Мария совершенно машинально отшвыривает пистолет ногой.
Пистолет, вертясь, скользит по гладкому полу к столику, за которым как раз сидит и соображает, что ему в данной ситуации делать, лейтенант Иван Малкович.
Глядь – «беретта».
Сама в руки летит, как не поймать!
Он ловит и тут же начинает действовать, поскольку один из бандитов, увидев, какая участь постигла его товарища, подскакивает к Марии и с размаха наносит ей удар кулаком в лицо, от которого девушка с разбитым в кровь носом валится с ног.
И тогда Малкович, недолго думая, снимает «беретту» с предохранителя и нажимает на спусковой крючок…
В итоге.
Один бандит – тот самый, который ударил Марию и в кого стрелял Иван, убит наповал (пуля навылет прошила сердце). Еще двое легко ранены. Но уже не лейтенантом Военно-Воздушных сил, а полицейским спецназом, который ворвался в кафе сразу же, как только началась перестрелка. Легко ранен в плечо и сам лейтенант, а также один мужчина – посетитель кафе. И тяжело – официантка, которая сдуру попыталась выскочить за дверь, когда по помещению туда-сюда носились шальные пистолетные пули. Разбитый нос Марии и синяк в полщеки ранением не посчитали.
Все бы, наверное, обошлось, но убитый молодой бандит оказался племянничком высокопоставленного чиновника из Союза европейских государств, да еще к тому же не совершавшим до сего дня серьезных правонарушений. В банду он попал якобы случайно, даже чуть ли не насильно и вот-вот собирался добровольно явиться с повинной и сдать подельников с потрохами.
Так во всяком случае утверждал высокопоставленный дядя, а также папа и мама убитого, которые тоже считались не последними людьми в традиционном европейском обществе, дружили с разными там президентами и председателями правлений банков и крупных компаний, да и кошелек у них был не самый тощий во Франции.
И завертелось…
Ивану Малковичу вовсю принялись шить дело о превышении пределов самообороны. И сидеть бы молодому лейтенанту в тюрьме, лишившись звания и всех надежд на дальнейшую карьеру, но тут в ситуацию вмешался Питер Уварофф.
– Превышение пределов самообороны? – осведомился он в полицейском участке. – Да за такое превышение орден на грудь надо вешать! Одним подонком на свете меньше. Жаль, конечно, его маму, папу и дядю, но они сами виноваты. Надо было раньше меры принимать к своему отпрыску. Мой пилот, по сути, вашу работу сделал, ребята.
В полиции с мнением бригадного генерала неофициально согласились, после чего выпустили Малковича под залог и подписку о невыезде из департамента Шер.
Описывать всю историю подробно слишком долго. Скажем только, что в последовавшей судебной тяжбе генерал-отец победил чиновника-дядю, а также богатеньких родителей (чудеса случаются), и лейтенант был полностью оправдан.
Мария честно отблагодарила своего героического защитника извечным женским способом и даже одно время подумывала выскочить за него замуж. Но тут проснулась марсельская мафия, посчитавшая, что лейтенант Иван Малкович, вмешавшись в конфликт молодых южных бандитов и полиции города Бурж, задел ее, мафии, честь. И это было уже гораздо хуже, чем недовольство какого-то там европейского чиновника. Пусть и высокопоставленного.
Пришлось увольняться из Вооруженных Сил (не без помощи все того же Увароффа) и срочно переквалифицироваться в пилоты космические. Благо здоровье и умение быстро учиться позволили это сделать. После чего новоявленный космопилот сразу же ушел в длительный рейс на грузопассажирском корабле к спутникам Юпитера. А к тому времени, когда вернулся, у марсельской мафии обновилось руководство и появилось слишком много новых серьезных проблем, чтобы помнить о каком-то там бывшем лейтенанте.
Так военный летчик и начал свою новую карьеру, которая в результате привела его в капитанское кресло боевой рубки файтеронесущего патрульного космокрейсера «Неустрашимый».
И вот теперь капитан-командор Иван Малкович сидел в своей каюте за столом вместе с бывшим бригадным генералом, а ныне Генеральным инспектором СКН Питером Увароффым и собственноручно разливал по стаканам хороший французский коньяк.
Крепкое спиртное было запрещено на борту «Неустрашимого» категорически (пятьдесят грамм сухого красного вина, положенного каждому члену экипажа ежедневно, не в счет), и поэтому запасы крепкого спиртного на борту крейсера не поддавались никакому учету.
– Ну, – сказал по-французски Генеральный инспектор, беря стакан, – здравствуй, Иван!
– Здравствуйте, Питер!
Они чокнулись и выпили.
Малкович немедленно разлил по второй.
– Как дела у Марии? – искренне поинтересовался он.
– Бабушкой недавно стала. Мальчик родился, внук. Представляешь?
– Смутно, – покачал головой капитан-командор. – Это что ж, получается, вы теперь прадедушка?
– Поверить не могу, – сказал Питер. – А твои как?
– Мне еще рано в дедушки. Сыну только шестнадцать недавно стукнуло. Дочери семь. Все нормально, спасибо.
– Ну, давай. За детей, внуков и правнуков.
– За них. Пусть не хворают.
Чокнулись, выпили, закусили сыром.
– Теперь рассказывайте, – попросил Малкович. – Или сначала по третьей?
– Чуть позже, – определился Уварофф. – Мне все-таки не сорок лет.
– А на вид не скажешь, – ухмыльнулся капитан-командор.
– Давай, давай, лижи задницу Генеральному инспектору. Глядишь, и поможет.
– От чего? Если от списания всех нас на Землю, то я готов лизать вам вашу семидесятипятилетнюю задницу с утра до вечера на протяжении всего похода.
– Увы, – вздохнул бывший бригадный генерал, взял бутылку и сам разлил по третьей. – Без толку, Иван. Как бы грустно это ни звучало.
– Так что, значит, решение принято окончательно?
– Боюсь, что да.
– Зачем тогда весь этот цирк с дальним походом? Объявили бы о роспуске и все дела. Рубить по-живому так одним ударом. И денег бы сэкономили целую кучу, – Малкович схватил стакан, не чокаясь, осушил его одним глотком и тут же налил себе снова. – Извините.
– За что? – удивился Уварофф. – Я бы на твоем месте после такого известия целый стакан заглотил, не меньше. А то и два. Что же касается дальнего похода и присутствия на борту меня в качестве Генерального инспектора, то это, считай, моя заслуга. Я на этом настоял в Совете.
– Зачем? – коротко осведомился Малкович.
– А ты подумай.
Капитан-командор задумался.
– За время похода может что-нибудь случиться, из-за чего решение пересмотрят? – предположил он через пять секунд. – А вы сумеете подать это под нужным нам соусом.
– Молодец, – похвалил Питер. – Зря ты все-таки не стал моим зятем. Дура Машка.
– Нет, – покачал головой Иван. – Все правильно, что мы не поженились. Она интеллектуалка, для нее свобода, внутренняя и внешняя, превыше всего. Ну какая из нее жена астронавта?
– Ничего, привыкла бы, никуда не делась, – буркнул Уварофф, но в голосе его не чувствовалось железной уверенности. – Так, что ли, лучше? Внуки уже, а мужа нет. Только и знает, что любовников менять. Я давно со счета сбился.
– Свободная женщина, – усмехнулся Малкович. – Ерунда, Питер, не расстраивайтесь. Это в вас консерватизм наш военный говорит. Ну зачем вам нужно, чтобы она замужем была? Чтобы все, как у всех? Да пошли они эти все куда подальше! Давайте лучше еще выпьем, и вы мне расскажете, что такое, по-вашему, может случиться, чтобы нас не расформировали.
Они выпили.
– Ну… и? – первым, как самый молодой, не выдержал капитан-командор.
– Хорошая у тебя каюта, – заметил Питер, оглядываясь по сторонам.
– У вас тоже неплохая. Не уходите от ответа, господин Генеральный инспектор.
– Да не ухожу я, Иван, – вздохнул Уварофф. – Просто не знаю, что сказать. Точнее, знаю, но боюсь, ты сочтешь меня полным психом.
– А, – проронил Малкович, – понял.
– Что ты понял?
– Все та же гипотетическая инопланетная угроза, в качестве защиты от которой и создавался «Неустрашимый». Только в случае перехода ее из гипотетической в реальную у нас появится шанс остаться в строю. Так? Потому что надежды на то, что наша марсианская колония начнет войну за независимость, и вовсе из разряда параноидального бреда. Незачем ей бунтовать, не доросла еще до самостоятельности.
– Насчет Марса полностью с тобой согласен. А что скажешь по поводу инопланетной угрозы?
– Да все то же, что всегда. Пока ее нет, верно. Но никто не может дать гарантии, что она не появится завтра. Или послезавтра. Но Совет подобная неопределенность уже не устраивает, верно?
– Не устраивает, – подтвердил Питер. – Положение нестабильное, казна пустая, на пороге целая толпа призраков.
– Каких еще призраков? – не понял Иван.
– Кризисов, – пояснил Генеральный инспектор. – Призраки кризисов уже шастают по миру, не скрываясь. Самые различные, на любой вкус. Начиная от идеологических и заканчивая серьезнейшими экономическими. А призрак кризиса зачастую не менее, а даже более опасен, нежели сам кризис. Синдром ожидания краха. Слышал о таком?
– Нет. Но, кажется, догадываюсь, о чем вы. Это когда ждешь, что вот-вот е…т так, что только ошметки полетят, а оно все никак?
– Ага, что-то в этом роде. В общем, смотри сюда, капитан-командор. Информация секретная и пока непроверенная. О ней знают лишь два человека. Ты будешь третий, – Питер полез во внутренний карман и выложил на стол фотографию.
Иван подумал, что тысячу лет не видел снимков на бумаге, но вслух ничего не сказал, взял фото, посмотрел.
– Звезды. Или мощный телескоп на Земле или какая-нибудь автоматическая станция, коих у нас в системе пруд пруди. И в чем фишка?
– А ты посмотри внимательней, – посоветовал Уварофф.
Малкович вгляделся. Вроде обычная звездная россыпь, ничего особенного, на обзорном экране рубки управления он видел подобное не счесть сколько раз… Стоп. А это что? На черном фоне раз, два, три… восемь ярких круглых и крупных, по сравнению с тысячами других, пятнышек, словно выстроившихся по линейке. И расстояние между пятнышками одинаковое.
– Это? – ткнул он пальцем в обнаруженный феномен.
– Да, – кивнул Питер. – Снимок сделан автоматической станцией, дрейфующей на границе гелиосферы, две недели назад. И он единственный.
– ?
– По словам человека, который мне его передал, станция древняя и работает на последнем издыхании. Ресурс на нуле. Следующий снимок этой же области пространства сделан через тридцать две минуты. Кажется невероятным, да? Тем не менее это так. Через тридцать две минуты. И на нем уже этих объектов нет. Сравни, – Генеральный инспектор положил рядом с первым снимком второй. На вид точно такой же. Но Малкович, который уже знал, куда смотреть, сразу увидел различие.
– Это не может быть каким-нибудь оптическим эффектом? – спросил он. – Сами говорите, что станция древняя.
– Восемьдесят на двадцать, – заверил бывший бригадный генерал. – Восемьдесят процентов за то, что это не оптический эффект. И, если это так, то диаметр каждого из восьми объектов предположительно достигает полутора километров. Это минимум. Возможно, больше.
– Охренеть! – честно признался капитан-командор. – У нас искусственных объектов такого размера в космосе нет. Ни в дальнем, ни в ближнем.
– Вот именно.
– Значит?
– Значит, господин капитан-командор, это чужие. С вероятностью восемьдесят процентов.
– И в Совете об этом не знают?
– Нет. Ты же прекрасно понимаешь, что один долбаный снимок, к тому же сделанный аппаратом, запущенным в космос еще до Серых Десятилетий, – это не доказательство.
– То есть получается, мы должны в этом походе или доказать или опровергнуть появление в Солнечной чужих, – констатировал Малкович.
– Верно мыслишь. И я даже не знаю, что будет для нас и для всей Земли хуже.
– М-да. Сказать, что вы меня озадачили, господин Генеральный инспектор, это ничего не сказать.
– Ты наливай, – посоветовал Уварофф. – А там разберемся.
Глава 12
Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»
Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
Первый враг военкосмолета в условиях учебно-боевого похода – свободное время. Особенно это касается рядовых пилотов спейсфайтеров. Именно у нас свободного времени больше, чем у остальных. Главным образом из-за не слишком большого количества подчиненных. Их у нашего брата, как известно любому желторотому курсанту, трое: механик, «бортач» и кокпит. При этом механик часто не является военнослужащим, как мой дядя Коля, к примеру. А с «бортачем» (он же бортовой компьютер) и кокпитом вовсе бывает поговорить не о чем. Если ты не окончательно сбрендил, ясен космос, от осознания безбрежности окружающего тебя пространства и твоего в данном пространстве экзистенциального одиночества.
Плюс к нам, да и ко всем остальным военкосмолетам, относится следующий по значимости фактор, добавляющий мужчине свободное время – отсутствие на борту семьи вообще и женщин в частности.
К тому, что подчиненных у меня нет, я привык давно, еще с тех времен, когда сначала был рядовым курсантом, а затем летал на атмосферном истребителе. До командира авиазвена дорасти не успел – поступил на Высшие курсы военных астронавтов, выдержав, между прочим, сумасшедший конкурс, окончил их и пересел на спейсфайтер. Этот самый В-910 «Бумеранг». Являющийся, как следует из названия, тоже истребителем, только космическим. Различий с атмосферным, начиная от конструкции и заканчивая вооружением и техникой пилотирования, – масса. Но есть и общее. Например, вышеуказанное отсутствие подчиненных. С одной стороны – это хорошо, меньше ответственности. А с другой, иногда и впрямь хочется, чтобы прилетели злые инопланетяне и можно было, наконец, заняться настоящим делом, а не бесконечной боевой учебой и зубрежкой матчасти.
На лунной базе «Римский лагерь» проблема со свободным временем решается довольно просто: там хватает женского персонала, требующего к себе настоящего мужского внимания. Которое, в свою очередь, можно обеспечить на должном уровне лишь при наличии свободного времени. А вот на крейсере женщин нет.
И что, спрашивается, делать?
Каждый военкосмолет решает эту задачу по-своему. Я имею в виду в данном случае не отсутствие женщин, а занятость.
Некоторые погружаются в вирт. Но таких мало, поскольку военкосмолеты люди конкретные и реальность всегда предпочтут выдумкам, какими бы искусными последние ни были. Исключение – книги, художественная литература. Читают военкосмолеты, по моим наблюдениям, много больше обычного человека. И не только военкосмолеты, кстати, а вообще все, кто связал свою жизнь с космосом. Видимо, сказывается общая романтичность профессии и хорошо развитое воображение, которому требуется подпитка (попробуйте без воображения научиться летать и воевать на «Бумеранге», а также годами добывать гелий-3 на Луне, спутниках планет-гигантов или осваивать Марс, а я на вас посмотрю). И лучше литературы здесь ничего не найти, не сравнится с ней никакой вирт или кино.
Однако чтение тоже надоедает. И тогда на помощь приходят физкультура и спорт, шахматы, карты, нарды, увлечение кулинарией, возня в оранжерее и часто связанное с ней тайное, запретное и от этого особо азартное изготовление крепких алкогольных напитков (самогоноварение), изобретательство, а также занятия различными видами искусств и моделирования. Начиная от сборки уменьшенной деревянной копии церкви Преображения Господня, что на острове Кижи в России, и заканчивая живописными полотнами и даже самодеятельным театром, в котором женские роли играют мужчины, как в традиционном японском театре яро-кабуки.
Любителям общаться в социальных сетях напомню, что делать это, находясь глубоко в космосе или на другой планете, весьма затруднительно. Во-первых, скорость света никто не отменял. Радиосигнал или несущий информацию лазерный луч даже от Луны до Земли идет больше секунды. От Марса – около двадцати минут (и столько же обратно!). А уж о спутниках Юпитера, Сатурна или Нептуна и говорить нечего – кому не лениво, может сам посчитать. Плюс пропускная способность каналов связи. Она отнюдь не безгранична. Поэтому вышеуказанные каналы используются лишь для передачи действительно важной информации, куда болтовня в Интернете или публикация в соцсети «Твоя сфера» видео и фото на тему «Я в эротическом скафандре на фоне марсианской пустыни» не входят.
Лично у меня особых предпочтений в использовании свободного времени нет. И книжки читаю, и в спортзале нагрузку на мышцы даю, и в шахматы с Лянь Вэем играю (с механиком дядей Колей – в нарды) и даже иногда ныряю в вирт. При этом к приготовлению еды, получению алкоголесодержащих жидкостей из подручных продуктов, игре в самодеятельном театре и занятиями живописью я равнодушен. Хотя нет, вру. Есть небольшое предпочтение – покер в кают-компании по выходным дням. Разумеется, на деньги, иначе неинтересно.
Вот за покером сирена боевой тревоги меня и застала. Ну, то есть не только меня, ясен космос, а еще четверых моих сослуживцев. Но, думаю, только у меня на руках в эту минуту был фул-хаус из трех королей и двух восьмерок, с которым я намеревался в ближайшие полчаса изрядно облегчить карманы моих дорогих партнеров по игре.
Не вышло.
Тот, кто слышал сирену боевой тревоги на файтеронесущем патрульном крейсере «Неустрашимый», думаю, спокойно встретит трубы Страшного Суда, если они когда-нибудь все же грянут во всех небесах всех земель, на которых к тому времени будет проживать грешное человечество.
Говорят, параметры и характеристики нашей сирены специально разрабатывали с учетом последних научных данных о человеческом восприятии тех или иных звуков. Очень похоже на правду. Сам был свидетелем, когда один из корабельных пушкарей, командир батареи средних лазеров старший лейтенант Стив Харрис, пребывающий в лазарете с острой аллергической реакцией (предположительно на самогонку из домашних кактусов), услышав сирену тревоги, самовольно прервал лечебные процедуры, примчался на боевой пост и был готов к отражению условной атаки, как штык, перекрыв норматив на целых две секунды.