Утро у них, как у настоящих детективов, началось с телефонного звонка.
– Могу я услышать Курицыну или Петухову, – послышался бархатный мужской голос.
Люся не любила, когда их так звали. Людей почему-то очень умиляло, что подруги носят фамилии этой птичьей четы. Некоторые даже интересовались: «А это у вас не псевдоним?» И когда женщины терпеливо поясняли, что сама природа связала их в пару, излишне любопытные частенько уточняли: «И кто же у вас Петухова?» Было обидно. Бабушки-соседки Василисе и Люсе уже давненько прилепили одно прозвище на двоих – Куры. Поэтому Люся совсем не растаяла, услышав в трубке медовый голос.
– Я могу услышать Курицыну или Петухову?
– Петухова у аппарата.
– У моего друга сегодня юбилей. Не могли бы вы провести для него этот праздник?
– Это совершенно невозможно. Мы напрямую с клиентами не работаем. И потом… надо было заранее.
– Тысяча долларов за этот вечер вас устроит?
– Когда подъезжать? – чуть не поперхнувшись, заквохтала Люся.
– К двум часам. Дня, разумеется, – уточнил мужчина. – Запишите адрес, его совершенно нетрудно отыскать. Друга зовут Леней, ему исполняется тридцать, шумную ярмарку устраивать не надо. Просто – пару-тройку стихов, тостов, пожелания, песенки, ну… Вы сами лучше в этом разбираетесь. Вот, пожалуй, и все.
– И за это – тысяча долларов? – уточнила Люся.
– Но вы же будете очень стараться, – хмыкнул заказчик и отключился.
Люся опустилась в кресло, забыв вернуть трубку на рычаг, а потом, вдруг опомнившись, заверещала так, что подпрыгнул Финли:
– Вася!! Василиса!! Срочно собирайся, нас ждут мужчины! Нас ждет работа! Люди просят зрелищ!
– А как же расследование? – не открывая глаз, промычала Василиса.
– Расследование?! А чем я, по-твоему, всю ночь занималась? Думаешь, дрыхла без задних ног?
– Мне почему-то так показалось…
– Показалось ей. Я мыслила! Ты что же думаешь, я, читая детективы, только время убиваю?
– Господи! Неужели кого-то еще?
– Я научилась строить версии, – торжественно провозгласила Люся. – Вот что я надумала по поводу этих несчастных конечностей. Первая версия: эта Сибиярова как-то связана с нашими молодоженами.
– Понятно, иначе им бы не подсунули ее руки.
– Вторая версия – кто-то из молодых, скорее всего жених, сам прикончил эту Сибиярову.
– Ерунда. Это он что же, ее прикончил, а руки на память оставил, так, что ли?
– Нет, не так. На то мы с тобой этим делом и занялись, чтобы узнать как. Может, теперь его шантажируют? А еще можно предположить, что эта женщина была влюблена в нашего жениха, а когда узнала про его свадьбу – покончила жизнь самоубийством. Хотя нет, как же она без рук-то. Руки не вписываются. Короче, ясно одно – все ниточки ведут к молодоженам. Поэтому сейчас мы едем зарабатывать деньги, а вечером отправляемся к ним.
– И что скажем – это не вы тетеньке руки отрубили?
Люся посмотрела на подругу, как на больного кролика.
– Вася, сосредоточься и постарайся понять, что я тебе скажу. По всем правилам, нам надо узнать все подробности о самой Сибияровой. Однако по этому объявлению желающих узнать то же самое нашлась, наверное, целая туча. Само собой, измученные родственники не станут рассыпаться в подробностях перед какими-то двумя невзрачными тетками непрестижного возраста. Поэтому мы зайдем с другого края. Раз уж сама судьба сунула нам в руки… В общем, сегодня вечером мы заявимся к молодоженам Логиновым и начнем собирать информацию. А сейчас поедем, нас ждет Леня.
– А кто у нас Леня?
– Васенька, Леня – это наш юбиляр, и мы едем устраивать ему праздник.
– Ну… Если я успею собраться…
– Нам дают ты…
– Даже за тысячу баксов я не появлюсь без макияжа перед тридцатилетними мужчинами! Ты же знаешь, с каким презрением я к ним отношусь.
Люся смирилась. Макияж для Василисы был длительным, священным ритуалом. И это можно было понять – она была необычайно, просто удивительно некрасива. Над небольшими глазками цвета немытой бутылки кустились белесые щетинки бровей, рот устрашал своей огромностью. А нос можно было смело измерять в дециметрах. Гладкие, собранные в фрикадельку волосы не скрывали, а предательски подчеркивали все огрехи физиономии. Неудивительно, что Василиса просиживала перед зеркалом часами, прежде чем явить себя миру. Зато эти часы превращали лягушку в царевну. Умело накрашенные глаза превращались в бездонные озера. Яркие губы извивались в едкой усмешке, а появившаяся стильность позволяла не замечать длину носа. Во всяком случае, так казалось самой Василисе. Люся же не умела меняться так кардинально и благодарила бога уже за то, что не наградил ее такой неказистой внешностью.
К заказчику подруги не опоздали и ровно в два топтались у его дверей. Какой-то невоспитанный шалопай открыл двери, окинул взглядом дам с ног до головы и поинтересовался:
– Тетеньки, вы к кому?
– Нам бы Леню.
– Леню? Леня – это я.
– Ну тогда мы к вам, – уверенно заявила Василиса и протолкнула вперед Люсю с баяном.
Парень поспешно ретировался в глубь комнаты и оттуда уже доносился его встревоженный голос. Похоже, он высказывал неудовольствие своей подруге.
– Таня! Тань! Там, по-моему, твоя мать приехала. С вещами и еще с каким-то нафталином. Если они собираются здесь осесть, сразу предупреди, что у нас черная оспа, бычий цепень и СПИД особенный – губительный для старух. Что хочешь говори, но мне их не надо.
– Леня! – позвала Василиса. – Что же вы так переполошились? Это ведь вам исполняется тридцать лет, так?
– Ну мне, – показалась в дверном проеме всклоченная голова.
– Все правильно, а мы – подарок от вашего друга.
– Фирма «Улыбка» приветствует вас и ваших гостей! – заученно выкрикнула Люся и, растянув меха, приплясывая, ввалилась в комнату.
– Ах вот оно что… Только вашу фирму не «Улыбкой», «Насмешкой» лучше назвать. Так, значит, вы нас веселить будете? Ну-ну.
Веселить пришлось помимо самого хозяина – его даму сердца Татьяну, вялую, как больная амеба, девушку и еще одну пару, которая больше пялилась в телевизор. Работать в таких условиях подругам еще не приходилось. До их прихода, по всей видимости, никто и не собирался ничего праздновать, потому что Татьяна занималась маникюром, сам Леня крутился возле компьютера, а неведомая пара упивалась сюжетом порнофильма. Вот попробуй тут произносить здравицу, когда в руках у гостей совсем нет рюмок. Каждый новый тост «Я хочу выпить…» звучал как приглашение сбегать в ларек. Людмила Ефимовна терзала баян и по очереди трясла ногами, как дрессированная цапля. Василиса старалась вовсю, и к концу праздника зрители сбросились на бутылку, после которой, собственно, и началось само веселье. Развязка наступила вечером, когда измученные артистки собирались домой.
– Спасибо, что пришли. Я-то, честно говоря, поляну только в субботу накрывать собирался, – цвел именинник.
– До свидания, приходите еще, – любезно прощалась Татьяна, не понимая, почему бабенки все еще топчутся у дверей.
– Значит, вам понравилось? – издалека стала подъезжать Василиса. – Тогда давайте расплатимся, а то мы у вас действительно засиделись.
– Что значит – расплатимся? – вытянул лицо Леонид. – А нам от вас ничего больше не надо.
– Понимаете, это нам теперь от вас надо. Тысячу долларов, как и договаривались.
– Сколько?! Тысячу баксов?! Это за ваше-то кривляние?! Да за такие деньги я перед своим начальником полгода такой же мартышкой работаю, а вам за один вечер!..
– Хорошо, что сегодня не весь реквизит с собой потащили, – бубнила под нос Василиса, трясясь в автобусе.
– А вообще, они славные, – блеяла рядом Люся. Это она сегодня сдернула подругу, а сама даже с оплатой как следует не договорилась и теперь чувствовала себя виноватой. – Вспомни, как тебя этот-то, второй называл?
– Толик? Помню как – Буратино.
– Да нет, он тебя называл Мисс Чудо! Просто рыцарь слова! Просто Пегас, – лебезила Люсенька.
– Пегасы… Только хотелось бы знать, кто нам подсунул этих жеребцов.
Но долго размышлять над этим подругам не пришлось. Уже подходя к дому, они услышали душераздирающие вопли. Сомнений не было – так мог орать только драгоценный Финли. Вероятно, опять выпрыгнул в форточку на балкон, а обратно залезть не может. Забыв про усталость, женщины кинулись в дом спасать любимца. Люся первая ворвалась в квартиру, бросила баян и рванула на себя балконную дверь. Замерзший котяра теннисным мячиком принялся скакать по комнатам, пытаясь согреться. У Люси на глазах выступили слезы умиления. Вообще-то, это был кот Василисы, но тряслись над ним обе подруги. Да и как не трястись! У него были такие качества, которые украсили бы любого мужчину, – ум, красота, достоинство и порода! А уж о верности Финли ходили легенды. Кот абсолютно не терпел посторонних и кидался на любого чужака, причем норовил вцепиться в физиономию любому, кто осмеливался просто входить в дом. Только к своим хозяйкам он проявлял терпимость и ласку. Правда, хозяйки еще не знакомили его с кошками. Это было, на их взгляд, растлением. За котом был прекрасный уход, он ел от пуза и каждый вечер выходил на охоту. Охотился обычно на своих хозяек, и женщины по часу, а то и больше передвигались по комнате короткими перебежками, высоко подбрасывая колени. Иногда котище подстерегал хозяек возле туалета, и тогда слабая на мочевой пузырь Люся от испуга проворно ныряла в комнату раздумий. И вот сегодня это сокровище чуть не окоченело на балконе!
– Люся! Это что, снова твоя Ольга приходила? – включила свет Василиса.
Люся обвела комнату глазами и обмерла – все вокруг было перевернуто вверх дном! Все вещи, альбомы, журналы были вывалены на пол. Разруха царила даже на кухне – под ногами перекатывалась картошка, вытряхнутая из мешка, а дверцы шкафчиков были распахнуты настежь.
– Может быть, Оля искала целые колготки? – только и смогла предположить Люся и тут же побежала звонить дочери. – Оля! Это просто вандализм! Немедленно приходи и убери за собой все, что… Ах, это ты, Вовочка. А где Оленька? Уехала в Барнаул? Ага… на собачью выставку… Она мне сама об этом говорила?.. Да, конечно же, помню, просто я думала, что она уже вернулась. Ну хорошо, пусть позвонит, когда приедет.
– Вася, Оля уехала в Барнаул, это не она.
– Это и так ясно. Здесь что-то искали. И выгнали нас к этому Ленечке для того, чтобы всласть накопаться в наших вещах.
У Люси округлились глаза и бешено заработала фантазия.
– Это маньяк. Он охотится за одинокими женщинами, роется в их нижнем белье, в их продуктах, и это приносит ему удовольствие, да?
– Не думаю. Значит, теперь наше расследование пойдет по другому плану: сначала мы должны найти того, кто раскурочил нашу келью. Когда найдем, во-первых, – будем знать, кого остерегаться, а во-вторых, проявятся новые дорожки к расследованию. Я так думаю. Поэтому давай искать.
Когда Василиса принималась за дело, она умела быть суровой и несгибаемой. В такие минуты ее белесые брови собирались на переносице, глаза метали молнии, а из груди нет-нет да и прорывался благородный рык. Одного ее вида было достаточно, чтобы устрашить всю преступность в пределах микрорайона. Однако, чтобы преступник испугался, его следовало все же найти.
– На словах-то оно просто, а как ты на деле его найдешь? – попискивала Люся. Она не умела выглядеть так устрашающе.
– Ты ж у нас профи – детектив, так должна знать, что каждый преступник оставляет следы, вот мы их и поищем. Я, кстати, думаю, что нас всерьез не воспринимают, поэтому особенно не старались замести следы. Это нам только на руку.
– А ты на самом деле считаешь, что у нас гостил преступник?
– Если без спросу в нашей квартире хозяйничал, то бесспорно, – подтвердила Василиса и, водрузив на нос очки, рухнула на четвереньки. Люся принялась шаркать коленками в другом углу комнаты.
Через полчаса работу пришлось прервать – в дверь позвонили. На пороге стоял сосед по лестничной площадке Дима Фокеев. Парень жил здесь, наверное, с рождения, только сначала с родителями, а после их переезда в сельскую местность – совсем один. С Василисой и Люсей у него были самые добрососедские отношения. По их просьбе Дима иногда ковырялся в стареньком телевизоре, мог прикрутить розетку или посмотреть люстру, а женщины, в свою очередь, безропотно давали ему взаймы соль, спички и угощали стряпней.
– Василиса Олеговна, у вас сегодня котик на балконе вопил. Я уж стучал к вам, стучал, думал, если до ночи никто не откроет, – стану двери ломать. Мало ли – вдруг что случилось.
– Да, Димочка, у нас случилось, и не мало что. Видишь вон, вся комната разворочена.
– Гости к нам, Дима, наведывались, пока мы на работе были, – пояснила Люся.
– Так, значит, это к вам. Я сегодня в магазин подался, смотрю – в наш подъезд два мужика направляются. Еще удивился – к кому бы? У нас же одни пенсионеры проживают, а те мужики совсем не старые. А потом, когда вернулся и свою дверь открывал, слышал в вашей квартире мужские голоса. Глуховато, правда, но у меня слух хороший. Я чуть с катушек не съехал – ничего себе, думаю, бабульки какой свежачок подцепили! Хм… Я извиняюсь… Ну, что вы еще молодые и все такое…
– Ладно, не извиняйся. Как выглядел свежачок?
– Обычно: короткие дубленки, шапки, ничего особенного.
– Ты никуда уходить не собираешься? – почему-то всполошилась Люся.
– Да нет, мне на работу завтра с утра.
– Из дома никуда не уходи! – крикнула она, схватила какой-то пакет и выскочила за дверь.
Вернулась, когда Василиса уже выгребла весь мусор, разложила все по местам и теперь домывала полы.
– Вот, – радостно бросила Люся и плюхнула на стол толстенькую пачку. – Помнишь, Петя нас заставлял все свадьбы фотографировать, вдруг кому-нибудь взбредет в голову купить фото. Так вот. Это – фотографии с той самой свадьбы. Я их только что получила, еле уговорила, чтобы побыстрее сделали. Сейчас Димку позовем, пусть посмотрит, может, кого узнает.
– Здорово. Только сапоги могла бы и снять, не в общественном туалете находишься.
– Сейчас разложим на столе все фото относительно молодых мужчин, пусть Дима смотрит.
Что касалось молодых мужчин, то из всех приглашенных насобиралось пять их фотографий. На свадьбе почему-то преобладали мужчины перезрелого возраста.
– Эх, маловато. Надо бы еще чьи-то снимки приложить, чтобы вернее было, – вздохнула Люся.
Василиса поджала губы и вытащила из какого-то потайного ящичка еще три фотографии. Подруги позвали соседа.
– Вот, Дима, смотри, – сурово объясняла Василиса ситуацию. – Здесь фотографии всех тех, кто мог бы покушаться на наше имущество. И даже честь. Будь внимателен.
Дима почему-то изумленно вытаращил глаза.
– Нет, вы серьезно? А что, и Том Круз хотел на ваше имущество это… покуситься? И честь? Вот охальник!
– Так это Том Круз? А мне говорила, что это молодой отверженный поклонник, – еле слышно пробубнила обиженная Люся.
– Дима, не отвлекайся, – стыдливо зарумянилась Василиса.
Парень добросовестно вглядывался в снимки.
– Так вот же он! Вот этот точно был, – ткнул он пальцем в фотографию жениха. – Второго здесь нет, а вот этого точно видел. У него еще дубленка была расстегнута и шарф длинный такой, синий, с желтым маленьким орлом.
– Спасибо, дружок. Если понадобятся спички – заходи, – попрощались с соседом хозяйки.
Теперь было ясно – приходил жених, Роман Логинов. И приходил, возможно, за зловещей коробкой. Только зачем она ему? Неужели тоже хочет заработать миллион? Правда, деньги никому еще никогда не мешали.
Ночью, подтягивая к подбородку одеяло, Василиса мысленно оправдывалась перед Люсей за свою маленькую ложь. И в самом деле, кто же мог знать, что на фотографии какой-то там Том, да еще и Круз! Ну, говорила она, что этот мальчик за ней ухаживал, ну так кому от этого плохо? Не может же она признаться подруге, что приличного мужика за всю жизнь ей так и не удалось встретить! Люсеньке хорошо, у нее все-таки был муж… А, может, тоже врет? Фамилия-то у нее девичья. И для кого они себя хранят? Да ни для кого! Просто потребителя нет, чтоб ему пусто было! Нет, вот раскроют они это дело и займутся своей личной жизнью.
Люся тоже не могла уснуть и, обуреваемая обидой, ворочалась в своей кровати. Вот ведь какая эта Васька! А она-то ей так верила! Это ж надо – подсунуть фотографию артиста, да еще и самозабвенно врать, что парень чуть не умер от любви! А она, Люся, вроде как и вовсе никому не пригодилась за всю жизнь! А у нее, между прочим, тоже есть что вспомнить. Ну, вообще-то, они с родителями жили, как все. А потом папа с маменькой как-то очень стремительно собрались на Урал, на родину, и оставили Люсю одну в здоровенной квартире. «Девочке надо устраивать личную жизнь!» – категорично заявила мама, и папенька тут же стал собирать чемоданы. Родители как чувствовали – едва они отбыли, как у Люсеньки немедленно случилась любовь. Предмет страсти был худым и длинноногим, как малярийный комар, любил много и вкусно поесть и хорошо выпить. Но вот работать не любил. Как-то так получалось, что на физическую работу у него не хватало сил, а на умственную – мозгов. Зато он обожал женщин. Всех. Без разбору. Каждую субботу, нарядившись, как рождественский заяц, выдирал возле исполкома для букетика пучок пыльных астр и шел предлагать себя в мужья – авось кто и позарится. Однако желающих не было. И только когда очередь дошла до Люси, влюбленная девушка не стала капризничать. Жених одарил избранницу духами «Белая акация», неимоверными долгами и призрачными надеждами, но до регистрации брачных уз дело так и не дошло. Случилось так, что Люсю пригласили поиграть на погребении похоронный марш. Деньги предложили хорошие, и Люся согласилась. Это произведение Люся ни разу не исполняла, поэтому дома принялась настойчиво репетировать. Жених выдержал два вечера, а потом предъявил ультиматум – или я, или эти душераздирающие звуки! И вообще, похоронный марш ему слушать еще рановато, а если Люся на что-то намекает… Люсенька, конечно, выбрала любимого, но едва женишок доверчиво засопел и по-детски зачмокал во сне губами, как она тут же развернула меха – требовалось отработать басы. Насмерть перепуганный женишок взлетел с кровати, точно ракета со старта. Так, в трусах, не дожидаясь субботы, он и удрал к очередной невесте. Людмила какое-то время горевала, потом устроилась в Дом культуры, где аккомпанировала мужскому хору «Недремлющий пожарник» и вся отдалась искусству. Родившейся дочери Оленьке она объяснила, что отец кого-то от чего-то спасал и стал героем. Посмертно. Оля по папеньке не горевала, потому что в ее классе добрая треть детишек были потомками без вести пропавших «героев». Ну и что? Прожила же Люся. И не стала подруге на уши лапшу вешать, что по ней Ален Делон сохнет. Правда, она Василисе тоже наплела про мужа-героя, так ведь та уже не маленькая, могла бы и сама догадаться. Пообижавшись еще минут пятнадцать, Люся забылась в крепком сне.