло, рассказывай, – обратилась Клавдия к Осиповой, и симулянтка начала медленно понимать, что попалась.
– Правда нет тараканов? – на всякий случай спросила она.
Клавдия только ухмыльнулась.
– Ну надо же было мне узнать, отчего твой муж так быстро съехал с арендованной квартиры. Да еще и увольняться собрался.
– Ваня! – заверещала обманутая хозяйка, не поднимаясь с кровати. – Иван! Кого ты впустил в дом?! Что за деревенские замашки – на каждый стук двери нараспашку?!
Муж недовольно заглянул и сморщился, как будто откусил кусок лимона.
– Чего ты опять вопишь? Ну когда уже у тебя закончатся твои выходки? Что, и этой бабусе что-то наплела? Надоело, сама выкручивайся! – И уже уходя, он громко ворчал: – Господи, какой же я дурак! Надо было бежать, когда ты только решила утопиться.
«Ага! Локоть никак укусить не можешь? – злорадно подумала Клавдия. – А нечего нами, порядочными, верными девушками кидаться! Мой вон тоже на юбки заглядывается, кобель!! Так вам всем мужикам и надо!»
Осипова, видно, поняла, что от супруга помощи не дождешься, обхватила колени и некоторое время сидела, раскачиваясь из стороны в сторону. Видимо, еще раздумывала, стоит ли говорить начистоту или попросту вышвырнуть нахалку из дома. Однако, оценив весовые категории гостьи и свои, она пришла к выводам неутешительным – рассказывать придется. Тем более что тучная тетка уже весьма недвусмысленно начала закатывать рукава. Татьяна закурила сигарету и, пуская облачко дыма, уставилась куда-то поверх головы Клавдии Сидоровны.
– Ну что, будешь рассказывать или нет? У Агафьи тебя до сих пор оплакивают.
– Агафья никого оплакивать не будет, а уж тем более меня. Я просто не могла так больше. Совсем случайно я разбила страшно дорогущую вазу, она еще какого-то века. Понятия не имею, на кой черт хранить такую рухлядь! Ну и Агафья такой визг подняла, потребовала, чтобы я возместила убыток. А как мне возместить, если та ваза стоит столько, сколько эта пятиэтажка! Ясное дело, я давай упрашивать, чтобы как-то в рассрочку. Ну Агафья и предложила – отрабатывай полную стоимость. Ну и сколько мне отрабатывать? Я и так уже в долг трудилась, как пчелка. А у нас, между прочим, молодая семья, надо и квартиру купить, и самим одеться! Вот и придумали мы с Иваном, чтобы я утонула… ну, сделали вид, что якобы скончалась в воде. И надо-то было нырнуть поглубже да вынырнуть подальше. Я, между прочим, на реке выросла, для меня не дышать минуту, как нечего делать. Все и получилось. Кстати, никто и внимания не обратил – ну нет человека, да и бог с ним. Чего вот только вам неймется, ума не приложу.
– А книгу ты изуродовала?
– Какую еще книгу? А-а, ту, где все наши благодарные посетители крестики ставят? А чего ее уродовать? Я просто выдернула свою фотографию, да и все. А зачем мне надо, чтобы меня потом по этой самой фотомордии менты искали? Я ж вам говорю – все было продумано.
– А башмак синий при чем? – вспомнила Клавдия.
– Ну… А чего, нельзя? Я подумала, если перед Катькиным несчастьем появился синий башмак, то мне тоже можно, так еще и интереснее получится… – откровенно проговорила Таня.
– Да уж, жутко интересно вышло, – скривилась Клавдия Сидоровна. – А может, и Катерину Белкину тоже никто не травил? Ну мало ли, тоже какую-нибудь вазочку треснула, и пожалуйста – резкое отравление цианистым.
Татьяна вытаращила глаза и замотала головой:
– Вы чо-о? С цианистым ведь не пошутишь, я тоже сперва «отравиться» хотела, уже по-разному думала.
– Ну а вообще, что она за человек – Катерина Белкина, ты же с ней тесно общалась?
– Обычный человек. Ну сами подумайте, какой может вырасти девчонка, если у нее отец вор, а мать проститутка? Честная, скромная, работящая, добрая… Ей же рассчитывать не на кого, только на саму себя.
Клавдия Сидоровна не удержалась:
– А что же твоя честная да скромная бросила институт, за который, между прочим, исправно кто-то платил? И твоя работящая, которая ни на кого не привыкла рассчитывать, даже не потрудилась перевестись на бесплатное обучение. А для этого всего и надо было – учиться без троек.
– Так дура потому что! А может, и не дура, зачем ей эта учеба, когда здесь она может сразу зарабатывать столько, сколько главбух за полугодие?
– Хорошо, а подруги какие-то у нее были?
– Не знаю… Я не видела. Не было, наверное. Она однажды звала меня в кабак, а то, говорит, день рождения – и даже выпить не с кем. Она одно время хотела себе собаку завести – чтобы, говорит, был настоящий друг.
– А молодой человек? У нее был молодой человек?
– Нн-не видела… Наверное, тоже не было. Все девчонки, если у них парень есть, обязательно его показывают. Ну, дескать, я не просто сама по себе, а у меня тоже френд не хилый, а Катька никогда не показывала. Да и не говорила даже никогда. И домой со смены никогда не торопилась, какой же мужик такую подружку терпеть станет? Нет, у нее точно никого не было.
– А может, она просто тебе не показывала?
– А чо это? Чо не показать-то?
– Ну, кто его знает. Вдруг, как у Вали Роговой, возьмешь да и уведешь, с тебя станется…
– А вообще, чего вы до меня-то докопались? Я-то чего? Я вообще ничего преступного не совершала, а что утонула, так это… прикол такой! Фишка! Розыгрыш! Ну веселая я деваха, что тут сделаешь. Это же не преступление! И вообще, у меня еще дел невпроворот, а вы тут со своими вопросами! – Девчонка спрыгнула с кровати и подалась из комнаты.
Оставшись одна, Клавдия собиралась было уже покинуть помещение, но неожиданно ее взгляд упал на прикроватную тумбочку. Там самым аккуратным образом были разложены документы супругов. Видимо, они и в самом деле собирались покинуть оный город, даже и билеты купили. На самолет. Клавдия ругала себя, казнила, но справиться с соблазном не могла. Она взяла только документы Ивана Осипова. Его паспорт и записную книжку. И права. Так, на всякий случай. Ей очень не хотелось, чтобы этот парень уезжал. Если Татьяна хочет – пусть летит на все четыре, а он еще нужен здесь кое-кому. Едва запихав документы в огромный, как саквояж, бюстгальтер, Клавдия стремительно потрусила к выходу. Воровка из нее была никакая. Она вся взопрела, точно банный веник, грудь колыхалась баржей, а руки стали липкими и тряслись.
– Я все же сообщу Агафье Эдуардовне о вашем здравии, пусть старушка не казнится, – мимолетно бросила она и выскочила за дверь. Утопленница Татьяна только фыркнула.
Клавдия уселась в джип и никак не могла успокоиться.
– Нет, Жора, ты только подумай – девчонка с легким сердцем притворилась мертвой, и – никаких угрызений совести. А все потому, что жуть как не хотелось долг отдавать!
– А может, ее действительно поставили в такие условия, что лучше в воду, – бурчал Жора, выворачивая на главную дорогу. – Я все же так думаю: хорошо, что с Осиповой – такой финал. Хоть с одной есть какая-то ясность, а то с остальными просто с ума сойти. Синие башмаки какие-то, черные парни из воды выходят…
– Между прочим, на меня в подъезде тоже один налетел, – поджав губы, напомнила Клавдия Сидоровна. – Может, даже хотел чести лишить.
– Ну вы скажете! На фига ему ваша честь, он наверняка хотел вас просто по башке треснуть, чтобы не лезли, куда не надо, а вы его вот так просто отпустили… Эх, вот кого надо было на разговор растрясти. Сейчас бы уже все знали, – с сожалением покачал головой Жора. Клавдия сидела тихо, как мышь. Ей и самой было ясно, что того молодчика надо было попридержать, да теперь уже чего кулаками махать… Про украденные ею документы она предпочла промолчать.
Когда в дверь к Ане позвонили, она открыла не сразу, замешкалась. На пороге стоял родимый братец и, как полагается, хмурил лоб.
– Привет. Я у тебя посижу, а то к Лиле подружки пришли, а я, ты знаешь, не слишком говорлив.
– Так и сидел бы молча, – усмехнулась сестра.
– Аня! О чем ты говоришь! Молчаливый человек для них не иначе как агент ЦРУ, – отмахнулся братец, шагая прямиком на кухню. – Слушай, налей кофейку, а то во рту все пересохло. Да, и скажи своему суженому, чтобы в ванне не прятался, мне надо бы руки помыть.
Анна зарделась и опустила глаза.
– Ну ты прямо как наша матушка – зятя за версту чуешь.
– А и чуять нечего – что я, его боты не знаю! Вов, выходи, хорош прятаться!
Из ванны действительно показался взъерошенный Володя.
– Все никак не можем отважиться сказать Клавдии Сидоровне, что решили сойтись. Я Ане говорю, а она – «еще не время»! Вот и прячемся то в ванной, то в шкафу.
– Так это ты, что ли, духом заделался? Мне уже Лиля все уши прожужжала – надо сходить к Ане на сеанс, выспросить, не грозит ли нам разорение! Я уж ей популярно объяснял, что непременно грозит, потому как она новые тряпки скупает прямо по десять килограммов в час. Не верит. Ты б подрабатывал этим, что ли… – отхлебывал из чашечки кофе Данила. – Ань, я смотрю, у мамы какое-то дело с отцом. Что им опять в голову залетело, ты не в курсе?
Анна глубоко вздохнула и взглянула на мужа.
– Ну как же не в курсе, в курсе. Понимаешь, залезли они в какое-то болото, им бы бежать оттуда со всех ног, да разве их выудишь…
– Ну ты, сеструха, даешь! А что же теперь, старикам погибать в этой трясине?! – взвинтился братец. – Придумай что-нибудь!
– Да мы уже и так придумывали, да только Клавдия Сидоровна ведь ни за что начатое не бросит! – опечалился Володя. – Правда, она просила у Ани помощи, но я так думаю, это лишь для более близкого знакомства с этим Пузырем Джо – с Жорой. А мне этот вариант, сам понимаешь, не улыбается.
Аня какое-то время молчала, слушая мужские разговоры, потом усмехнулась.
– Ладно, не переживайте. Я придумала – дам родителям кое-какую безопасную наводочку. Пусть пока с этим разбираются, а там, глядишь, и с другим прояснится. Давайте лучше думать, как нашей матушке моего супруга приподнести.
– Ой, да что тут думать! – отмахнулся Данила. – Ты, Анют, будто не знаешь – нашей маме нужен герой! Чтобы шашка наголо, чтобы за женщину под пули, а за любимую тещу – под танк. Вот и расскажите уважаемой Клавдии Сидоровне красивую легенду – мол, ты, Анюта, шла ночью одна…
– Что это я одна по ночам рыскать буду? Я все ж таки как-никак, а порядочная женщина! – обиделась сестра.
– Да ради бога, кто тебя твоей порядочности лишает? Ты, например, по служебным делам шествовала.
– Ну?
– А на тебя напали! И тут откуда ни возьмись – Вовчик!
– Вот радость-то! – не удержался зять.
– Ну а дальше уж сами додумаете – скольких ты там на месте уложил, спасая любимую супругу, – подвел итог Данила и запихал в рот булочку с маком.
Аня неуверенно покачала головой.
– По-моему, сомнительная затея.
– Да ну, чего сомнительная? Клавдия Сидоровна просто млеет, если пахнет криминалом. Можно попробовать. Завтра и сообщи. Только кое-какие детали надо продумать, а то мне уже прятаться ну настолько надоело! Целую неделю в шкафу дрожу, как моль какая-то.
На том и порешили. Теперь надо было только выбрать время, чтобы сообщить матери о «дерзком» нападении.
Вернувшись домой от «воскресшей» Осиповой, Клавдия Сидоровна первым делом позвонила Агафье Эдуардовне.
– Агафья Эдуардовна, я вам приятную новость спешу сообщить – ваша-то Осипова Татьяна жива-здорова! Представляете, она, оказывается, у вас какие-то долги отрабатывала, так вот решила, что больше ей не под силу быть крепостной крестьянкой, и захотела стать золотой рыбкой.
– Я примерно так себе и представляла. Вы меня не сильно удивили, но все равно, большое спасибо, – спокойно отреагировала Агафья Эдуардовна и вежливо попрощалась.
Дома Клавдия поужинала и совсем уж было собралась рассказать супругу, как ее тревожит вся эта запутанность, но обратила внимание на поразительную в доме тишину. Она заглянула в комнату – Акакий корпел над тетрадным листком, закатывал глаза к потолку и медленно доедал ручку. Акакий писал письмо. Клавдия знала – раз в месяц ее муж обязательно строчил письменные отчеты родительнице, и тревожить его в эти часы не следовало. Однако некоторая корректировка была просто необходима.
– Дай-ка, – бесцеремонно выхватила из его рук жена опус и скривилась. – Кака! Ну что ты пишешь! «Мамочка! Мы отметили тридцать лет, что я отбыл с Клавдией!» Лучше бы уж сразу написал – отсидел! А здесь что?! «Мне живется хорошо, Клава обещала купить мне новые носки, а старые с заплатками я выкину»! Это что за писанина Ваньки Жукова! А почему это ты не пишешь, что я уже и так на тебя потратилась – купила тебе сандалии и футболку?! А почему не пишешь, что у тебя новая «Волга»?! Ты что, хочешь, чтобы твоя матушка принеслась сюда тебе слезы утереть, а заодно и парочку носочков привезти? Вот назло теперь будешь ходить в штопаных!
– Клава! Я же еще не дописал!
– Дай дальше почитаю! – разъярилась супруга. – Ага, замечательно. Вон сколько ты пишешь про своего кота, даже заметил, что у него шерстка стала не такая блестящая! А про родную жену!.. Вот и про родную жену – «Клавочку прет во все стороны, ни одно платье не налезает»! Гад! Да у меня просто нет ни одного платья!!