Есть только горечь предательства да несколько тысяч рублей наличных в сумочке, которых ей хватит, чтобы вернуться домой.
Еще есть стыд и позор.
Еще есть обманутая сестра, которая вряд ли ее простит.
Еще есть желание заснуть и не проснуться…
Через три дня, измученная, опухшая от слез, она вернулась в свой родной город, сразу же поехала к Ирине. Упала на колени и рассказала все как есть.
– У меня больше нет сестры, – сказала Ирина. Она побелела от волнения. Такого же цвета было ее лицо, когда она хоронила Виктора.
Ирина взяла ее за плечи, подняла и выставила вон за дверь.
– Никогда не приходи, не звони, не пиши. Все бесполезно. Ты подлая дрянь, и я тебя ненавижу. Ты продала меня за… – она грязно выругалась и сплюнула. – Пошла вон, идиотка!
Глава 8
18 июня 2011 г.
– Сережа, а они не могли там ничего напутать? Ну и что, что экспертиза? Сам посуди: одно дело – эти следы в холле, другое – на месте преступления… С чего ты решил, что это именно его кроссовки? Почва… Этого просто не может быть, понимаешь? И что теперь будет? Он не убивал, я это точно знаю. Ну не мог он, понимаешь? Либо это хорошо спланированное убийство, и его подставили, как это часто бывает, либо это просто совпадение, и рисунок подошвы кроссовок… Ладно, потом поговорим, при встрече…
Глаша смотрела на Лизу, говорящую с Мирошкиным, и понимала абсолютно все, о чем шла речь.
Мирошкин позвонил и сказал, что на месте преступления, на обочине дороги, ведущей из поселка «Волга» в город, в нескольких метрах от того места, где был обнаружен труп, найдены хорошо сохранившиеся отпечатки спортивной обуви сорок второго размера. Произведя в доме Дмитрия Родионова определенную работу, эксперты обнаружили и в холле, и на лестнице точно такие же следы. Имелись также показания свидетелей, соседей Родионова, о том, что в вечер убийства они видели и слышали Дмитрия и Ирину. Обычно тихая и кажущаяся счастливой пара никогда прежде так не скандалила. Это была не просто сцена ревности, соседка, живущая рядом с Родионовым, утверждала, что лично слышала, как Дмитрий грозился убить Ирину, что обзывал ее самыми последними словами, а потом будто все стихло, и соседка, вероятнее всего, насмотревшись сериалов, решила, что женщину убили. Поэтому люди и не удивились, узнав, что мертвое тело девушки нашли в кустах, неподалеку от дороги…
Глафира принесла и поставила перед Лизой чашку с кофе.
– Ладно тебе, успокойся. Его же еще не арестовали. Подумаешь, отпечатки кроссовок! А может, это та самая женщина-травница, о которой рассказывал Дмитрий, была в кроссовках?
– Нет, они проверяли. Как сказал Мирошкин, весьма тщательно. Выяснилось, что Янина Вильк вообще не носит спортивную обувь и одежду и что никогда никто не видел ее даже в брюках! Что эта женщина – эталон женственности в поселке и носит платья, юбки и исключительно дорогую кожаную обувь – туфли или легкие ботинки (тридцать шестого размера) и что эти следы никоим образом не могут принадлежать ей. Другое дело, что ее сопровождала женщина, некая Татьяна Николаева, вот она-то как раз была в кроссовках, но только у нее нога очень маленькая, вообще редкий размер – тридцать пятый. Словом, эти следы могут принадлежат убийце или же случайному прохожему… Но тогда, спрашивает у меня Мирошкин, каким образом этот случайный человек оказался в доме у Родионова? У человека, который ночью орал на свою девушку, а потом она внезапно замолчала и утром ее нашли мертвой?!
– Она замолчала, на мой взгляд, потому, что Родионов зашел в дом, и ей просто не с кем было разговаривать! Возможно, в этот момент во двор кто-то вошел, с кем она и вышла… Хотя и в это тоже верится с трудом.
– Еще Сергею не понравилось поведение Димы в самом начале. Он просто уверен, что Дима от него прятался. Боялся.
– И как ему видится это преступление?
– Они осмотрели дом, нашли пустую бутылку из-под виски, и Сергей решил, что Дима действительно зашел в дом, выпил, и его потянуло на подвиги. Что он сначала попытался найти Ирину в доме, не нашел, еще больше распалился-разозлился, вышел из дома и, возможно, увидел ее сидящей в беседке, на скамейке. Там вдоль дорожки растут цветы, и на земле обнаружили отпечаток туфли Ирины. К тому же прямо на дорожке, на гравии, три окурка от женских сигарет. Они в губной помаде. И хотя экспертиза этих окурков еще не произведена, но, по мнению Мирошкина, можно смело предположить, что эти сигареты выкурила именно Ирина – цвет помады совпадает с цветом помады, которой были накрашены губы Ирины.
– Оранжевая помада, она и в Африке оранжевая, – усмехнулась Глафира. – Не верю, чтобы Мирошкин уж так хорошо различал все тона помады. Ну что он мог увидеть на трупе? Помаду? Разве что существуют фотографии крупным планом… Хотя кто еще мог там курить?
– Ну, предположил и предположил. Не думаю, чтобы он стал сравнивать ДНК Виноградовой с ДНК на сигаретах. Ладно, Глаша. У меня тут одна идея появилась. Что, если нам произвести некоторую реконструкцию нашей штаб-квартиры (а я нашу контору воспринимаю именно так) и сделать такую, замаскированную, скажем, под книжный шкаф, комнату, куда бы мы могли прятать своих клиентов? Вот, к примеру, Дима. Его точно надо прятать! Причем немедленно! Поселили бы мы его у нас, а там – душ с горячей водой и вообще все удобства. На воле, так сказать, он смог бы помочь нам куда больше, чем находясь в изоляторе. Нет, еще одна головная боль… Вот за что я всегда уважала Мирошкина, так это не за его оригинальность мышления, а за то, что он никогда не гонялся за погонами. Работает себе человек честно и работает. Ну да, у него много «висяков», но он не заводит дела на невиновных, не вешает на подозреваемых всех собак. Он объективен, понимаешь?
– Да, он объективен, Лиза. Он с Мусинцом разговаривал?
– Да, разговаривал…
– Тот ему рассказал о сцене ревности на кухне?
– Рассказал.
– Все как будто сходится, Лиза. Поэтому Мирошкин и засуетился, закружился вокруг твоего Димы.
– Так, ладно, я звоню. Скажу Диме, чтобы срочно приезжал к нам. В крайнем случае, поселю его у тебя. Ты сейчас у нас дама незамужняя, с тебя взятки, что называется, гладки. А ко мне нельзя, у меня ребенок, няня, да и муж может в любую минуту объявиться… Ты как, не против?
– Нет-нет, что ты… Звони!
В это мгновение раздался звонок в дверь. Лиза от неожиданности выронила из пальцев пустую чашку, которая чудом не разбилась о блюдце.
– Я же говорю – надо поменять звонок… Так и заикой можно стать, – Глафира направилась к двери.
– Моя фамилия Салова. Я – Людмила Салова, работаю у Дмитрия Сергеевича Родионова.
На пороге стояла молодая еще, полноватая женщина с перепуганным лицом. Светлый костюм, голубой, под цвет глаз, газовый шарфик на шее. Кудри растрепаны, щеки раскраснелись, вероятно, от быстрой ходьбы.
Глафира, быстро сообразив, кто перед ней, впустила женщину.
– А где сам Дмитрий Сергеевич?
– Да это вообще ужас какой-то! Хорошо, что он успел мне вашу визитку передать…
– Это не моя визитка. Елизавета Сергеевна Травина здесь, прошу! Лиза!
– Елизавета Сергеевна! – Салова бросилась к Лизе. – Дмитрия Сергеевича арестовали. Его увезли! Он и без того был весь на взводе, словно ждал этого, но он никого не убивал! Все это – полный бред! Наша полиция, как всегда, охотится не за настоящими убийцами, а за теми, кто находится поближе. Елизавета Сергеевна, он мне ничего не успел сказать, просто сунул эту визитку и сказал, что вы все знаете.
– Так, стоп. Присаживайтесь, Людмила. Глаша, принеси, пожалуйста, воды. Итак. Давайте с самого начала. Диму… Дмитрия Сергеевича увезли? Кто?
– Полиция, кто же еще! – Людмила вытаращила свои голубые глаза. – Я пекла блины, когда они приехали. Увидела их в кухонное окно. Сразу все поняла.
– Что вы поняли?
– Что за Дмитрием Сергеевичем приехали. Я его предупреждала! Вам, говорю, надо уезжать. Куда-нибудь за границу, подальше отсюда, пока не поздно, пока не подписали эту… подписку о невыезде…
– Думаю, он ее подписал, – невольно вырвалось у Глаши. Она протянула Людмиле стакан с водой. Салова сделала несколько глотков.
– Спасибо… – Она задержала дыхание, приходя в себя. – Значит, так. Вы – адвокат. Пожалуйста, вытащите Дмитрия Сергеевича. Он ни в чем не виноват.
– А вы откуда знаете? Где вы были, кстати говоря, когда Родионов вместе с Ириной Виноградовой вернулись от гостей домой?
– К сожалению, меня не было там, я находилась дома. Поэтому я свидетель – никакой. К тому же я не знаю, когда они вернулись.
– Приблизительно в половине девятого.
– Я была дома, говорю же, где же еще? У меня двое маленьких детей, муж. Я уехала из поселка около шести часов. Все дела переделала и уехала.
– Людмила, раз уж вы пришли, может, ответите на несколько вопросов?
– Да, пожалуйста! Что вас интересует? Дмитрий Сергеевич – самый порядочный человек из всех, кого я когда-либо знала. Но что с девушками ему не везет, это правда…
– Я была дома, говорю же, где же еще? У меня двое маленьких детей, муж. Я уехала из поселка около шести часов. Все дела переделала и уехала.
– Людмила, раз уж вы пришли, может, ответите на несколько вопросов?
– Да, пожалуйста! Что вас интересует? Дмитрий Сергеевич – самый порядочный человек из всех, кого я когда-либо знала. Но что с девушками ему не везет, это правда…
– Людмила, – осторожно перебила ее Лиза. – Что вы можете рассказать об Ирине?
– Господи… Царство ей Небесное… – женщина быстро перекрестилась. – Да она такая хорошая была. Славная, милая, не знаю… Ко мне хорошо относилась, не командовала, как это иногда бывает… Конечно, она была избалована, считала, что я должна за ней постель убирать, так это и правильно. Меня затем и держат, чтобы я убирала за хозяевами. Может, мне первое время было и непривычно… Знаете, этот наш менталитет… Ну, вроде мы еще не привыкли к тому, что кто-то у нас слуга, кто-то господин. Но каждый человек должен знать свое место. Так вот. Я – знаю. Нет, вы не подумайте, у меня есть, конечно, гордость, и если бы меня оскорбляли, никогда бы не осталась работать в этом доме. Но я быстро привыкла к Ирине. И Дмитрий Сергеевич сказал мне, что они поженятся, и что теперь работы прибавится, и я зарабатывать стану намного больше, и что мне надо будет найти общий язык с няней…
– Какой еще няней? Разве Ирина была беременна?
– Ой, нет, что вы! Это он так, вообще сказал. Ну, зачем люди женятся? Чтобы создать семью, чтобы детей рожать. Я говорю ему, так это же хорошо, что работы прибавится, а то, знаете, иногда все дела переделаю, даже скучно становится… Жила бы в городе, пробежалась бы по магазинам, какое-никакое, а разнообразие, а так – продукты мне теперь доставляют по Интернету. С одной стороны, очень удобно, а с другой – сижу сиднем, пройтись некуда…
– Какие отношения были между Ириной и Дмитрием Сергеевичем?
– Не скажу чтобы прекрасные, но нормальные. Он вообще мужчина суховатый. Лишний раз не улыбнется, не романтик, короче. Да и Ирина была такая же, они подходили друг другу. Но никогда не ругались, не ссорились. Дмитрий Сергеевич практически не повышал на нее голоса.
– Как вы думаете, они любили друг друга?
– Возможно. Во всяком случае, им было вдвоем хорошо. Да и Дмитрий Сергеевич как будто успокоился.
– У него до Ирины были девушки?
– Да, были.
– Он с ними ладил? Как они расставались?
– Вроде бы и ладил, но как-то быстро терял к ним интерес.
– Он делился с вами? Почему это происходило?
– Да, иногда говорил или даже не говорил, а знаете, ворчал, как старик. Вот, мол, все говорят «любовь, любовь», а где она, эта любовь? Вроде бы и девчонка симпатичная, и из хорошей семьи, и говорит, что любит, но такая преснятина, такая скука. Я ему всегда отвечала одно и то же, что, мол, вы, Дмитрий Сергеевич, просто еще не встретили вашу любовь. Уверяла его, что это непременно случится и что эта девушка необязательно будет из хорошей семьи. Что красивая, это да, он же любит все красивое, а потому и девушка у него должна быть очень красивая, вот как Ирина… Как они расставались? Как друзья. Хотя эти девушки, я думаю, переживали расставание болезненно. Думаю, что они любили его.
– А как их звали?
– Дайте-ка вспомнить… – Салова прикусила губу, устремив взгляд своих ясных голубых глаз в пространство. – Что-то забывать стала… Одну звали Татьяной, другую – Юлией.
– Так они что, давно у него были?
– Конечно, давно! А вы что, думали, что это кто-то из них решил таким вот страшным образом отомстить ему? Глупости! Вы знаете, он мне так и не сказал, каким образом убили Ирину. В поселке говорят, что ее машиной сбили, это правда?
– Так вы общаетесь все-таки с жителями? С соседями?
– Янину знаю. Вернее, мы с ней незнакомы, но я часто видела ее, она всегда проходит мимо нашего дома, когда идет за своими травами. Когда я поняла, что из хозяина ничего не выведать, то сама пошла, разыскала дом Янины, напросилась в гости и расспросила ее, что да как. Она сказала мне, что Ирину не просто сбили, что ее… чтобы уж наверняка, – Людмила, поморщившись, даже прихлопнула, ударив скользящим движением ладонь о ладонь. – Что по ней будто проехали дважды.
– Надо же, какие подробности, – усмехнулась Лиза. – А у вас есть какие-нибудь версии? Вот как вы сами думаете, после ссоры с Дмитрием Сергеевичем Ирина могла вспылить и уехать из дома? И еще – вы когда-нибудь видели ее нетрезвой?
– Честно? Видела. Когда они вот так же возвращались от гостей. Но она была тихая, как мышка. Просто висела на плече у Дмитрия Сергеевича. Представить себе, чтобы она скандалила, как мне уже успели рассказать в нашей деревне, я, честно говоря, не могу. Она вообще неконфликтная была. Может, и с характером, уж очень взгляд ее был иногда колючим, но кто ж из нас без характера-то? А уж чтобы напиться, поскандалить, а потом сесть в первую попавшуюся машину… Нет, она была очень осторожной особой. Любила комфорт во всем… Если вы хотите услышать мое мнение о том, как все могло произойти, то пожалуйста. Пусть даже она и выпила, и поскандалила (против фактов не попрешь), но после этого, скорее всего, уселась бы на свою любимую скамейку в беседке и достала бы сигареты. Она любила покурить, она так и говорила: «Мила, ты не представляешь себе, какой это кайф, вот так сидеть с чашкой кофе и дымить…» Но в тот вечер, понятное дело, кофе она себе не варила. Значит, просто сидела и курила. Одну за другой. Когда она нервничала, то много курила. Правда, предпочитала легкие сигареты. Так вот. Курила она, значит. И никуда уж точно не собиралась. Возможно, мимо кто-то проезжал, я не исключаю даже, что кто-нибудь из знакомых. И вот они-то и могли увезти ее с собой. Потому что к чужим она бы никогда не села.
– Скажите, Людмила, а у вас есть машина?
– Конечно, есть! «Фольксваген». Обожаю свою машину.
– Вы вечером случайно не возвращались в деревню? Ну, может, забыли чего?
Людмила вытаращила глаза на Лизу, затем медленно перевела взгляд на Глафиру.
– Вы что, – она снова посмотрела на Лизу, – действительно меня подозреваете?
– Людмила, это обычный вопрос. Мало ли… Может, вы вернулись и что-то или кого-то увидели…
– Я была в городе, дома, можете проверить, а еще у соседки… – сказала она, и глаза ее моментально наполнились слезами. – Я тут, как дура, распинаюсь перед вами, рассказываю вам все, что знаю, делюсь мнением, пытаюсь спасти своего хозяина, а вы…
Она поднялась и быстрым шагом направилась к выходу.
Глафира, призвав на помощь всю свою энергию и прыть, что при ее комплекции было не так уж и просто, успела перекрыть ей выход.
– Успокойтесь, Людмила. Пожалуйста, – она взяла ее за руку, – давайте вернемся и продолжим нашу беседу. Елизавета Сергеевна – опытный адвокат, и ее работа в большей части заключается в том, чтобы, правильно задав вопросы, получить на них правдивые ответы. И вот эти самые ответы и есть пока что единственный источник информации, не считая, конечно, результатов экспертиз. Хотите кофе?
– Хочу. Ладно, возможно, я и погорячилась, но и у меня нервы тоже на пределе. Конечно, мне очень жаль, что подозревают моего хозяина, тем более что он невиновен, это я точно знаю… Я знаю, что эксперты возились сегодня в нашем гараже, осматривали колеса наших машин – Дмитрия Сергеевича и моей, я не дура и прекрасно понимаю, что они пытались найти там следы крови Ирины… Но ведь это же пустая трата времени! Я уж не знаю, из-за чего поссорились Дмитрий Сергеевич и Ирина, но ничего такого в природе не может быть, что заставило бы этого милого и интеллигентного человека сесть за руль и сбить свою невесту! Даже если предположить, что она – серийный убийца или, предположим (вы уж простите меня, я тоже насмотрелась сериалов!), что Дмитрий Сергеевич узнал, что это она виновна в смерти его родителей…
Глафира поставила перед Людмилой чашку с кофе.
– А что вам известно о его родителях? – не выдержала она, невольно вмешиваясь в разговор.
– Да абсолютно ничего! Это же я так, к примеру. У него родители, насколько мне известно, живы и здоровы… Они перезваниваются, обмениваются открытками…
– Понятно.
– Так вот. Даже если бы он узнал, что она страшная террористка, я не знаю, преступница, и все равно он бы никогда не сотворил ничего подобного. Вот и получается, что полицейские и разные эксперты просто время потеряли, возясь в нашем гараже, в доме, что-то выискивая. Это не он…
– Скажите, Людмила, у Дмитрия Сергеевича есть кроссовки?
– Конечно. И не одни! А что?
– Кто еще в вашем, то есть в его, доме мог бы расхаживать в кроссовках? У вас, может, были недавно гости? Или гость? Или, быть может, Ирина носила кроссовки сорок второго размера?
– Это его размер… – насторожилась Людмила. – Дмитрия Сергеевича. У него, конечно, много кроссовок, но все они аккуратно сложены в коробки в его гардеробной. Я сама их чищу, убираю. Те же кроссовки, в которых он ходил в последнее время, белые такие, почти новые, адидасовские, стоят в прихожей…