– Куст, товарищи бойцы, есть совокупность веток и листьев, торчащих из одного места.
– Из какого места, товарищ лейтенант?
– А вы не делайте умное лицо, сержант, – рассердился Прошкин, – не забывайте, что вы солдат.
В следующей комнате тоже решали тактические задачи. Задачу ставил капитан второй роты:
– Предположим, что у вероятного противника икс танков. – Поправился: – Хотя нет, икс это много. Лучше игрек.
Алешка похихикал, прошел в дежурную комнату и «вроде бы как бы» занялся своими делами по оформлению «Гвардейского листка».
К этому времени дядя Боря уже вернулся из Москвы, из Генштаба, и информировал своих офицеров:
– Маневры назначили на четверг. Утром прибудет комиссия вместе с иностранными военными специалистами. Они ознакомятся с нашей частью. Проинформируют об условиях ведения боя. А потом займут свои места на командном пункте. Ясно, товарищи офицеры?
– Ясно, товарищ полковник!
– А вам, товарищ лейтенант? – обратился дядя Боря непосредственно к Прошкину, который только что вошел, закончив занятия. Прошкин заведовал в полку всеми хозяйственными делами.
Алешка рисовал знамя и гвардейский значок, а сам вовсю прислушивался, чтобы вставить свое решающее и очень хитрое слово.
– И мне все ясно, товарищ полковник, – бодро отозвался Прошкин.
– Тогда у меня к вам вопрос. Если уважаемые члены комиссии и зарубежные гости захотят во второй казарме помыть руки, что вы будете делать?
– Виноват, товарищ полковник. Прошкин действительно был виноват. Дело в
том, что для второй казармы он получил и завез новые унитазы для туалета. И даже установил их. А старые, демонтированные, убрать не успел и выстроил их в умывалке двумя шеренгами. Все уже к этому привыкли, а для высоких армейских чинов, особенно иностранных, такая картина покажется достойной порицания.
– Так что, товарищ полковник, – виновато пробормотал Прошкин, – некуда их деть. Вывозить надо, а не на чем.
– Убрать с глаз долой! – сердито приказал полковник дядя Боря.
– А куда, товарищ полковник? В столовую,
что ли?
Пришел Алешкин час. Он, не отрывая глаз от бумаги и кисточки, как бы про себя проговорил, негромко так. Но все офицеры его услышали:
– Я бы их упаковал в ящики из-под гранат.
– А это мысль! – радостно согласился Прошкин и благодарно взглянул на Алешку. – Все равно ящики выбрасывать. Заодно уж… Это мысль!
– Жалко, что не вам, лейтенант, она первому пришла в голову. – Полковник покачал головой: – Распорядитесь прямо сейчас.
– Есть, товарищ полковник! – И Прошкин выскочил на крыльцо: – Старшина Баранкин – ко мне!
Старшина Баранкин взял двух бойцов и отправился на склад боеприпасов. Снял печать. Отпер дверь. Прямо за дверью штабелями стояли пустые деревянные ящики – все, что осталось от гранат после обучения личного состава.
Бойцы стали грузить их на тележку и отвозить ко второй казарме. Там старые, в трещинах, унитазы ставили в ящики и заколачивали их. По размеру они как раз подходили: один ящик – один унитаз.
Вскоре в умывалке стояли в два ряда одинаковые зеленые ящики.
И тут старшина Баранкин задумался:
– И куда их девать? – и поскреб затылок своей мощной ладонью.
Но тут (совершенно случайно) подвернулся наш шустрый пацаненок.
– А поставьте их опять на склад, – подсказал он. – Будет грузовик – вывезем. Оттуда даже грузить удобнее. – И пошел по дальнейшим своим делам.
– Молодец, Леха! – похвалил его Баранкин. – Взяли, ребята! Дружно! Вперед, гвардейцы!
Гвардейцы перетаскали ящики с унитазами на крыльцо и вскоре перевезли их все и сложили в помещении склада. Баранкин похвалил их и навесил на дверь громадный замок. А ключ от него положил в нагрудный карман куртки.
А Лешка тем временем, покинув расположение части, уже вышагивал по улице Сенной в
сторону казино.
В переулке, где был небольшой скверик, обсаженный старыми липами и где в глубине его стоял во весь огромный рост белый памятник неизвестно кому, Алешка стал свидетелем странного события.
Событие было незаметное. Никто, кроме Алешки, не обратил на него внимания. Может, еще и потому, что в скверике почти не было гуляющих и отдыхающих. И, может, именно поэтому участники события выбрали это место.
Подъехала большая иномарка. Из нее вышел громила-водитель, открыл заднюю дверь и вытащил наружу старенький ржавый велосипед. Такой старый, будто один из первых велосипедов
на свете.
Затем, через некоторое время, из машины вышел невзрачный и бедно одетый человек в спортивных штанах с пузырями на коленках и с заплаткой на… в общем, сзади.
Громила-водитель придержал велосипед, помог человечку в старых штанах взгромоздиться на старое сиденье и легонько его подтолкнул.
Человечек поехал, неумело вертя педали и виляя всеми двумя колесами. Повернулся и бросил на ходу:
– Вызови охрану! Сегодня деньги повезем!
– Есть, шеф!
Водитель сел в машину, закурил и достал мобильник.
А Лешка уже шел легким спортивным шагом за таинственным велосипедистом. Не отстать от него – простая задача. Ездил велосипедист плохо, криво и неустойчиво. Но до казино добрался благополучно. Тем более что это совсем рядом – за угол завернуть.
Возле казино он спешился, едва не грохнувшись при этом на асфальт, и прислонил свой ржавый драндулет к чьей-то сияющей машине. И странно, что охранник Гоша ни слова ему не сказал на это, а только вежливо поздоровался, даже ладонь к виску поднял, словно честь отдал, и спросил с улыбкой:
– Играть будете, Яков Ильич?
– Буду, милейший, буду. И непременно сегодня выиграю. Ты глянь – луна какая! Самая луна для крупного выигрыша.
Луна и впрямь была красивая. Солнце еще не село, только спряталось за дальние дома, а она – круглая и красная – уже повисла возле куполов церкви. Будто ей не терпелось посмотреть, как Яков Ильич из ободранного велосипедиста превратится нынче в миллионера.
Алешке это тоже было интересно.
Когда велосипедист скрылся в дверях казино, Алешка появился рядом с охранником.
– Ну ты даешь! – опять восхитился тот. – То тебя все нет и нет, а то вдруг ты есть! Папашу ищешь?
– Папа дома, – сказал Алешка. – Он больше не играет.
– Все проиграл? Даже весла от лодки? Потому и не приходит?
– Не потому, – очень доверительно и достоверно проговорил Алешка. – Некогда ему: наследство получил. В Америке.
– Большое? – хмыкнул охранник.
– Весь рыболовный флот Соединенных Штатов.
– Иди ты! – Охранник покрутил головой то ли в безмерном восхищении, то ли в безмерном недоверии. – Это ему не скоро проиграть.
– Он меня просил свою барсетку забрать. Вчера забыл, за рулеткой.
Алешка эту рулетку и в глаза не видел, но врал уверенно.
– Ну иди быстренько, забери, – позволил дядя Гоша, который уже и не знал, чему верить, чему нет. – А что в барсетке-то?
– Визитные карточки. Они ему нужны, чтобы в Америку съездить.
Охранник вытаращил глаза, и хотя до этого он был уверен, что для поездки в Америку нужно совсем другое, но тут же в своих знаниях засомневался.
– Иди, только Шефу на глаза не попадись. Алешка вошел в казино, нашел свою табуретку и принялся таскать ее по коридору, прижав к
животу.
Обстановка сегодня среди персонала была какая-то странная – тревожная, напряженная, суетливая. По коридору все время сновали то официанты из ресторана, то охранники, то вообще не поймешь кто.
Один из них, почти натолкнувшись на Алешку с табуреткой, быстро спросил:
– Куда ты ее тащишь?
– Туда, – лаконично ответил Алешка.
И почти сразу его обогнал еще один неизвестно кто и тоже на бегу задал почти тот же вопрос:
– Откуда ты ее несешь?
– Оттуда, – был краткий ответ.
В кабинет Шефа все время заходили разные люди. И тут же выходили в коридор, озабоченные и озадаченные, – видимо, Шеф раздавал им какие-то важные указания. А потом вдруг показался в конце коридора очень солидный дядька в черном пиджаке с блестящими лацканами, в белоснежной рубашке, в манжетах которой сверкали драгоценные камни-запонки, а под подбородком висела черная бабочка-галстук.
Он важно шагал по коридору, и его лицо кроме важности выражало еще и тревогу. Это был крупье – Алешка уже знал, кто это такой: человек, который руководил азартной игрой в карты и рулетку. Иногда его называли банкометом. Куда он метал банки и какие, Алешка так и не выяснил.
Крупье подошел к двери кабинета, пригладил лысину, поправил галстук и растворил дверь. Из комнаты послышались голоса – визгливый Шефа и виноватый Толяна.
– Все, Толян, ищи себе работу. Иди на рынок, машины с окорочками разгружать!
– Шеф, я сделаю! Последний раз!
Но тут крупье прервал их разговор и как-то сочно, веско произнес:
– Пора, Яков Ильич. Все готово.
Алешка приставил свою табуретку к стене, вскочил на нее и стал делать вид, будто поправляет покосившуюся картину. До этого ему, конечно, пришлось сильно покривить ее набок. Одним глазом Алешка смотрел на картинку, другим на дверь кабинета.
– Все, Толян, ищи себе работу. Иди на рынок, машины с окорочками разгружать!
– Шеф, я сделаю! Последний раз!
Но тут крупье прервал их разговор и как-то сочно, веско произнес:
– Пора, Яков Ильич. Все готово.
Алешка приставил свою табуретку к стене, вскочил на нее и стал делать вид, будто поправляет покосившуюся картину. До этого ему, конечно, пришлось сильно покривить ее набок. Одним глазом Алешка смотрел на картинку, другим на дверь кабинета.
Крупье отступил на шаг и пропустил вперед… Кого бы вы думали?
Велосипедиста! Жалкий такой на вид, с тощеньким кошельком в лапке, он засеменил в игорный зал. Крупье важно шагал за ним. А Толян остался в коридоре и, вздыхая, долго смотрел им вслед.
– А ты что здесь делаешь? – вдруг повернулся он к Алешке.
– Велели, – коротко ответил тот, поправил картинку, полюбовался и, переставив табуретку, стал поправлять другую.
Но Толян спросил его машинально. Все его внимание было приковано к дверям игорного зала. И не только его, у дверей уже тусовалась приличная кучка людей. И они словно чего-то ждали, очень важного и значительного.
И дождались. В игорном зале вдруг настала еще большая тишина. А потом она как будто взорвалась. Раздались крики, вопли, какие-то стуки, а громче всех чей-то тонкий визгливый голос:
– Шампанского!
Двери распахнулись, из них хлынули игроки – взбудораженные, бледные, с блестящими глазами. Они окружили велосипедиста, который улыбался во весь рот, прижимая к груди коробку из-под пива, набитую деньгами.
– Вот это куш! – кричал кто-то.
– Вот это удача! – кричал другой.
– Федя, едем за деньгами! Сегодня прекрасная погода для игры! Такая луна.
Все стало ясно: несчастному велосипедисту, который не так давно проиграл все, что у него было, сказочно повезло: он наконец-то выиграл! И выиграл к тому же гораздо больше, чем недавно проиграл.
Такая удача вселила в сердца других игроков большие надежды, и они помчались занимать деньги у друзей, чтобы тоже поскорее выиграть свой миллион. Пока его не выиграл кто-то другой.
Алешка сразу же понял, что все это – жульничество, спектакль. Что этот несчастный велосипедист никогда ничего не проигрывал. Он играл, да. Но играл подлую роль. Все было специально подстроено. Чтобы еще больше дураков, зараженных завистью и азартом, тащили в казино свои деньги и оставляли их здесь… велосипедисту. Потому что велосипедист и Шеф Яков Ильич, владелец казино, был один и тот же нечестный человек…
Глава X БИТВА ЗА ВЫСОТУ 0.16
Накануне сражения, когда Алешка в казарме чистил свою форму, в дверном проеме появился Ботаник и подмигнул ему через запотевшие от волнения очки.
– Леша, нашли! Бежим скорей! А то без тебя поделят.
…Возле валуна, где заканчивалась траншея, толпились возбужденные обормоты, собравшись в кружок. Алешка без слов, решительно протолкался в его центр. Горшков держал перед собой красивую коробку с надписью на крышке «Habana». В ней когда-то были кубинские сигары, которые подарил папе один его сотрудник, вернувшись из командировки на Кубу. Сигары давно кончились, а коробку Алешка у папы реквизировал. И складывал в нее свои самые ценные вещи. Коробка была испачкана землей, а на ее крышке с пальмами виднелся след от лопаты.
– Дай-ка, – сказал Алешка Горшкову. – Имею я право сам ее открыть?
Он взял коробку и поднял крышку. На дне коробки, в слое ваты, лежали алмазные подвески. Две штуки. Блестящие, похожие на витые сосульки, будто покрытые изморозью или инеем поверх льда. Они так ярко заблестели на солнце, что казалось, сейчас же растают, не выдержав жара его горячих лучей.
Обормоты разом выдохнули:
– Вот это да!
А Ботаник с уважением добавил:
– У твоей бабушки хороший вкус.
– Да, – добавил и Мотя, – знала, что слямзить.
Алешка нахмурился и сказал ему:
– А ты ничего не получишь. Мотя испугался:
– Я пошутил, Лех. Надо поскорей эти висюльки в ювелирный сдать.
На что Ботаник возразил:
– Это клад. Нам положено только двадцать пять процентов от его стоимости.
– Ничего не клад, – возразил Алешка. – Это мой фамильные ценности, понял?
Но, странно, Алешку обормоты не поддержали. Ненавязчиво, но единогласно намекнули, что самое правильное было бы вручить алмазные подвески его героической бабушке. А уж она сама пусть решает, чего с ними делать. Алешка подумал, что у них какой-то разговор между собой был. И он не стал спорить. Ему это даже понравилось. Во-первых, его обман получал безобидное завершение, а во-вторых, кажется, обормоты под его влиянием стали превращаться в настоящих людей.
И тогда Алешка сказал:
– Мы молодцы – клад бабушкин разыскали. А заодно и прекрасную траншею выкопали. О которой никто не знает.
Обормоты насторожились, а Чуня спросил:
– И чего с ней делать? Обратно закопать?
Алешка призадумался. Потом радостно и звонко шлепнул себя по лбу, будто только что сообразил.
– Братцы! – сказал он. – Да ведь здесь же завтра будут наступать наши противники. И они тоже не знают, что на их пути появился настоящий противотанковый контрэскарп. Как они в
него втюхаются!
– Точно! – подхватил Ботаник. – И победа будет за нами! Как говорит историческая наука.
И тут неожиданно для всех начал соображать и туповатый Чуня:
– Надо, ребята, только что-нибудь придумать, чтобы ихние танки скорость снизили. А то ведь перепрыгнут и – все!
В них проснулось, высокопарно подумал Алешка, чувство патриотизма по отношению к своему полку. И еще они поняли, что от них тоже может быть польза. А не только наряды вне очереди.
Ботаник похлопал себя книгой по колену и предложил:
– Препятствие сделаем. Искусственное.
– И приманка нужна, – загорелся Чуня.
– Какая приманка?
– Чтобы они перед собой что-нибудь заманчивое видели и думали: здесь вам не там, а там мы вам покажем!
Это здорово совпало с Алешкиными коварными замыслами.
– Делимся пополам! – сказал он. – Одна половина препятствия делает, а другая – берет вилы, грузовик – и в поле. На сельхозработы.
Кажется, его поняли.
– Сделаем, командир, – радостно пообещали обормоты. – Обеспечим.
И тут же дружно взялись за работу. А Лешка отнес «подвески» в казарму, положил их в тумбочку и помчался на командный пункт.
Бывшее овощехранилище давно уже превратилось в заросший дикими травами холмик. Командный пункт на нем состоял из четырех столбов и будочки наверху.
Алешка взобрался по шаткой лесенке. В будочке в это время находился только наблюдатель. Перед ним на полочке лежал бинокль, а на стене висела полевая рация.
Алешка живо заболтал его, выпросил бинокль и внимательно изучил будущее «поле боя».
Прямо перед ним – водный рубеж, который будут с хода преодолевать танки первого взвода противника.
Справа от пруда – густая роща, где будет находиться вторая рота полка, в засаде.
А позади – чистое поле, заставленное копнами сена.
На лужайке возились обормоты. Они стаскивали отовсюду камни и раскладывали их перед замаскированной траншеей. И чуть присыпали землей, забрасывали выдранной на лужайке травкой. И в поле шла горячая работа. Ползал по полю грузовик. Обормоты с вилами перебрасывали в него сено. Загруженная машина перевозила его поближе к командному пункту. Здесь сено сгружали и снова складывали в копны. Копны получались большие и неряшливые. И это сразу бросалось в глаза. Что и было нужно по Алешкиному замыслу.
Едва работа на поле закончилась, из-за леса вдруг вылетел вертолет. Он покружил над дислокацией полка, все высмотрел и снова скрылся за лесом.
А десять минут спустя пилот вертолета радостно докладывал подполковнику Мурашову:
– Разгадал я их хитрость, товарищ командир. Они прямо за КП гвардейцев поставили роту танков и забросали их сеном – будто копны. Мы их в этом сене так и раздолбаем!
…Алешка проводил довольным взглядом вертолет и снова прижал к глазам бинокль. И был похож при этом на великого полководца маленького роста. Он водил биноклем по окрестностям и что-то бормотал под нос. Казалось, он сейчас опустит бинокль, бросит еще один взгляд на будущее поле битвы и скажет какую-нибудь историческую фразу.
Так и случилось. Алешка опустил бинокль, потом положил его на полочку и, скрестив руки на груди, задумчиво произнес:
– Здесь вам не там… – Ив глазах его блеснул хитрый огонек.
Утром славный гвардейский полк был поднят по тревоге. И выведен на исходные позиции.
А к десяти ноль-ноль на КПП-1 прибыл целый кортеж из всяких автомобилей. Они доставили представителей Генштаба, иностранных наблюдателей и посредников, а в одном фургоне привезли несколько ящиков нужного калибра шлёп-снарядов.
В штабе прошло короткое совещание. Генерал-посредник в высокой фуражке и в брюках с широкими красными лампасами (и вся грудь в орденах) изложил основные условия и правила предстоящего сражения.