– Скажите, вы давно знали Курилова? – перебила я.
– Нельзя сказать, чтобы очень. Три года. Но за это время мы, как это ни странно, сдружились.
– Почему же странно?
– У Валерия было мало друзей. Он был не очень общительным, даже скрытным человеком.
– Чем же вы ему приглянулись?
– Скорее, это он мне… как вы выразились, приглянулся. Валерий был решителен, положителен, уверен. Этих качеств, может быть, не хватает мне, – Сретенский с сожалением развел руками.
– То есть вы не положительный? – усмехнулась я.
Сретенский улыбнулся широко, во весь простор своего прокуренного рта, наглядно демонстрируя пословицу «сапожник без сапог». А потом вдруг напустил на себя серьезность и даже нахмурился.
– Отрицательным себя не назову, но и похвастаться особо нечем. Впрочем, к чему это все? Вы хотели услышать версию, я ответил… – Он начал слегка раздражаться.
– Хорошо, допустим, что версий у вас нет. А вот что вы можете сказать про друга Курилова…
– Некоего Бориса? – Виктор Валентинович опередил меня, сам произнеся имя Барсукова. – Он человек такого же склада, как и Валерий, – скрытный и более нелюдимый, чем сам Курилов. Но… гораздо менее интересный.
– Курилов был интереснее?
– Безусловно. С ним можно было поговорить практически на любую тему. Несмотря на стереотип о том, что спортсмены – люди ограниченные, про Валерия так не скажешь. Во многих странах бывал, довольно много знал и умел. А Борис – только машину починить да мускулами поиграть, и все.
– А за что он сидел? – прямо спросила я.
– Насколько я знаю, за рэкет. Он занялся этим в то время, когда все нормальные люди уже переключились на более цивилизованный бизнес. По моим сведениям, он тогда подбивал и Валерия, но тот не захотел связываться. И вот результат – Барсуков сел в тюрьму, а Курилов стал членом тарасовского спортивного комитета.
– А когда Борис вышел из тюрьмы, как складывались между ним и Куриловым отношения?
– Вы считаете, что он мог быть причастен? – как-то снисходительно усмехнулся Сретенский. – Зря… Борис – парень хороший, хоть и дуб.
– И все же?
– Да все нормально было между ними. Борис просто ходил в спортзал подкачаться, ну так, по старой дружбе. Никаких дел у них с Валерием не было. Так что с чего ему вдруг на него зло таить? Да к тому же не забывайте, что все случилось за тысячу километров отсюда…
– Практически за две тысячи, – поправила я. – Только в наше время расстояние не помеха.
Сретенский ничего не ответил, лишь неопределенно пожал плечами.
«Ой, цветет кали-на в по-ле у ручь-я. Ох! Парня ма-ла-дова па-любила я!»
Концерт в ванной продолжался, и я невольно устремила взгляд туда, откуда доносились звуки. Виктор Валентинович покраснел и снова поспешил отвлечь меня:
– Давайте я вам все-таки сварю кофе. У меня есть оригинальный рецепт.
– Нет, не надо, – тут же остановила его я. – Мне пора. Но не могу не задать вам один формальный вопрос.
– Что ж, давайте, – бодро ответил Сретенский, стараясь по мере сил заглушить доносившееся из ванной пение жены.
– Где вы сами были в то время, когда убили вашего друга?
– Как где? Дома, конечно… На работе. Я работаю в стоматологической клинике «Дента-плюс». Так что если нужно что-нибудь по нашему профилю, милости прошу. Могу даже дать визитку.
– Давайте.
Сретенский полез в ящик стола и вытащил оттуда визитку. «Виктор Валентинович Сретенский, стоматолог-терапевт, клиника „Дента-плюс“.
– Спасибо, – поблагодарила я и прошла в прихожую.
Пение из ванной продолжалось, и я не могла на него не отреагировать.
– А что, ваша жена – певица? – спросила я.
– Нет, но она в свое время окончила музыкальное училище, – ответил Виктор Валентинович.
– Где же она работает?
– Сейчас нигде. А вообще-то специализировалась на сочинении песен… Правда, теперь очень сложно пробиться, – вздохнул Сретенский и отвел глаза.
Я кивнула в знак того, что поняла. Говорить о чем-либо еще, по моему мнению, было излишне. Конечно, можно было бы побеседовать и с Виолеттой, но вряд ли в таком состоянии беседа пройдет конструктивно. Вообще я чувствовала, что мне еще придется встретиться с Виктором и Виолеттой во время своего расследования. Но это произойдет позже. Сейчас же у меня была главная задача – посетить место происшествия и выяснить обстоятельства трагедии.
Я попрощалась со Сретенским и поехала на вокзал, в железнодорожные кассы, где взяла билет на поезд до Москвы, затем отправилась домой. Уже оттуда я заказала по телефону билет в Финляндию.
* * *На следующий день, непосредственно перед отъездом в столицу, я решила наведаться к своему старому другу, подполковнику милиции Мельникову.
Андрей с утра находился в своем кабинете, среди каких-то бумаг на его столе я заметила газету «Спорт-экспресс». Именно в нее и был устремлен взгляд подполковника, из чего я сделала вывод, что особой работой он сейчас не обременен.
– Привет, – улыбнулась я ему с порога. – Болеем за наших спортсменов?
– Да чего за них болеть, – со вздохом махнул рукой Мельников, откладывая газету в сторону и приглашая меня сесть. – Ни черта не могут, ни черта! Вот, за границей игроков покупать начали, только и надеешься, что, может, дело пойдет. А наши как были никудышными, так и остались.
– А я всегда считала, что Россия в хоккее о-го-го!
– Так это столичные игроки, Таня, столичные! – снисходительно пояснил мне Мельников. – Те и за сборную играют, и в НХЛ… А наши местные, тарасовские, это… Тьфу, говорить даже не хочу! – в сердцах произнес Андрей.
– А я вот в Финляндию собралась, – весело объявила я.
– Везет, – с завистью прокомментировал подполковник. – Решила наконец отдохнуть?
– Не угадал, – покачала я лукаво головой. – Убийство там. Нашего гражданина.
– Ты теперь собралась по всему свету убийства раскрывать? Что, Интерпол не справляется? – хмыкнул Мельников и снисходительно посмотрел на меня. – Кого убили-то?
– Я же говорю, нашего гражданина, тренера. Из Тарасова, между прочим.
– Вот как? А я уж испугался, что финского хоккеиста, играющего в нашем «Метеоре». Вон пишут, что исчез куда-то парень перед ответственным матчем. Да, только-только один игрок приличный у нас появился, и тот сбежал. Видно, совсем ему у нас не понравилось. М-да…
Мельникова явно больше интересовали дела тарасовского «Метеора», чем убийство какого-то тренера, совершенное за пределами его района.
– Так вот, Андрей, – переключила я его внимание, – я пришла к тебе узнать, не можешь ли ты чем-нибудь помочь в связи с моей поездкой?
– Нет, – тут же спокойно отозвался Мельников. – Абсолютно ничем. Никаких связей с финской полицией у меня нет. Сразу скажу – никаких материалов оттуда не пришлют, и звонить бесполезно. И даже не могу тебе посоветовать, к кому там обратиться. Извини, тебе придется все самой расхлебывать.
– Послушай, а этим делом будет до конца заниматься финская полиция? Не могут на вас перекинуть? Все-таки человек из Тарасова…
– Что ты, что ты! – замахал руками Мельников. – Нет-нет, это их дело – у них же его убили! Не хватало нам еще этого висяка! Нет, финны будут раскрывать. Так что езжай, Таня. Езжай.
– Поехать-то я поеду, – задумчиво сказала я. – Только вот еще что. Здесь остается один человек, некий Борис Барсуков, приятель покойного.
– Ну и что?
– Дело в том, что он отсидел срок в тюрьме. И мне бы хотелось знать, за что. И вообще, подробности того дела.
– Ну что ж, – почесал за ухом Мельников, – это можно. К твоему приезду все будет готово. Ты сама-то на сколько?
– Не знаю, – призналась я. – Как получится, но думаю, что дня на два-три, не больше.
Я еще немного поболтала со словоохотливым в этот день подполковником и ушла. Впереди была дорога.
Глава 3
В аэропорту Хельсинки меня уже встречали. Невысокого роста бородач с открытым лицом по-молодецки подскочил ко мне и деловито предложил, протягивая руки к дорожной сумке:
– Давайте я вам помогу. Не пугайтесь, меня зовут Кирилл, я – брат Валерия.
– Ах, вы так неожиданно появились! – только и оставалось улыбнуться мне.
– Здравствуйте, – с акцентом произнесла улыбавшаяся позади Кирилла миловидная женщина. – Туве. Так мое имя.
– Это моя жена. Она, к сожалению, не очень хорошо говорит по-русски, но я думаю, это не помешает вам подружиться, – доброжелательно продолжил Кирилл.
Я отметила, что Кирилл и сам-то по-русски говорил с едва заметным, но все же акцентом. А по первому впечатлению это был открытый, добродушный человек, наверняка очень общительный и даже балагуристый. По крайней мере, это можно было предположить.
Интуиция меня не подвела. По дороге в Тампере, в своей машине, Кирилл почти безостановочно говорил. Видимо, это было свойство его натуры, а уж никак не влияние среды, в которой жил этот человек. Или же это обратное какое-то влияние, ведь разговорчивость и оживленность явно не являются национальными отличительными чертами финнов, впрочем, как и всех скандинавов. И, судя по рассказам очевидцев, его брат Валерий был совсем другим, скрытным и не очень расположенным к общению.
– Ну, это вы, наверное, знаете, что такое, – махнув в сторону рукой, вещал Кирилл, когда мы проезжали мимо какого-то старинного здания. – Вы же говорите, что не первый раз здесь.
Я, честно признаться, не знала, что это за дом, но скромно промолчала.
– Хельсинки, конечно, большой город, интересный, – продолжал тем временем Кирилл. – Но и Тампере очень хорош. У нас, например, есть знаете что? – с загадочным видом обратился он ко мне.
– Что? – спросила я.
– Музей Ленина! – Кирилл поднял вверх указательный палец. – Как вам такое, а?
– Забавно, – улыбнулась я. – И что, он функционирует?
– О, еще как! – закивал тот. – Мы с вами можем его посетить.
– Нет уж, спасибо, – вежливо отказалась я.
– А еще у нас в Тампере есть хоккейный клуб, один из лучших в стране, – с гордостью поведал Кирилл. – Несколько раз становился чемпионом Финляндии, между прочим. Вы хоккеем не увлекаетесь?
– Нет, – пожала плечами я.
– А еще рядом с нами пригород Нокиа. Там производят мобильные телефоны, наверняка они вам известны, – не переставая улыбаться, сообщил Курилов-младший. – Очень надежная марка, очень! У вас самой часом не «Нокиа»?
– Кирилл, – с укором в голосе напомнила Туве.
– Ах да, – тут же нахмурился ее супруг, видимо, вспомнив, что Нокиа – это и есть злополучное место, в котором был найден труп его брата.
– А вы сами давно здесь живете? – спросила я балагура-экскурсовода, переводя разговор на другую тему.
– Я живу тут с тринадцати лет. Значит, уже двадцать будет. И девять лет из них я живу вместе с Туве, – Кирилл приобнял сидевшую рядом жену. – Знаете, здесь не принято рано жениться или выходить замуж, но я преодолел сопротивление и заставил ее это сделать.
– Он был очень… как это? Настырный, – прокомментировала супруга. – У них это в семье. Я знала его маму, та была тоже очень упрямая.
– Настолько упрямая, что, как только подвернулся подходящий случай, сбежала из Советского Союза. Вместе с дядей Тедью, которому вскружила голову. А ей ведь было к тому времени уже под пятьдесят, – поддержал тему Кирилл.
– Расскажите поподробнее, – попросила я. – Как ваша мать оказалась здесь и почему вместе с вами не переехали остальные братья?
– Я у мамы был любимчиком, – без ложной скромности ответил Кирилл. – К тому же я был самым маленьким. Толя уже работать начал, а Валерий в это время в армии был. Отец у нас умер за три года до всей этой истории… Мама взяла меня с собой, потому что, как я уже сказал, я был самым маленьким и не мог жить самостоятельно, а… – Кирилл чуть перевел дух, – а если бы поехали все, это было бы просто хамством по отношению к дяде Тедью. Он же все-таки не миллионер. А потом…
Кирилл тяжело вздохнул, уже не замечая, что мы проезжали мимо каких-то старинных красивых зданий, о которых он, безусловно, рассказал бы в другой ситуации.
– Потом дядя Тедью умер, а затем и мама. У дяди Тедью не было прямых наследников, поэтому в его квартире сейчас живем мы с Туве и детьми.
– По России не скучаете?
– Почти совсем нет, – серьезно ответил Кирилл. – Я же приехал сюда мальчишкой, быстро выучил язык, подружился с финскими ребятами. Потом поступил в институт, стал работать. У нас тут многое не так, как у вас… Простите, я постоянно сбиваюсь, говорю, «у вас». Но я русский только по паспорту.
Туве улыбнулась.
– К русским, кстати, здесь вполне нормально относятся. Но есть и те, кто считает, что Россия – отсталая страна, и стремятся жить, как везде в Европе. Очень уважают шведов.
– Да, тут до Швеции рукой подать, – согласился Кирилл. – Там еще лучше, чем здесь… Но, кажется, мы снова отвлеклись. Итак, что вас еще интересует? Я так понимаю, что вы неспроста задаете все эти вопросы.
– Конечно. Расскажите про вашего старшего брата.
– Сейчас, – кивнул Кирилл. – Хотя рассказывать особенно нечего. Я жил тут, они приезжали всегда поодиночке… Чаще, правда, Валерий. Но это и понятно – у Анатолия семья была, а потом он остался с дочкой. Правда, он как-то приезжал и с Ларисой, она еще маленькая была. А теперь выросла, у нее свои дела, свои заботы, друзья…
– Приглашаем их в гости, всегда приглашаем, – закивала Туве.
– А о самом Анатолии что вы можете сказать? Что он за человек?
Кирилл вдруг осекся и изумленно посмотрел на меня:
– Вы, может быть, Анатолия подозреваете в убийстве?! Так я вам сразу скажу – это е-рун-да! Этого не может быть! Я вам даже не стану доказывать, что он прекрасный человек, просто скажу, что это вы зря!.. Когда Валерия убили, он в России был. Я ему звонил рано утром, как только нашли труп. Он еще заспанный был… Так что сами понимаете. И вообще, убить родного брата – для такого нужны очень серьезные основания. Очень. А у Анатолия их не было и быть не могло.
– Ну хорошо, а у вас есть какие-нибудь версии? – вздохнула я.
– Как ни странно, нет. Все это настолько неожиданно. У нас в Финляндии вообще это редкость. Это в России…
Кирилл хотел было дальше развить тему об оголтелой русской преступности, но, поймав укоризненный взгляд жены, осекся и пробормотал:
– Извините!
И уже бодрым, приподнятым голосом воскликнул:
– Смотрите, мы уже въезжаем в Тампере!
Я посмотрела в окошко. Город как город, пока что он не произвел на меня особого впечатления. К тому же было холодно, и Кирилл, заметив, как я поежилась, прикрыл свое окошко.
– Давайте теперь внимательно восстановим всю хронологию событий того дня, когда Валерий ушел от вас и поехал в Нокиа, – сказала я.
– Хорошо, я постараюсь. Случилось это днем, где-то около двух. Позвонил какой-то русский, я это сразу отметил, потому что сам снял трубку и услышал его голос и русскую речь. Я не особо удивился, потому что знал – Валерию должен был звонить его друг, Виктор.
– Виктор? Сретенский? – неподдельно удивилась я.
– Да, кажется, так его фамилия, – подтвердил Кирилл. – Но это был не Виктор. Тот звонил накануне и сообщил что-то Валерию.
– А что именно, вы не знаете?
– Нет, в отличие от меня Валерий не такой человек, чтобы рассказывать много о себе, – пожал плечами его младший брат. – Но тогда, днем, звонил не Виктор. Это был не его голос. Звонивший попросил к телефону Валерия, я подозвал, они поговорили… Я вышел из комнаты, поэтому разговора не слышал. А разговаривал он довольно долго. После же Валерий отозвал меня в сторонку и попросил занять в этот день Маргариту. У него, мол, какие-то дела, и ему нужно отлучиться. Я, конечно, удивился – какие у него могут быть дела здесь? Но если бы даже я спросил, то Валерий вряд ли бы ответил – такой уж он был человек. Поэтому я сказал – ладно, все сделаю. Только я отметил, что брат сильно взволнован, а это на него не было похоже. Я не стал задавать лишних вопросов. Может быть, зря… Одним словом, Маргарите мы сказали, что Валерий хочет сходить поиграть, если удастся, в хоккей, – тут у нас в городе, помимо профессионального, есть несколько любительских хоккейных клубов для ветеранов. Ну, в общем, как могли успокоили ее. А вечером… Он не пришел ни в восемь, ни в девять. И вот ночью звонок по телефону из полиции. Сказали, чтобы мы приезжали на опознание. В записной книжке, видимо, нашли у него наш адрес. Вот, собственно, и все, что я могу сказать по существу дела.
– А что за дела были у брата со Сретенским, вы, конечно, тоже не знаете?
– Нет, – мрачно отозвался Кирилл.
– А какие дела у него могли быть в Нокиа?
– Не знаю, – еще мрачнее ответил Кирилл. – Хотя, может быть… Да нет…
– Что? – тут же заинтересовалась я.
Кирилл посмотрел на Туве, она непонимающе пожала плечами.
– Какая-то история у Валерия здесь была, вроде бы с какой-то женщиной. Еще давно, когда мы только сюда переехали. Я мальчишкой был, мне было неинтересно, я и не влезал в подробности. Мать тоже не рассказывала про это.
– С женщиной – это имеется в виду роман?
– Ну, естественно, дело молодое, – усмехнулся Кирилл. – Но по этому поводу вам лучше поговорить или с Анатолием, или, на худой конец, с Борисом…
– С Барсуковым? Вы его знаете?
– Валерий как-то приезжал вместе с ним по делам, это еще в девяностые годы было. Я знаю, что они тогда с ним машины из Германии гоняли.
– Вот как? Очень интересно…
– Очень интересно это все закончилось, – грустно заметила Туве, печально кивая головой.
Я почувствовала, что во мне просыпается азарт. Поначалу эта история казалась каким-то темным лесом, поскольку произошло все далеко от Тарасова, а сейчас, когда вскрывались новые интересные факты, картина стала меняться. Разгадка стоила того, чтобы вникать в события глубже и стараться разобраться в их хитросплетении.
– По-моему, однако, та женщина жила совсем не в Нокиа, – задумчиво произнес Кирилл.
– Она могла переехать, – возразила ему жена. – Сколько времени прошло. Но ты что, действительно об этом ничего не знаешь?
– В том смысле, чтобы помочь Татьяне, нет, – угрюмо покачал головой Кирилл.