- Пойдемте, я уже все поняла.
Когда мы пришли в комнату ко мне, я сама предложила мсье сделать ему миньет. Он с радостью согласился. Мы разделись догола и я усадила его, как делала мадам Рине, на маленькую скамеечку. Я очень быстро довела его до экстаза и он выстрелил мне свой сок. При этом мсье искусно ласкал мне клитор, что глотая сперму, я чувствовала сладость во всем теле. С тех пор я стала ярой поклонницей миньета, хотя обычные способы совокупления мне не менее приятны.
- Милый доктор, - вдруг прервала она свой рассказ, - я разболталась, а вы, наверное, устали и хотите отдохнуть? Уже два часа ночи.
- Я действительно устал, но слушать вас готов до бесконечности. Вы необыкновенная женщина!
- Однако я не хочу злоупотреблять вашим вниманием и намерена вам предложить отдохнуть.
Она нажала кнопку звонка. Вошла горничная.
- Постелите, пожалуйста постель и приготовьте ванну, - сказала мадам Сюльбе, вопросительно взглянув на мистера Хобса. Хобс кивнул головой, принимая приглашение. - Сначала ванну для мужчины, - бросила мадам вслед горничной. Хобс вернулся из ванной. Мадам Сюльбе вышла ему навстречу, небрежно накинув тонкий халат, настолько короткий, что роскошные ноги были полностью открыты взору от кончиков пальцев до ляжек. Пока горничная готовила ванную для мадам Сюльбе, хозяйка предложила выпить еще по одной рюмке коньяка.
- Хорошо помылись? - Спросила мадам.
- Превосходно! Чувствую себя настолько свежим, что готов продолжить беседу хоть до утра.
Мадам загадочно улыбнулась и медленными глотками отпивала коньяк. Потом она взглянула на Хобса из-под ресниц:
- Я очень рада, что вы будете у меня!
Она немного помолчала и добавила: "Работать".
- Мне тоже приятно быть вашим слугой!
- Ну и отлично! Давайте выпьем за это счастливое совпадение!
Она протянула ему свою рюмку, слегка наклонившись вперед, при этом халат распахнулся, открыв ее нежное розовое тело. Мадам приготовилась принять ванну и была совершенно голая под халатом. Она не сразу заметила свою оплошность и Хобс несколько секунд видел эту восхитительную, возбуждающую наготу.
- Пока я вымоюсь, - сказала она, допив свой коньяк, - вы, поскучайте, посмотрите эти журналы. Я думаю, что они вас заинтересуют.
Журналы были очень интересными. Это были порнографические издания "3*4 и замочная скважина". Увлекшись журналами, он не заметил как прошли полчаса.
- Интересно? - Услышал он голос мадам.
Хобс взглянул на нее. Розовая, свежая, чуть влажная сияющая красота и молодость, она стояла перед ним, выгнув стан и сощурив глаза. И опять эти ноги! - Он не мог оторвать от них восхищенного взора. Мадам Сюльбе подошла к нему, обняла рукой за шею и прижала его голову к своему животу. Хобс без труда нашел разрез ее короткого халата и его губы коснулись мягкой нежности ее тела. Целуя, поглаживая рукой живот женщины, Хобс пытался представить себе выражение ее лица, но не мог. Вдруг его взгляд скользнул в сторону, и он обнаружил, что в огромной зеркальной стене они оба видны, как на экране. Он увидел и лицо мадам Сюльбе, чуть перекошенное острой болью наслаждения. Ее широко открытые глаза, взгляд которых был устремлен на него, и трепетные руки, нервно поддерживающие верх халата, и ее восхитительные ноги, двигающиеся в такт его языка. Все это привело его в бурный экстаз. Он зарычал и, нагнувшись еще ниже, впился губами в гладко выбритую подушечку лобка мадам. Проворный язык Хобса жадно впитывал, слизывал терпкий и солоноватый сок напарницы, с губ ее влагалища. Мадам Сюльбе раздвинула ноги, прижала его голову к себе руками и испустила тихий, протяжный стон.
- О, милый доктор, вы начинаете мне нравиться!..
Хобс оторвался от сладкой плоти мадам и поднял лицо.
- Давайте ляжем.
- Зачем спешить? Встаньте, доктор, еще выпьем?!.
Она достала из стенного бара рюмки и бутылку вина. Сев на кресло друг против друга они выпили.
Мадам Сюльбе посмотрела на Хобса сквозь бокал и спросила:
- Вам жарко?
- Вы про пижаму? Я бы с удовольствием ее снял, она мне просто мешает.
- Мне тоже, - сказала мадам и сбросила на спинку стула свой халатик.
Она сидела в метре с той свободной непринужденной позой, которая свойственна женщинам, сознающим свою красоту. Слегка откинувшись на спинку кресла, одну ногу убрав под себя, а другую вытянув вперед, при этом Хобсу было отлично видно пухлые розовые губы ее влагалища. Медленно цедя легкое вино сквозь зубы, Хобс с возбуждением и каким-то сладким упоением в упор разглядывал свою хозяйку, впитывая взглядом ее умопомрачительную прелесть. Мадам одной рукой держала бокал у рта и украдкой поглядывала на Хобса, конвульсивно подергиваясь от нетерпения. Он продолжал глазами пожирать эту роскошную женщину и был очень недоволен тем, что она закрывала от него вожделенное место. И вдруг он заметил, что ее рука не просто лежит между шелковистых ляжек, она тихо, равномерно двигалась, в такт покачивалась ее отставленная нога. Мадам Сюльбе онанировала у него на глазах! Такого Хобс еще не видел никогда. От зрелища женского онанизма он пришел в безумный экстаз и почти непроизвольно его рука очутилась на члене. В полной тишине и ярко освещенной комнате, сидя друг против друга, они онанировали в мутном иступлении острого, неизведанного наслаждения. Мадам кончила первой, уронив бокал с вином на пол. Она широко раздвинула ноги и глядя безумными глазами то на разомлевшую свою вульфу, то на член Хобса, стала пальцами обеих рук тереть свой вспухлый клитор.
- А... а... а... оох! - Вдруг воскликнула она и рухнула на пол, выставив Хобсу на обозрение все свои сокровенные прелести, раскрывшиеся, как нежный букет роз. Хобс вскочил с кресла и бросившись на пол прильнул губами к этому сокровищу. Мадам только слабо дернулась и, издав слабый стон, замерла без движения. Наконец слабость сразила и Хобса он выстрелил в воздух мощную струю спермы и вытянулся без движения на ковре, уронив голову на ляжку своей партнерши. Когда Хобс окончательно пришел в себя, он почувствовал, как гладит его волосы мадам Сюльбе, как мягка и приятна ляжка, на которой покоилась его щека, как возбужденно сладко пахнет плоть этой женщины.
- Ты доволен?
- Угу. А ты?
- Ты же видел... - Она помолчала немного. - Я люблю неожиданности. Запомни!
- Я тоже.
- Что?
От влагалища мадам Сюльбе шел дурманящий запах плоти, смешанный с тонкими духами, который он жадно вдыхал и почувствовал, как в его теле рождается волна бурного желания.
- Что не ответил? Запомнишь?
- Конечно!
- Постарайся быть необыкновенным: ты мне нравишься!
- Я постараюсь. - Он целовал ляжку мадам и, приподняв голову, посмотрел на нее.
- Ты чего? - Спросила она, стрельнув на него тревожным взглядом.
- Хотел на тебя посмотреть! - Смутился он.
Она улыбнулась и погладила себя от бедра до шеи.
- Смотри сколько хочешь! - Разомлевшим голосом сказала она и закрыла глаза. Он стал рассматривать ее, помогая руками себе. Раздвинув губы ее влагалища, он заглянул в таинственную глубину ее плоти и потрогал пальцами тугую пуговку ее клитора, заставив мадам сладко содрогнуться. Провел рукой по выпуклости ее лобка, погладил живот, дотронулся до пышных полушарий груди и стал нежно теребить ее соски. Блаженно улыбаясь, мадам сквозь длинные ресницы следила за манипуляциями Хобса. Ляжка, на которой покоилась рука любовника, приподнялась, его лицо скользнуло в промежность. Мадам Сюльбе тихо ахнула, широко раскинув ноги и выгнув спину, затрепетала от острой слабости. Его язык глубоко вонзился в горячую влажную пропасть, конвульсивно сжимающуюся под его лаской. Она вытянулась и протянув руку, вцепилась в член Хобса.
- Не так, не так! - Прохрипела она, исступленно потирая член. Хобс оторвался от сладких губ ее вульвы и поднял голову. - Не так! - Почти зло воскликнула она и вскочила на ноги. Она смотрела на него хищно прищурив потемневшие красивые глаза. - Не так, не так! - Да вы банальны, как базарная торговка! Я ошиблась! Вы отвратительны! Убирайтесь к себе, черт бы вас побрал, вы меня только расстроили!
В нем тоже кипела злость на это роскошное, бестактное животное. Он лежал на ковре, опершись на локоть правой руки и едва сдерживаясь, молча смотрел на нее.
Мадам Сюльбе схватила свой халат и накинув его на плечи, выбежала из комнаты. Хобс остался один. Он был унижен и раздавлен. Сладкий трепет вожделения исчез и смылся тяжелым чувством горечи и разочарования. Что ей нужно? От чего она бесится?
В девять часов утра его разбудила горничная:
- Что пожелаете, доктор? Кофе, какао, чай? Если доктор захочет, чтобы ему на завтрак что-нибудь сварили, ему следует сказать об этом заранее. Женщины в пансионе утром едят мало.
- Ничего мне не надо, - зло буркнул Хобс, - и вообще, я есть не хочу.
- Доктор расстроился из-за того, что хозяйка ночью от него ушла? Понимающе произнесла девушка, закончив уборку. - На нее не стоит сердится, она ведь не со зла. Вот увидите, она сегодня будет говорить с вами, как будто ничего не случилось.
- Доктор расстроился из-за того, что хозяйка ночью от него ушла? Понимающе произнесла девушка, закончив уборку. - На нее не стоит сердится, она ведь не со зла. Вот увидите, она сегодня будет говорить с вами, как будто ничего не случилось.
- Не случилось! Может для нее ничего не случилось, а для меня... Да о чем тут говорить. Вы не знаете, когда уходит поезд в женеву?
- Первый уже ушел в 7 часов утра, а второй будет в 15. Только вы напрасно это делаете, хозяйка будет очень обижена.
- Мне на это наплевать! Я не хочу оставаться здесь ни одного лишнего часа.
Даже злость на мадам Сюльбе и чувство собственного унижения не могли отвлечь внимание Хобса от свежего очарования девушки. Она была одета в синюю униформу, состоявшей из короткой расклешенной юбки, плотно облегающей стройную талию, жилета с глубоким, до пояса вырезом на груди, схваченным внизу золотистым поясом, который прикрывал ослепительно белый передник с карманами. Под жилетом на девушке была одета нейлоновая блузка, настолько прозрачная, что позволяла видеть края пышных полушарий ее упругих грудей. Темного цвета нейлоновые чулки без шва и синие туфельки на высоких каблуках, дополняли ее рабочий наряд и делали ей пикантный вид. Может это милое юное существо, неожиданно явившееся перед Хобсом, и ее сердечное участие, заставили его впервые подумать спокойно о ночном инциденте.
Хобс не скрывая интереса разглядывал горничную, все более и более восхищаясь ее нежной непринужденной прелестью.
- А вы давно сами здесь работаете?
- С самого начала, уже скоро год. Здесь совсем не плохо. - Сказала она. - С мадам Сюльбе можно ладить, да и остальные гувернантки тоже хорошие.
- Как тебя зовут? - Неожиданно спросил Хобс, перейдя на ты.
- Кларетт!
- Ты чудесная девушка, ты мне нравишся.
- Так что же принести вам к завтраку?
- Принеси парную телятину в молочном соусе, заливного сазана, пару бутылок виски и салат из свежех овощей.
- Вы так много наговорили, что я даже не запомнила, но если бы и запомнила, то все равно кроме кофе, с шоколадом ничего бы не принесла.
Девушка смеясь выпорхнула за дверь и через несколько минут вернулась назад с подносом, на котором стоял кофейник и ваза с пирожными.
- А ты сейчас не занята?
- Нет.
- Я хотел бы, чтобы ты побыла со мной, пока я буду завтракать.
- Я уже завтракала, но если вы хотите, я сяду здесь на диване.
Она села на широкий диван против Хобса закинув ногу за ногу и повернулась к нему в полуоборот, застыла как статуэтка. У девушки было нежное, розовое лицо с тонкими элегантными чертами, поражающими своей классической диспропорцией. Темные, чуть раскосые глаза таинственно поблескивали из-под темных ресниц, полные, слегка влажные губы улыбались, и вся она была наполнена какой-то буйной радостью в ее гордой непринужденной осанке чувствовалась сила, достоинство осознаной красоты, способность не только беспрекословно подчиняться, но если надо, то и твердо повелевать с уверенностью, что ее желания будут исполнены. Хобс чувствовал, что робеет перед этой девушкой и ему стало стыдно за ту вольность, которую он позволил себе в обращении с ней вначале.
- А почему вы молчите?
- О чем говорить? - Пожала плечами Кларетт.
- Вы, наверное, обиделись, что я вас задержал у себя. Извините я не хотел забирать у вас свободное время, просто хотел видеть вас.
- Я нисколько не обиделась и вы не отняли у меня нисколько времени, а молчу потому, что вас еще не знаю.
- Мне казалось, что мы с вами уже познакомились.
- Что вы называете знакомством? То, что я назвала вам свое имя? Разве это знакомство?
- А что вы называете знакомством?
- Только половую близость.
- Да? Но это не так быстро делается... - Залепетал Хобс.
- Вы этого знакомства не хотите? - Спросила девушка, искоса взглянув на него.
- Нет, почему же! Я был бы рад с вами познакомиться так...
- Ну, договаривайте! - Так, как вы сказали...
- То есть, вы согласны совершить совокупление? - Домогалась девушка от Хобса прямого ответа.
- Да! Да!
- То есть вы согласны, чтобы я, - она встала с дивана и подошла к Хобсу, - чтобы я расстегнула ваши брюки? - При этом девушка, присев перед Хобсом на корточки, быстро расстегнула ему ширинку, - засунула свою руку и достала ваш... О-о! Уже напряженный член! - При этом она вытащила член Хобса и поцелевала его. - Вот так, да? Так? Я чувствую, как изнывает и сладко трепещет моя вульва от страсти и наслаждения.
Оторопевший от неожиданности и одуряющей похоти Хобс недвижно сидел на стуле, держа чашку кофе в руках и следя за манипуляциями девушки. Вдруг она порывисто вскочила, быстрым неуловимым движением сбросила юбку и, широко расставив ноги, выставила взору Хобса пухлые влажные губы влагалища. И это не трудно было сделать, т.к. на ней не было трусов. Бросив чашку с кофе на стол, Хобс в свою очередь, опустился на колени перед милой фурией и приник жадными губами к ее нежному сокровищу. Кларетт тяжело и порывисто дышала, захлебываясь стонами. Ее гибкое и упругое тело извивалось перед его глазами и под его губами. Вид этой неистовой страсти возбудил его до крайности. Хобс с трудом оторвался от плоти девушки, поднялся, подхватил дрожащую Кларетт на руки и бросил на кровать, стал раздеваться под затуманенными похотью глазами девушки.
Он широко раздвинул ей ноги, поднял их высоко вверх, медленно, с садистским наслаждением, вонзил в нее свой член до самого конца и почувствовал, как он уперся в упругое горячее тело ее влагалища. Девушка судорожно вцепилась в него руками и тяжело дыша открытым ртом, стала размеренно и мощно двигать бедрами навстречу ему, хрипло вскрикивая каждый раз, когда его член углублялся в ее влагалище до основания.
- Сделай мне больно!
Хобс изо всей силы двинул в нее членом. Она ойкнула, но, очевидно, это не та боль, которую она ждала.
- Сделай больнее... Больше боли... Сильнее! - Молила она, мотая головой от досады и непонятливости нового знакомого. Тогда Хобс вынул свой член из влагалища и подняв повыше ее согнутые в коленях ноги, попытался всунуть член в узкое и сухое отверстие зада.
- Ой! - Закричала девушка, стараясь увернуться от неистового напора члена. - Ой, ты разорвещь меня! Ты разорвещь!.. А... А... А...
Но боль, которую она просила, уже обрушилась на нее и вызвала бурный оргазм, в течении которого она долго и безумно моталась по кровати. Потом Кларетт замерла и несколько минут лежала в сладком обмороке в то время, как Хобс вновь поместил член во влагалище, продолжая размеренно и мощно двигать. Как раз в тот момент, когда Кларетт пришла в себя и охваченная новым порывом страсти стала подыгрывать его работе, он выкрикнул какие-то непонятные слова и, почти без чувств, упал на девушку, излив в нее обильную струю спермы.
Потом Кларетт достала чистый платочек и заботливо вытерла член Хобса и свою промежность, разорвала его пополам.
- Держи свою половину, - сказала она Хобсу, протянув ему половину платка. - У нас это самая драгоценная реликвия!
Хобс спрятал платок в нагрудный карман пиджака и сел на кровать рядом с Кларетт.
- Ну как, мы теперь знакомы? - Спросил он, поглаживая ее ляжки.
- Теперь да! Но я думала, что ты робкий. Ведь когда я вошла будить, то думала, что ты сразу попросишь меня лечь к тебе в кровать или, во всяком случае, попытаешься возбудить во мне желание.
- Я был зол и об этом вообще не думал!
- Я понимаю тебя, но все же ты должен быть внимательнее к женщинам, даже когда сердищься! - Назидательно сказала Кларетт и спрыгнув с кровати, одела юбку. - Одевайся, к 12 часам тебя ждет мадам Сюльбе и постарайся сделать вид, что вчера ничего не случилось, она это очень оценит.
Кларетт поправила постель и поцеловав Хобса в губы вышла, на прощание ласково подмигнув ему. Мадам Сюльбе встретила Хобса с откровенным равнодушием.
- Здравствуйте, милый доктор. Как спали? Надеюсь, вам понравилась ваша комната?
- Спасибо. Все отлично, я готов приступить к своим обязанностям.
- Милый доктор, - сказала мадам, выйдя из-за стола. - Мне бы хотелось, чтобы вы сегодня занялись профосмотром обслуживающего персонала. Вы не возражаете?
- Как вам будет угодно.
Весь персонал мадам Сюльбе состоял из девяти девушек и молодых женщин в возросте от 18 до 24 лет. Самой молодой была Кларетт - ей недавно исполнилось 18 лет. Поварихе Анкю было 20 - это была статная высокая девушка с красивым лицом. У нее были непомерно огромные груди, тонкая талия и широкие бедра. Кухарка Женни была по возрасту старше, ей шел 25 год. Несмотря на некоторую полноту, она была изящной и грациозной. Две другие горничные Лизан и Бетси были типичными американками: стройные, изящные, с кукольными красивыми личиками, со взбитыми копнами золотистых волос на головах. Лизан было 19 лет, а Бетси исполнилось уже двадцать. Обе они курили сигареты и носили их в портсигарах, засунутых за пояс униформы. У Бетси были длинные, стройные тонкие ноги, которые поражали однако своеобразным изяществом и стройностью. Двадцатилетняя негритянка Олива, маленькая, довольно миловидная женщина с коричневыми шаловливыми глазами, исполняла обязанности садовника, следила за чистотой во дворе. Наконец, четыре учительницы - они же гувернантки: Лилиан - раскосая, двадцатидвухлетняя женщина с огромными выразительными глазами, носила очки на тонкой золотой дужке. Лилиан была представлена Хобсу как учительница музыки, но потом он узнал, что она преподает другую дисциплину. Учитель рисования Гита была тонкая, стройная, обтекаемая, что казалось будто искусный ювелир специально обточил все угловатости и предал ее телу изумительный вид.