– Ты знала, – утвердительный тон.
– Догадывалась.
– Ей всего двадцать один год, она еще не закончила институт.
– Ей уже двадцать один год.
Открыв глаза, Максим Юрьевич вцепился в руль. Последнюю неделю в его душе царила невообразимая сумятица, состоящая из внушительного набора всевозможных ощущений. Он успел испытать и шок, и восторг, и страх, и боль, и раздражение, и облегчение, и изумление, и многое другое. Приступ отчаяния сменялся приступом радости, приступ самодовольства – плохо контролируемой страстью к запретной женщине, а полчаса назад он погибал от любви, и сейчас это чувство горит и жжет в груди. Чувство, которое имеет запах. Сладкий. Цветочный.
Костя и Алиса.
Вместе.
И он узнает об этом вот так – под покровом ночи.
Костя и Алиса.
Максим Юрьевич нахмурился и выскочил из машины. Шлепая ботинками по лужам, ни на секунду не задумываясь, куда наступает, он стрелой понесся к серебристому «BMW».
– Ты что здесь делаешь?! – крикнул он, перекрывая голосом шум ливня.
Обернувшись, Костя сунул в карман ключи и посмотрел в глаза своему начальнику.
– Был у Алисы, – честно ответил он, замечая краем глаза Дану, вылезающую из машины. Белое платье мгновенно одержало победу над темнотой.
– И как это понимать?
Костя помолчал, а затем ответил:
– Я люблю ее.
– Год назад у тебя была блондинка, потом я тебя видел с брюнеткой… – Максим Юрьевич сжал кулаки и тяжело задышал. – Нашел себе игрушку!
Дождь намочил с ног до головы обоих. И у одного, и у другого волосы прилипли ко лбу, вода текла по лицу и капала с подбородка. Шум непогоды, провоцируя, охотно подчеркивал слова и добавлял лишнего накала.
Костя изумленно смотрел на Северова и не понимал причины такого поведения. По всей видимости, Максим Юрьевич помирился с Даной – наконец-то преграды рухнули, но из этого вовсе не следует, что он может так себя вести. Да это вообще не его дело и на него не похоже!
– Перестаньте! – воскликнула Дана, трясясь от холода. – Максим, что на тебя нашло? Вы еще подеритесь! Немедленно пойдемте к нам! Вам необходимо переодеться, и мне тоже…
– Она ваша дочь, – тихо произнес Костя, но слова показались до невозможности громкими.
– Нет, – замотала головой Дана.
– Да! – взревел Максим Юрьевич и, мало что соображая, бросился на своего помощника.
Распечатывать конверт было страшно, и утром он с трудом заставил себя это сделать. Черным по белому, черным по белому – она его дочь… Цепочки слов и цифр, точно поезд, влетели в мозг и загремели вагонами, наполненными до краев правдой. Черным по белому, черным по белому – она его дочь… Он отшвырнул конверт, схватился за голову, понадеялся на ошибку, еще раз перечитал, опять схватился за голову.
Но самое странное – душа не воспротивилась этому, она попросту испугалась. «Больше никаких нервов… больше никакой Даны Бестужевой», – сказал себе Максим Юрьевич, принимая решение. Правды он никому не скажет, и сам будет думать, будто Алиса вовсе не его дочь, и тогда жизнь обретет прежнее направление и формы. А если кто спросит, так пойди найди, в какой клинике делали экспертизу – все анонимно, ничего доказать нельзя. А больше он анализы сдавать не станет. И что доказывать? Черным же по белому написано… Он и сам уже поверил в придуманную ложь. Только недооценил он те чувства, которые обычно сметают все преграды на своем пути.
Да, она его дочь!
Черным по белому!
Костя пригнулся, и кулак Максима Юрьевича впустую пролетел по воздуху. Северов потерял равновесие и рухнул на капот «BMW».
– Обалдели! – крикнула Дана, оглядываясь по сторонам. Найти бы какую-нибудь дубину и треснуть с разворота обоим!
Навалившись сверху на поверженного противника, Костя заломил его руку за спину.
– Только попробуй ее обидеть, – просипел Максим Юрьевич, морщась от боли.
– Я люблю ее, – повторил Костя и ослабил хватку.
– Алиса взрослый человек и сама вправе решать, кому ей доверять, – отчеканила Дана, надеясь прекратить творившееся безобразие. – Максим, пусть они сами разбираются, что им делать, а что нет. Даже я не лезу в их отношения, потому что знаю, как хрупко счастье, потому что однажды я потеряла тебя и не хочу, чтобы моя дочь пережила точно такую же трагедию!
Максим Юрьевич выпрямился, отстранил отпустившего его Костю, шагнул к Дане и сказал:
– Я сделал ДНК-анализ на установление отцовства. Алиса моя дочь. Родная.
Звонкий хлопок пощечины разорвал шум дождя.
Глава 20
Алиса проснулась рано. Потянулась и улыбнулась – воспоминания вчерашнего вечера пробежали по телу горячей волной. Как он ее целовал… как она его целовала…
– М-м-м, – промычала она, поворачиваясь на другой бок и приоткрывая один глаз. Где одеяло?
Она свесила голову с кровати.
Так и есть – одеяло на полу.
Надеяться на сон уже не имело смысла, Алиса неторопливо встала, зевнула, надела безразмерную футболку, доходящую почти до колен, и, лениво шаркая тапочками, направилась в сторону ванной. Но, добравшись до кухни, остановилась и удивленно раскрыла рот.
За столом сидели мамуля, Костя и Максим Юрьевич Северов. Сидели молча, попивая чай.
«Вроде курить бросила, а галлюцинации, как при отравлении никотином», – мрачно подумала Алиса, надеясь, что разумное объяснение теплым посиделкам на кухне найдется.
– Доброе утро, – выдохнула она, глядя на Костю.
* * *При появлении Алисы за столом стало еще тише. Максим Юрьевич перестал постукивать чайной ложкой о блюдце, а Дана отложила в сторону мятую бумажную салфетку.
– Ты уже проснулась? А мы как раз тебя ждем… – В ее голосе скользнули нервные нотки.
«Странный у них видок… – подумала Алиса. – Футболка у Кости мятая, волосы торчат в разные стороны. Северов в мамулином халате… розовом в белый горошек… Под глазом красное пятно – фингал, наверное, будет. Н-да, если Максима Юрьевича сейчас сфотографировать, то миллион заработать можно. Жаль, что я пообещала Косте отказаться от работы папарацци. Мамуля… смущена, как невеста перед алтарем. А вдруг Северов ей предложение руки и сердца сделал? Упс. Не-а, вряд ли… гламурный халат для столь торжественного случая не подходит. Хотя… попробуй пойми этих депутатов…»
– Ага, проснулась, – ответила Алиса, изменив курс. С тоской посмотрев на дверь ванной, она засеменила в кухню. – Максим Юрьевич, халат вам очень идет. Только маловат.
– Да? – Он покраснел и посмотрел на Дану. – Ночью был дождь, я промок… пришлось переодеться.
– У вас же машина есть. – Алиса взяла кружку и нажала кнопку на чайнике – вода заурчала и забулькала.
– Так я… гулял.
– Мы все вместе гуляли, – с иронией поддержал Костя.
Алиса налила чай и села на стул около стены. Три пары глаз тут же сфокусировались именно на ней.
– Вы всю ночь, что ли, здесь сидели?
– А нам совсем не хотелось спать, – торопливо ответила Дана.
– Если вы не перестанете на меня так смотреть, то мне совсем не захочется есть и пить. Что происходит?
Костя отошел к холодильнику и сунул руки в карманы – не он должен сообщить Алисе новость… Сейчас на этом «семейном собрании» он даже чувствовал себя лишним, но уходить категорически не собирался. За чудо-любовниками пока лучше приглядывать, да и главное – Алисе нужна поддержка.
Дана обменялась с Северовым быстрыми взглядами и несколько раз кашлянула. Отрепетированные фразы прилипли к языку и соскакивать с него не собирались.
– Алиса… – все же начала Дана и замолчала.
Максим Юрьевич тоже откашлялся и тоже попытался произнести речь.
– Алиса… – выдохнул он и замолчал.
Испытывая уже нешуточное беспокойство, Алиса вопросительно посмотрела на Костю. Он мягко улыбнулся, давая понять, что ничего ужасного не случилось, и сказал:
– Вы только пугаете ее.
– Алиса, – сделала вторую попытку Дана. – Жизнь – очень непростая штука. И… иногда… – Она принялась покусывать губы.
– …случаются некоторые неожиданности, которые… – продолжил Северов.
– Которые шокируют до потери пульса, – закончила Алиса.
– Да, – кивнула Дана, – то есть… очень давно я и Максим Юрьевич… э… э…
– Дружили, – ехидно подсказала Алиса.
– Да, то есть…
– Встречались, – поправил Северов.
– И между нами были очень сильные чувства, – продолжила Дана, – которые способствовали… э-э… зарождению новой жизни…
«Сбрендить можно, – подумала Алиса. – Скоро она начнет изъясняться как Северов, и я вообще перестану ее понимать. Чего там про жизнь-то?»
– Постарайся нас не осуждать, – бледнея, выдавил из себя Максим Юрьевич, – мы совершенно не знали, что так получится…. Мы воспринимали действительность сквозь призму собственных амбиций.
– Постарайся нас не осуждать, – бледнея, выдавил из себя Максим Юрьевич, – мы совершенно не знали, что так получится…. Мы воспринимали действительность сквозь призму собственных амбиций.
«Мамочка! Не выходи за него замуж!» Еле сдерживая смех, Алиса изобразила на лице заинтересованность.
– Чего? – переспросила она. – Я немного запуталась. Давайте вернемся к тому моменту, когда вы рассказывали о сильных чувствах, и дальше лучше бы по порядку.
Костя подошел к столу и сел рядом с Алисой. Положил на хлеб тонкий ломтик дырчатого сыра и протянул ей бутерброд. Она вновь посмотрела на него вопросительно, но он на выручку Дане и Северову явно не собирался, и вопрос остался без ответа.
– Я сейчас тебе все объясню, – решительно сказала Дана. – Я думала совсем не то, что есть на самом деле, а Максим… Юрьевич вообще не догадывался… Мы с ним расстались, а… Это кошмар какой-то! – Она схватилась за голову.
– Да уж, – согласилась Алиса.
– Когда ты гостила в моем доме, – вдруг на удивление четко и спокойно произнес Максим Юрьевич, – ты согласилась сдать анализ, который бы подтвердил или опроверг мое отцовство. Вчера я получил результаты.
Положив бутерброд на тарелку, Алиса часто заморгала, затем широко распахнула глаза, протянула руку к кружке, поднесла ее к губам и сделала большой глоток. Горячий чай неожиданно обжег горло, но она сделала еще один глоток. И еще.
Теперь все услышанные слова обрели смысл и остроту, они выстроились в цепочку и буквально загремели – многое объясняется многим. Неужели он сейчас скажет…
– Сомнений быть не может, ты моя дочь.
Ну вот, сказал… «Нет, это шутка… у меня уже есть отец…»
– Я об этом узнала только ночью, – произнесла Дана, – ты не говорила, что сдавала анализ…
Костя обнял Алису и осторожно притянул к себе – ей сразу стало уютно, спокойно и легко.
Два отца – нормально.
Хорошо, что не три.
– А вы уверены? Абсолютно? – Она просто не могла не уточнить.
– Абсолютно, – ответил Максим Юрьевич.
– Я плюнула в банку и…
– И мы узнали правду, – теперь предложение закончила Дана. – Прости… Твоему отцу я скажу потом… надо найти нужные слова и запастись валидолом. – Она улыбнулась.
Алиса повернула голову и внимательно посмотрела на Максима Юрьевича Северова. Он был бледен и растерян, глаза потемнели, а на лбу образовалась морщина. Всегда гладко выбрит, в свежей рубашке, а тут…
– Я нужна вам? – тихо спросила Алиса.
– Да… Я и сам не думал, что так сильно нужна.
Конечно, он ловкий политик и при надобности умело жонглирует словами, но сейчас в его голосе столько тоски, надежды и страха… Почувствовав, как защипало в глазах, Алиса шмыгнула носом и вздохнула.
– Больше никогда не надевайте этот халат, – сказала она. – Он ужасен.
* * *Тома смотрела на Северова так, будто видела его первый раз в жизни. В какой канаве он валялся? Почему рубашка грязная, да и брюки теперь необходимо отправить в химчистку… На лице синяк. Разве это ее Максим?
– В какой канаве ты валялся? – потеряв остатки самообладания, спросила она. – И где ты был?
– Нам надо поговорить.
– Да, и немедленно.
Тома направилась в кабинет, Максим Юрьевич пошел за ней следом.
В любимом кресле он почувствовал себя намного лучше – неимоверная усталость отступила, оставив после себя звенящую пустоту.
Придвинув стул к столу, Тома села напротив своего жениха.
– Мне кажется, ты серьезно болен, – сказала она и выдержала паузу, – я считаю, что тебе нужно пройти медицинское обследование. В твоем возрасте бывают подобные срывы, я читала об этом, но если вовремя взять ситуацию под контроль…
– Тома, я хочу попросить у тебя прощения. Мы больше не можем быть вместе, наши отношения закончились.
– Я ничего не понимаю… Где ты провел ночь? И о чем ты говоришь? Мы созданы друг для друга. – Она хлопнула ладонью по папке. – Нельзя думать только о себе. Возможно, мои слова покажутся тебе высокопарными, но ты должен думать о стране, о людях, которые за тебя голосовали. Да, тяжело выдерживать такое напряжение, но лидер партии обязан быть сильным, иначе результат окажется нулевым. Мы найдем хорошего психоаналитика… Ты планировал взять отпуск… недели будет вполне достаточно… Наберешься сил, победишь внутренние противоречия и снова приступишь к работе.
Максим Юрьевич взъерошил волосы, подпер щеку кулаком и на миг зажмурился. Неужели он собирался жениться на этой женщине? Она чужая. С другой планеты.
– Тома, прости, но я принял окончательное решение. Мы больше не можем быть вместе.
До нее наконец-то дошел смысл его слов… Максим ее отвергает? Отказывается от поддержки? Но они единое целое, у них общие задачи.
– Может, ты и от политической карьеры собираешься отказаться? – резко спросила она.
– Может, и собираюсь, – равнодушно ответил Северов.
– Надо же… Я и не думала, что ты настолько слаб.
– Уж какой есть.
– Ты пожалеешь об этом, но будет поздно.
– О чем?
– О карьере, конечно!
– Тома, а почему бы тебе самой не погрузиться в политику? – спросил Максим Юрьевич. – У тебя получится.
Сначала она махнула рукой, но затем откинула голову назад, сдвинула брови и… задумалась. Воображение тут же обставило мысли декорациями, а в ушах раздался гул голосов. Обсуждения, предложения, споры, выступления… У нее даже в животе заныло от восторга – вот та стихия, в которой она бы чувствовала себя как рыба в воде! Ум, целеустремленность, хорошие внешние данные… она отлично впишется в мир политики! А Максим? О, он многого добился, но все же…
«Человек, позволяющий себе слабости, на первом месте никогда не будет». Тома посмотрела на своего (теперь уже) бывшего жениха с нескрываемым разочарованием.
– Да, у меня бы получилось, – ответила она. – А тебе нужен хороший психоаналитик.
Максим Юрьевич улыбнулся:
– Нет, психоаналитик мне уже не поможет.
– Надеюсь, ты шутишь… Что ж, нам действительно лучше расстаться… на время. – Тома встала и застегнула жилетку. – Постарайся справиться с депрессией.
«Я потратила столько времени впустую, – ругала она себя, выходя из кабинета. – Больше этого не повторится. Политика… меня ждет политика…»
Чувствуя огромное облегчение, Максим Юрьевич положил руки на подлокотники кресла и закрыл глаза. Тяжелая ночь давала о себе знать, хотелось лечь на кровать, накрыться, свернуться калачиком и не вставать сутки. А потом проснуться другим человеком и начать жизнь заново. Но он и так стал другим человеком… только отношение к Дане не изменилось.
Дверь скрипнула, и пришлось открывать глаза.
– Она ушла, – сообщила Маргарита Александровна, перешагивая порог. – Вещи потом пообещала забрать.
– Ты подслушивала.
– Представь себе – да.
– Ну давай, скажи, что я потерял замечательную женщину, что она стала бы идеальной женой и…
– Нет, – перебила сына Маргарита Александровна. – Я скажу другое. Перестань быть дураком, иначе ты действительно упустишь нечто очень важное.
Поднявшись, Максим Юрьевич подошел к окну и распахнул створки. Прохладный, еще не прогретый солнцем воздух ворвался в комнату, качнув бахрому штор.
– Мама… Алиса моя дочь.
«Господи, спасибо!» На лице Маргариты Александровны появилась счастливая улыбка.
Эпилог
– Избиратели часто обращаются к вам со своими проблемами?
– Да, и для решения этих проблем уже давно создана активная команда, которая реагирует на каждую просьбу о помощи. По мере возможности я стараюсь лично встречаться с людьми, для чего в расписании обязательно выделяю приемное время. Вопросы всплывают разные. Иногда достаточно оказать консультацию юридического характера, а иногда ситуация требует серьезного вмешательства.
– Вы работаете в напряженном графике, скажите, это не влияет на ваше здоровье отрицательно?
– Нет, пока подобных проблем у меня не возникало. Нагрузка, безусловно, большая, но когда с душой относишься к своей работе, когда результат затраченных усилий радует – устаешь намного меньше. Еще помогают занятия спортом, я с удовольствием бегаю по утрам.
– Максим Юрьевич, а как обстоят дела со свободным временем, как вы привыкли отдыхать?
– Честно говоря, свободное время – это большая проблема. Выходных практически нет, и такой ритм жизни давно уже стал привычным. А хочется больше уделять внимания близким людям, больше читать книг, общаться. На следующей неделе я собираюсь в театр, признаться, очень жду этого дня…
Как только приятная телеведущая попрощалась с гостем, Маргарита Александровна нажала на пульте красную кнопку и неодобрительно фыркнула: