Самый счастливый человек года - Дмитрий Филимонов

Дмитрий Филимонов Самый счастливый человек года

Часть 1-я

Проснувшись, Павел долго не мог сообразить, почему солнце светит ему прямо в глаза. В квартире с окнами на запад оно являлось обычно только вечером.

— Идиотизм какой-то, — подумал он, — и так глаза не открыть, а тут еще эта дура светит.

Почему собственно, дура, когда солнце всегда в среднем роде, Павел разбираться не стал, скинул с себя одеяло, резко сел на край дивана и тряхнул головой.

Постепенно в сознании проявлялись картинки прошлого дня: товарищ какой-то случайный, дешевый ресторанчик на набережной, водка, закуски, пьяные поцелуи и клятвы в дружбе до гроба на протяжении всей ночи.

— А-а! — восторженно хлопнув себя по лбу, сообразил Павел. — Спать-то я утром лег, ишак безмозглый! А сейчас вечер, вот и солнце палит. Скотина я с ранними признаками склероза!

Он засунул ноги в тапочки и, набросив халат, запрыгал по комнате, размахивая руками.

— Я маленькая тучка, я вовсе не медведь… — напевал он песенку из популярного мультфильма, пытаясь повыше подпрыгнуть и нанести невидимому противнику один из ударов каратэ.

При этом маленькая тучка зацепилась соскочившим тапком за поручень дивана и с малоцензурным, да что там, просто матерным воплем рухнула на палас во весь рост.

Потирая ушибленное бедро и проклиная тот день, когда он дал себе слово по утрам делать гимнастику, Павел отправился в ванную, где под ледяным душем пришел наконец к полной ясности и вполне бодрому самочувствию.

Оставалось только побриться и позавтракать, то есть поужинать, впрочем, неважно, главное — чтобы в желудке не урчало.

Павел поставил кофе и включил телевизор. Когда кто-то треплется рядом, пусть не с тобой даже, все не так одиноко.

По телевизору шла воскресная развлекательная программа с участием знаменитого ведущего, придумавшего в свое время гениальную новинку. Суть этой новинки была следующей: суперкомпьютер, одному ему известным пасьянсом, так раскладывал всех живущих на земле людей, предварительно заложенных в его электронную память, что раз в году один человек становился центром всего пасьянса и, соответственно, объявлялся Самым Счастливым Человеком Года.

Эта телепередача велась на всех языках мира, имела аудиторию в несколько миллиардов человек и пользовалась невероятной популярностью.

Павел включил телевизор как раз в тот самый момент, когда на экране шла расшифровка уже выявленного обладателя сногсшибательного титула.

«А ведь какому-нибудь козлу сейчас крупно повезет», — подумал Павел, с ненавистью глядя на мерцающие буквы.

Он так и не успел дать себе отчет в том, почему, собственно, он глядел в этот раз на экран с ненавистью. Раньше подобного он за собой не замечал, а не успел по той простой причине, что на экране появилось знакомое до боли слово:

— Россия.

Это было неожиданно. До сих пор на родине Павла не было еще ни одного Самого Счастливого Человека.

«Мало того что козлу повезет, — продолжал размышлять он, — так этот козел вдобавок наш, отечественный».

— Москва, — засветилось на экране.

Павел крякнул:

— Ну уж это совсем. Козел отечественный, да еще и односельчанин.

На экране вспухло сияющее лицо ведущего и, прошевелив губами какую-то ерунду, вероятно, о невероятной торжественности момента, растаяло в золотом дыме, из которого, медленно нарастая, становясь все крупнее и крупнее, выползали два слова, пока наконец не заполнили весь экран:

— Павел Бабиков!

— Мать твою… — прошептал Павел. — Да это ж я…

Он тупо смотрел на собственные инициалы, беззвучно улыбался вновь появившемуся на экране ведущему, а на плите, шипя и скворча, словно сердясь на своего непутевого хозяина, пенился давным-давно убежавший кофе.

— Вот это да! — Павел, как был, в халате, расхаживал по квартире, размахивая руками, изредка останавливаясь у зеркала, чтобы улыбнуться точно такому же типу в халате, с таким же улыбающимся лицом. — Вот это да! Я, Павел Бабиков, — Самый Счастливый Человек Года. Вот это да!

Неизвестно сколько еще продолжалось бы это хождение, сопровождаемое весьма однообразными, надо сказать, восклицаниями, если бы не затрезвонил дверной звонок.

— Кто там? — спросил Павел, пытаясь разглядеть незваного гостя сквозь тусклый глазок, заляпанный розовой краской еще в прошлом году, во время косметического ремонта дома.

— Здесь проживает Павел Бабиков? — вопросил за дверью приятный баритон, в котором одновременно слышались бесконечная самоуверенность и беспредельное уважение к незримому абоненту.

— Да, здесь. А кто его спрашивает?

— Телевидение, дорогой Павел, телевидение! — внушительно продолжил голос. — Народы мира желают лицезреть Самого Счастливого Человека Года.

Павел открыл дверь и в коридоре возник популярный московский тележурналист, вслед за которым вошли еще несколько человек с камерами, осветительными приборами и сияющими физиономиями.

— Господа, я не брит, — опомнился Павел. — Да и переодеться надо.

— Ничего не надо, — оборвал телевизионщик. — Вся прелесть именно в том и заключается, что вы нас не ждали. Это здорово! Вы еще не отошли от шока, вас переполняют незнакомые доселе чувства, и народы мира будут счастливы вместе с вами, увидев, что вы, обычный рядовой труженик нашей страны, стали Самым Счастливым Человеком Года. Это гениально!

Он достал платок и, удовлетворенный произнесенной абракадаброй, шумно высморкался.

Павел хотел было скинуть с дивана неубранную после сна постель, но махнул рукой, плюхнулся в кресло и стал наблюдать, как расставляют осветительные лампы, настраивают камеры и проверяют микрофон.

Все вошедшие, как по команде, закурили и комната наполнилась ажурным сизым дымом.

— Итак, дорогие телезрители, — профессионально загундосил тележурналист, — перед вами Павел Бабиков, Самый Счастливый Человек Года. Вы видите, какой беспорядок вокруг, но мне думается, что в душе Павла еще большая неразбериха. Впрочем, сейчас он сам нам расскажет обо всем этом.

Черный микрофон застыл перед носом Бабикова, объектив камеры, не мигая, уставился ему в рот, и Павлу показалось, что из этой круглой синеватой сферы глядят на него миллиарды людей; людей, радующихся его удаче, завидующих, ненавидящих…

— Спасибо всем, — неожиданно для самого себя выпалил он. — Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие и буду целый год Самым Счастливым Человеком.

Сказав это, Павел вспотел от напряжения и, вытирая лоб рукавом халата, обругал себя последним идиотом, но тут же и оправдал — уж больно ситуация необычная, хорошо, что хоть такая чушь в голову пришла.

— Скажите нам, Павел, — пришел на помощь журналист — вы уже ощущаете это новое необыкновенное чувство, столь нежданно привалившее к вам?

— Нет пока, — честно ответил Бабиков. — В данный момент я ощущаю только чувство голода.

— Ну и хорошо, — радостно бухнул телевизионщик. — Тогда мы вас покидаем. Отдыхайте. Готовьтесь. Приятного аппетита.

Вся компания поднялась, потушила сигареты в цветочной вазе и хлопнула дверью.

Павел облегченно выдохнул.

Сформировавшаяся было в мечте Бабикова яичница из трех яиц рухнула вместе со сковородкой, а заодно и самой мечтой при новом звонке в только что успокоившуюся дверь. Звонок был непродолжительным, но каким-то настойчивым, вкрадчивым и, как показалось Павлу, вопросительным.

«Кто бы это мог быть?» — подумал он, открывая дверь.

Следующее мгновение обрушило на бедного Бабикова тонну воспоминаний, несбывшихся надежд, безуспешных ожиданий у молчащего телефона и горьких, почти трагических разочарований.

На пороге стояла Лера. Да-да, Лера! И зря Бабиков, зажмурив глаза, пытался отогнать это реальное явление. В черной кожаной мини-юбке и розовой кофточке с белым зайцем на левой груди, с пышными золотистыми волосами, слегка прихваченными заколками-невидимками, смущенно улыбаясь, спрятав руки за спину, как влюбленная школьница перед учителем физики, на пороге стояла та самая Лера, в которую Павел влюбился еще в восьмом классе и целых семь лет пытался добиться ее расположения.

Тогда Лера была непреклонна. Она не обращала на юного Бабикова никакого внимания: не отвечала на его страстные послания в поэтической форме, не благодарила за пышные букеты цветов к каждому празднику. Да что букеты?! Она даже не здоровалась с ним при встрече. Словом, не замечала и все тут. Не существовало для нее никаких Бабиковых в природе, тем более что последняя изобиловала разнообразными Кириллами, Владиками, Антонами и бог еще знает кем, кого только не облагодетельствовала нежными ласками ее щедрая девичья натура.

Сколько раз Павел представлял себе, как раздастся звонок, он отворит дверь и перед ним…

И вот перед ним…

Павел молча смотрел в голубые глаза Леры и не двигался с места. Что ему надо делать в данный момент, он понятия не имел.

— Здравствуй, — застенчиво произнесла девушка и сделала шаг вперед.

— Здравствуй, — выдавил из себя Павел и отступил в глубь коридора.

— Я, собственно, на минуту, — оправдываясь, зачастила Лера, — была у подруги, она живет этажом выше, смотрела «ящик» и решила, вот, поздравить да и поглядеть на тебя, живого, ведь целых три года, считай, не виделись.

Павел молчал.

— Ну ладно, я пошла, — девушка протянула Бабикову руку, делая вид, что она куда-то спешит.

— Пока, — Павел автоматически пожал теплую Лерину ладонь и вдруг, вздрогнув, опомнившись, почти закричал: — то есть как — пошла?! Никаких пошла!

Не выпуская руку девушки из окаменевшей пятерни, он поволок Леру в комнату, и надо отметить, никто ему сопротивления не оказывал.

Усадив Леру в кресло, Павел с быстротой чемпиона мира по настольному теннису сварил кофе, порезал сыр и все это в самом пристойном виде, на подносе, поставил перед девушкой.

— Ты изменился, — ласково прошептала Лера.

— Еще бы, — ответил Павел, с трудом прожевывая огромный кусок сыра.

— Ты такой стройный, симпатичный, — продолжала девушка.

— А ты вообще богиня! — выпалил Бабиков, не замечая, что свою чашку кофе он залпом выпил, а в руках держит ту, которая предназначалась богине.

— Я давно хотела зайти к тебе, проведать… — не моргнув глазом, соврала Лера.

— Да?!!

— Конечно. Все времени не было.

— А что так?

— С мужем разводилась. Возня, знаешь, такая противная.

— Со вторым?

— Нет, с третьим. Второй, вообще, подонок был.

— Ой! — опомнился Павел. — Да я же твой кофе выпил!

— Ну и хорошо. Я совсем не хочу кофе.

— Ладно! — Бабиков решительно встал. — Сейчас мы пойдем в ресторан и позавтракаем, то есть поужинаем. Ты не против?

— Вообще-то я собиралась… — Лера попыталась придумать, куда она, собственно, собиралась, но, так ничего и не придумав, махнула рукой. — Впрочем, не важно. Пошли.

Павел вытащил из шкафа свой лучший костюм, извинился, отправился в ванную, переоделся и через минуту стоял перед Лерой этаким франтом, лет на десять отставшим от моды, но невероятно довольный собой.

— Деньги есть, — уверенно произнес он.

— А не хватит, я добавлю, — неуверенно продолжила Лера.

В это мгновение запах французской парфюмерии наполнил комнату, и мягкий мужской баритон с легким акцентом произнес:

— Не волнуйтесь, друзья. Отныне все денежные проблемы Павла Бабикова берет на себя международный валютный банк. Для начала примите наш скромный дар.

В руках у гладко выбритого и шикарно одетого брюнета с элегантной стрижкой желтел чек вышеупомянутого банка с черной единицей и шестью нулями, отпечатанными в графе «сумма».

— Это наш аванс Самому Счастливому Человеку Года, — продолжил брюнет. — А что касается моего внезапного вторжения, я прошу извинить вашего слугу, но у вас абсолютно незаперта дверь.

Мужчина улыбнулся и протянул чек Павлу. Невесть откуда взявшиеся фотокорреспонденты телеграфных агентств запечатлели этот знаменательный момент, и Бабиков, то с одной, то с другой стороны разглядывая хрустящую бумаженцию, остроумно заметил:

— Теперь можно и на такси поехать.

Тут же из-за фотографов выступил еще один элегантный мужчина, заверил присутствующих, что Самому Счастливому Человеку Года такси больше не понадобится и вручил ключи от шестидверного, бронированного «Мерседеса» с пуленепробиваемыми стеклами, который фирма специально подготовила для такого замечательного клиента и притом абсолютно бескорыстно.

Фотографы наперебой щелкали камерами. Все очевидцы широко улыбались и радостно хлопали в ладоши.

Около дома уже успела собраться многотысячная толпа, которая ревом и овациями встретила выходящего из подъезда Павла.

Бабиков сделал толпе приветственный жест рукой и, отворив дверь лимузина, усадил Леру на среднее сиденье.

— Ура!!! — прокатилось в воздухе.

— А-а-а! — визжали задавленные девицы.

— Па-ша! Па-ша! — скандировали луженые глотки.

Милиция теснила толпу, не позволяя последней раздавить новоиспеченного героя.

Павел сел за руль, осмотрелся, уверенно врубил зажигание и… машина тронулась.

Толпа ухнула.

У ресторана «Слава» кортеж автомобилей во главе с шестидверным «Мерседесом» встречал генеральный директор московских ресторанов, неизвестно как пронюхавший, что именно сюда приедет Павел Бабиков.

— Я бесконечно рад приветствовать вас в одном из наших лучших заведений… — забарабанил директор, распахивая двери.

Официанты, выстроившись в ряд, склонили головы.

Оркестр грянул туш.

Обратно машину вел представитель фирмы, а Павел, сытый и пьяный, целовался с Лерой на заднем сиденье. Изредка отрываясь, он вытаскивал руку из-под Лериной юбки и, делая рукой этой вращательные движения, радостно орал:

— Налево, шеф! Налево! А теперь, направо!

Ночная Москва светилась рекламой. По ярко освещенным проспектам скользили автомобили. По тротуарам, не торопясь, прогуливались парочки и одинокие граждане, мечтающие обзавестись достойной половиной.

Лимузин свернул в переулок, въехал в открытые узорные чугунные ворота и остановился перед двухэтажным особнячком в стиле ретро.

— Шеф, — пробормотал Павел, — ты куда это нас завез? Это что тут? Посольство? Я не хочу в посольство. Я хочу…

Павел покосился на Леру и весело заржал.

Лера смущенно захихикала.

Дверь лимузина открыли снаружи, и симпатичная женщина в бордовом бархатном платье, с алмазным колье, представившись владелицей крупнейшей фирмы, торгующей недвижимостью, объявила, что этот уютный домик с шестью комнатами — подарок Самому Счастливому Человеку Года.

— А как же моя квартирка? — почему-то тоскливо вопросил Павел.

— Ваша квартира стала музеем, — ответил за женщину энергичный мужчина, оказавшийся председателем горисполкома. — Не беспокойтесь. Все в вашей бывшей квартире останется неприкосновенным, и вы в любое время можете зайти туда и удостовериться, что там ничего не изменилось.

Павел, поддерживая Леру под локоть, поднялся по мраморным ступеням особнячка, прошел мимо белоснежных колонн и ступил через порог своего нового дома.

Инкрустированный ценными породами дерева паркет сиял в лучах огромных люстр из натурального горного хрусталя, толстые ковры ручной выделки поражали своими изысканными сюжетами и мягко сочетающимися оттенками, мебель…

Но больше всего восхитили Павла венецианский кафель в одной из ванных комнат и фиолетовая итальянская сантехника. Полчаса, восхищенно сидя на унитазе, он вертел головой, прищелкивал языком и трогал пальцем сверкающую гладь плитки, а затем еще минут двадцать открывал, закрывал и снова открывал невозможно блестящий никелированный вентиль смесителя, одновременно пускающий горячую и холодную воду. Такое Павел видел первый раз в жизни…

Засыпая на широченной двуспальной кровати, под розовым куполом, поглаживая золотистые волосы утомленной от бурной езды Леры, Павел повторял одну фразу:

— Я Самый Счастливый Человек Года…

Утром, около девяти, в спальне молодолюбов раздался телефонный звонок.

Павел, потягиваясь, выпростал руку из-под одеяла, нащупал трубку и, прервав мелодичную трель, сонно спросил:

— Кто?

— Привет, счастливец, — ехидно произнес грубый мужской голос.

— Здравствуйте, — не желая открывать глаза, ответил Бабиков. — А с кем, извините, имею честь?..

— Заткнись, козел, — оборвал голос.

— Не понимаю…

— Сейчас поймешь.

В этот момент за окнами спальни, где-то совсем рядом с домом прогремел оглушительный взрыв. Оконное стекло треснуло и сотни осколков, барабаня о подоконник, посыпались на палас.

— Теперь понял, с кем имеешь честь?..

Голос в трубке глухо рассмеялся.

— Не совсем, — пробормотал ошарашенный Павел.

— Когда поймешь совсем, будет уже поздно.

— В каком смысле?

— В том смысле, тупая морда, что прикончить Самого Счастливого Человека Года для нас не менее важная реклама, чем для любой фирмы сделать тебе какой-нибудь дорогостоящий подарок…

В трубке запульсировали короткие гудки.

— Что это? Кто это? — испуганно спросила проснувшаяся Лера.

— Мафия, — хрипло догадался Бабиков и, положив трубку, потянулся за сигаретой.

— Какая еще мафия? Ты что, рехнулся? — недоверчиво прошептала Лера.