– А что это ты… в магазин ходила? – поинтересовалась она у Инги, хотя наличие двух фирменных пакетов говорило само за себя.
Но бабе Клаве просто необходимо было к чему-то прицепиться. И сочтя такое вступление подходящим, она подробно и обстоятельно изложила Инге, как сама ходила сегодня утром за покупками. Объяснила, что делать это лучше утром, потому что именно утром «выбрасывают» самый свежий товар, а к вечеру остается лишь гнилье и залежавшаяся тухлятина, которую покупают одни дураки.
Зрение у бабы Клавы с возрастом стало вроде бы еще острее. И сейчас, просканировав покупки Инги, она неодобрительно произнесла:
– Вижу, икру купила? Да еще черную? А я вот недавно в магазине приценилась к самой маленькой баночке, так чуть в обморок не упала.
– Так эта икра из морских водорослей, – попыталась оправдаться Инга. – Выглядит, как настоящая, но при этом она совсем дешевая, хотя и вкусная, и полезная.
Но бабу Клаву так легко было не провести.
– Ну-ну, – поджала она губы. – Ты из меня дуру-то не делай! Я эти баночки с осетром на крышке очень даже хорошо помню. Когда помоложе была, икра таких бешеных денег не стоила, она у меня в холодильнике не переводилась. Я ведь тебе говорила, что я в салоне красоты всю свою жизнь проработала?
– Говорили, и не один раз.
Но бабу Клаву было не остановить.
– Мастером первого класса я была. Ко мне такие люди ходили, что у меня икра эта в холодильнике вообще не переводилась. И камчатские крабы, и сырокопченая колбаса, и миноги, и…
– Надо же! Как интересно! И даже миноги?
Перебив бабу Клаву, Инга попыталась ретироваться к себе в квартиру. Но баба Клава не собиралась отступать.
– Дом-то свой загородный обустроили или как? – поинтересовалась она.
Инга, которая уже почти скрылась за дверями, невольно притормозила. Она никому не рассказывала о том, что они с Залесным купили дом за городом. Неужели Залесный проболтался?
– Откуда вы знаете про дом?
– Да уж знаю! Внучка хозяйки вам его продала. Как бабка у Нины померла, так она на продажу домик и выставила.
Инга окончательно опешила.
– Откуда вы знаете про… про это?
– Да уж знаю, – прищурилась баба Клава. – Тесен мир.
Теперь Инга и сама бы не ушла. А вот баба Клава, словно почувствовав ее настроение, скрылась у себя. Впрочем, надолго ее не хватило, и через секунду она вновь выглянула. Убедилась, что Инга никуда не делась, и довольно улыбнулась:
– Ну что? Заинтересовала я тебя?
– Заинтересовали.
– То-то же, – удовлетворенно хмыкнула баба Клава. – А то ведь ты у нас гордячка, идешь, нос от людей воротишь. Даром что первый муж тебя через твой норов бросил.
– Он меня не бросал. Мы цивилизованно развелись и…
– И сын носа к тебе не кажет, – продолжала баба Клава.
– Сын живет в Лондоне. У них с отцом бизнес, им некогда часто ко мне приезжать.
– То-то я и говорю, отвернулись они от тебя, – бубнила свое баба Клава. – Ну а раз бросили, значит, было за что. А этот твой, нынешний, он неплохой мужик. Только и этот от тебя сбежит.
– Да почему это? – возмутилась Инга.
– А потому что гордая ты очень, нельзя так! Среди людей живешь, а ни с кем словечка ласкового не скажешь. Коли уж в миру живешь, так общайся с людьми, не чурайся их.
Инга невольно улыбнулась, представив себя «общающейся» с людьми. Баба Клава явно считала себя образцом такого вот общения, а сама Инга много раз слышала, как соседи пугаются при виде приближающейся к ним бабы Клавы, которую за тощую и долговязую фигуру, а также любовь к сплетням прозвали между собой Телеграфным Столбом.
– Вот я, к примеру, все и про всех знаю. И про твой дом все знаю.
– Да откуда же, Клавдия Матвеевна?
– А подружка моя у тебя в соседках. Я к ней в этом году приезжала, тебя через ограду увидела, удивилась. А она мне и объяснила, что дом вы у Нинки купили.
– Верно, – вконец ошарашенная, подтвердила Инга. – Хозяйку Ниной звали.
– А знаешь, что у Нинки этой в любовниках один бандит ходил?
– Нет.
– И что в этом доме наездами бывал, тоже не знаешь?
– Нет. Какое мне дело, кто там жил до нас?
На самом деле Инге было неприятно слышать о том, что в доме, который они купили с Залесным, до них обитала не только чистенькая старушка, но еще и какой-то уголовник.
– И не он один жил, а все дружки его из банды тоже частенько там жили. Наедут всей толпой, пьянка-гулянка. Шум, крики. Бабка Нинкина через это дело очень волновалась, боялась, как бы они ей дом не спалили. Тогда-то она еще в городе жила, на дачу только летом наезжала. Но когда Нинкин бандит в доме гулял, бабка туда и носа не совала.
– Вряд ли она была довольна.
– Да уж ясное дело, куда там довольна! Только спорить боялась, да и Нинка в бандита этого крепко влюблена была. И бабушку свою уговорила, чтобы та разрешила бандитам у себя обитать.
Решив, что рассказ бабы Клавы не имеет никакого отношения к тем проблемам, которые возникли у них в связи с покупкой дома, Инга вновь заскучала. То, что у бабы Клавы нашлась подружка из числа их дачных соседей, это было удивительно, но вовсе не невозможно. У бабы Клавы в приятельницах ходило несколько тысяч человек, которых она регулярно навещала и просвещала относительно того, как обстоят дела у остальных девятисот девяносто девяти.
Слушать же Инге про то, что в купленном ими доме жил какой-то бандит, было крайне неприятно. А противная баба Клава, словно чувствуя настроение Инги, как назло, еще больше воодушевлялась.
– А когда бандита этого потом все же взяли, – продолжала баба Клава, – Нинка целый год в доме у своей бабки носа не казала. Та говорила, что у внучки стресс, она переживает, а соседи между собой поговаривали, что Нинке-то тоже срок за укрывательство судья выписал. Бандит этот в розыске был, а Нинка об этом знала, но любовника в милицию не сдала. И что будто бы в тюрьме она руки пыталась на себя наложить. Да оно и понятно, шутки ли, двадцать пять лет ему присудили. Но ничего, одумалась, замуж потом, говорят, даже вышла.
Но договаривала баба Клава уже перед закрытой дверью. Инга сумела незаметно запихнуть в квартиру сумки с продуктами, а потом исчезла сама. Обнаружив, что разговаривает с дверью, соседка злобно сплюнула.
– Вот ведь гордячка! Ну, погоди! Получишь ты свое за гордыню! Никто и даже Бог таких зазнаек не любит!
Но Инга уже не слышала злых посулов бабы Клавы. Отгородившись от всего мира стальной дверью, она чувствовала себя дома, как в крепости. Несмотря на полезные сведения, которые выдала ей соседка, Инга ощущала себя так, словно выкупалась в грязи. Так с ней бывало всякий раз, когда она общалась, пусть и совсем недолго, с бабой Клавой.
Как все-таки хорошо дома! И как счастлив человек, который имеет возможность вот так взять и отгородиться от всего мира. И тут душу Инги внезапно царапнула новая тревога за Нину. Бедная она бедная, сколько горя ей довелось перенести! И это еще не конец, ведь никто не знает, что именно задумали Пухликов и его новая супруга. Может быть, главная беда поджидает Нину еще впереди?!
– Неужели они выставят бедную больную женщину и ее детей на улицу?
В принципе, если дом был оформлен Пухликовым в собственность уже после развода с Ниной, вряд ли последняя сможет претендовать на дом. Разве что догадается и подаст свое дело на рассмотрение в суд. Но ведь чтобы судиться, нужно иметь время и силы. А есть ли они у Нины?
Если бы спросили у самой Инги, то она бы честно призналась: Нина выглядит так, что иной раз краше в гроб кладут. И если от могилы несчастную женщину отделяет всего несколько шагов, то будет очень жаль, если эти шаги ей придется проделать через суд. Ведь наш российский суд не только самый гуманный суд в мире, но еще и способный отнять здоровье даже у самого отменного богатыря.
ГЛАВА 8
Залесный вернулся лишь поздно вечером. К этому времени Инга уже давно покончила с приготовлением ужина, спокойно расположилась с ногами на диване и, попивая отвар ромашки, ждала своего мужчину.
– Есть хочу, умираю! – оповестил ее Залесный, едва переступив порог.
– Пожалуйста, – кротко отозвалась Инга. – Иди и мой руки.
У Инги был уже готов легкий ужин из трех блюд. Салатик из помидоров с огурчиками и лимонной заправкой, куриный бульон с вермишелью и паровые котлетки с белым соусом. Залесный, правда, недовольно повертел носом и даже осведомился:
– Что? Опять курица?
Но руки вымыл очень быстро и к столу сел с явным выражением заинтересованности на лице.
– Попробуем, что ты тут приготовила. Слушай, а давай завтра ты мяса поджаришь?
– Хорошо, – не моргнув глазом, согласилась Инга, хотя в раковине у нее уже размораживался судак. – Завтра будет мясо.
Такие диалоги происходили у них регулярно. Но Инга продолжала готовить либо рыбу, либо курицу, либо ограничивалась одними овощами и молочными продуктами. К мясу она всегда была равнодушна, а в последнее время даже смотреть не могла на сочные куски, призывно разложенные на прилавках. При одной только мысли о запахе жарящегося мяса к горлу Инги подкатывала тошнота.
Но руки вымыл очень быстро и к столу сел с явным выражением заинтересованности на лице.
– Попробуем, что ты тут приготовила. Слушай, а давай завтра ты мяса поджаришь?
– Хорошо, – не моргнув глазом, согласилась Инга, хотя в раковине у нее уже размораживался судак. – Завтра будет мясо.
Такие диалоги происходили у них регулярно. Но Инга продолжала готовить либо рыбу, либо курицу, либо ограничивалась одними овощами и молочными продуктами. К мясу она всегда была равнодушна, а в последнее время даже смотреть не могла на сочные куски, призывно разложенные на прилавках. При одной только мысли о запахе жарящегося мяса к горлу Инги подкатывала тошнота.
Курицу она тоже не могла есть, но, по крайней мере, от запаха птицы Ингу пока еще не выворачивало наизнанку. Единственная уступка, которую она еще делала в пользу мясных продуктов, был шашлык на даче. Один-два куска она могла проглотить даже с удовольствием. Но шашлык всегда готовил Залесный, так что Инге не приходилось его нюхать в процессе приготовления, а в готовом виде он был вполне симпатичный.
– Ну, как дела?
– Плохо, – откровенно признался Залесный и мстительно прибавил: – Почти так же плохо, как твои вечные паровые котлеты! Неужели так трудно просто поджарить кусок мяса?
Инга и бровью не повела. Пусть любимый мужчина говорит, что хочет, насчет ее стряпни, зато будет здоров и ночью не будет метаться по квартире в поисках средства от изжоги.
– Сергей улетел со своей молодой женой из страны?
– Наоборот. Они не поднимались на борт самолета.
Так как Залесный не был расположен к откровенности, Инга начала первой. Она рассказала про встречу с бабой Клавой. И также рассказала, что у Нины была судимость. Как показалось Инге, Залесный слушал внимательно.
Под конец он даже проронил:
– Знаешь, а это интересно!
К этому времени сигнал от съеденных котлеток, которые подал желудок, наконец достиг головного мозга и, приободрившись, Залесный тоже принялся выкладывать свои новости. Первым делом он рассказал, как сумел обнаружить фамилии новобрачных в списках пассажиров самолета, отлетающего в Турцию. Как навел справки и как узнал, что эти двое не явились на регистрацию и, вообще, не подали о себе никакой весточки.
– Вероятно, до аэропорта они тоже не доехали, – мрачно произнес он.
Инга понимающе кивнула. Окажись Сергей Пухликов в аэропорту, он бы уж сделал все от него зависящее, чтобы они с женой оказались на борту самолета на своих законных местах, а затем эти двое обязательно заселились бы в заранее забронированный номер отеля и во что бы то ни стало выпили положенную им бутылку шампанского.
Если же этого не произошло, значит, в дело вмешались некие чрезвычайные обстоятельства. И о том, что это были за обстоятельства, Инга боялась даже думать.
– Ты уже начал искать шофера, который повез их в аэропорт?
Залесный кивнул.
– Получается, этот парень последний, кто видел молодоженов в целости и здравии.
– Надо его найти!
– Знаю. Это задача нам с тобой на завтра. Ты ведь не откажешься снова меня сопровождать?
– Что ты! – искренне обрадовалась Инга. – А сегодня у меня есть для тебя одна вещь.
Она сбегала в комнату и вернулась обратно с исписанным листком бумаги.
– Я тут набросала примерную схему исчезновения Пухликова и Аделаиды.
– Так, так, – заинтересованно пододвинул к себе листок бумаги Залесный. – И что у тебя тут получилось? О! Сразу же ошибочка!
– В чем?
– Регистрация бракосочетания была проведена часом ранее.
– Ну, это не столь важно, – произнесла Инга. – Странно то, что ночь накануне свадьбы Пухликов провел у себя дома. Собираясь назавтра жениться на Аделаиде, ночевал он дома!
– Да, по словам его семьи, ночевал он дома. Утром ему позвонила Алиса Ем, с которой он окончательно договорился о встрече насчет продажи дома. Затем он поехал за Аделаидой, с которой они сходили в ЗАГС, где и зарегистрировали свои отношения.
– И вернулись к ней домой.
– Наверное, Аделаида хотела собрать вещи.
– И тут Пухликову снова позвонила Алиса.
– И он подтвердил, что явится на встречу.
– После этого Сергей дождался, когда новобрачная соберет вещи и приведет себя в порядок, а потом они сели в машину Валерия и отправились… Куда они отправились?
По логике вещей, отправиться они должны были на встречу с Алисой и ее мужем, которые с нетерпением дожидались Сергея в условленном месте, чтобы всем вместе ехать к нотариусу. До рейса молодых было еще достаточно времени, чтобы начать сделку, во всяком случае, заложить деньги в ячейку банка, посетить нотариуса и даже оформить доверенность на подачу бумаг на регистрацию.
– В принципе они могли все успеть. Имеющегося у них времени было достаточно. Алиса ждала их к полудню, потом встречу перенесли на два часа дня. Из квартиры Аделаиды молодые вышли около часа дня, максимум в начале второго. К двум они запросто могли оказаться у нотариуса.
Но Сергей к своей покупательнице и ее мужу так и не доехал.
– И ладно бы к ним одним не доехал, это еще как-то можно было бы объяснить.
– Передумал.
– Нашел покупателей повыгоднее.
– Решил отложить сделку до своего возвращения с отдыха. Мало ли какие в ходе сделки возникнут проблемы, а его тут не будет, чтобы успеть их купировать.
Да, отложенную Сергеем сделку по поводу продажи коттеджа еще как-то можно было оправдать. Но беда была в том, что Сергей и на отдых не поехал. А ведь это грозило ему немалым убытком. Пухликов же был таким человеком, который всегда и всюду стремится минимизировать свои затраты. А тут вдруг такой отток из его кармана!
– Значит, из дома Аделаиды он вышел в здравии и бодрости, а вот в аэропорт ни он, ни его молодая супруга уже не приехали.
И переглянувшись между собой, сыщики подвели итог всего разговора:
– Видимо, надо начинать поиски шофера.
– Он единственный, кто может объяснить, куда подевались супруги.
Впрочем, насчет исчезновения Сергея Пухликова была у них еще слабая надежда на Рустама. Парень обещал разузнать поподробнее об отце своей любимой девушки. Ведь если раньше Рустам воспринимал исчезновение Пухликова как своего рода подарок небес, то теперь он всерьез озаботился и заволновался.
И Залесный совсем не удивился, когда увидел на своем телефоне входящий вызов от Рустама.
– Добрый вечер, я вам не помешал?
– Нет. У тебя есть новости?
– Я переговорил сегодня со всеми ребятами, которые работали под началом Викиного папаши. По их словам, на стройке он не появляется уже третью неделю.
– Значит, работы остановились?
– Нет, кое-как справляются. Материалы на объекты были завезены заранее, Викин папаша всех предупредил о том, что две недели его не будет, оставил заместителей и отдал им подробные распоряжения. Конечно, работают люди не так активно, как при нем, но все-таки работают.
– И ни у кого не возникло за это время ни одной проблемы, которая бы потребовала личного присутствия Пухликова?
– Такой, чтобы нельзя было решить без него, не возникло.
Залесный был недоволен, но он понимал – винить в этом Рустама нечего. Парень сделал все, что от него зависело.
– Как там Вика поживает?
– После вашего визита сама не своя. Сегодня, наконец, призналась мне, что отец ведет себя странно, звонила ему, а после плакала.
– Она до него дозвонилась? – изумился Залесный.
– Нет. Оттого и слезы, как я понимаю.
Поев и отдохнув, Залесный снова взялся за работу. Поиски Валерия Цветаева – шофера, на чьей машине укатили в неизвестность Аделаида и Сергей, – теперь представлялись чрезвычайно важным делом. Так как домашний адрес молодого человека у следователя имелся, он начал с того, что позвонил участковому, в ведении которого находился адрес, по которому проживал Валерий.
К счастью, Залесный был шапочно знаком с участковым, так что особых трудностей в разговоре не возникло.
– Сегодня уже поздно, я дома и отдыхаю. Но завтра с утра обязательно проверю все бумаги на Цветаева. Или тебе нужно прямо сейчас?
Залесный мужественно удержался.
– Можно и завтра, – выдавил он из себя через силу.
– Хорошо. В девять утра я уже буду готов предоставить тебе полную информацию на этого парня.
На этом они и распрощались. Ночь Залесный провел тревожную, ему не спалось, и он горько корил самого себя за то, что не заставил участкового подсуетиться пораньше. Он ворочался с боку на бок, стонал и сильно мешал Инге, которая тоже была недовольна, хотя и не показывала виду, понимая, что все равно уже ничего не исправишь. Не будешь ведь звонить участковому среди ночи, извиняться и гнать беднягу на службу?!
Но утром она первым делом сунула Залесному трубку.
– Звони.