Комментарий: опять же, при чем тут Анджей Маркович? Что, в двух убийствах задействованы два разных человека? Маловероятно! Станислав уверял, что «убиеньку» в Сарецкого бросали с левой руки. Но ведь и в Катюшу сегодня стреляли тоже с левой руки, он совершенно уверен – с левой! – и не многовато ли левшей в этом проклятом деле?! Все-таки, скорее всего, один… Снова нестыковка: получается, что некий злоумышленник объявил вендетту супругам Давиденко? Сначала угробил Алексея Борисовича, а сегодня попытался отправить ему вслед потрясенную горем супругу? Ага, как же, потрясенную… Ничем она не была потрясена, покуда по ней самой не вжарили.
"Э, нет! – подумал Лев. – Обе версии никуда не годятся, хоть некоторые детали, что в той, что в другой, весьма любопытны и заслуживают дальнейшей разработки. Но до чего же мне не повезло! Какая глупость, бог ты мой, какая нелепость! Я же почти взял его и сейчас не гадал бы на кофейной гуще, а раскручивал этого типа по полной программе. Вот тогда бы появились реальные шансы раскрутить и Екатерину Федоровну! И роль, которую играет в этом деле Аслан Саидович Резоев, стала бы куда яснее! А самый главный недостаток двух этих версий в том, что в них никак не укладывается смерть солдатика из ОБХЗ, не укладывается исчезновение со склада батальона баллонов с боевыми отравляющими газами. Не укладываются два листочка, случайно обнаруженные мной в диссертационной работе Давиденко. Между «Палестрой» и ОБХЗ должна существовать какая-то связь, и надежда у меня только на Димочку Лисицына с его хитрой программой".
Догадка номер три: головка администрации «Палестры» оказалась как-то замешана в криминальные разборки. Возможно, что и Екатерина Федоровна была частично посвящена в эти опасные дела. Бизнес, которым занимался Алексей Борисович Давиденко – а специнтернат оказался весьма выгодным бизнесом! – не мог не привлечь к себе внимания преступного мира. И если две, а то и поболее группировок пытались взять «Палестру» под контроль, а Давиденко, допустим, активно этому противодействовал… Есть же еще и фонд «Инициатива», в дела которого Алексей Борисович, конечно же, был посвящен! А это лакомый кусок для любой преступной группировки. Тогда попытка одной из них взять фонд под свой контроль, обеспечить «крышу», могла встретить жесткое противодействие конкурентов. И если Алексей Давиденко и Анджей Сарецкий как-то оказались меж этих жерновов…
Комментарий: сейчас такое маловероятно. В наше время криминальная война за сферы влияния, бушевавшая в России в начале и середине девяностых годов прошлого века, в основном закончена. Так, случаются иногда отдельные вспышки, особенно в провинции, но погоду они не делают. Существуют в преступном мире, однако, и другие формы конкуренции, без применения оружия, кровопускания и прочих безобразных эксцессов. В основе же лежит одно: не отдавай своего! Любая сдача позиций обязательно натолкнет конкурентов на опасные идеи, может перейти в губительную привычку.
Вообще говоря, такое отношение к делу характерно не только для криминала, а для любого бизнеса. Тем более что в российских условиях трудно зачастую четко различить, где кончается предпринимательская деятельность и начинается деятельность преступная. И у Гурова имелись серьезные подозрения, что созданная Давиденко «Палестра» была каким-то образом завязана на криминал, что не только педагогикой Алексей Борисович занимался… Но! Даже если это так, его вряд ли бы стали убивать, даже в случае серьезного конфликта: предпочли бы договориться.
Вот так, размышляя на ходу, строя предварительные версии и тут же находя в них слабые места, Гуров прошагал уже полчаса, так никого и не встретив. Не пора ли сворачивать? Где она, пресловутая «Палестра»? От основной асфальтированной дороги, по обочине которой шел Лев, отшнуровывались боковые дорожки и тропинки, ведущие в глубину дачного поселка. Но какая из них ведет к корпусу специнтерната?
Здесь Гурову повезло: на одном из участков он заметил копающего картошку дачника с характерной внешностью отставного военного.
– Уважаемый, – обратился к нему Лев, – подскажите, где здесь поблизости расположен интернат «Палестра»? И еще где-то рядом должна располагаться их водно-спортивная база…
За какие-то пять минут словоохотливый дачник подробно объяснил Гурову, как добраться и до базы, и до главного корпуса интерната.
– А что, – спросил Лев дачника, – соседство с интернатом вас не беспокоит, не напрягает? Он ведь «спец», и контингент там непростой, трудные подростки, то да се… Никаких эксцессов не возникало? Ну, с машины что-нибудь снять не пытались или в дачу забраться, по огороду пошарить, или что-то еще в таком вот духе?
– Нет, – решительно ответил тот, – никаких эксцессов. Вполне приличные ребята, вежливые, обходительные, грех жаловаться. И у моих соседей, насколько мне известно, никаких претензий к ним нет. Хотя, конечно, когда все только начиналось, когда мы узнали, кто тут у нас под боком поселится, некоторые опасения возникали. Была настороженность, да. Но сейчас все успокоились и, слава богу, никаких проблем с «Палестрой» нет.
"Рад я за вас, – подумал Гуров, – но это еще ни о чем не говорит. Лиса тоже вблизи своей норы по курятниками шастать не станет!"
– У них, в "Палестре", – продолжал меж тем словоохотливый дачник, которому явно хотелось с кем-нибудь для отдыха от огородных работ посудачить, – директор – крепкий мужик, держит своих парней в строгости, при таком особо не похулиганишь. Команду хорошую подобрал – преподаватели, воспитатели… Я со многими знаком, очень толковые люди! А вы туда на работу устраиваться собираетесь или из родственников тамошних парней?
– Ни то, ни другое, у меня несколько иная специальность, – коротко ответил Гуров. – Значит, с Алексеем Борисовичем вы тоже были знакомы? А с Анджеем Марковичем Сарецким, его заместителем?
– А как же, – с гордостью ответил отставник, которому, конечно же, было приятно, что он на дружеской ноге с такими интересными, интеллигентными людьми. – Даже выпивали вместе пару раз, бывали тут, знаете, пикнички нехилые. Был бы я помоложе, так устроился бы к ним в «Палестру» военное дело преподавать. Там не то что в обычных школах, там оч-чень неплохо платят. А я с молодежью всю жизнь работал, в армии, замполитом полка, пока в отставку не вышел. Сарецкий меня, кстати, приглашал! Анджей ведь до того, как в свою науку уйти, в педагогику, тоже офицером был. А самые лучшие воспитатели и педагоги как раз из бывших военных получаются, это уж вы мне поверьте, – убежденно закончил он. – Я отказался: силы уже не те, а пенсии хватает. А сейчас думаю: может, зря? Я бы с Алексеем Борисовичем сработался, он из породы настоящих командиров. А уж пареньки эти специнтернатовские у меня вообще по струночке бы ходили!
"Ясно, что этот симпатичный дядька еще ничего не знает о смерти двух своих знакомых, – подумал Гуров. – Сарецкий служил офицером? Вот уж никогда бы не подумал! Сейчас мы уточним один момент… Но когда такой вот отставной вояка шестидесяти лет с несомненным уважением отзывается о тридцатилетнем педагоге-интеллигенте Алексее Борисовиче Давиденко и чуть ли не готов идти под его начало, это о многом говорит. Сильной личностью был покойный директор «Палестры», хоть я в этом и раньше не сомневался".
– И в каких войсках служил Анджей Маркович? – поинтересовался Гуров нейтральным тоном, вроде как лишь для того, чтобы беседу поддержать.
– Не знаю, – пожал плечами отставник. – По-моему, что-то связанное с химией, с радиацией… Ну да, конечно! Он как-то раз, помнится, обмолвился, что был на ликвидации в Чернобыле. Точно, и после этого ушел в запас и занялся педагогикой.
"Надо же, как интересно, – подумал Гуров. – Выходит, что военная специальность Сарецкого была связана с химией. А убили, заметим, солдатика из батальона химической защиты… Еще одно, ничего особенного не значащее совпадение? Ой ли?.."
– А супругу Алексея Борисовича, Екатерину, вы тоже знаете, знакомы с ней? – спросил он огородника. – Вы не подумайте, что я вас из праздного любопытства расспрашиваю. Я из милиции, вот мое служебное удостоверение. Полковник Лев Гуров, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Так что извините, если я вам кажусь излишне назойливым, – служба! Не мне вам объяснять, вы же сами всю сознательную жизнь погоны носили.
– Нехорошее что-нибудь случилось? – мрачно поинтересовался дачник, возвращая удостоверение Льву. – Чего ж вы про огороды спрашивали да про то, не забирался ли кто из парней на дачу? Полковники Главного управления огородными и дачными кражами не занимаются! У вашего брата дела именно что особо важные.
– Случилось, – кивнул Гуров. – Убили двух ваших знакомых, Алексея Давиденко и Анджея Сарецкого. В подробности вдаваться не стану, потому что права на это не имею, а еще потому, что нам самим пока ничего не ясно. Так что относительно Екатерины Федоровны? Вы человек опытный, повидали жизнь, людей… Что вы о ней думаете, если, конечно, знакомы с этой женщиной?
Вид у отставного замполита после услышанной от Льва Гурова трагической новости стал такой, точно его только что ошарашили по затылку черенком его собственной лопаты. С минуту он не мог произнести ни слова, только судорожно вздыхал. Да, не каждый день получаешь известие о насильственной смерти своих знакомых, да еще от человека, которого впервые в жизни видишь! Но вот он собрался, пришел в себя.
– Ну и ну, – сказал дачник совершенно убитым голосом. – Это что же творится? Такие люди приятные… Екатерина теперь, получается, вдова? Хм-м… Не думаю, что это сильно ее расстроит. Нет, сколько-нибудь близко я ее не знал, разный у нас круг общения, но разговоры по нашему поселку о Катюше шли, как бы это сказать, всякие. И не самые хорошие. Знаете, людям рты не позатыкаешь, а сплетников и сплетниц в таких вот поселках всегда хватает. Всякие слухи ходили. В смысле, что погуливала Катерина от мужа. Я, конечно, свечку не держал, за стопроцентную достоверность этих слухов не поручусь, но ведь и дыма без огня не бывает, правда? Нет, Алексей Борисович мне ни о чем таком не говорил. А вот отец ее, Федор Андреевич Загребельный, тот мне как-то раз на дочку жаловался, еще до того, как она за Алексея замуж вышла. Я ведь с ним знаком неплохо и довольно давно, на рыбалку несколько раз вместе ходили. Вот это крепкий мужик, крутой, как это нынче принято выражаться, но вот с дочкой справиться не мог.
– И последний вопрос, – сказал полковник Гуров, уже начавший опасаться, что беседа с дачником может слишком затянуться, – вам такая фамилия – Резоев, ничего не говорит? Аслан Саидович Резоев. Он в «Палестре» физкультуру преподает, молодой такой, привлекательный.
И Гуров подробно описал внешность своего сегодняшнего знакомца.
– Нет, – развел руками дачник, – и фамилия незнакомая, и не встречался мне никто с такой характерной внешностью. Я ведь все больше с людьми постарше общаюсь.
– Что ж, спасибо за помощь, – поблагодарил Лев своего собеседника и распрощался с ним.
Гуров решил не предупреждать администрацию специнтерната о своем визите, а свалиться как снег на голову, задействовать фактор неожиданности. Но сперва он зайдет на водно-спортивную базу «Палестры» и сведет знакомство с теми, кто ее охраняет. Может быть, это прояснит вопрос с бело-голубым гидроциклом. Если скутер именно с этой базы, то должен же сторож заметить, кто его взял!
Спустившись по тропинке, указанной дачником, к берегу второго, верхнего пруда, Гуров довольно быстро нашел огороженную невысокой оградой территорию. Над гостеприимно распахнутыми воротами была вывеска: "Водноспортивная база интерната «Палестра». Посторонним вход воспрещен!" Однако Гуров не видел, что могло бы помешать «посторонним» проникнуть сюда: никаких сторожей на первый взгляд не наблюдалось, так что заходи кто хочешь. Видимо, сейчас, средь бела дня, да еще в окружении элитных дач, сторожа не слишком опасались за отданное под их охрану имущество и особой бдительности не проявляли. А раз так, то гидроцикл мог, в принципе, угнать кто угодно. Слишком много времени для этого бы не потребовалось!
Сторож в единственном числе все же обнаружился в небольшом домике у самой воды, к которому спустился Гуров. Дверь домика была распахнута столь же гостеприимно, как и ворота базы. Но ничем он Льву не помог, так как вступить с ним в контакт оказалось затруднительным по очень простой, классической причине: охранничек был мертвецки пьян! Он спал, уронив голову на стол, и по его виду можно было сделать безошибочный вывод: в таком состоянии сторож пребывает уже не первый час. Так что у человека, который угнал гидроцикл, никаких проблем возникнуть не могло. В особенности если угонщик был не «посторонним», а из «Палестры» и знал о привычках этого сторожа!
Неодобрительно покачав головой, полковник Гуров вышел из пропитанной алкогольными парами комнатушки. Будить сторожа не было никакого резона…
Пройдясь по берегу базы, Лев достаточно быстро обнаружил то, что искал. Вот, между водными велосипедами и двумя дюралевыми катерками три бело-голубых корытца, точно такие же, как тот скутер, за которым он безуспешно гонялся полтора часа тому назад. А было гидроциклов на стоянке четыре, это хорошо заметно, потому что осталось пустое место с края, там как раз уместился бы еще один такой же скутерок. Гуров подошел поближе и принялся внимательно разглядывать, как именно гидроциклы крепились к низенькому причалу. А крепились они каждый по отдельности тонкими, но прочными стальными тросиками, в петли которых были вставлены небольшие навесные замочки.
Возиться с замочком угонщик не стал, хоть, при желании, такой можно открыть обычной английской булавкой. Нет, он просто перекусил тросик чем-то наподобие бокорезов.
"Интересно, где сейчас этот инструмент? – подумал Гуров, внимательно разглядывая кусок перекушенного тросика. – Он ведь мог попросту выбросить его в воду, прямо здесь, около причала. Зачем угонщику такая улика в кармане? И если он работал без перчаток, будучи уверенным, что бокорезы не найдут, то мог оставить свои отпечатки. Поэтому найти их крайне желательно, но сейчас я этим заниматься не стану и в воду не полезу. Есть соответствующие специалисты, имеется специальная аппаратура, и если металлический инструмент лежит на дне где-то в радиусе десяти метров, то его обнаружат. Еще вопрос: все ли гидроциклы заправлены? Ага, все. То есть он мог брать любой, если был точно уверен, что в бачках всех моторов есть бензин. А если не был? Тогда ему надо было слегка покачать каждый гидроцикл, чтобы услышать плеск бензина в бачке, как это сейчас сделал я. Опять же, могли остаться пальчики! Не думаю, чтобы преступник оказался настолько опытным, чтобы не позабыть о такой возможности. Надо будет проверить мое предположение. А вот очередной вопрос: где сейчас угнанный гидроцикл? Ясно, что возвращать его сюда, на место, преступник и не собирался. Оторвавшись так лихо от меня, он мог пристать к берегу где угодно, конструкция скутера это позволяет. Но что затем? Бросить ненужный скутер и уходить по берегу на все четыре стороны? Понимая, что скутер начнут искать по берегам Битцы и обоих прудов и вскоре наверняка найдут? Нет, если покушавшийся на Екатерину человек не совсем глуп, он должен был бы, высадившись на бережок, проделать в днище гидроцикла несколько хороших дырок, набросать в него булыжников, а затем оттолкнуть от берега. Тогда скутер в самый короткий срок булькнет на дно, и обнаружить его будет значительно сложнее. Но кто сказал, что сложно – это невозможно? Когда он, петляя, как заяц, удирал от меня на полной скорости, у него вряд ли было время и возможность задуматься о том, что отпечатков на скутере – вагон и вагонетка. Тем более – стереть их. Да и позже, после отрыва, его мысли наверняка были заняты другим. Скажем, вопросом: а кто это за мной гнался, да так настырно, что едва не поймал? Кем бы ни был этот человек, навряд ли он меня знает в лицо, я все же не кинозвезда. Тем более он не мог предвидеть мой сегодняшний визит к Екатерине Давиденко, о нем даже Резоев оказался не предупрежден. Так что скутер необходимо найти, поднять, если он, как я подозреваю, затоплен, и самым внимательным образом осмотреть на предмет отпечатков пальцев и других возможных вещдоков".
Одно вещественное доказательство уже лежало у него в кармане – тот самый заостренный стальной стерженек, арбалетная стрелка, чуть не лишившая жизни Екатерину Федоровну. Гуров достал стрелку из песка пляжа, а затем плотно упаковал в небольшой воздухонепроницаемый полиэтиленовый пакет. Несколько таких специальных пакетов, герметично закрывающихся на особую липучку, всегда лежали в бардачке его «Пежо». Ведь покушавшийся касался стрелки совсем недавно, когда вкладывал ее в желобок своего самострела. До самострела теперь не добраться, это не скутер, на дне его не отыщешь, но стрелка – вот она! И даже если преступник был в перчатках, в чем полковник Гуров сильно сомневался – неудобно в перчатках целиться и стрелять! – все равно микрочастички его пота и других кожных выделений на стерженьке имеются. А они, как известно, определяют особый, только конкретному человеку присущий запах, столь же индивидуальный и неповторимый, как отпечатки пальцев или рисунок радужки глаза! Вот зачем Гурову потребовалась служебно-розыскная собака с проводником-кинологом. Собака может сделать так называемую «выборку», обнюхав предмет, она найдет того, кто держал его в руках, выберет такого человека среди множества других, если, допустим, построить их в шеренгу. Правда, получается такое далеко не всегда, подвиги киношного Мухтара, они кино и есть и строгим юридическим доказательством не являются. Но полковнику Гурову и не нужны были сейчас строгие доказательства, ему был нужен реальный подозреваемый, которого можно взять в разработку. Тогда и доказательства появятся. А в шеренгу для выборки Гуров собирался построить всех, кого встретит на территории специнтерната. Прежде всего воспитанников, но и педагогический персонал тоже. Ничего, встанут как миленькие! Лев вполне допускал, что злоумышленник, связанный каким-то образом с интернатом, может вернуться туда, рассчитывая на то, что здесь его искать не станут: под свечкой, как известно, темнее всего. Ведь нацепил же он зачем-то противогазную маску, которая тоже, конечно же, уже покоится на дне водохранилища! Значит, надеялся на то, что какое-то время останется неузнанным. Но, даже если это не так, если прямая выборка не даст результата, собачка все равно пригодится. Была у Льва одна идея насчет того, как еще можно использовать собачкин нюх. Лишь бы псина толковая попалась, у собак ведь тоже все, как у людей: есть умные, есть – не очень, есть таланты и посредственности, лентяи и труженики.