— Что? — Вторая затрещина достала на излете — я вовремя успел пригнуться. — Ты впустил женщину в святая святых?
— Но ведь не в лабораторию же! — пришлось мне оправдываться.
— Если бы это случилось, я бы тебя в декокте сварил, дубина! Живо проводи меня к ней!
Пригибаясь, на полусогнутых, чтобы продемонстрировать хозяину испуг и осознание вины, я бросился вперед, сперва услужливо распахнул перед господином двери спальни, а потом и библиотеки.
Нас поджидала идиллическая картинка — девушка сидела в глубоком кресле у окна и была так поглощена чтением чего-то по зоологии, что оторвалась от страниц только тогда, когда я остановился в двух шагах и сложился пополам в самом почтительном поклоне, на который был способен.
— Там… там, — выпалил, задыхаясь от волнения, — мой хозяин. Маг…
Захлопнув книгу, девушка встала. Перемена в ней совершилась так быстро, что я разинул рот. Исчезли помятое и не до конца отстиравшееся платье, слегка растрепанные волосы, которые ей так и не удалось сложить в приличную прическу. Перед нами стояла знатная леди самых что ни на есть благородных кровей.
— Маг Свет Акоста Травознай Четвертый?[1] — произнес холодный властный голос. — Мы рады вас приветствовать и счастливы, что судьба позволила нам поближе познакомиться с одним из самых влиятельных и сильных магов Сидонии.
«Мы?»
— Отрекомендуйте нас.
Это уже относилось ко мне, и я открыл рот. Дело в том, что за все прошедшее время неожиданная гостья не удосужилась назвать свое имя. Леди, видимо, тут же сообразила, в чем дело, и, величаво поманив меня пальчиком, прошептала на ухо несколько слов. Я кивнул, сделал шаг вперед, поклонился и отчеканил, не сразу вникнув в смысл сказанного:
— Ее высочество наследная принцесса Имирес Борская.
И только потом до меня внезапно дошло, что я сказал.
Бор — небольшое горное государство, славящееся своими полезными ископаемыми и расположенное в стратегически важном месте — именно в тех краях проходили караванные пути, поскольку только там имелись удобные перевалы через Каменный Пояс, разделяющий материк на две половины. Двадцать три года назад молодой тогда еще король Сидонии обеспечил себе беспошлинную торговлю с восточной половиной континента, выдав старшую сестру за тамошнего герцога. За десять лет замужества королева родила своему супругу двух дочерей, старшей из которых и была Имирес, после чего овдовела. Когда девочке исполнилось двенадцать, к границам Бора прибыли женихи в количестве шести штук — каждый во главе мобильной и хорошо вооруженной армии. Опасаясь за целостность и независимость страны, молодая вдова обратилась за поддержкой к брату, королю Сидонскому, и тот на правах родственника установил над герцогством Бор свой протекторат. Сейчас принцессе Имирес исполнился двадцать один год.
…Принцесса Имирес. Племянница короля Сидонии. Правнучка человека, которому я… который меня… Воспоминание нахлынуло с неожиданной силой, захватило и на какое-то мгновение вытеснило меня из реальности.
Дождь. Ливший всю ночь, он превратился в неприятную изморось, смыл все краски с земли и неба, стряхнул листья с деревьев. Самый подходящий день для того, чтобы умереть… под свист и улюлюканье толпы…
Я ненавижу дождь.
— Слизняк! Слизняк, очнись!
Хорошая пощечина помогла вернуться в реальный мир. Я осознал, что стою навытяжку и тупо хлопаю глазами.
— Вот тупица! Слизняк!
— Простите, господин. — Я склонил голову. — Что вам угодно?
— Мне угодно, чтобы ты перестал позориться перед нашей гостьей и немедленно принес из спальни мой хрустальный шар для медитаций!
— Из спальни? — переспросил удивленно. — Но ведь я вчера принес его вам в обсервато…
— Молчать! Ты что, Слизняк, решил со мной спорить? Если я сказал «из спальни», значит, он там! Иди и принеси! — Обернувшись к леди Имирес, мой хозяин добавил совсем другим тоном: — Я сейчас же, при вас, пошлю весть вашему августейшему дяде, его величеству королю Биркеру! И уже через несколько минут он будет знать, где вы и что с вами случилось!.. Как, Слизняк, ты еще здесь? Живо принеси шар и подавай на стол! Наша гостья проголодалась!
Я направился к выходу и услышал, как господин продолжил:
— Прошу меня простить, ваше высочество, за моего слугу! Он совершенно глуп и неотесан! Я вожусь с ним уже много лет и давно махнул рукой на возможность его как-то образовать! Когда-то он был моим учеником, но оказался совершенно невосприимчивым к высокому искусству магии. Держу его только из уважения к его покойному отцу — тот был как-никак моим коллегой по цеху. Если бы не данное старому другу слово, только бы его тут и видели…
Закрыв за собой дверь библиотеки, я не сдержался и врезал по стене кулаком. Ложь! Все наглая ложь от первого до последнего слова! Но по целому ряду причин моих оправданий никто не будет слушать. Да я и ненавижу оправдываться!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Подходя к мосту, я невольно замедлил шаг и оглянулся, хотя и так прекрасно знал, что за последние минуты на пустынной проселочной дороге ничего не изменилось. Обычно тут хоть одна подвода, да проезжала, но сегодня — вернее, в это время суток, местность вокруг превращалась в вымершую. Только скакали в траве кузнечики, да что-то отчаянно распевал, качаясь на стебле конского щавеля, пестрый чекан. Но из разумных существ, куда ни кинь взгляд, здесь находился только я один. И мне в гордом одиночестве предстояло ступить на мост.
Нет, не скажу, что я такой уж трус. Но обычно даже помешанного на подвигах рыцаря не заставишь срезать угол через Лес Единорогов, а я ходил туда уже несколько раз и всегда возвращался живой, хотя и не всегда здоровый — синяки давно прошли, но шрам на боку никуда не делся. Да и ночью в ненастную погоду могу выйти из дома, несмотря на то, что кроме ветра поблизости завывают упыри. И вообще, за столько лет жизни у мага Акосты я давно перестал бояться за свою жизнь… Просто слишком хорошо знал, чем для меня может окончиться проход по мосту.
Так и есть! Стоило дойти до середины, как снизу послышался сочный «плюх», и передо мной, обтекая тиной и грязью, возник коренастый горбатый тролль.
— Стой, кто идет! — гаркнул он, растопыривая длинные когтистые лапы. — Пропуск!
— Да, пожалуйста. — Я порылся в кошеле на поясе и выудил мелкую монетку, которую ловко бросил в кружку, прибитую уже на той стороне к опорным перилам. — Как всегда!
— Нет, Слизняк, с тобой неинтересно. — Тролль опустил руки, почти коснувшись скрюченными пальцами бревен настила. — А где бледный вид? Где понос, испуг и заикание? Где хоть какой-нибудь вопль ужаса? Где, в конце концов, попытки торговаться?
— Да подавись ты, крохобор. — Я выудил и отправил вслед за первой еще одну медную монетку.
— Ну что ты будешь делать! — Тролль изобразил глубокое горе несправедливо ограбленного сиротинушки и всплеснул руками. — Куда катится этот мир?
— Да на, на! — Третья монетка присоединилась к первым двум, и тролль выдал скупую мужскую слезу, которая сделала бы честь любому профессиональному нищему. — Но больше не дам! Честное слово, не могу!
Перемена произошла мгновенно. Знакомец заулыбался и хищно потер когтистые конечности.
— Вот это другое дело, — пропел он, демонстрируя двойной ряд кривых коричнево-желтых зубов, больше похожих на кошмарный сон стоматолога. — Начали серьезный разговор! Пр-ропуск!
— Я тороплюсь.
— Пр-ропуск!
— Мне в город, за покупками! — Я с тоской посмотрел вдаль. Нет, боги сегодня отвернулись от меня — дорога в обе стороны была пустынна, как в первый день творения.
— А у меня план горит! Давай пропуск или ищи другую переправу! А то ходят тут всякие, а потом кружки пропадают! — Он обернулся на кружку с пожертвованиями, для надежности прикованную к опорным перилам моста толстой цепью.
— Слушай… э-э… ты. — Вообще-то тролль называл мне однажды свое имя, но было это в тот раз, когда мы пили с ним «за знакомство», так что я так и не сумел продраться через нагромождение «Здыр-бдрым-дрыг-крыз…» и так далее и предпочитал не называть тролля вообще никак. — Слушай, меня хозяин срочно послал за покупками в город! Я тороплюсь!
— Аа-а-а. — Тролль сделал вид, что не поверил ни единому слову. — Тогда, может, выпьем?
— Не-а. — Пользуясь тем, что он отвлекся, я сделал шаг по мосту.
— Ну по чуть-чуть… а? Я новенькую наливочку нацедил! На жабьей слюне и желчи тритона! Вещь! Таракана с лап валит на счет «восемнадцать»![2]
Откуда ни возьмись в его лапах возникли кособокий кувшин местного (то есть его делал сам тролль) производства и две кружки.
— Ни-ни-ни! — Я попятился, стараясь обойти собуты… то есть собеседника по дуге. — Я еще с прошлого раза в себя не пришел! Так что, никаких экспериментов!
— Ни-ни-ни! — Я попятился, стараясь обойти собуты… то есть собеседника по дуге. — Я еще с прошлого раза в себя не пришел! Так что, никаких экспериментов!
— На сей раз все стерильно! — Тролль заглянул в обе кружки, выловил из одной улитку и протянул мне: — И без рыбьих какашек! Честно-честно! Я даже закусь приготовил!
— Ага, — закивал я головой. — В прошлый раз тоже сначала — закусь, потом — девочки, потом — «Где я? Кто я?»…
— А что, разве девочки плохие были? — искренне изумился тролль.
— Тебе-то все равно, а я человек подневольный! Ты представляешь, с каким выражением лица я потом оправдывался перед хозяином и объяснял, почему не могу жениться на русалке с ребенком?
Тролль мерзко захихикал:
— Так это Шлепа тебя чуть не окрутила? Не бойся! Не ее это ребенок! Она его у соседки напрокат взяла… Шлепа малость того — озабоченная на этот счет! Ей кто-то сказал, что если русалка выйдет замуж за человека, у нее две ноги вырастут. Вот она с тех пор и носится с идеей обзавестись парой нижних конечностей! А какой в них толк? Мало того что волосатые и кривые, так еще то воняют, то заплетаются…
— Не скажи, — вздохнул я. — Среди женских ножек тоже попадаются… мм… такие…
— Да? — Тролль плеснул в кружку мутной буроватой жидкости, принюхался, задержал дыхание и залпом опрокинул в себя. — Ах-х, хорошо пошла, стерва!.. Так позвать Шлепу?
— Нет! — Я обнаружил себя стоящим на перилах. — Не надо! Я, в конце концов, человек…
— Да какой ты человек! — Тролль прислушался к тому, что творилось у него в животе, и решил, что еще от одной кружки «наливки» вреда не будет. — С троллями пьешь, с вервольфами братаешься, с русалками…
— Завязал! — перебил я словоохотливого собеседника.
— А зря! — Тролль поставил обе кружки на перила и приник к горлышку кувшина. — Ты парень весь из себя видный, с образованием и профессией… Еще бы карьеру сделал — вообще от девок отбоя бы не было! Слу-у-ушай! — внезапно воскликнул он. — А иди-ка ты ко мне в помощники! Будем вместе гоп-стопом зани… то есть дорожную пошлину взимать!
— Ни-ни-ни! — Я замахал руками, пытаясь удержать равновесие на перилах. — Сопьюсь же!
— Да? — Приятель потряс кувшин, но внутри уже ничего не осталось, и он пригорюнился. — Жаль. Такой ценный работник пропадает… Ладно, топай куда шел!
Пробежав по перилам, я ловко перепрыгнул на землю на той стороне моста и перевел дух. Приятно было услышать, что младенчик, которым всю весну пугала меня русалка, не от меня. Нет, ну это же надо, до чего допился! А все от недостатка нормального общества! Правильно сделал, что решил бросить пить в компании тролля.
— Кстати, — ударил мне в спину его голос, — слышал, чего нынче ночью на болотах приключилось?
— Что? — Я круто развернулся, взрыв каблуками землю. — На кого-то напали?
— Нет, я так не играю! — не на шутку обиделся тролль. — Стараюсь, приберегаю сногсшибательную новость, а он уже все знает! Вот ничего больше не скажу!
Забрав кружки, он шагнул к краю моста с видом самоубийцы.
— Стой! Погоди! — пришлось мне рвануться назад. — Ничего не знаю! Кто напал? Почему?
— Я обиделся! — отрезал тролль и «солдатиком» прыгнул вниз. Через секунду от него остались только круги, расходящиеся по воде.
Ну и пожалуйста! Не больно-то и хотелось слушать! По прошлой жизни понял — чем меньше знаешь и чем меньше суешь свой нос во все дыры, тем дольше проживешь.
Воспоминания нахлынули с неожиданной силой.
— А что тут у вас приключилось?
— Тебе, парень, в самом деле хочется это знать? Почему?
— Любопытно! И потом — вдруг чем помочь смогу?
— Ты? А справишься?
— Я ведун. Так в чем ваша проблема?..
Домой вернулся, не чувствуя ног от усталости. Болели плечи и руки — хотя до поворота меня подвезли, большую часть пути покупки пришлось тащить на себе. Ну не любят у нас простые люди чародеев, несмотря на то, что мастер Свет Акоста уже несколько лет не выходит из башни и вообще не вмешивается в окружающую жизнь. Разве что кто-то уж очень сильно попросит. Вот и мельник, уж на что на его мельнице водяные черти, как у себя дома, туда-сюда белым днем шастают, а и то отказался подъезжать к башне близко и высадил меня на приличном расстоянии. А когда ему потребовалось нейтрализовать случайно принесенного половодьем утоплика (тот решил, что мельница подходит ему в качестве жилья и начал выживать оттуда всех), так он вашему покорному слуге в ноги кланялся и золото горстью совал, лишь бы замолвил словечко перед хозяином. Господин золото и три мешка отборной муки взял, а сам задницу от кресла отрывать ради какого-то утоплика не пожелал, отдуваться пришлось мне. После того случая со мной полдеревни перестало здороваться. А старостиной дочке со вставшими дыбом волосами оказалось даже лучше — хоть чем-то стала отличаться от толпы таких же, как она, деревенских девчонок!
— Явился?
И почему это я раньше не замечал, что у дам становится такой визгливый голос, когда они ждут мужчин с покупками? Наверное, потому, что давно не имел дела с женщинами, у которых нет хвоста, когтей, чешуи, клыков и прочих экзотических «деталей».
Она стояла на нижней ступеньке лестницы, уперев руки в бока, и я поспешил выгрузить к ее ножкам все узлы и коробочки.
— Ничего не забыл? — Леди Имирес придирчиво пересчитала покупки, тыча пальчиком.
— Нет. Все, как вы приказывали!
— Хорошо. Можешь идти и приготовить ужин. Я хочу кролика в белом вине под соусом бешамель!
Я открыл и закрыл рот. Кролика!.. А где я его возьму за полчаса до ужина? Впрочем, есть у меня одна кандидатура. Рыжий такой, полосатый, с рваным ухом. Ни крыс, ни мышей не ловит, но сливки трескает за троих. Та-ак, где эта скотина? Слова — в том числе и заклинания — на него не действуют, от половой тряпки он научился уворачиваться, значит, придется прибегнуть к радикальным методам воспитания.
— Ну бе-э-эстолочь! — отвлек меня от размышлений вопль, полный отчаяния и вселенской скорби. — Ты только посмотри, что ты наделал?
Судя по интонациям, как минимум задушил ее родную мать, так что я поспешил вернуться, чтобы узнать, в чем проблема.
Леди Имирес трясла в воздухе коробочкой с кремом.
— Что? — напустилась она на меня. — Что это такое?
— Э-э… крем, — рискнул предположить я. — А что?
— Это крем от морщин! — завопила девица на всю башню. — А я какой заказывала? Я заказывала питательный! Для нежной чувствительной кожи! А этот — для стареющей! Вот мажься теперь им сам!
В следующий миг в меня полетела коробочка, а вслед за нею последовала звонкая пощечина. От коробочки — увернулся, от пощечины — не сумел.
Я вообще-то человек мирный и место свое знаю, но вторая пощечина за день — это уже слишком. Девица только пискнула, когда я перехватил ее руку за запястье и сдавил. Не сильно — просто чтобы проняло.
— Ты… ты… — Она задохнулась, видимо что-то прочитав в моих глазах.
— Скажите, л-леди, — мой язык с трудом протолкнул это слово сквозь зубы. — А дома своих слуг вы тоже бьете?
— Н-нет. Это… нельзя!
— Своих, значит, нельзя, а меня, раз я чужой, можно?
— Я… я не… Отпустите меня! — Она рванулась, но я держал крепко.
Ого, со мной уже на «вы»? Посмотрим, как далеко мне можно зайти.
— Скажите «пожалуйста»! И извинитесь!
— Вот еще! — запальчиво возразила она. — Чтобы я извинялась перед каким-то… каким-то… волшебником-недоучкой?
Надо же! Запомнила! И, как ни странно это звучит, ударила меня в самое больное место.
Вспыхнуло, словно огнем обожгло, давнее воспоминание…
— Но ведь что-то же можно сделать?
— Нет, ваше величество. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
— Жаль. Я надеялся…
— Нет, кое-что я все-таки смогу сделать для этого молодого человека. Но только кое-что. Сами понимаете — это магический закон, и даже вы тут бессильны. Вы, ваше величество, и так уже сделали ему королевский подарок. Остальное будет зависеть в первую очередь от него.
Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что леди Имирес вдруг притихла и перестала вырываться.
— Отпустите меня, — произнесла она напряженным голосом. — Пожалуйста!
Она его правнучка. Мне нельзя это забывать. Я разжал пальцы, отступая на шаг и сгибаясь в поклоне:
— Вы позволите удалиться, леди?
— Угу. Только сначала отнеси покупки в мою комнату!
Со вздохом собрал узлы, коробки и пакеты и послушно последовал за вредной девицей, с досадой понимая, что под своей комнатой она подразумевает теперь уже бывшую мою, оккупировав ее с самоуверенностью истинной женщины. А что? Сам виноват! Надо было навести в гостевых покоях порядок!