— А если это все-таки была бомба?
— Тогда пусть включают в договор пункт обязательной компенсации в случае террористических эксцессов.
— А если они откажутся?
— Ты действительно прилично подзабыла предмет, — вздохнул Саша. — Ладно, я буду рядом, в случае чего — поддержу. Что будем делать сейчас: отдыхать или купаться?
— Конечно купаться! Я хочу к морю. Знаешь, как я об этом всегда мечтаю?
— Догадываюсь. Водичка, между прочим, пока прохладная.
— Ничего. Похожу босиком по краешку — уже счастье.
— Мало же тебе нужно для счастья, — усмехнулся Саша.
— А для тебя это новость? — искренне удивилась я.
— Каждый раз новость, — уже серьезно отозвался он. — Обычно женщине для счастья, заметь, неполного, нужно отнюдь не босиком по прибою побегать, а много больше. И чем больше они получают, тем менее счастливыми себя чувствуют. Ты, по-видимому, редкое исключение.
— Мерси за комплимент! — отозвалась я. — А вот мама, помню, говорила, что мужчина ценит женщину за те средства, которые на нее потратил. В смысле, жалко терять вложенные инвестиции.
— Серьезная у тебя мама. Наверное, была недовольна тем, что ты от такого замечательного мужа ушла.
— Наверное… Нужно позвонить и спросить.
А что, неплохая мысль. Позвонить маме, рассказать, что со мной произошло, попросить пролить свет на некоторые ключевые моменты. Не думаю, что она в курсе абсолютно всех событий, но магистральную-то часть обязательно знает. Вернусь в Москву — обязательно позвоню, при Саше как-то неудобно обсуждать свою прошлую личную жизнь.
Хотя и нынешнюю тоже было бы неплохо обсудить. Что-то настораживало меня в этом безупречном со всех точек зрения мужчине, но что именно, я никак не могла понять. Впрочем, возможно, это тоже последствия шока: неадекватность восприятия происходящего.
На пляже было не слишком многолюдно. Все-таки конец апреля — не самое подходящее время для купания даже в Средиземном море. По прибою я, конечно, побродила — и только. И это тоже было довольно странно: обычно я кидаюсь в соленые волны, невзирая на температуру воды, и получаю колоссальное удовольствие. Правда, если вода холодная, одного раза обычно бывает вполне достаточно для подзарядки и бодрости духа. На сей же раз окунуться не тянуло ни капельки, словно я совсем недавно искупалась.
Саша с неподдельным интересом наблюдал за мной с лежака. Когда мне надоело шлепать по водичке, я опустилась на соседний лежак и подставила спину ласковому солнцу.
— Обгоришь, — бросил Саша.
— Я не обгораю, — машинально ответила я.
Сначала ответила, а потом подумала: неужели за все время нашего с Сашей романа мы ни разу не отдыхали в жарких странах? Этого не может быть потому, что этого не может быть никогда. А если все-таки отдыхали, то он должен был помнить, что есть у меня одна особенность. При очень белой коже я действительно не обгораю, а покрываюсь сначала золотистым, а потом почти бронзовым загаром. Занимает этот процесс от трех до пяти дней — в зависимости от климатических условий. Но в любом случае через неделю я уже щеголяю «настоящим калифорнийским загаром», как окрестил это один из моих сокурсников. Давно дело было, а я запомнила. Неужели с годами стала обгорать?
— Заказать тебе что-нибудь? — через значительную паузу осведомился Саша.
— Сок, если можно.
— Какой?
Я повернулась к нему всем телом и уже не пыталась скрыть охватившее меня чувство глубокого недоумения.
— Саша, я пью всегда один и тот же сок — грейпфрутовый. В самом крайнем случае — апельсиновый. Ты задаешь странный вопрос.
— А вдруг тебе сегодня захочется чего-нибудь экзотического? Мы же в Турции, а не в подмосковном яхт-клубе.
— Туда мы тоже ходим? — осведомилась я. — У тебя есть яхта?
— У меня есть друзья, у которых есть яхта… Кстати, совершенно забыл тебе сказать: тут приплыл один грек, миллионер. Сегодня, в честь начала пасхальных праздников, он устраивает фейерверк на своей яхте. Хочешь посмотреть?
— С яхты?
— Нет, конечно, с берега. Точнее, с нашего балкона, оттуда прекрасно видно почти весь залив.
— А есть альтернатива?
— Есть. Поужинать в каком-нибудь ресторане, потанцевать. Или заказать ужин в номер и полюбоваться фейерверком.
Я задумалась. Не то чтобы я очень любила эти самые «огненные потехи», как их в старину называли на Руси, но идти куда-то танцевать мне хотелось еще меньше. Кто его знает, какие танцы вошли в моду за минувшие десять лет. А если я за это время выучилась блистательно исполнять, скажем, аргентинское танго и Саша захочет это продемонстрировать окружающей публике? Нет, уж лучше не рисковать.
— Закажем в номер, — решила я. — Если ты не возражаешь.
В глазах Саши мелькнуло изумление.
— Возражаю? Но я же это и предложил, — сказал он с некоторой растерянностью.
Правильно, предложил. Но я всегда предпочитаю оставить мужчине некоторую свободу для маневра. Точнее, впечатление того, что последнее, решающее слово — за ним, мудрым и сильным. Эта тактика всегда срабатывала без осечки, и что так удивило моего друга, я не поняла.
Мы оставались на пляже до тех пор, пока не стало прохладно. Желания искупаться у меня так и не возникло, зато теплом я насладилась в полной мере. О завтрашнем дне я старалась не думать: во-первых, утро вечера мудренее, а во-вторых, никаких особо выдающихся мыслей мне все равно не могло прийти в голову. Единственной здравой идеей было посетить парикмахерскую, чтобы не возиться со своей шевелюрой с утра пораньше, да еще на глазах у Саши. Красоту наводить я всегда предпочитала в максимально уединенной обстановке.
— Возьми денег, — сказал мне Саша, протягивая несколько местных купюр.
— У меня есть.
— Уверена?
— Ну, не поехала же я в командировку с пустыми карманами! Нужно посмотреть в сумке.
— Ты же поехала со мной.
Проще было взять деньги, чем заводить дискуссию о моих принципах. К тому же я не помнила ни сколько денег на самом деле взяла с собой, ни куда их спрятала, ни в какой они у меня валюте… В любом случае, когда разберусь, верну Саше, сколько взяла — и дело с концом.
Время в парикмахерской отеля я провела не без приятности: салон вполне соответствовал заведению, да и прическу мне сделали удачную. Заодно привели в порядок руки, которые мне самой не слишком нравились. То ли я за последние годы перестала уделять им достаточное внимание, то ли перед командировкой мне было не до красоты. Так или иначе, я осталась довольна: и мастерами, и результатом их труда.
Когда я вернулась в номер, уже почти стемнело. Саши не было, куда он мог подеваться, я понятия не имела, поэтому решила заняться, наконец, разборкой дорожной сумки. Почему я это не сделала сразу по приезде? Не похоже на меня: оставить вещи не распакованными и куда-то уйти. Что такое необыкновенно важное могло заставить меня так поступить? Увы, я не помнила.
Содержимое сумки меня приятно порадовало: вещи были не столько дорогие, сколько элегантные, немнущиеся, в моей любимой зелено-бежевой гамме. Деньги — и довольно крупная сумма — оказались именно там, куда я их обычно прячу: в упаковке с новыми колготками. Я разложила и развесила вещи по местам, спустилась вниз, чтобы поменять часть денег у портье, потом вернулась в номер, достала из холодильника бутылочку минеральной воды и уселась на балконе с сигаретой. На какое-то время внутренняя гармония была достигнута.
Увы, на очень короткое. Среди вещей я обнаружила мобильный телефон. Во всяком случае, эта штука была очень похожа на те безумно дорогие игрушки, которые только-только начали появляться в Европе. Естественно, мы с Куртом такой роскоши себе позволить не могли. А теперь у меня есть мобильный телефон, только я понятия не имею, как им пользоваться. Приятно только, что уровень моего благосостояния достаточно ощутимо повысился. Впрочем, скорее всего подешевели телефоны…
Просмотр записной книжки тоже не принес особой радости: большая часть записанных в ней имен мне ровным счетом ничего не говорила. Да, конечно, была парочка подруг еще с институтских времен, но против их фамилий были вписаны другие номера телефонов, не те, по которым я привыкла звонить.
Похоже, мне нужно будет учиться не только работать, но и жить заново. Если судить по навороченному телевизору и стереосистеме в номере, а также по изменившемуся до неузнаваемости компьютеру, скромно примостившемуся в углу гостиной, цивилизация на месте не стояла. Наоборот, двигалась вперед семимильными шагами.
В общем и целом, ощущение у меня было как у человека, перенесшегося на машине времени в будущее, где все для него новое, непонятное, и все предстоит осваивать исключительно самостоятельно, поскольку на окружающих надежда слабая. «Возвращение со звезд» Станислава Лема, почти прямая аналогия. Вот вам и научная фантастика: шла по улице, ударилась головой об машину, одиннадцать лет жизни как корова языком слизнула. И как это меня угораздило?
Я услышала, как открылась дверь в номер. Саша! Единственный на данный момент человек, который хоть как-то меня поддерживает, хотя странностей хватает и в этом случае. Все равно хорошо, что он у меня есть, иначе вообще неизвестно, как бы эта история разворачивалась.
— Ты где, Эллочка? — раздался веселый голос.
— Я-то здесь, — отозвалась я, выходя навстречу, — а вот ты куда пропал?
— Прости, срочно выдернули по делам. Все этот взрыв на набережной, будь он неладен! Обнаружился австриец, застрахованный в нашей компании, пришлось всех ставить на уши и обеспечивать ему транспорт с сиделкой до дома.
— А если бы тебя здесь не было?
— Пришлось бы кому-то срочно лететь сюда из Москвы. Вряд ли такую проблему мы бы решили по телефону, да еще в выходные дни. Так что все к лучшему. А это — тебе. Ты такая красивая! Даже прикасаться страшно.
Комплименты я люблю ничуть не меньше, чем любая нормальная женщина, так что настроение резко улучшилось. Да еще Саша протянул мне нарядный пакетик.
— Что это?
— Открой и увидишь.
Я и открыла. В пакетике был прелестный серебряный кулон с причудливой арабской вязью. Серебро я действительно любила больше золота.
— Наденешь? — с улыбкой спросил Саша.
Я подошла к нему и нежно поцеловала в щеку. Потом надела украшение и метнулась к зеркалу. Кулон был самое то: изящный, не слишком броский, в меру экзотичный.
— Спасибо, милый. В честь чего подарок?
— В каком смысле?
— У нас годовщина встречи? Или какая-то памятная дата?
Саша посмотрел на меня с плохо скрываемым удивлением.
— А разве для подарка нужен повод?
Я почувствовала определенную неловкость: мне никто никогда не дарил подарков просто так. Хотя, возможно, и в этом плане кое-что в моей жизни изменилось к лучшему.
— Я хотела вернуть тебе деньги… За парикмахерскую. Я поменяла…
И снова это странное выражение его лица: то ли удивление, то ли опасение чего-то.
— Эллочка, я понимаю, ты еще не совсем здорова. Но не перегибай палку, пожалуйста.
— В каком смысле?
— В том, что забудь об этих деньгах. Проехали.
Я сочла за лучшее — промолчать, хотя несколько вопросов вертелись у меня на языке.
— Ну что, заказываем ужин? — другим, спокойным и веселым голосом спросил Саша. — Не передумала? Или с такой прической лучше в ресторан?
— Здесь поедим, — беспечно махнула я рукой. — Прической блесну завтра на переговорах. Больше мне блистать все равно нечем. Заказываем. Только без роскоши, я еще обед не забыла…
Мы заканчивали легкий, но изысканный ужин, когда небо над нами вдруг расцвело яркими красками. Над морем взметнулись десятки, сотни звездочек и комет, которые рассыпались каскадами и… И тут раздался оглушительный грохот. Все вокруг на несколько секунд потеряло четкие очертания, мне показалось, что я теряю сознание, и я вцепилась в руку Саши. Фейерверка я уже не видела, слышала только непрекращающийся грохот и понимала одну совершенно невероятную вещь.
Я все вспомнила!
Глава третья Стерва Андреевна
«Умываю свои ноги, береги яйца».
Я обалдело уставилась на дисплей мобильного телефона. Ничего себе послание с утра пораньше! И почему, спрашивается, я накануне не отключила мобильник?
Других вопросов у меня не было. Отправителя умное устройство определило само, даже время послания обозначило. Моему, как сейчас модно говорить, бойфренду, Сергею, эта искрометная шутка наверняка пришла в голову еще вчера. А может быть, две минуты тому назад, и он, естественно, тут же ее выдал. Только что в этом смешного?
Мама дорогая, сегодня же четверг! И не просто четверг, а Чистый. То есть тот день, когда православные должны красить яйца и вылизывать жилище до блеска. Так, с яйцами более или менее разобрались. Но ноги… Ноги остались нерасшифрованными.
Так или иначе, нужно собираться на работу. Не в авральном темпе, как обычно, а спокойно. Все-таки проснулась на полчаса раньше. Вот дьявольщина, полчаса сладкого утреннего сна украли! И ведь знает Серж, разлюбимый мой, что я — сова по определению. Но он-то — жаворонок: проснулся с первыми лучами солнца и защебетал. Кажется, в Англии одно из национальных блюд — пирог с жаворонками. Жаль, что мы не в туманном Альбионе…
Жаль — не жаль, а нужно включаться в режим обычного трудового дня. И раздражение свое засунуть куда-нибудь подальше, иначе весь день пойдет коту под хвост. Знаем, проходили. Почему, ну, почему на работе я все прекрасно пропускаю мимо ушей и никогда не злюсь, а мой драгоценный друг меня просто бесит? И протестовать бессмысленно: тут же назовет «стервой» и будет считать себя обиженным и оскорбленным. Господи, надоело-то как!
Надоело — брось. Не муж ведь, общие дети за подол не цепляются, даже живем по разным квартирам. И слава Богу, что так! Вряд ли при совместном проживании я позволила бы себе слоняться по квартире босиком и в ночной рубашке, а также пить кофе до умывания, а не после. Самое, между прочим, то: любимая керамическая кружка, горячие тостики, первая сигарета… Солнышко за окном, небо голубое — благодать!
Я успела сделать только первую затяжку, как мобильник снова ожил. «Ах, мой милый Августин…» Хорошо, что нашлась эта мелодия, весь остальной репертуар — нечто сугубо современное, а я — девушка старомодная. И кто это хочет со мной побеседовать? Впрочем, и так понятно — кто.
— Слушаю тебя внимательно, — произнесла я, даже не пытаясь изобразить голосом ликование.
— Проснулась? — поинтересовался Сергей.
Хороший вопрос. Уместный, я бы сказала.
— Вроде того. Более или менее.
— Поздравление мое получила?
— Поздравление? Я вообще-то не поняла, при чем тут твои ноги…
— Мои? — неподдельно изумился мой собеседник. — Я написал, что умываю твои ноги.
— Зачем?!
— Ну, как — зачем? Сегодня же четверг.
— Спасибо, я в курсе, — отозвалась я, сдерживая все нараставшее раздражение. — И что из этого?
— Сегодня Христос омывал своим ученикам ноги.
Теперь понятно. С днем всеобщей грамотности меня уже поздравляли, с днем Кирилла и Мефодия — тоже. Равно как с католическим Рождеством, Курбан-Байрамом, еврейской Пасхой и вообще со всеми «праздниками», которые упоминаются в Интернете. Но Христос — это что-то новенькое, особенно если учесть, что Серж некрещеный и к религии относится, мягко говоря, скептически. С ума сойти — и то мало!
— Ты считаешь меня своей ученицей? — не без сарказма поинтересовалась я.
— В какой-то степени.
— В какой именно?
— Ты что такая колючая? Не выспалась, что ли?
— В какой-то степени.
— Ладно, придешь с работы, сообщи. Я тебе позвоню.
Сообщу, конечно, куда же я денусь… Маленький, но устоявшийся ритуал наших отношений: я приползаю с работы, отправляю сообщение на мобильный, после чего мой ненаглядный звонит… когда ему это удобно. Иногда сразу, иногда — спустя часа три, то есть держит девушку в тонусе до упора. Господи, как я от этого устала! Мы вместе года полтора, а у меня такое впечатление, что скоро будем праздновать золотую свадьбу. Оно мне надо?
Было бы надо, праздновала бы сейчас очередную годовщину своей первой и пока единственной свадьбы. С Куртом. Воображаю: чинный вечер в ресторане, трое «близких друзей» со своими фрау и киндерами, свиные ножки с капустой и непременное пиво…
Со времени своего недолгого заграничного замужества терпеть не могу пиво. Но в Мюнхене это святое. И раз уж вышла за немца, то должна была разделять все его привычки. Беда в том, что с юности не терплю слово «должна», вот и Курта, с его гипертрофированным чувством долга, долго не вытерпела. Прошу прощения за невольный каламбур.
Хотя все мои друзья и знакомые в Москве явно сочли меня помешанной, когда я вернулась в родные пенаты, то есть сбежала из сытой и благополучной Германии в вечно непредсказуемую Россию. От прекрасного, как говорят, «перспективного» мужа, подающего огромные надежды нейрохирурга, без пяти минут совладельца частной клиники, единственного сына очень обеспеченных родителей. Вот такая Золушка наоборот получилась.
Но лично я ни минуты об этом не жалела. Детей у меня в замужестве не появилось, хотя какое-то время очень хотелось родить ребеночка, общего языка с супругом не нашлось, хотя по-немецки я вполне прилично говорила еще с института. Мне было смертельно скучно: утром, днем, вечером и ночью, тем паче что Курт и слышать не хотел о том, чтобы я кем-то работала. Жена должна — опять должна! — вести дом и заботиться о муже. Мне это занятие надоело ровно через месяц после свадьбы.
А вот в Москве скучать было элементарно некогда. Родители мои перебрались на ПМЖ в Германию следом за мной, хотя квартиру по каким-то соображениям сохранили. Жильцы, арендовавшие ее, были вполне приличными людьми и не только содержали в полном порядке, но еще и исправно перечисляли деньги на соответствующий счет в банке. Так что, вернувшись в родные пенаты, я оказалась обладательницей неплохой квартиры и какой-то суммы денег — для начала. По сравнению с другими, вынужденными начинать чуть ли не с нуля, просто отлично.